ствия, которого
касался преступник. А потом написал  заключение  экспертизы  -  мол,  на
стакане с места происшествия обнаружен след пальца руки подозреваемого.
   - Ну и что?
   - А то, что парень просидел месяца два под стражей, пока не выяснили,
что изнасилования повторяются. Потом задержали настоящего преступника.
   - А эксперт?
   - Эксперта привлекли к уголовной ответственности. Оказалось, он давно
так помогал операм.
   - Вот сука!
   - А он так и не понял, в чем провинился. Я же, говорит, хотел,  чтобы
преступники сидели в тюрьме, помогал правосудию. Так вот, я к тому,  что
с генетической информацией так сделать нельзя. Эту каплю крови ты никуда
не подсунешь, да ее и вообще можно уничтожить после обработки.  Остается
только компьютерная  информация,  с  помощью  которой  невозможно  будет
фальсифицировать доказательства.
   - А ты представляешь, сколько это будет стоить? Генетика  же  дорогая
экспертиза.
   - Геночка, государству это будет стоить не дороже того, что я потрачу
на установление личности моего киллера дедовскими методами. На запросы в
разные  места,  на  командировки,  на  всякие  экспертизы,  на  судебные
издержки в итоге уйдет гораздо больше денег и, что характерно,  времени.
А ты же знаешь, время работает на преступника и против следователя.
   - Да, было бы классно, - помечтал и Гена тоже. - А отчего ж тогда  не
вводят всеобщую генетическую регистрацию?
   - А отчего люди не летают, как птицы?
   - Что, мы с тобой до этого не доживем? Я вздохнула:
   - До зарплаты бы дожить. Ладно, Гена, давай заканчивать.  Что  там  у
нас получается?
   - Сейчас увидим. -  Он  встал  и  подошел  к  обработанному  порошком
участку стены. - Вот она, ладошка, и довольно  приличная.  Сейчас  я  ее
откопирую, и ты получишь доказательство. Ну, за  неимением  генетической
экспертизы...
   - Главное, чтобы было ее к кому приложить, эту ладошку, - заметила я.
   - Тоже верно. Ну, зови понятых.
   Пока разбуженный моим звонком дядечка одевался  и  собирал  жену  для
подписания протокола, я поинтересовалась у  Гены,  не  он  ли  исследует
пистолет по вчерашнему убийству.
   - Нет, Горчаков пистолет мне отдал на пальчики, я отпечатки  снял,  а
на  баллистику  отправил  в   Экспертно-криминалистическое   управление.
"Беретта", калибр 9 мм.
   - А чье производство?
   - Вообще это итальянский пистолет, но  производится  по  всему  миру.
Есть даже наши варианты.
   - А этот-то конкретно чей?
   - Эта "беретточка" итальянская, правда, есть в ней одна странность...
Я потом сформулирую...
   - Раз она импортная, значит, когда-то ввозилась партия.
   - Почему? Могли и один пистолет провезти, мало ли.
   - Но это я никак не проверю. Значит, надо проверить то, что  возможно
проверить. Слушай, Гена, а есть где-нибудь сведения о том, когда  и  где
изымались пистолеты такого типа? У нее же есть серийный номер,  какие-то
знаки принадлежности к партии?
   Гена задумался.
   - Не знаю точно,  может,  в  Москве,  в  Экспертно-криминалистическом
центре. А что, хочешь так выйти на регион, откуда твой киллер?  Думаешь,
он не питерский?
   - А черт его  знает.  Надо  проверять.  Хорошо,  если  эта  "беретта"
где-нибудь уже  засветилась,  а  если  она  чистая?  Что  скорее  всего,
поскольку  он  ее  после  убийства  сразу  сбросил.  -   Я   задумалась,
восстанавливая  в  памяти  подробности  поведения   киллера   на   месте
происшествия. - Хотя, может быть, и нет. Не исключено, что  он  пистолет
сбросил вынужденно, поскольку его преследовали.
   - Конечно, - согласился Гена. - А до этого он вполне мог использовать
свою "беретту" на всю катушку, мочить из нее направо и  налево  по  всей
стране.
   - Гена... А ты сказал, отпечатки снял?
   - Да, есть там кое-что на стволе.
   - Это  первый  случай  в  моей  практике,  когда  на  оружии  находят
отпечатки. Геночка, ты гений криминалистики, - сказала я искренне.
   - Да ничего особенного, - отмахнулся Гена, - ничего  бы  и  не  было,
просто он, когда выкидывал пистолет, взял его за ствол, там и  наследил.
Плюс очень мало времени прошло, отпечатки были свежими. Но  с  ними  еще
работать и работать, следы хреновые.
