ло не смела взглянуть я...
   Но меня отделили от тела,
   Бросив лоскутья
   Воспаленного мяса на камне...

   Я  вообще  не  думала,  что  кто-нибудь  из  моих  коллег  знает  это
стихотворение; и вдруг - Кужеров!..
   Он так вдохновенно читал произведения  наших  лучших  поэтов,  что  я
решилась спросить, а не писал ли он сам когда-нибудь?
   - Писал, - смущенно признался он. - Давно, правда...
   - Почитай, - пристала я к нему. - Ну, пожалуйста...
   - Ну ладно, - сказал, наконец-, заалевший, как девушка, Кужеров. -  Я
тебе одно прочту, только ты никому не говори потом, хорошо?
   - Хорошо, - удивленно согласилась я. -  А  что,  никто  из  твоих  не
знает, что ли?
   - А зачем им знать? Я для себя писал. Ну и еще кое для кого...

   Я позабыт, но не покинут.
   И в этом нет твоей вины.
   Пусть кубок счастья отодвинут,
   Рубцы на сердце не видны...
   Я одинок, но жив надеждой,
   И пусть истерзана душа -
   Тянусь к тебе, родной и нежной,
   Под грудой дел едва дыша.
   Я не вернусь, но будет свята
   Минута каждая с тобой,
   До той поры, пока не снято
   Кольцо, надетое судьбой...

   - Жене? - спросила я тихо.
   - Жене. Ладно, пора спать, -  быстро  сказал  Сергей,  не  давая  мне
больше вставить слова. - Тебя завтра во сколько разбудить?

***

   Утром, естественно, будила Кужерова я, а не наоборот. Мы  по  очереди
посетили туалет и умылись, с риском для жизни. Вот они, опасности работы
следователя - загаженный туалет и ледяная вода в кране по  утрам.  Козни
мафии перед этим временно отступили.
   Пойти завтракать в гостиничный  буфет  мы  не  рискнули  и  правильно
сделали,  поскольку  ровно  в  десять  к  гостинице   подкатил   красный
кабриолет. Франсуа Ксавье оперативно доставил нас в казино "Европа", где
в ресторане  был  накрыт  шведский  стол.  За  шведским  столом  активно
завтракали несколько человек в милицейской форме и столько же  народу  в
штатском, в которых даже нетренированный взгляд без труда  определил  бы
работников отдела внутренних дел. Усаживаясь рядом  с  нами  с  чашечкой
кофе, Франсуа подтвердил, что с десяти до одиннадцати по будним  дням  в
ресторане завтраки для сотрудников горотдела.
   - Франсуа, а у тебя в Алжире родственники  остались?  -  спросил  его
Кужеров, откусывая от горячего круассана.
   -  Нет,  мои  родители  умерли,  а   братья   живут   в   Европе.   В
Великобритании.
   - Жалко, - пробормотал Сергей. - А то вдруг бы они у нас  захотели  в
ментовке поработать...  Слушай,  а  может,  похлопотать,  тебя  в  Питер
перевести? К нам в район, например? Жена тоже переедет...
   - Ты что, Сергей, - осадила я его. - Тебя вся местная милиция приедет
убивать.
   - Спасибо, - засмеялся Франсуа. - Я здесь уже привык.  Жена  местная,
свояк - глава администрации. У вас мне будет трудно освоиться.
   Подкрепившись, мы отправились прямиком на кладбище.  Когда-то  я  уже
проводила эксгумацию в Ивановской области, только в другом городе, и  по
опыту знала, что стольких бюрократических препонов, как у нас в  Питере,
в провинции не существует. Хочешь эксгумировать - ради Бога, приезжай  и
эксгумируй,  и  не  надо  долго  и  муторно  испрашивать  разрешения   в
санэпидстанции  и  гарантировать  оплату  Управлению  ритуальных  услуг.
Франсуа подтвердил мне, что с тех пор, как я получала опыт эксгумации  в
их краях, ничего не изменилось.
   - Надо только предупредить наше бюро судебно-медицинской экспертизы и
взять гопников, чтобы гроб выкопали.
   Начали мы с бюро судебно-медицинской экспертизы,  которое  для  этого
заштатного  городка  выглядело  вполне  прилично;  подозреваю,   что   в
оформлении  их  интерьера  без  членов  семьи  Франсуа  Ксавье  тоже  не
обошлось. Во всяком случае, нашего чернокожего  друга  там  встречали  с
почестями, только что в пояс не кланялись, прямо не знали, куда посадить
и чем угостить. И то, что нас привез  именно  Ксавье,  послужило  лучшей
рекомендацией, поскольку особого энтузиазма наша просьба у медиков  явно
не вызвала, но в  присутствии  кормильца  им  деваться  было  некуда.  С
кислыми минами нас заверили, что все  сделают  в  лучшем  виде.  Тут  же
Ксавье куда-то позвонил  и  сообщил  медикам,  что  грузовик  с  песком,
полагающийся по правилам  перевозки  эксгумированных  трупов,  будет  на
кладбище к двум часам, а раньше нам и не справиться.
