Эстония, Тарту. Как в аптеке.
   - В кустах случайно оказался рояль,  -  пробормотала  я.  -  Все  уже
прочитали все, что нужно, кроме меня. Кораблев, сейчас я тебе дам запрос
на вызов Пруткина, съезди в суд, получи разрешение, привези  его  мне  и
считай, что дешево отделался.
   Я, торопясь, нацарапала запрос и протянула его Кораблеву:
   - И заодно спроси в суде,  где  видеокассета  с  проверкой  показаний
Пруткина.
   При деле ее, как водится, нету, значит,  в  суде  осталась.  Ну,  что
встал?
   Давай-давай, пошевеливайся!
   - Ладно, - с неохотой приподнял он с кресла свою  филейную  часть.  -
Завтра или послезавтра привезу. Если начальство будет спрашивать - я  на
вас работаю, по судам езжу, ага?
   - Не, послезавтра  -  это  ты  загнул;  меньше  чем  за  недельку  не
управишься.
   Леня, серьезно, ты зарвался. Сегодня до конца рабочего дня, и то тебе
жирно будет. Я завтра хочу к Пруткину в тюрьму сходить. Да, хорошо,  что
вспомнила: еще в тюрьму отвези бумажку, чтобы его никуда не  отправляли.
А завтра мне очередь займешь в тюрьму.
   - А я что, в рабство нанялся? Послезавтра, и это мое последнее слово.
   - Леня, мне надоело твое нытье! Иди уже, одна нога здесь, другая там.
   Леня хмыкнул:
   - Когда  я  получал  высшее  образование,  у  нас  были  два  препода
стареньких, оба воевали, и у одного глаз был стеклянный, а  второй  ногу
на войне  потерял,  с  протезом  ходил.  Они  всегда  экзамены  на  пару
принимали. Как-то на экзамене  один,  хромой,  другому  говорит:  "Пойду
чайку попью". А второй,  одноглазый,  ему  без  всякой,  надо  полагать,
задней мысли отвечает: "Ну иди, только быстро, одна нога  здесь,  другая
там". Хромой на него глянул и говорит: "Ладно, только и ты здесь  смотри
в оба". Шутка! Смотрите в оба, я пошел.
   - Леня, ты понял - чтоб был здесь с  документами  до  конца  рабочего
дня!
   - Мария  Сергеевна,  что  вы  суетитесь?  -  рассудительно  заговорил
Кораблев, встав передо мной в позе греческого  ритора.  -  Вы  должны  в
месяц уложиться, только если Пруткина в суд направлять будете. Но мы  же
оба прекрасно понимаем, что если это он грохнул Ивановых, то я китайский
император. Так что через месяцочек дело приостановите, и ладно. Не  надо
торопиться,  лучше  домой  пораньше  идите,  отдохните  и   с   ребенком
пообщайтесь. Ага?
   - Не ага. Слушай,  китайский  император,  кто  мне  тут  за  волокиту
выговаривал?
   - Да я  шутил.  Нет,  правда,  не  надо  торопиться.  Успеете  еще  с
Пруткиным пообщаться. Удовольствие еще то. Он и на свободе-то  особо  за
собой не следил, а сейчас, наверное, вообще плесенью покрылся.
   - Их же моют там раз в неделю?
   - Ну и что? А в камере вши и гниды. Я вас предупредил. Ну все,  пошел
я, буду послезавтра.
   - Леня!.. - крикнула я вслед, но дверь за ним уже закрылась.
   Я от злости изо всей силы хлопнула ладонью по столу и ойкнула от боли
- отшибла ладонь. На такие необычные звуки тут же прибежал Лешка.
   - Ты чего, мать? С Кораблевым подралась?
   - Не успела. Слушай, он все  такой  же  непрошибаемый.  Хоть  кол  на
голове теши! Ну ладно, хватит говорить о противном,  давай  поговорим  о
приятном: ты обвиниловку написал? Шеф уже мне поручил провести  с  тобой
воспитательную работу...
   - Почти. Остался список свидетелей и справка. У меня уже ум за  разум
зашел от этих взяток. Представляешь, до чего докатился? Писал я,  писал,
выдохся и пошел проветриться, сигарет купить:  у  нас  в  ларьке,  внизу
возле прокуратуры, "Честерфилд" по девять рублей продается, таких цен  в
городе уже нет, это точно.
