ему району можно пошарить, раз именно здесь Некто его настиг, к тому же Страшилище был без верхней одежды.
     - А может, вампирам холодно не бывает? - абсолютно серьезно задал вопрос шеф.
     - Может, - не стала я спорить. - Правда ведь, нужно все дела объединять, а то запутаемся?
     - Правда, - шеф тоже не стал спорить, хотя по глазам было видно, его так и подмывает уточнить, почему это я считаю, что объединять дела надо именно в нашем районе. - А теперь скажите, только честно... Все-таки вы считаете, что это все люди, только пьющие кровь и убивающие способом, имеющим мистическое значение? Или верите в то, что встретились с настоящими вампирами?
     - Я не знаю, что такое настоящие вампиры, - честно призналась я. - И не уверена, что смогу с ними тягаться. Лучше буду думать, что это люди.
     - Все равно, - проворчал шеф, - изучите вопрос. Найдите информацию про вампиров, да что я вас учу? Сами знаете...
     Кончилось тем, что шеф поехал с моим рапортом в городскую прокуратуру, добиваться возбуждения и соединения всех дел, а я пошла писать план расследования, разделенный пополам на две большие графы. Одна из них была озаглавлена - "Вампиры", вторая - "Не вампиры".
     Написав план и, в качестве следующего шага, вытащив из сейфа дело, которое я обещала шефу сдать с обвинительным заключением, я поняла, что держать все это в себе не могу, и пошла мириться с Горчаковым.
     Он тихо сидел за компьютером и раскладывал пасьянс.
     - Достойно, - сказала я, заходя, - Шерлок Холмс играл на скрипке, а Алексей Горчаков раскладывает пасьянс.
     Горчаков тут же рассказал леденящую душу историю про то, что он подшил два дела, перетащил из РУВД четыре коробки вешдоков, починил стул в канцелярии и теперь нуждается в интеллектуальном отдыхе. Причем было понятно, что если бы шеф был в конторе, он бы разъяснил коллеге Горчакову, в чем должен заключаться интеллектуальный отдых следователя. Но Лешка прекрасно знал, что шеф уехал в городскую, поэтому даже не заперся, откровенно бездельничая. Впрочем, в прошлом году, когда Лешке только поставили компьютер, самое интеллектуальное действие, на которое он был способен, - это раздеть догола красотку, занимающую весь экран монитора. Так что раскладывание пасьянса - это с его стороны прорыв в интеллектуальном смысле.
     - Машка, ну расскажи про вампиров-то, - предложил Горчаков, крутанувшись в мою сторону на офисном стульчике, уже как-то треснувшем под его тяжестью.
     Я присела к столу и рассказала Лешке все, что приключилось с нами за прошедшие сутки. Лешка был потрясен до глубины души. Вообще должна сказать, что делиться проблемами с Горчаковым - одно удовольствие; он так эмоционально реагирует, что становится приятно.
     - Слушай, а ты сама-то веришь в вампиров? - спросил Горчаков с придыханием, как только я закончила свою историю.
     Я усмехнулась; похоже, что это основной вопрос, который мне придется решить, прежде чем приступить к расследованию.
     - Не знаю, Леша, - повторила я то же, что сказала прокурору. - В конце концов, то, что они делают, вполне укладывается в рамки Уголовного кодекса: убийство, причинение вреда здоровью. Вот и буду расследовать эти преступления доступными мне средствами. Играть в охотников на вампиров не собираюсь. Мне, кстати, шеф велел собрать информацию про вампиров. Не знаешь, где поискать?
     - Сейчас поищем, - Горчаков прервал раскладывание пасьянса и стал подключаться к Интернету. - В Интернете можно найти, что угодно.
     Осознание того факта, что он, Лешка, с легкостью оперирует компьютером, а я, дохлый ламер, как называет компьютерных чайников мой сын, в состоянии использовать сложный агрегат только в качестве пишущей машинки, наполняет Леху гордостью и в его собственных глазах ставит на неизмеримо более высокую ступень развития. Я его не разубеждаю, поскольку мужчинам это так нужно...
     - Ну, почему не я третьего дня дежурил? - сокрушался он, дозваниваясь до провайдера. - Везет тебе, все время что-нибудь интересненькое...