   - Геночка! - Я прижала руки к груди и умоляюще  посмотрела  на  него,
только что на колени не встала.
   - Да постараюсь,  постараюсь,  -  Гена  усмехнулся,  -  попробую  там
кое-что восстановить. Только зачем они тебе, там же доказухи полно.
   - Много не мало. А доказательств слишком много не бывает.
   Подошли понятые. Гена объяснил им, что мы тут сделали,  помимо  того,
что загадили стену в приличном подъезде, показал дактопленку  со  следом
ладони. Они расписались в протоколе  и  ушли  восвояси.  А  мы  с  Геной
дождались машину  и  совершили  такой  же  вояж  в  парадную,  где  было
нападение на Коростелева.
   А по дороге я соображала: "Может, снять с  киллера  всю  одежду  и  с
помощью  товароведов  попытаться  установить,  в  каких   регионах   она
произведена и куплена?  Нет,  пустая  трата  времени.  Это  в  советские
времена, в условиях всеобщего дефицита и централизованной торговли можно
было вычислить, что ботинки такого-то  артикула,  производства  такой-то
фабрики,  были  такого-то  числа  завезены  в   сельпо   совхоза   "Заря
коммунизма", а такого-то числа проданы комбайнеру Абрамовичу. А  теперь,
в условиях агонии отечественной промышленности и повсеместного торжества
турецкого конфекциона, ничего из одежды не выжмешь, если только  это  не
коллекционная  вещь  "от  кутюр",  произведенная   в   количестве   пяти
экземпляров. Но киллеры наши, к сожалению, в такие  вещи  не  одеваются.
Один  мой  подследственный,  между  прочим,  в   быту   большой   франт,
рассказывал, что когда он выслеживал  жертву  по  заказу  и  недели  две
торчал  в  парадной  заказанного  господина,  то  специально  для  этого
прикупил себе одежку в магазине "Турист" - кеды, штаны  спортивные;  как
он выразился: "прикид для пэтэушника, в них только в  парадной  постоять
да выбросить"".
   Подъезжая к последнему месту происшествия, я спросила Федорчука:
   - Гена, а если и в этой  парадной  ладонь  на  стене?  По-моему,  это
фантастика.
   - Фантастика будет, если окажется, что это отпечаток одной и  той  же
ладони. А что ты будешь делать, если они разные?
   - А что я буду делать, если это ладонь одного  человека?  Тогда  надо
искать связь между всеми потерпевшими. Когда ты сможешь посмотреть?
   - Тебе, конечно, надо вчера, - усмехнулся  Гена.  -  Давай,  назначай
экспертизу по всем правилам, представь мне отпечатки  всех  потерпевших,
чтобы я мог их сразу отграничить, за неделю я тебе сделаю экспертизу.
   - Геночка, я умру от любопытства, - заканючила я. - Конечно,  я  тебе
все представлю, а давай ты сразу посмотришь  эти  ладони?  И  сразу  мне
скажешь?
   - Ну хорошо. Давай так: если сейчас найдем ладонь на стене -  едем  к
нам в лабораторию и я смотрю эти следы при тебе.
   - А если не найдем?
   - Тогда ответ через неделю.
   - Это не по-мужски!
   - Торг здесь неуместен.
   До того, как мы вошли в парадную,  мне  оставалось  только  молиться,
чтобы у нужной стены не отирались местные наркоманы и  влюбленные  юноши
не прижимали именно к ней своих Джульетт.
   Стеночка предстала нашему взору в лучшем виде. Гена достал порошок  и
кисточку, а через полчаса подозвал меня  к  своему  шедевру  и  посветил
фонариком:
   - Видишь?
   Отпечаток ладони, безусловно, на этой  стене  имелся.  Он  был  менее
четкий, чем в предыдущих парадных, но, по словам Гены, вполне  пригодный
для  идентификации.  А  на  его  профессиональное  мастерство  я   могла
рассчитывать. В прошлом году, например, он уел главковских экспертов.  Я
отдавала в ГУВД следы из квартиры дедушки, убитого в собственной ванной.
Изымали  следы  два  самых  квалифицированных  специалиста   в   области
криминалистики,  которых  я  вообще  знала  в  этой  жизни;  целый  день
просидели в этой вонючей квартире и обработали ее с пола до  потолка.  А
эксперт из главка  мне  после  двух  месяцев  напряженного  исследования
отпечатков  ответил,  что  пригодных  для  идентификации  следов   среди
представленных вообще очень мало, а кроме того, ни одного следа  хозяина
среди них он не выявил. Не то,  чтобы  мне  особенно  были  нужны  следы
хозяина,  однако,  получив   такое   заключение,   я   засомневалась   в
правильности выводов эксперта в целом. Ну не  дает  мне  моя  атеистская
натура поверить в то, что одинокий полуслепой  дед,  передвигавшийся  по
квартире на ощупь, умудрился не оставить в собственном жилище ни  одного
своего отпечатка. И это с учетом квалификации криминалистов,  работавших
а месте происшествия: отпечатки брали с тех  предметов,  которых  будешь
касаться во что бы то ни стало.