   У меня две десятки в кармане с утра заготовлены, только  достать.  Я,
весь в своих мыслях об этих чертовых взятках, бреду, понимаешь, нога  за
ногу к ларьку, подхожу, сую руку в карман, достаю,  как  я  себе  думаю,
двадцатник, а на самом деле ксиву  свою  прокурорскую,  сую  в  ларек  в
окошечко, и говорю: "Два "Нестерфилда"!" Девочка в ларьке мне без  звука
дает две пачки сигарет, а я же  помню,  что  мне  еще  два  рубля  сдачи
причитается, и говорю: "А сдача?" Она мне дрожащим голосом: "А сколько?"
А я ей строго так: "Ты что, мочалка, считать не умеешь?"  И  тут  только
осознаю, что вместо денег ксиву сунул. Ужас, стыдно как!
   Теперь я туда и носа показать  не  могу,  будешь  мне  за  сигаретами
бегать, ладно?
   -  Лешенька,  может,  тебе  лучше  сразу  шефа  послать,   чтобы   не
мелочиться? Нет уж, вон пусть Кораблев за сигаретами бегает,  все  равно
от него толку как от козла молока. Пусть  бы  практиканта  дали  какого,
разницы-то нет, кто на побегушках будет, - вздохнула я. - Хотя, пожалуй,
я погорячилась: Кораблев совсем  не  дурак,  и  не  бесполезный,  только
ленивый как не знаю кто.
   - Не такой уж он ленивый, просто своими делами занимается,  насколько
я слышал. Подкручивается. Слушай, а чего ты  следователя  в  бригаду  не
попросишь, хотя бы милицейского?
   - А зачем мне это надо? Потом за ним все  переделывать?  Нет  уж,  со
следственными действиями я  сама  справлюсь,  мне  нужен  только  гонец,
"подай-принеси",изаодно чтобырешал вопросы оперативного сопровождения, -
установочку там сделать, точку включить, "ноги" поставить.
   - Ну и зря. Я бы на твоем месте  поклянчил  бригаду  и  руководил  бы
себе: всех озадачишь, а к вечеру только донесения собираешь...
   - Ага, а  сам  заперся  в  кабинете  и  по  другим  делам  работаешь,
работаешь...
   Кстати, на моем месте должен быть ты. Если бы ты взятки вовремя сдал,
матерьяльчик на нашего коллегу Денщикова приземлился бы на твой стол.
   Я помахала перед его носом сколотыми скрепкой бумажками.
   - На Игоря Денщикова, что ли?!
   - На Игоря Алексеевича собственной персоной.
   - И где же это он в очередной раз прокололся?
   Мы с Лешкой понимающе переглянулись, поскольку Игорь Денщиков  был  в
городской прокуратуре фигурой одиозной. К тому же весь его неоднозначный
трудовой  путь  проходил  на  наших  глазах,  да  и  начался   в   нашей
прокуратуре.
   У нас этот одаренный юноша был на преддипломной практике, и Горчаков,
тогда уже старший следователь, поручил ему составить опись документов по
делу об убийстве перед отправкой  в  суд.  К  вечеру  Лешку  вызвали  на
происшествие, и он оставил  практиканта  в  своем  кабинете  заканчивать
опись.
   Утром Горчаков  пришел  на  работу  и  ни  дела,  ни  практиканта  не
обнаружил.
   Решив, что старательный мальчик взял работу на дом, Леша приготовился
отругать практиканта за то, что тот унес дело без спросу, и простить  по
выполнении задания, но практикант ни сам, ни в обнимку с делом так и  не
объявился.
   Окольными путями установили его домашний телефон, который не отвечал.
   Лешка провел не самую спокойную ночь  в  своей  жизни,  а  утром  уже
собрался ехать к практиканту домой, как вдруг  ему  позвонили  из  очень
шикарной бани и спросили, не он ли следователь Горчаков, и не  терял  ли
он уголовное дело. И даже любезно предложили привезти в прокуратуру  это
самое дело, забытое  в  шкафчике  раздевалки  в  сауне.  И  привезли.  И
довольно насмешливо на Лешку смотрели. . Лешка не стал ничего объяснять,
принял весь позор на себя, сердечно  поблагодарил  любезного  банщика  и
бережно спрятал дело в сейф на самую дальнюю полочку.
   А к обеду появился весьма помятый Игорек Денщиков и, дыша перегаром в
сторону, извинился,  что  опоздал.  Лешка  терпеливо  ждал  продолжения:
признания в содеянном и  публичного  покаяния  с  разрыванием  на  груди
рубахи, - но ничего такого не последовало. Практикант присел в  уголочке
и принялся выписывать повестки по другому делу,  стараясь  привлекать  к
себе как можно меньше внимания.
   Горчаков  решил  тоже  проявить  характер  и   не   стал   спрашивать
практиканта про дело.
   Он молчал, и практикант молчал, как набрав в рот воды.
