етло-русые,  на  указательном  пальце
правой руки  татуировка  "Валера".  Приметы,  прямо  скажем,  достаточно
определенные,  по  крайней  мере,  человека  с  такими  приметами  можно
поискать не без надежды на успех. Естественно, из Чудова  в  пограничные
области разослали поручения, мол, проверьте, может, у вас  такой  Валера
числится в пропавших? Вот  зам  и  подготовил  на  основании  чудовского
поручения запросы в районы, с тем же заданием, проверить, не числится ли
в пропавших человек с такими приметами.
   - Нет, вы посмотрите! - снова  заорал  Игорь  Анатольевич,  дойдя  до
этого места в своем повествовании. - Нет, вы только посмотрите, что этот
идиот написал! Я понимаю, если бы  пьяный  был,  так  ведь  трезвый  же!
Трезвый!
   Он снова затряс бумажкой и сунул мне ее под нос. В ней  я  прочитала,
что  по  поручению  чудовских  коллег  разыскивается  человек  с  такими
приметами: на вид лет восемьдесят - восемьдесят  пять,  рост  сто  сорок
сантиметров, волосы темно-каштановые, на безымянном  пальце  левой  руки
татуировка "Вова"...
   - Вы представляете?! Татуировка "ВОВА"! - орал Игорь Анатольевич,  по
мере того, как я читала запрос. - - Нет, вы только подумайте  -  "ВОВА"!
Чем он запрос читал? "ВО-ОВА"!
   Несмотря на искренность начальственного гнева, мне стало смешно.  Да,
трудно представить, как можно не просто ошибиться в составлении запроса,
а последовательно перепутать все, что возможно, - рост и возраст, правую
руку и левую, цвет волос, а главное, Валеру Вовой  назвать.  Вот  так  и
ищем. И результат как на ладони: получили  бы  из  районов  ответы,  что
"Вовы" восьмидесяти лет среди пропавших не было, и от всей души написали
бы в Чудово: извините, дорогие коллеги,  но  заявлений  об  исчезновении
лица с указанными вами приметами в органы  милиции  Санкт-Петербурга  не
поступало... Тут я засомневалась, а стоит  ли  мне  обращаться  к  таким
занятым людям? Может, я сама как-нибудь?..
   Но отступать было некуда. Я немного поуспокаивала Игоря Анатольевича,
рассказав ему про свою командировку,  про  чудного  участкового-алжирца,
про гостиницу, про замечательного  повара  в  колонии,  а  когда  усы  у
начальника отдела перестали топорщиться, и пульс, судя по дыханию, обрел
нормальную частоту, я осторожно подошла к своей проблеме.
   - У меня, конечно, не густо, - сказала я, - приметы  средние,  особых
нет, разве только шрам от аппендэктомии на животе. Ни  тебе  татуировок,
ни родимых пятен. Группа  крови  есть,  и  предполагаю,  что  не  женат.
Возраст приблизительный. Найден  в  одной  из  парадных  нашего  района.
Поищем?
   Начальник отдела вяло пожал плечами:
   - Готовьте поручение, приложите карту примет из морга. Поищем. Возьму
на личный контроль, если кто-то обратился с заявлением  об  исчезновении
такого, сразу вам сигнализируем.
   - Это еще не все, Игорь Анатольевич, - продолжила я, - Вопрос  не  по
вашей епархии, но хочу с вами посоветоваться, как с крупным специалистом
по розыску людей.
   Поскольку еще Крылов заметил,  что  в  сердце  льстец  всегда  отыщет
уголок, Игорь Анатольевич порозовел и надул щеки.
   - Постараюсь помочь.
   - Вот такая ситуация. - Я обрисовала положение с Ольгой Коростелевой.
- Она забрала из морга больницы труп,  но  в  Ивановскую  область,  куда
выписано разрешение, его не привезла. Ведь у себя дома она  его  хранить
не может, по крайней мере, вечно. Куда-то она должна его деть.  Как  нам
найти труп, а главное, как найти саму Коростелеву?
   - Ну это элементарно, объявите на нее розыск, где-нибудь да всплывет.
Может, при проверке документов, может, при других обстоятельствах...
   - Игорь Анатольевич, я все это знаю. Меня интересует, как ее  быстрее
найти. Куда она могла  деться?  Куда  двинулась?  На  чем  сосредоточить
направление поиска?
   Игорь Анатольевич усиленно засоображал.
   - А на чем она собиралась труп вывозить? На поезде? Спецтранспортом?
   - Понятия не имею. Подписала у меня бумажку  -  и  след  ее  простыл.