   Я поймала себя на том, что и мне, вслед за Кужеровым, безумно хочется
переманить Франсуа Ксавье на работу в Петербург. Постепенно я  привыкала
к его  необычной  для  русского  глаза  внешности  и  потихоньку  начала
любоваться его мягкой грацией, блестящей темной кожей, яркими глазами.
   Экспертов в местном бюро СМЭ было двое,  и  нам  выделили  того,  кто
постарше, высокого полноватого доктора  с  бородкой.  Он,  кряхтя,  стал
собираться, а я притулилась на уголке стола заведующего  бюро  и  быстро
написала постановление об эксгумации.
   Франсуа Ксавье доставил нас с доктором к воротам  кладбища  и  отбыл,
предупредив,  что  едет  за  рабочими.  А  мы  пошли  договариваться  со
смотрителем и искать интересующую нас могилу.
   Старичок в сторожке встретил нас как родных. Было такое ощущение, что
он и не ложился, а все высматривал, не идем ли мы снова.
   Нужную могилу мы нашли довольно быстро, несмотря на то, что могильная
плита была завалена листьями. Старичок-смотритель веничком смел листву и
расчистил плиту, на которой  можно  было  прочитать  "Коростелев  Виктор
Геннадьевич", но почему-то без даты рождения и смерти. Я  подумала,  что
если киллер выживет, а мне придется его допрашивать, то  фотографии  его
собственной могилы "с открытой датой" мне не помешают.
   Стоя с веничком в могильной ограде, сторож проговорил:
   - Никто за могилкой не ухаживал, как похоронили, так  ни  одна  живая
душа и не приходила. А ведь молодой-то  парень  был...  Жена,  наверное,
утешилась быстро - понятно,  красотка,  по  ней  видно,  что  к  деньгам
привыкла.
   Слушая его тихий говорочек, я подумала,  что  невредно  было  бы  его
допросить  -  кто  хоронил  покойника  с  документами  Коростелева,  как
выглядела неутешная вдова покойного, и прочее, и прочее...
   Прибыл франтоватый участковый Франсуа Ксавье,  ведя  за  собой  двоих
мужичков невнятной внешности с лопатами в руках. Он показал им могилу  и
скомандовал:
   - Надо вскрыть могилу, гроб поднять, открыть и погрузить на грузовик.
Если справитесь до двух часов -  по  две  бутылки  на  рыло.  -  Из  уст
изящного чернокожего капитана милиции жаргонные  словечки  было  слышать
так же странно, как и замысловатые профессиональные термины.
   Мужички оживились и стали жадно оглядывать фронт  работ,  прикидывая,
управятся ли они к призовому времени.
   У бородатого доктора при  себе  оказался  фотоаппарат,  и  он  сделал
несколько обязательных снимков -  обзорное  фото,  общий  ракурс,  плита
крупным планом. Мужички работали  чрезвычайно  споро,  и  вскоре  из-под
отброшенной земли показался гроб.
   - А гроб-то самый дешевый, - прокомментировал старичок-смотритель,  -
мог при перевозке развалиться. Вдовица денег пожалела.
   Старичок накаркал, гроб чуть не развалился,  пока  его  поднимали  из
могилы. Наконец рабочие вытащили его на край могилы  и  вытерли  пот  со
лба. Эксперт сделал еще несколько снимков.
   - Ой, а что ж она его и не переодела, - запричитал смотритель.
   И  вправду,  на  теле  была  надета  темно-серая  роба.  Похоже,  что
похоронили усопшего в том, в чем был обнаружен труп. Ну  правильно,  раз
захоронение подставное, зачем тратиться?
   -  Могилу-то  закапывать,  хозяин?  -  просипел  один  из   мужичков,
обращаясь к Франсуа. Тот вопросительно посмотрел на нас.
   - А можно этот вопрос решить во второй половине дня?  -  попросила  я
отсрочки. - Если  подтвердится  предполагаемая  личность  покойного,  мы
попробуем  связаться  с  его  родственниками;  наверняка   они   захотят
похоронить его сами....