   Заглянув по какой-то надобности к Гене в лабораторию, я  пожаловалась
ему на загадочного деда, не ходившего по дому "без  перчатков,  чтоб  не
делать отпечатков", как в старой детской загадке.  Гена  забрал  у  меня
заключение, внимательно его  просмотрел,  сходу  нашел  на  фототаблицах
совпадения между следами, изъятыми из квартиры,  и  отпечатками  пальцев
деда,  потом  развернул   конвертик   с   дактилопленками,   признанными
непригодными для исследования, и предложил мне  порвать  заключение  или
набить  морду  эксперту,  поскольку  утверждение  о  непригодности  этих
великолепных следов - полная лажа.
   - Зачем они это делают? - в ужасе спросила я.
   - Работать не хотят, - пожал плечами Гена. - Скажи спасибо,  что  еще
пленки не испортили нарочно.
   Самое смешное, что в главке не только не оценили Гениного мастерства,
но и всыпали ему по первое число - мол, какое право ты имеешь поправлять
экспертов  главка,  то  есть  по  определению  более   квалифицированных
специалистов. Он с трудом избежал выговора. Зато  главковскому  эксперту
нечего было избегать, поскольку о его ответственности вопрос даже  и  не
стоял.
   А здесь, в парадной, наблюдать за Геной было  одно  удовольствие.  Он
оглядел чумазую стену с выражением лица Леонардо да  Винчи,  только  что
завершившего портрет Моны Лизы, и отлепил от стены дактилопленку.
   - Ну что? Поехали? - спросила я с нетерпением.
   - А обедать? - меланхолично поинтересовался Гена, упаковывая трофей.
   - Геночка, какой обед! Поехали!
   - Маша, а если бы я сказал - через неделю? Ты бы неделю не обедала?
   - Если бы да кабы... Теряем время!
   "Почему я не владею телекинезом, - в нетерпении думала я по дороге. -
Раз - и усилием воли мы в лаборатории..." На машине мы добирались  целую
вечность. С трудом дождавшись, пока Гена откроет ключом свою комнатенку,
я смахнула пыль со стола, поправила накидку на сиденье Генкиного  стула,
открыла форточку и включила чайник.
   - Хочешь, я пока сбегаю, куплю что-нибудь перекусить?
   Генка засмеялся:
   - Как легко, оказывается, из тебя веревки вить, Мария! Интересно,  на
что ты готова ради внеочередного заключения эксперта?
   - Нахал!
   - Ладно, беги в магазин. Я люблю булочки с корицей.
   Работал Гена не только качественно, но и быстро. К моему  возвращению
с мешком булочек с корицей он уже был готов рассказать мне про человека,
наследившего во всех четырех парадных, где были найдены люди с  травмами
головы.
   - Это, бесспорно, один и тот же человек. Мужчина.  Крепкий,  довольно
высокого роста - следы примерно на одном уровне от пола и выше, чем  мог
бы оставить я...
   - Ну слава Богу, - улыбнулась я, -  тебя  можно  исключить  из  числа
подозреваемых. Ну, дальше!
   - А что дальше? Ручки натруженные, вон, смотри, мозоль читается.
   - А еще?!
   - А чего тебе еще? Фамилию сказать пока не готов.
   - Геночка! Спасибо тебе большое! Ты настоящий друг!
   Я расцеловала Генку в обе щеки и помчалась в прокуратуру.  Мне  вслед
Генка крикнул:
   - Ты  мне  пальцы  потерпевших  зашли,  не  забудь!  Главное,  пальцы
Коростелева! Он же последний был, может, это его лапа?
   Я засмеялась уже на бегу.  Значит,  это  серия.  И  на  всех  четырех
потерпевших напал один и тот же человек. Не похоже, чтобы это были следы
работников  милиции  или  "скорой  помощи".  Во-первых,   на   все   эти
происшествия выезжали  разные  лица.  Во-вторых,  приехавшему  на  место
происшествия незачем было бы подходить к телу именно с  этой  стороны  и
опираться при этом на стену. В-третьих, не так уж много  народу  на  эти
дела выезжало. Интересно, будет ли продолжение?  Если  на  таинственного
маньяка влияют лунные приливы и отливы, то, в принципе, уже  пора  ждать
нового эпизода.