Поднять  все  ее  связи?  Но  связей-то  с  гулькин  нос.  Разве  только
Приозерск...
   -  Вот  и  начните  с  Приозерска.  А  вообще-то  перспективы  у  вас
призрачные. Где вы ее найдете?
   - Вы знаете, Игорь Анатольевич, - я начала  медленно  закипать,  -  я
лично  думаю,  что  найти  можно  любого  человека.  Бесследно  скрыться
невозможно, любой человек неизбежно оставляет следы,  по  которым  можно
пойти...
   - Вот и  пойдите,  -  прервал  меня  обидевшийся  Игорь  Анатольевич,
видимо,  усмотрев  в  моих  словах,  и  совершенно  напрасно,  намек  на
никчемность его отдела. - Бесследно  скрыться  очень  даже  возможно,  и
многие так и делают. Надо сознавать, что не все в наших руках.
   - А вот я все-таки считаю, что если постараться,  то  найти  человека
можно, даже если он не прислал в милицию открытку  с  обратным  адресом.
Обязательно кто-то где-то его видел...
   - Вот и прекрасно. Вот и займитесь. А мы не частное сыскное бюро. Да,
конечно, если все бросить  и  сутки  напролет  заниматься  только  одним
пропавшим,  то  результат  может  быть.  А  у   нас,   знаете,   сколько
пропавших?.. Кроме того, если  бы  нам  за  каждого  найденного  платили
сдельно, по двести баксов на карманные расходы, мои парни бы носом землю
рыли. А мы учреждение государственное, у нас, как у врача на приеме,  по
десять минут на лицо, а потом - "следующий".
   - Нашли, чем гордиться,  -  пробормотала  я.  И  расстроилась:  опять
накалила отношения с нужным и, в общем-то, неплохим человеком.
   - Ладно, не обижайтесь, Мария Сергеевна, -  сказал  мне  на  прощание
начальник отдела. - Поищем вашу девушку, и заявку на господина со шрамом
поищем. Только в порядке общей очереди. Или сами, если хотите побыстрее,
приезжайте, смотрите картотеку.
   Следующей станцией назначения у меня был морг.  Шеф  всегда  бесился,
когда я просила машину до морга и объясняла, что забирать меня оттуда не
надо, "оставьте меня там". Он кричал: "Нельзя так говорить, что значит -
оставить вас в морге?.."
   Подъехав к зданию бюро судебно-медицинской экспертизы, я  поразилась,
как быстро наступила осень. Ведь не так давно я  приезжала  сюда,  когда
вокруг было лето. Ну пусть, листья желтели,  но  было  тепло,  и  легкий
ветерок шевелил зеленую травку. А сейчас даже трава побурела, а  деревья
гнули голые черные ветки под мокрым ветром. Боже, как летит время!

***

   Входя в бюро, я заволновалась. Вдруг я сейчас увижу Стеценко,  а  шеф
сказал, что я плохо выгляжу... Кошмар! Я подошла к  большому  зеркалу  в
вестибюле и долго  прихорашивалась,  но  вынуждена  была  признать,  что
сегодня осень с ее жухлыми красками коснулась, образно говоря,  и  моего
лица.
   С громко бьющимся сердцем я  прошла  по  коридору  морга.  Из  первой
секционной выглянула Марина Маренич и спросила, не Стеценко ли я ищу?
   - Если он еще не ушел,  значит,  где-то  бегает,  но  вообще  он  уже
собирался, - сказала она, и я  расстроилась  так,  будто  это  была  моя
последняя надежда повидаться со Стеценко.
   Справившись с собой, я сказала Марине, что вообще-то шла к ней.
   - Я тебе несу предмет с ребрами и шипом, не хочешь посмотреть?
   - О как! - сказала Марина, держа на отлете запачканные кровью руки  в
резиновых перчатках. - Тогда подожди,  я  размоюсь.  Иди  пока  к  Юрке,
кофейку попей, я сейчас.
   Я прошла дальше по коридору и без стука открыла  дверь  в  кабинет  к
заведующему танатологическим отделением. Юра сидел  за  столом  и  читал
экспертные заключения. По-моему, увидев меня на пороге,  он  обрадовался
если не мне,  то  возможности  отвлечься  от  заключений.  За  чайком  я
протянула ему смятый листочек бумаги из квартиры убиенного Шорохова:
   - Что ты на это скажешь?
   Юра повертел листочек.
   - Чепуха какая-то. Какой-нибудь нерадивый студент писал.
   - Писал некий господин Шорохов,  к  медицине  отношения  не  имеющий.