   Завершив все формальности - составив протокол эксгумации, в котором в
качестве  понятых   расписались   рабочие,   и   допросив   в   сторожке
дедушку-смотрителя по обстоятельствам захоронения "Коростелева", я дала,
команду двигаться. Рабочие были вознаграждены по заслугам, доктор поехал
в  кабине  грузовика,  сопровождая  гроб  с  эксгумированным  телом,   а
остальные погрузились в красный кабриолет.
   Доставив нас в морг, Франсуа откланялся и предложил позвонить ему  на
мобильник, когда придет пора забирать нас отсюда.
   Я планировала присутствовать на  повторном  вскрытии,  с  документами
наготове. У меня на руках были скромные данные,  касавшиеся  беглеца  из
колонии-поселения,  объявленного  в  розыск  как  раз  в  период  смерти
заключенного в мурманской колонии. Предстояло сравнить их с результатами
вскрытия, и если они совпадут - сообщить родственникам поселенца, что их
близкий человек не сбежал, а был убит для того, чтобы обеспечить бегство
другого человека. И тогда можно будет возбудить уголовное дело по  факту
умышленного убийства.
   Сколько трупов,  если  вдуматься,  сопровождает  по  жизненному  пути
нашего киллера: началось все с его  семьи,  с  жены  и  дочки,  потом  -
несчастный поселенец, которого заманили в сети, чтобы убить и выдать  за
другого, потом - четверо молодых мужиков в Питере, потом  -  Шорохов.  А
вот теперь и сам он стал жертвой убийцы. И с  самого  начала  до  самого
конца рядом с ним была юная уроженка Приозерска Ольга Кротова. И убивать
он начал наверняка после знакомства с нею. А логическим завершением  его
кровавых дел стал кухонный нож  в  руках  его  дамы  сердца,  супруги  и
вдохновительницы, в этом я была уверена. Что ж, сюжет не нов,  про  леди
Макбет еще Шекспир писал.
   Кужеров отказался присутствовать при вскрытии. Я его  понимала  и  не
стала настаивать; человеку со здоровой психикой там  без  крайней  нужды
делать нечего. А вот мне хотелось проследить весь процесс и ответить  на
вопрос, насколько добросовестно произвели  вскрытие  в  колонии.  Как  я
понимала,  кого-то  из  сотрудников  колонии  предстояло  привлекать  за
получение взятки и соучастие в  побеге,  и  насчет  подследственности  я
нисколько не обольщалась: Дела соединят, и все это  разгребать  придется
мне.
   Наблюдая за выверенными движениями эксперта, я подумала, что  вот  уж
кем не смогла бы работать ни при каких обстоятельствах. Я-то ведь  всего
лишь смотрела на буро-зеленую массу,  в  которой  угадывались  очертания
человеческого тела, но лезть туда руками...
   А доктор, натянув перчатки, взял в руки инструмент  и  начал  работу,
тихим голосом комментируя свои действия.
   -  Ну  что,  начнем  с  полости  черепа?  Вот  тут   мягкие   тканьки
сохранились;  что  сохранилось,  то  и  отделим,  пригодится.   Круговой
распильчик, вот так, ага, вот и мозг открыли...
   - Неужели там  что-то  осталось,  доктор?  -  спросила  я,  с  трудом
заставляя себя смотреть на отвратительно воняющую жижу, к  буро-зеленому
колеру которой прибавились еще бежевые блестки костяных опилок.
   - Смотря для чего, - добродушно ответил доктор. - Чтобы думать  -  не
осталось, а вот чтобы мне покопаться, еще  вполне,  вполне.  Ну  что,  -
продолжил  он  после  паузы,  -  с  головушкой  у   него   все   хорошо,
кровоизлияний нету, травматических воздействий  не  диагносцируем  и  со
спокойной совестью переходим к полости груди и живота. У-у! Могу  я  вас
попросить зачитать подробности внутреннего исследования  трупа?  Ну  то,
что отметил мой коллега при первоначальном вскрытии?
   - Конечно. - Я открыла акт  судебно-медицинского  исследования  трупа
заключенного Коростелева В. Г.
   - Та-ак, - протянул доктор, не прекращая своих манипуляций, - значит,
отравление неизвестным  ядом?  А  органокомплекс  и  не  извлекали,  вот
халтурщики. Написали от балды. А гляньте-ка, будьте любезны,  химическое
исследование сделали? Какие препараты туда направляли, любопытно?
   Я добросовестно перечислила доктору все из  акта,  что  относилось  к
судебно-химическому исследованию.
   - Вот халтурщики! - повторил он. - Даже желудок не извлекли. Вот  это
мы сейчас и сделаем. Сколько вы тут собираетесь пробыть?