   Мы все с интересом следили за развитием  событий  и  гадали,  кто  не
выдержит первым. Практикант оказался  выносливее,  не  выдержал  старший
следователь Горчаков и ядовито спросил, где дело,  которое  было  дадено
практиканту для составления описи.
   Игорек Денщиков поднял невинные глаза и удивленно ответил:
   - Как где, Алексей Евгеньевич? Я же вам его  отдал,  вы  его  в  сейф
положили!
   Оно у вас в сейфе так и лежит.
   Лешка тут же потерял лицо, крыть было нечем,  с  глупейшим  видом  он
подошел к сейфу,  а  наглый  практикант  провожал  его  глазами  и  даже
позволил себе заметить: "Ну вот видите, вы просто забыли".
   На  этом  практика  Денщикова  на  следствии  закончилась,   он   был
быстренько сослан на общий надзор, а когда они с Горчаковым сталкивались
в прокуратуре или тот, не дай Бог, заходил в кабинет к Горчакову, бедный
Лешка бдительно следил за каждым его шагом и ни на секунду  не  выпускал
его из поля зрения.
   Тем не менее этот случай сошел Денщикову с рук, наказать  практиканта
да и вообще как-то обнародовать происшедшее, не подставляя  себя,  Лешке
было невозможно.
   Игорек  Денщиков  благополучно  закончил  высшее  учебное  заведение,
поработал года полтора следователем в одной  из  районных  прокуратур  и
каким-то непостижимым образом попал в аппарат городской  прокуратуры,  в
методико-криминалистический отдел.
   Как-то раз он приехал ко мне с  интересным  сообщением:  девушка  его
знакомого в разговоре с ним случайно обмолвилась,  что  была  свидетелем
убийства в баре; он выяснил в убойном отделе главка,  что  это  убийство
так и не раскрыто, дело находится у меня в  производстве,  и  он  просит
дать ему это дело на пару дней - он разберется в ситуации, проверит, что
именно  девица  знает  о  происшествии,  может  ли   кого-то   опознать,
попытается ее разговорить, и, чем черт не шутит, может, мы с ним на пару
раскроем это дело.
   Как любит выражаться один мой пожилой  родственник:  "Когда  прокурор
говорит "Садитесь", как-то неудобно стоять". Когда  прокурор-криминалист
просит  позволить  ему  ознакомиться  с  делом,  как-то   неудобно   ему
отказывать... По всему получалось, что постреляли в баре  вертолетовские
ребята, и мне хотелось найти этому подтверждение.
   Через пару дней он привез  мне  дело  назад.  Я  тщательно  проверила
каждый листик: из дела ничего не пропало. Игорек Денщиков  с  сожалением
сказал, что номер оказался пустым, девица ничего толком не видела,  каши
с ней не сваришь.
   Ну не сваришь, так не сваришь. Я сунула дело обратно в сейф и  забыла
про него. А  через  некоторое  время  совершенно  случайно,  когда  меня
угощали кофейком в РУОПе, разговор свернул на Вертолета и его команду, и
один из оперов сказал, что у Вертолета агенты есть везде; вот, например,
в городской прокуратуре его человек некий Денщиков.
   - Ты это точно знаешь? - спросила я, заволновавшись.
   - Уж куда точнее: полгода  назад  Денщиков  руку  сломал  и  лежал  в
госпитале в одной палате с моим братом, так  Вертолет  его  каждый  день
навещал собственной персоной. Пару раз я сам с Вертолетом  столкнулся  в
коридоре.
   - Ну, это еще ни о чем не говорит, - возразила  я.  -  Может,  они  в
одном классе учились.
   - Да, если забыть, что Вертолет лет на пятнадцать постарше Игорька.
   - Ну, мало ли, где их пути пересеклись...
   - Их пути пересеклись, когда Игорек получил в  производство  дело  на
вертолетовских, - жестко сказал  опер.  -  И  прекратил  его  подчистую.
Развалил натуральным  образом.  Ты  в  курсе  его,  Денщикова,  жилищных
условий?
   - Вроде бы он живет в новостройках, с родителями жены?
   - Жил. До недавнего времени. Второго февраля  он  прекратил  дело,  а
третьего  февраля  началось  расселение  четырехкомнатной  коммуналки  в
историческом центре.
   Общая площадь - сто четыре квадратных метра; балкон семь метров,  две
ванные  комнаты,  потолки  четыре  метра.  Пятого  мая   квартира   была
приобретена в собственность Денщиковой  Ириной  Андреевной,  сотрудницей
городской  прокуратуры  и  супругой  сотрудника  городской   прокуратуры
Денщикова Игоря Алексеевича.