Маренич его вскрывала на той неделе.
   - Вот так, да? - Юра опять вцепился в бумажку.
   Когда пришла Марина, с чистыми руками и в белом халате, снявшая  свой
тяжелый резиновый передник, Юра показал листочек ей.
   - Это твой клиент, говорят, накорябал. Что бы это могло значить?
   Марина сначала посмеялась.
   - Ну, это прикол.
   - И кто над кем прикалывался? - мрачно спросила я.
   - Шорохов над нами. Нет, ну ты  посмотри:  "сильная  черепно-головная
травма"! Мы же так не пишем. Это же набор слов. Так что плюнь и забудь.
   - Но этот набор слов написан рукой убитого и,  похоже,  незадолго  до
того, как его убили. Мне трудно на это плюнуть.
   В момент, когда страсти стали  накаляться,  приоткрылась  дверь  и  в
кабинет заглянул доктор Стеценко. Увидев меня, он заметно  покраснел.  Я
опасалась, что и сама тоже залилась краской. У Юрия Юрьевича  и  Маренич
стали такие лица, будто они  сейчас  закричат  "горько!".  "Тьфу!"  -  я
мысленно выругалась, и краска стала сходить с моего лица.
   - Нам выйти? - деликатно спросила наконец Маренич. - Вы же  долго  не
виделись?
   - Мы сами выйдем, когда надо будет, - несколько невежливо  отозвалась
я, не сводя глаз с Сашки.
   Он показался мне таким красивым и родным, каким не казался уже давно.
Конечно, я бы с удовольствием повисла у него  на  шее.  И,  похоже,  его
сослуживцы бы это правильно поняли. Но первая  я  вешаться  на  него  не
буду. Пусть сам...
   Сашка подсел к столу заведующего и без спросу налил себе кофе.
   - Так, Маша! Ты мне орудие давай, - спохватилась Маренич. - А  то  ты
мне мозги запудрила этой ерундой...
   - Это не ерунда, - упорствовала я.
   Из сумки я вытащила пистолет и отдала Марине в руки,  показав  место,
где на  рукояти  торчал  довольно  ощутимый  металлический  шип.  Марина
вцепилась  в  пистолет  и  стала  разглядывать  его  через  лупу,  потом
подхватилась и  побежала  к  себе  за  актами  вскрытия  и  фотографиями
повреждений головы.  А  я  подсунула  Сашке  шороховский  листочек  и  с
надеждой на него уставилась.
   Сашка отхлебнул кофе и задумчиво стал разглядывать листок.
   - Кто это писал? - спросил он.
   - Шорохов, которого наш киллер застрелил.
   - Кстати, как он?
   - Киллер-то? Говорят, жить будет. Пока с ним разговаривать нельзя.
   - А ты так хочешь с ним поговорить?
   - Хочу, - уверенно сказала я. - Мне есть, что ему сказать.
   - А что тебе  этот  бред  дался?  -  спросил  Сашка,  вертя  в  руках
шороховские записи.
   - Саша,  у  нас  мотив  убийства  Шорохова  завис.  Вдруг  это  имеет
отношение  к  мотиву.  Да  и   вообще   интересно,   что   за   странные
формулировки...
   - Да, - согласился Сашка. - Похоже знаешь на что? На обратный перевод
с иностранного языка.
   - Как-как? - У меня перехватило дыхание.
   - Представь, что грамотные термины сначала перевели на  другой  язык,
ну, скажем, на английский  или  немецкий,  а  потом  перевели  снова  на
русский, но переводил человек, далекий от  медицины.  Вот  и  получилась
абракадабра.
   - Сашка, ты гений! Можно, я тебя поцелую?
   - Поцелуй его, поцелуй, -  разрешил  завморгом.  -  И  ты,  Саша,  ее
поцелуй, а я пока чашки помою.
   - Послушайте, у вас что, сводническая контора? -  возмутилась  я,  но
было поздно, Сашка уже приступил к процессу.
   Я не стала вырываться. Тем более что  Юра  действительно  пошел  мыть
чашки.
   Прервались мы только с приходом Марины, тут же включились в работу  и
предложили ей  на  рассмотрение  версию  об  обратном  переводе.  Марина
согласилась, что версия красивая, по крайней мере, ничего другого  ей  в
голову не приходит. Юра тоже сказал, что это единственный правдоподобный
вариант.
   Все втроем они рассмотрели шип на рукояти пистолета,  потом  сравнили
его с фотографиями повреждений на кожных лоскутах, снятых с голов  наших
потерпевших, и на кости черепов; и пришли к  выводу,  что  шип  и  ребра
рукояти пистолета идеально вкладываются в повреждения.