   - А сколько нужно? - спросила я, лихорадочно подсчитывая, какая сумма
денег у меня осталась после незапланированного вояжа сюда, в  Ивановскую
область. Ладно,  питаться  будем  бесплатно  в  казино,  главное,  чтобы
хватило  на  обратную  дорогу.  Может,  Кужеров  на   рулетке   сыграет,
заработаем на проживание?
   - Просто сегодня химия готова не будет, и не надейтесь.  Может  быть,
еще денек у нас погостите. Завтра к  вечеру  сделаем,  не  сомневайтесь.
Ага, -  продолжил  он,  ковыряясь  во  внутренних  органах,  -  понятно,
картинка была типична для быстро наступившей смерти.  Как  там  в  акте,
прочтите-ка, если не затруднит, из наружного исследования?
   - "Трупные пятна выражены хорошо, имеют сине-багровый цвет..."
   - Так.  А  теперь  гляньте  во  внутреннее  исследование  -  эпикард,
висцеральная плевра, желудочно-кишечный тракт.
   - Сейчас, - я зашелестела страницами акта, - вот:  внутренние  органы
застойно-полнокровны, имеются точечные кровоизлияния под  эпикардом,  на
висцеральной плевре...
   - А слизистые  оболочки  желудочно-кишечного  тракта?  -  нетерпеливо
потряс скальпелем эксперт.
   - Да, отмечаются точечные кровоизлияния на слизистой оболочке тракта.
   - Понятно. Я только в этом  месяце  троих  таких  бедолаг  вскрыл,  -
меланхолически поведал мне эксперт. - А стаж у моего  коллеги  наверняка
не больше двух лет, так?
   Я заглянула  в  первый  лист  копии  акта,  с  установочными  данными
эксперта-танатолога, и кивнула:
   - Год и семь месяцев.
   - Неопытен. И учиться не хочет. Как можно не извлекать органокомплекс
при подозрении на отравление? Двоечник. Ну что, завтра химики нам точнее
скажут, но  уже  сейчас  осмелюсь  предположить  отравление  пропиловыми
спиртами в сочетании с алкоголем, то есть с  этиловым  спиртом.  Картина
налицо. Вот полюбуйтесь. - Он сделал широкий жест, а я прикинулась,  что
полюбовалась, и закивала.
   - Дали бедолаге выпить,  а  в  бутылку  ливанули  пропанола.  Какого,
хотите вы спросить? Да любого растворителя либо антифриза,  но  это  уже
изопропил. У нас тут недавно  подпольный  цех  накрыли  там  мастера  на
растворителе и водку готовили, и ликеры, и настойки. Троих  пострадавших
я вскрыл, и, между прочим, не забулдыги,  приличные  люди  были.  А  эти
негодяи, которые отраву стряпали, вроде бы отделались штрафом, хотя,  на
мой взгляд, должны сидеть за массовое убийство.
   Я хмыкнула:
   - Самое смешное, что мы с моим спутником вчера чуть не пополнили ряды
пострадавших. Купили в ларьке спиртное, а в бутылках - чистый ацетон.
   - Вот-вот, -  кивнул  эксперт.  -  А  ваш  клиент,  -  он  кивнул  на
распростертые на секционном столе останки, - случайно хлебнул, или?..
   - Или. Это умышленное убийство.
   - Ага. Тогда однозначно имел место прием внутрь в  смеси  с  этиловым
спиртом. Тогда мы и препараты  мозга,  нетронутого  нашим  коллегой  при
первоначальном вскрытии, отправим на химию. Пропиловые спирты достаточно
быстро накапливаются в головном мозге. Возьмем еще сердце, желудок, одну
почку.  Хочу  отметить,  что  мой  предшественник  такими  мелочами   не
озаботился. Ох, хорош! Ни желудок, ни почку  не  исследовал,  одну  мочу
взял, хлоп - и диагноз выставил, "отравление неизвестным  ядом".  Да  уж
конечно, он бы еще по глазам патологоанатомический диагноз ставил, зачем
трудиться, вскрывать?..
   - А вы хотите сказать, что сейчас, по прошествии  такого  длительного
времени, вы рассчитываете найти следы пропанола?
   Доктор помрачнел.
   - Увы! Пропанол чрезвычайно быстро окисляется в  организме.  Конечно,
отрицательный результат химического анализа вполне возможен,  но  он  не
всегда свидетельствует об отсутствии отравления. А у  вас  есть  данные,
что он выпивал перед смертью?
   - Да.