     Я его утешила тем, что меня две недели не будет, и я взяла на себя смелость пообещать шефу, что он меня подстрахует.
     - Вот эти две недели можешь расследовать мои супер-интересные дела.
     - Хоть шерсти, клок, - пробормотал Горчаков, шаря по Яндексу в поисках информации про вампиров. Я даже не стала возмущаться, зная, что Леша весьма неуклюже выражает свои мысли, и скорее всего, даже не думал обзывать меня паршивой овцой.
     - Вот, смотри, - он вывел на экран длинный текст и стал читать мне вслух выдержки из него, - "вампиры - живые мертвецы (с клинической точки зрения), вынужденные пить кровь простых смертных, чтобы поддерживать собственное противоестественное существование"...
     - Спасибо, - прервала я его, - это я и без Интернета знала. Что-нибудь посущественней, пожалуйста.
     - Пожалуйста, - охотно согласился Горчаков, - "текущая вода или чеснок отпугивают вампиров не более, чем обычных людей; святые символы, такие, как крест, тоже ничего не значат, пока этот самый крест не возьмет в руки священник, истово верящий в силу распятия. Однако если любой деревянный, не обязательно осиновый, кол воткнуть кровососу в сердце, его можно обездвижить". Это существеннее?
     - В принципе, и это тоже я знала. Давай, удиви меня чем-нибудь.
     - Вот, выдержка из энциклопедии "Мифы народов мира": "Вампир - в низшей мифологии народов Европы мертвец, по ночам встающий из могилы и являющийся в облике летучей мыши, сосущий кровь у спящих людей, насылающий кошмары. Вампирами становились "нечистые" покойники - преступники, самоубийцы, умершие преждевременной смертью и погибшие от укусов вампиров". Вот еще, смотри: "по ночам упырь встает из могилы и в облике налитого кровью мертвеца или зооморфного существа убивает людей и животных, реже высасывает кровь, после чего жертва погибает и сама может стать упырем; известны поверья о целых селениях упырей". А вот еще, Машка, солидный трактат "Вампиры и оборотни среди нас. Хроника исследования". Начинается, знаешь, с чего? С прямого, неприкрытого утверждения, это они так пишут: "вампиры и вампиризм, вопреки навязываемым нам иудаистическим догмам, существуют, это факт, это объективная реальность как нашего, так и потусторонних миров"...
     - Понятно, спасибо, поехали дальше.
     Пока Лешка искал что-нибудь, удовлетворяющее моему взыскательному вкусу, я ему рассказала про своего школьного учителя физики. Он был не простым, но заслуженным учителем, и определение, скажем, электромагнитного поля вбил в наши головы намертво: "электромагнитное поле есть объективная реальность, не зависящая от наших чувств и ощущений". С точки зрения материалистического мировоззрения не придерешься, но должна признаться, что это определение ни на миллиметр не продвинуло меня к пониманию того, что же есть такое электромагнитное поле.
     - "Упыри не глотают кровь, не пьют ее горлом, а выцеживают через свои полые зубы-клыки"... Что с тобой, Машка?
     - Ничего. У Страшилища как раз такие полые зубы-клыки.
     - Ну, и хорошо, - обрадовался Лешка. - Значит, хоть он точно вампир. А санитару ты в рот не заглядывала?
     - Не успела. А вот, кстати, Лешка, "санитар" у нас в этой истории единственная величина хоть с каким-то значением. Про остальных мы и вовсе ничего не знаем, они сплошные иксы. Так что с него и начнем. Я позвоню?
     - Подожди, сейчас скину тебе на дискетку одну интересную информацию, подшей к плану расследования.
     Пока Лешка распечатывал информацию, я позвонила в морг Юре Щеглову.
     - Юра, скажи мне данные этого вашего ложного санитара. Надеюсь, в отделе кадров они сохранились? Или ты его без паспорта на работу принимал?
     - Машенька, - вздохнул Юра, - паспорт он показывал. Но не рассчитывай, что ты что-то из этого выжмешь.
     - А что, паспорт левый?
     - Даже и не знаю, как сказать, - помялся Юра. - Левый, не левый, черт его разберет. В общем, как чудеса всякие в морге начались, уже после его увольнения, я его паспортные данные прокинул по ЦАБу<Центральное адресное бюро.>... В общем, умер он.