   - Да-а, - Сашка вертел пистолет в  руках,  -  а  я  ляпнул,  что  это
геодезический инструмент...
   - Ну и что? - Юра вступился  за  честь  своего  отдела.  -  Это  было
предположение. И, кстати, не с потолка взятое.  А  найти  орудие  -  это
задача следователя, а не эксперта.
   - Просто я не мог  предположить,  что  на  пистолете  возможен  такой
брак... - бормотал Сашка, разглядывая шип.
   - Поздравляю, Маша, -  Маренич  пожала  мне  руку,  -  нашла  орудие.
Надеюсь, при орудии - человек?
   - Да, - вяло сказала я, - у нас  не  только  орудие,  к  которому  он
хорошо привязан, но и ладони его на местах происшествий. -  Про  себя  я
спохватилась, что этого еще достоверно  не  знаю,  поскольку  у  киллера
отпечатков рук не брали, но тут  же  успокоила  себя  тем,  что  мы  уже
установили настоящее имя киллера, а отпечатки рук этого человека из ИЦ у
нас есть.
   Моя вялость объяснялась тем, что я не  считала  чем-то  из  ряда  вон
выходящим установление травмирующего орудия  по  делам  о  нападениях  в
парадных. В принципе,  это  напрашивалось,  раз  везде  были  следы  рук
Коростелева и наличествовал предмет с ребрами  и  шипом.  Это  было  уже
неинтересно. Мои мысли были заняты идеей обратного перевода.
   - Саш, - спросила я, - а для чего мог понадобиться обратный перевод?
   - Ну ты от меня многого хочешь, - засмеялся он, - тебе виднее,  я  же
обстоятельства  дела  знаю  плохо.   Предположи   что-нибудь   связанное
одновременно с медициной и с заграницей. Это  плохой  перевод  строк  из
медицинского заключения о травме или, скорее всего, о смерти.  Для  чего
может понадобиться перевод заключения о смерти?
   Тут я просто заболела. Я полностью отключилась от  окружающего  мира,
пытаясь  сообразить,  зачем  может  понадобиться  перевод  заключения  о
смерти.
   - Для  установления  юридического  факта,  -  прикидывала  я,  -  для
оформления каких-то документов...
   -  Маша,  ты  сбилась  с  пути,  -  посмеялся  Сашка.  -  Сначала  ты
действовала правильно, когда приехала  к  нам  советоваться,  но  сейчас
сбилась.  Если  ты  не  компетентна  в  какой-то   области,   что   тебе
предписывает закон и здравый смысл?
   - Не знаю, - бормотала я. - Выучить то, чего я не знаю.
   - Вот балда, - рассердился, завморгом.  -  Сашка  правильно  говорит:
если чего-то не знаешь, надо обратиться к консультантам.
   - А где мне взять консультантов на эту тему? - растерялась я.
   - Там, где есть люди, компетентные в вопросах заграницы, -  вмешалась
Маренич. - В консульстве.
   - В каком консульстве?
   - Да все равно. В любом.
   И я поехала в консульство. Вернее, я села в машину и спросила  нашего
водителя, где ближайшее консульство. Он подумал и сказал, что он  знает,
где консульство Великобритании.
   - Поехали туда, - решительно сказала я.
   В консульстве Великобритании меня принял  очень  воспитанный  молодой
человек, слегка недоумевая по  поводу  визита  следователя  прокуратуры.
Хотя по ходу беседы выяснилось, что  он  недоумевает  скорее  по  поводу
того, почему визит сделан именно в их консульство.
   - У вас есть основания полагать, что этот документ  как-то  связан  с
сотрудниками нашего консульства? -  осторожно  осведомился  он.  Получив
отрицательный ответ, он шел в разведку дальше:
   - Значит, у вас есть основания полагать,  что  этот  документ  как-то
связан с Великобританией? - Это допущение не нравилось ему еще больше.
   Я опровергла его страхи, объяснив, что обратилась в первое попавшееся
консульство, и постаралась польстить ему, сообщив, что  в  прошлом  году
сталкивалась  с  их  учреждением  и  была  поражена  компетентностью   и
воспитанностью сотрудников. По глазам было видно, что он мне не  поверил
и продолжал опасаться, что сюда я приехала неспроста. Наверное,  поэтому
он заявил в конце концов, что не располагает полномочиями  предоставлять
мне какую-либо информацию без согласования с консулом. Мне было уже  все
равно. Я потребовала подать мне консула.