   - Ну тогда я могу настаивать на этом диагнозе. И еще  хочу  отметить,
что выбор пропанола для умышленного отравления  свидетельствует  о  том,
что отравитель имел хотя бы начатки медицинских знаний. Знаете,  что  об
этом говорит? Симптомы очень похожи на тяжелое опьянение,  это  раз;  то
есть трудно заподозрить умышленное отравление. Очень быстрое  окисление,
что может воспрепятствовать обнаружению пропанола в организме - два.  И,
наконец,  наиболее  быстрое,  для   всей   группы   бытовых   химикатов,
наступление смерти, - через пару часов  после  приема.  Ну  и,  конечно,
легко достать. Это вам не цианистый калий. Подозреваемый есть?
   - Есть. Медсестра.
   - Ох ты, Господи! Коллега, значит?
   Доктор стал отбирать препараты для дополнительных исследований,  а  я
выглянула из секционной в  коридор.  Там  на  хлипкой  скамеечке  скучал
Кужеров.
   - Иди-ка сюда, - поманила я его, и он доверчиво вошел в секционную.
   Подойдя  поближе  к  столу,   на   котором   возлежали   сгнившие   и
раскуроченные при повторном вскрытии останки, он охнул:
   - Господи, что это? Зачем ты меня сюда позвала?!
   - Посмотри как следует, - настаивала я,  заставляя  его  нагнуться  к
останкам.
   - Что ты делаешь? - отбивался Кужеров. - Все, я больше не могу!
   Закрыв обеими руками дыхательные пути, он выбежал  из  секционной.  Я
догнала его в коридоре.  Отдышавшись,  Кужеров  испуганно  посмотрел  на
меня:
   - Что ж ты  творишь-то?  Что  за  дурацкие  эксперименты  над  живыми
людьми? Я тебе кролик, что ли? Я теперь два дня есть не смогу!
   - Главное, чтобы ты пить не смог. Ты хорошо рассмотрел  то,  что  там
лежало? Тогда заруби себе на носу: вот во что ты мог превратиться,  если
бы я у тебя вчера бутылки не отобрала!
   - Шутишь?! - Кужеров нервно оглянулся на двери секционной.
   - Ничуть. Там отравление  такой  же  гадостью,  какая  вчера  была  в
бутылки налита. Только этого умышленно напоили, а ты добровольно хотел в
себя эту отраву влить. Теперь ты понял?!
   - Маша, я понял, - отвечал Кужеров, то и дело  оглядываясь  на  дверь
секционной.
   - Вот то-то же! - удовлетворенно сказала я и вернулась к эксперту.
   - Антиалкогольная психотерапия? - Эксперт понимающе кивнул мне.  -  У
меня еще фотографии остались наших  потерпевших,  не  надо?  Там  свежак
был...
   - Ему уже хватит, - сжалилась я.
   В морге мы провозились допоздна, и вечером Франсуа снова повез нас  в
ресторан казино. Когда услужливый официант  склонился  над  Кужеровым  с
вопросом, какое вино к рыбе он желал бы  заказать,  Кужеров  дернулся  и
завопил:
   - Нет! Пить не буду!
   Франсуа даже вздрогнул, а я подумала, что для того,  чтобы  закрепить
эффект,  надо  бы  взять  с  собой  фотографии  разложившегося  тела   и
показывать их Кужерову  раз  в  неделю.  Или  в  принудительном  порядке
повесить их над столом в кабинете Сереги. Еще и жене его подарю.
   После  ужина  мы  спросили  у  Франсуа,  откуда  можно  позвонить   в
Петербург? Франсуа любезно предоставил нам телефонный аппарат в кабинете
директора казино, и я набрала домашний телефон Горчакова.
   - Лешка, как там дела? - заорала я, когда он снял трубку.
   - Да потихоньку. - Голос  Горчакова  доносился  как  сквозь  вату.  -
Киллер твой жив, только все еще  в  коме.  Из  городской  уже  три  раза
звонили с криками, куда ты запропастилась. У  тебя  же  заслушивание  по
взяткам, ты забыла?
   - А что, шеф не мог сказать, что я в командировке?
   - Так ты из командировки должна была вернуться  еще  когда?  Сказали,
что тебе твои самочинные путешествия не оплатят.
   - Блин! - Я расстроилась. И так еле доживаю до зарплаты,  а  тут  еще
непредвиденные расходы.
   - Ты не расстраивайся, - утешил друг, - не все так плохо. Тебе Пьетро
перед отъездом подарок оставил.
   -  Какой?  -  Я  заинтересовалась,  уже  забыв  про  кары   небесные,
приготовленные мне прокуратурой города.
   -  Мобильный  телефон.  Очень  симпатичный,  мне  поручено  тебе  его
торжественно  подарить.  Мы  с  Са