   Приобретена по балансовой  стоимости  -  восемнадцать  тысяч  рублей.
Сейчас   ремонтируется   под   евростандарт,   стоимость   ремонта,   по
приблизительным прикидкам, двадцать тысяч долларов.
   - Ты только по дате связываешь это новоселье с толстом?
   - Расселяла фирма "Бишоп". Знаешь такую?
   - Нет.
   - Это вертолетовская фирма.  И  понесла  она  на  данной  операции  с
недвижимостью убытки в сумме сорок одна тысяча долларов.
   - Слушай, а это не сплетни?
   Опер вскочил, вытащил из сейфа какие-то бумаги и через секунду бросил
на стол передо мной копию договора о купле-продаже квартиры площадью сто
четыре квадратных метра в историческом центре: продавцом значилась фирма
"Бишоп", а покупателем - Денщикова Ирина  Андреевна.  И  дата  стояла  -
пятое мая. И сумма -  восемнадцать  тысяч  рублей.  Деноминированных.  Я
присвистнула.
   - Ты же знаешь, я на вертолетовской теме сижу, - сказал опер. - И мне
было чрезвычайно  интересно,  почему  такое  крепкое  дело  развалилось.
Почему, если бригада съезжается в пригородное кафе  и  всех  посетителей
под автоматом сгоняют в подсобку, где их охраняет боец, а в холле в  это
время происходят разборки, - почему этот боец, будучи опознанным  и  при
наличии изъятого оружия, не сидит за  бандитизм?  Почему  дело  на  него
прекращается под каким-то дурацким соусом, а остальных вообще  отпускают
на все четыре стороны без видимых причин?..
   Он долго что-то  объяснял  мне  про  эту  крепкую  реализацию,  но  я
отвлеклась и почти не слушала его, с ужасом думая, что, может, не так уж
не прав был Горчаков, когда высказывал подозрения в адрес практиканта, -
о том, что не по рассеянности тот оставил дельце в баньке,  а  с  четким
умыслом и далеко  идущими  намерениями.  Я  тогда  разубеждала  Лешку  и
квалифицировала это как шпиономанию,  но  теперь  моя  уверенность  была
существенно поколеблена...
   Денщиков, тем не менее, продолжал трудиться в городской  прокуратуре,
и ничто его не брало. Он рос по службе и дослужился до поста следователя
по особо  важным  делам,  никто  его  пальцем  не  трогал,  несмотря  на
периодически случавшиеся запои, а также досадные  недоразумения:  утрату
по пьяни уголовных дел (дважды) и прокурорского удостоверения. В  то  же
время нашу помощницу, прокурора Ларису Кочетову, наказали за  украденное
у нее в трамвае удостоверение.
   До смешного доходило: как-то Денщиков мне срочно понадобился,  но  на
работе он не появлялся в течение двух дней, в то время как ему в  табеле
исправно  ставили  рабочие  "восьмерки".  Обозлившись,  я   плюнула   на
следственную солидарность и пошла прямиком к  начальнику  управления.  У
него сидел начальник отдела  по  надзору  за  следствием  в  прокуратуре
Андрей Иванович Будкин, тихий, мягкий человек. (Про него легенды ходили,
как он, не вынося бранных слов, чуть не упал в обморок, когда одна ушлая
следовательница послала его, в связи с попыткой дать  какие-то  дурацкие
указания, по сексуально-пешеходному маршруту:
   "Пошел ты..." А он потом рапорты писал, что  его  обидели.)  Когда  я
заикнулась, что не могу найти  Денщикова,  начальники  переглянулись  и,
благостно махнув руками, чуть ли не  в  один  голос  заявили:  "Так  он,
наверное, в запое... Дня три попьет, потом появится". Я аж крякнула  про
себя. Вот уж поистине: что позволено Юпитеру, то не позволено быку. Один
только вопрос: где и кто раздает ярлыки?
   Как это людям удается записаться в Юпитеры?..
   - Так на чем малоуважаемый Игорь Алексеевич прокололся в этот раз?  -
повторил Горчаков. - Очередное дельце продал?  Или  дежурному  прокурору
морду набил?
   - Пока не знаю. Сейчас прочитаю и все тебе расскажу.
   - Маша, пока ты материал читаешь, дай дело Чванова глянуть,  попросил
Лешка. -Может, чего умное посоветую. Мне просто надо отвлечься, а  то  я
еще в тюрьме возьму и вместо ксивы десятку суну.
   - Я думаю, там примут, только лучше в  баксах.  На,  только  недолго,
перед шефом неудобно. Опять застукает, подумает, что это я тебя морально
разлагаю.