   Прождав полтора часа,  я  была  вознаграждена  появлением  энергичной
женщины средних лет, являющейся генеральным консулом Великобритании. Она
первая протянула мне руку, крепко ее пожала и спросила,  чем  она  может
помочь.
   Я в двух словах объяснила ситуацию. Подчеркнув, что  приехала  к  ним
только как к консультантам, ни в коей мере не располагая  информацией  о
связи   расследуемых   происшествий   с   консульством   или   с   самой
Великобританией, равно как и не подозревая ни в чем королеву Елизавету.
   По-моему, она мне тоже не поверила,  но  взяла  бумажку  и  стала  ее
изучать.
   - Вас интересует, с какой целью мог быть сделан этот перевод?
   - Вернее, так: для  чего  могло  понадобиться  заключение  о  смерти,
переведенное на иностранный язык.
   - Но это же просто. - Консул по имени Барбара вернула мне бумажку.  -
Для оформления наследства. Для  получения  страховой  суммы,  если  была
оформлена страховка.
   - А что, наш гражданин может застраховаться за границей? -  удивилась
я.
   - Насколько я знаю, для этого надо стать гражданином той страны,  где
оформляется страховой полис. Но вам сначала надо уточнить, на какой язык
переводился текст.
   Я  согласилась  с  этим  дельным  замечанием  и  поехала  на  работу,
обдумывая, как же мне это уточнить  или  где  найти  более  компетентных
консультантов. Постепенно мысли  о  консультантах  сменились  мыслями  о
связи этой бумажки с убийством. Может, я действительно ошибаюсь? Мало ли
для чего Шорохов записал эти загадочные слова? Почему я так  уперлась  в
версию о  том,  что  в  этой  бумажке  лежит  мотив  убийства?  С  этими
сомнениями я приехала в прокуратуру и настучала запросы в таможню о том,
получали ли за последние полтора  года  визы  для  выезда  в  какие-либо
зарубежные страны, не исключая и ближнее зарубежье, граждане Коростелева
Ольга  Васильевна,  Коростелев  Виктор  Геннадьевич  и  Шорохов  Алексей
Семенович. Конечно, если кто-то из них выезжал нелегально или по  чужому
паспорту, это сильно осложнило бы мне жизнь. Но,  как  говорится,  будем
преодолевать трудности по мере их поступления.
   Из прокуратуры я поехала не в таможню, а в  наше  РУВД.  И  заставила
начальника РУВД позвонить  заму  начальника  таможенного  управления,  с
которым тот был лично знаком, чтобы  высказать  нижайшую  просьбу:  дать
ответ на мои запросы как можно  скорее.  Проконтролировав  переговоры  и
заверив начальника РУВД, что размеры моей благодарности не  будут  иметь
границ в пределах разумного, я отправилась в таможню и отдала запросы.
   Теперь на повестке дня оставался вопрос о  местонахождении  гражданки
Коростелевой.  Остальные  вопросы  по  сравнению  с  этим  были   просто
пустяковыми.  А  тем  более,  я  выпендрилась  в  розыскном   отделе   с
заявлением, что бесследно никто не исчезает и что человека всегда  можно
найти. "Ну что, - сказала я себе, - давай ищи. Говоришь, всегда остаются
следы?"
   Мне ничего не оставалось,  как  начать,  что  называется,  от  печки.
Машину мне больше не дали, и я пешком  потащилась  в  больницу.  На  мое
счастье, санитар из больничного морга еще не ушел, и я спросила у  него,
не запомнил ли он вдруг случайно,  на  какой  машине  вывозился  гроб  с
трупом Коростелева.
   Чистенький и старательный санитар любезно ответил мне, что  запомнил,
но вовсе даже не вдруг и  не  случайно,  а  просто  потому,  что  обязан
фиксировать номера машин, на которых вывозятся тела покойных. После чего
спокойно открыл книжечку и сообщил мне данные машины.
   Конечно, я могла бы сразу побежать в автопарк  и  начать  там  поиски
шофера. Но  я  рассудила,  что  оперуполномоченный  Кужеров,  во-первых,
справится лучше, а во-вторых, он давно уже по  этому  делу  не  работал,
целый день уже, и наверняка будет счастлив подключиться к расследованию.
   Оперуполномоченный Кужеров, увидев меня, застонал.
   - Что, опять? - измученным голосом спросил он.
   - Сережка, чуть-чуть поработаем? Собирайся, поехали.
   - Куда, в Мурманск? Или в Ивановскую область? - испугался Кужеров.  -
М