     - Когда, после увольнения?
     - Да нет, - вздохнул Юра, - еще до приема на работу. Позвони Марине в кадры, она тебе все данные даст.
     Вот тебе и величина со значением, подумала я, набирая номер начальницы отдела кадров бюро судебно-медицинской экспертизы, жизнерадостной хохотушки Марины. Услышав мой голос, Марина за три минуты выложила мне все экспертские сплетни, поздравила с выходом замуж, проигнорировав мои попытки объяснить, что я еще туда не вышла, после чего наконец спросила, что мне нужно. Я сказала.
     - Да ради Бога, - рассмеялась Марина, - сейчас посмотрим в лучшем виде. Щеглов его взял, проработал он недолго, приказ об увольнении от пятнадцатого мая этого года. Так, записывай: Бендеря... Бен-де-ря, - повторила она по слогам, - типичный западэнец<Выходец из Западной Украины.>. Степан Ильич. Сорок восьмого года рождения. Пиши данные паспорта, - она продиктовала все, что нужно.
     - Мариша, а ты его паспорт смотрела? Он похож на фотографию в паспорте?
     - Больше мне делать нечего, - рассмеялась Марина. - Если хочешь знать, я его вообще не видела. Мне Щеглов его документы принес на оформление приказа, я оформила. Так что пусть у Юрочки голова болит.
     Я не стала говорить Марине, что, по данным Щеглова, принятый ею на работу человек умер задолго до оформления приказа о его приеме в морг санитаром. Пусть сами разбираются, у кого голова должна болеть. Попрощалась и повесила трубку.
     Горчаков терпеливо ждал, пока я закончу разговор. И как только я разъединилась, положил передо мной на стол красочно оформленный листочек. Сверху листочек украшало натуралистичное изображение вампира с окровавленными клыками, а под ним, стилизацией под готический шрифт, был напечатан следующий текст:
     "Существуют особые законы, по которым к проклятым, оскверненным местам как магнитом притягивает людей, являющихся потенциальными жертвами, лиц с неустойчивой психикой, подверженных приступам истерии, неуравновешенности, страдающих маниями преследования или гнетом страждущей совести за совершенные преступления и проступки. В первую очередь жертвами вампиров становятся женщины, обладающие повышенной сексуальной возбудимостью, ищущие острых ощущений, новых неизведанных чувств, - очаги "черной" инфернальной энергии притягивают таковых к себе"...
     Я подняла на Лешку глаза, оценив его чувство юмора и не собираясь дочитывать эту инфернальную чушь, но потом снова посмотрела в текст, и мой глаз зацепился за некоторые фразы, задевшие меня за живое:
     "...остальное.происходит по хорошо всем известному сценарию: неожиданная встреча с "интересным мужчиной" демонической наружности, поцелуи во мраке ночи, объятия, бушующие страсти... обескровленный изуродованный труп, следственная бригада, допросы, первый попавшийся безответный похмельный алкоголик, который ничего не помнит и берёт вину на себя, тюрьма или расстрел. Подлинный виновник, вампиро-упырь, практически неуловим, он всегда уходит от преследователей (существует версия, что далеко не всякое должностное лицо возьмет на себя смелость тягаться с заложным покойником, многие просто закрывают глаза на очевидное)". И подпись - Олег Исхаков, бакалавр оккультных наук.
     Лешка с интересом наблюдал за моей реакцией. Мысленно послав пламенный привет неведомому мне бакалавру оккультных наук (интересно, в каких учебных или научных заведениях присваивают такие титулы?), я забрала бумажку и ушла, вслух поблагодарив Лешу. Но настроение у меня почему-то испортилось.
     Вернувшись к себе в кабинет, я не стала выбрасывать бумажку в помойку, а, поразмыслив, повесила ее на стенку сейфа. Ситуация, описанная бакалавром оккультных наук, мало походила на то, с чем имели дело мы. Один потерпевший - работяга, вторая жертва что-то не тянет на женщину, обладающую особой сексуальной энергией, хотя кто его знает? При ее жизни с ней общаться не довелось. Наш криминалист-то уж во всяком случае не из этих. Равно как и основной наш фигурант, покойник с колом в груди, с лицом, изуродованным язвами и рубцами, не подпадает под категорию "демонического, интересного мужчины". Если бы такой подходил знакомиться к женщинам, причина смерти была бы только одна - разрыв сердца. Но все равно, бумажка небезынтересная.