   - А может, мы закроемся?
   - Уверяю тебя, он подумает то же самое.
   - Ну ладно, я тогда как бы чаю попью - надо развеяться.
   - Ну попей, только сам завари чай.
   Лешка заглянул в  ящик  стола,  где  хранились  заварка  и  сахар,  и
порадовал меня сообщением, что чая больше нет.
   - Светлая ему память. Очень сочувствую, но ничем помочь  не  могу,  -
грустно откликнулась я. - Сходи в магазин.
   - На что? Последние деньги  на  сигареты  истратил,  до  получки  два
рубля, - так же грустно ответил Лешка.
   - А на два рубля теперь ничего не купишь. И  вообще,  капля  никотина
убивает лошадь...
   - А хомяка разрывает на части, - привычно продолжил  Лешка.  -  Ты  у
шефа про зарплату не спрашивала? Никаких сведений? - безнадежно задал он
дежурный вопрос.
   - Спрашивала. Угадай, что он мне ответил?
   - Небось сказал: "Слышали, что зам Генерального  говорил  -  спасибо,
что вам хоть в том же месяце платят, хоть и с  опозданием,  вот  военным
уже на полгода зарплату задерживают".
   - Точно. Но  вообще-то  для  меня,  как  для  человека,  живущего  на
зарплату, задержка денег даже на три дня - катастрофа, в прямом  смысле.
Перед зарплатой рассчитываешь деньгу до копейки и с  трудом  без  долгов
доживаешь до заветного числа, а если в день зарплаты приходишь на работу
и узнаешь, что - облом, пропадает, честно говоря, желание корячиться  на
службе сверх положенного.
   - Да брось ты, Машка, тебя хоть дустом посыпь, ты  все  равно  будешь
корячиться. И я такой же идиот. После десяти  лет  работы  на  следствии
мозги уже не переделаешь.
   С этими словами Лешка схватился за дело об убийстве  Чванова  и  стал
разглядывать  фототаблицы.  Через  пару  минут  он  поднял   глаза,   мы
посмотрели друг на друга и хрюкнули от смеха. Да уж, вот сладкая парочка
с деформированными мозгами!
   - Блин, мне на это изобилие смотреть больно! - Лешка тыкал пальцем  в
снимки содержимого холодильника и кухонного стола на  даче  Чвановых.  -
Тут тебе и пицца, и дыни,  и  виноград,  и  нарезка  всякая.  Булочки  с
кунжутом! Я сейчас слюной захлебнусь! Странно, что дежурная группа этого
не съела.
   -  Почем  ты  знаешь?  Сначала  сфотографировали,  потом  перекусили,
обычная история. Хотя я этого не понимаю.
   - Не пропадать же добру, все равно бы испортилось, а так айболиты  со
следопытами  хоть  качественной  пищи  попробовали.  Вот  меня  в  такие
аристократические дома не приглашают. Я то в лес, то  в  подвал,  а  тут
выезжал   в   шашлычную   такого   плебейского   пошиба...   Там   вилки
алюминиевые... Просидел, как ты помнишь, двенадцать часов, и когда опера
предложили перекусить, я на все  был  готов.  Ну,  они  и  принесли  рис
горелый из-под плова и хлебушка к нему.
   - И водочки, вестимо.
   - Ну, понятно, иначе это месиво было  не  проглотить.  А  ночью  меня
Ленка  аллохолом  отпаивала.  О,  смотри,  и  бутылочки  стоят   всякие:
"Мартель", "Мартини" здоровый фугас, "Джин Бифитер" початый; да, повезло
группе, ничего не скажешь.
   - Вот мародеры! И ты, Лешка, не лучше.  Ну  есть  же  какие-то  нормы
поведения: нельзя чужого брать, и все тут.
   - Даже если это никому не нужно и завтра все равно стухнет?
   - Даже если. Тебе никто не разрешил это брать.
   - А по-моему, пусть лучше опер на месте  происшествия  по-человечески
пожрет, чем потом наследники через месяц будут  выгребать  тухлятину  из
квартиры.
   - Вся беда в том, что в одном случае опер  по-человечески  пожрет  за
счет покойника, а в десяти случаях мародеры ценности стащат и все запасы
водки в доме выпьют. Вон по  последнему  убийству  валютчика:  жена  его
говорит, что в квартире было десять бутылок  коллекционного  шампанского
"Абрау-Дюрсо", по тридцать долларов бутылка, на видеозаписи их почему-то
восемь, а в протоколе осмотра уже пять. И спросить не с  кого,  а  вдова
косо смотрит на того, кто ей ключи от квартиры отдает, и ей плевать, что
осматривала не я, а де