     Посмотрим, кто кого; похоже, что я уже взяла на себя смелость тягаться с заложным покойником, - так что вперед.
     Аккуратно переписав данные паспорта "санитара" в запрос, я отправила его в паспортную службу. Пусть мне ответят официально, где и когда владелец этого паспорта умер; а пока у меня есть адрес, где был зарегистрирован этот шаловливый служка из мертвецкой; и расположен этот адрес не так далеко от нашей районной прокуратуры. Я созвонилась с жилконторой, достаточно быстро выяснила, что покойный занимал комнату в коммунальной квартире, что пока в эту комнату никто не вселился, - остальные жильцы квартиры на комнату не претендуют, а все, кого посылают туда со смотровыми ордерами, от комнаты отказываются, она никому не нравится, даже тем, у кого уж совсем критическое положение с жильем.
     - Леш, - сказала я, заглядывая в кабинет к Горчакову, - не хочешь сходить пообедать? Тебе надо двигаться, чтобы мозг лучше снабжался кровью.
     - Слушай, я на мели. Если только ты покормишь, - Лешка застенчиво посмотрел на меня, а мне только этого и было надо: халявную еду Горчакову потом придется отрабатывать.
     - Собирайся.
     Через пять минут мы с Лешкой брели в дожде и тумане к довольно приличному кафе, где я обещала ему райские наслаждения в гастрономическом ключе. И не обманула. Лешка наелся до отвала, стал нежно любить весь окружающий мир и меня в том числе, и теперь его можно было брать голыми руками. Что я и сделала, предложив по дороге в контору заскочить в один адресочек. Лешка, пребывая в эйфории, с ходу дал согласие, мол, надо так надо, а подробностями решил поинтересоваться уже по дороге, когда мы практически подходили к адресу.
     Вообще-то мой друг и коллега не робкого десятка; но когда я сообщила ему подробности, к кому домой мы идем, Горчаков взвился:
     - Ты с ума сошла, Швецова! Ломишься прямо в логово вампира! Хоть бы опера какого с собой взяла, на съедение! Ну нет, я в эти авантюры лезть отказываюсь! У меня двое детей!
     Напрасно я пыталась урезонить его, объясняя, что в комнате, которая является муниципальной собственностью и регулярно осматривается потенциальными жильцами, а главное - ключ от которой хранится в жилконторе, никаких неожиданностей быть не может. Горчаков стоял насмерть.
     - Нет уж, не заманишь.
     - Да брось ты, Лешка, что мы с тобой, по адресам, что ли, никогда не ходили?
     По молодости лет я вообще бесстрашно лезла в квартиры своих подследственных в неурочное время, особенно, если сроки поджимали; не является клиент на допрос - ноги в руки и пошла, допросила его прямо на дому, и далеко не всегда в стерильной обстановке; так бы я и расхаживала по квартирам в одиночку, если бы один раз не попала в наркоманский притон. Меня там не убили и не изнасиловали, но дописывая протокол на липком кухонном столе в окружении угрюмо молчащих наркоманов с мутными глазами, я почувствовала такой страх, что навсегда зареклась бегать по адресам без сопровождения.
     - Вон, иди в местное отделение милиции, возьми там участкового и осматривай себе в удовольствие логово вампира, - посоветовал Лешка.
     Конечно, так и надо было сделать, но я знала, что участковые появляются у себя в опорных пунктах к трем часам, а сейчас еще нет и часа, и что участкового мне придется долго уговаривать, и не только его, а еще и его начальника, поэтому я и билась так за Горчакова.
     Он сопротивлялся до самой жилконторы, куда я направилась, чтобы взять ключи от комнаты Бендери. И только когда я потянула на себя железную дверь с табличкой, на которой были указаны часы работы паспортного стола, сердце Горчакова дрогнуло, и он пошел со мной.
     Сопроводить нас в квартиру вызвалась пожилая грузная женщина - мастер РЭУ, представившаяся Анной Ивановной. Она тщательно проверила наши документы, записала их к себе в блокнотик, потом взяла ключи от комнаты и повела нас через три проходных двора к покосившемуся флигелю, при одном взгляде на который было ясно, что жить тут могут одни деклассированные элементы.
     Фасад флигеля хранил следы как минимум двух пожаров - черные языки копоти, поднимавшиеся по стене от окон второго и четвертого этажей; третий этаж вообще был явно нежилым, неизвестно по какой причине, - расколотые фрамуги без стекол равномерно хлопали от ветра. Честно говоря, приди я со смотровым ордером к такому дому, я бы даже в квартиру не заходила, мне и двора было бы достаточно. С наступлением сумерек в таком дворе без вооруженной охраны делать нечего, да и светлым днем-то, если честно, тоже весьма неуютно.
     Но невозмутимая женщина-мастер уверенно толкнула покосившуюся дверь парадной, - болтавшуюся на одной петле, и протиснулась внутрь. Мы с Лешкой полезли за ней, перешагивая через оледеневшие собачьи (а может, и человечьи, кто знает?) кучки, украшавшие выщербленные ступени. Лешка крепко ухватил меня за руку, чтобы я не упала, и я поняла, что он радуется, что не отпустил меня сюда одну.
     Подниматься нам пришлось всего лишь на полмарша, поскольку нужная нам квартира располагалась на первом этаже.
     Анна Ивановна постучала в дверь, по дизайну и прочности крепления мало чем отличавшуюся от двери парадной, и прислушалась. Мы тоже невольно затаили дыхание, и у меня мурашки поползли по коже от размеренного стука пустых оконных рам и завывания ветра, которое особо жутко звучало в этом дворе-колодце. Господи, бывают же такие места, вздохнула я про себя, и почувствовала, как Лешка тоже поежился.
     Поскольку никто из квартиры не жаждал нам открыть, Анна Ивановна побренчала ключами и решительно отперла чисто символический замок. Еле отодвинув разбухшую дверь, мы по очереди вошли в темную прихожую.
     Как только Лешка, замыкавший наше шествие, притворил входную дверь, нас обволокли специфические запахи жилья, в котором последний раз убирались не иначе как в семнадцатом году, зато, судя по всему, гадили весь двадцатый век исправно. Я привычно задержала дыхание, и поскольку глаза потихоньку привыкли к темноте, я присмотрелась к обстановке и, не сдержавшись, ойкнула: в углу прихожей безмолвно застыла какая-то фигура, которая, только заметив мое внимание к ней, как нескладная птица, шурша крыльями, метнулась в сторону, оставив за собой шлейф смрада и мелькнувшую полоску света, упавшую в коридор через приотворенную дверь.
     Анна Ивановна покачала головой:
     - Ай, Нинка, опять в прихожей стерегла, нет, чтоб двери-то открыть! Да вы не бойтесь, - обратилась она к нам, - Нинка тут с рождения живет, то в психинтернате, то тут, чтоб площадь не пропадала. Квартира-то здесь хорошая, жильцы спокойные были, да никого уж и не осталось, вот Нинка да Макар Макарыч, хрыч старый, - она повысила голос явно в расчете на Макара Макарыча, - да, хрыч старый, за квартиру уж который год не платит! Тебе, сволочь, говорю, - крикнула она, вглядываясь в мутную темень коридора, но ответа никакого не последовало.
     Для острастки Анна Ивановна стукнула в ближайшую дверь, пояснив нам, что вот там-то и затаился злостный неплательщик Макар, и тихо нам сказала:
     - Я уж так, для проформы; ведь лежачий он, не встает. И одинокий совсем, как еще не помер, непонятно. Сюда-то ведь ни почта, ни собес не ходят, и пенсию ему не носят, и гуманитарной помощи не дают, вот и с чего он за квартиру-то платить будет?
     - Что, лежачий старик тут без всякого ухода, в этой дыре? - поразилась я, и Анна Ивановна грустно кивнула.
     - Ой, сколько их тут таких, в этом флигеле, ведь в каждой квартире пожилой да немощный, и никому не нужный. Вот и жилой фонд в таком состоянии... Да на что ж мы его содержать будем, если у нас три четверти жильцов такие - и квартплату не платят, и сами себя содержать не могут. Вот так и бросили их тут умирать, я уж два раза в неделю ква