   В прокуратуре меня ждала  жена  потерпевшего  Коростелева.  Когда  я,
запыхавшись, вбежала в коридор, она поднялась мне навстречу.
   - Я без звонка... Вы меня примете?
   - Конечно, проходите. - Я открыла кабинет и пропустила ее  вперед.  -
Как Виктор Геннадьевич?
   - Он умер, - сказала она,  глядя  на  меня  широко  открытыми  сухими
глазами.
   На ней была та же блестящая футболка и те  же  брючки,  в  которых  я
увидела ее в первый раз.  Она  так  же,  как  и  тогда,  была  тщательно
накрашена и причесана.
   - Боже мой! Примите мои соболезнования. Садитесь. - Я пододвинула  ей
стул, но она не села.
   - Мария Сергеевна, мне нужно  разрешение  на  захоронение  мужа.  Мне
сказали, что без вашего разрешения я не могу забрать тело.
   - Да, конечно. - Я села за компьютер и  отстучала  ей  разрешение  на
захоронение. - В канцелярии поставьте печать.
   Она взяла его в руки, прочитала и положила на краешек стола.
   - Мария Сергеевна, мне нужно разрешение на кремацию.
   - Ольга Васильевна, присядьте, - предложила я,  но  она  отрицательно
покачала головой:
   - Я не могу, у меня очень мало времени.
   - Ольга Васильевна, кремация тел людей, которые умерли  в  результате
преступлений, не разрешается. Поймите правильно, это не я придумала.
   Вот тут она заплакала, да как! Слезы  лились  таким  потоком,  что  я
стала подумывать о вызове врача. Но вдруг глаза ее высохли.
   - Что вы хотите за такое разрешение? Ваши условия.
   Такого я от нее не ожидала.
   - Ольга Васильевна! Делаю скидку на ваше состояние, но больше  такого
не говорите. Кремация тел потерпевших от  преступления  не  разрешается.
Посидите в коридоре, я сама поставлю печать на разрешение захоронения.
   Я взяла в руки документ и поднялась.
   - Нет! - Она ухватилась обеими руками за стол. - Дайте разрешение  на
кремацию. У меня нет денег на похороны. Мне негде  его  хоронить.  Я  не
хочу хоронить его на Южном кладбище, в чистом поле. Он  хотел,  чтобы  я
его кремировала...
   - Ольга Васильевна! Дать вам воды? - Я налила в чашку воду из чайника
и протянула ей, но она с неожиданной злостью оттолкнула мою руку, и вода
пролилась на стол, чуть не залив бумагу, которую я написала для  нее.  Я
схватила со стола разрешение и смахнула с него каплю воды.
   - Простите! - Она смотрела на  меня  умоляющими  глазами.  -  Давайте
бумагу.
   Она выхватила  у  меня  разрешение  и  хлопнула  дверью  кабинета.  Я
вздохнула и стала вытирать со стола мокрое пятно, но  через  три  минуты
Ольга появилась снова.
   - Мария Сергеевна, я хочу похоронить Виктора в Ивановской области,  у
него на родине. Нужно еще какое-то разрешение на вывоз его тела?
   - Да, сейчас я напишу вам его. - Я написала разрешение на вывоз  тела
и протянула его Ольге.
   Она, даже не поблагодарив и не попрощавшись,  снова  хлопнула  дверью
кабинета.
   Только  когда  по  коридору  простучали  к  выходу  ее   каблуки,   я
спохватилась, что неплохо было бы допросить ее о возможной связи ее мужа
с остальными потерпевшими. Выглянув, я  увидела,  что  коридор  пуст,  и
махнула рукой. В  конце  концов,  сейчас  она  в  таком  состоянии,  что
никакого толку от допроса не будет.
   Вздохнув еще раз, я взялась за телефон и обзвонила двух вдов  и  жену
последнего оставшегося в живых потерпевшего, Селько. Выяснив, что одного
из  потерпевших  похоронили  неделю  назад,  а  похороны  второго   были
позавчера, и поинтересовавшись состоянием Селько, я  вызвала  женщин  на
завтра к себе, чтобы покопаться в круге общения потерпевших. Где все они
могли пересечься?
   Записав в календарный план время, на  которое  вызваны  свидетели,  я
позвонила Кужерову. Разговаривая с ним подчеркнуто сухо, я поставила его
в известность о том, что на всех местах происшествия обнаружен след руки
одного и того же человека. Фужер  же  в  разговоре  со  мной  заискивал,
униженно благодарил за отмазку от начальства и, похоже, искренне не  мог
понять, на что я взъелась. Ладно  же,  приди  только,  я  тебе  припомню
сплетни!
   - В общем, Сергей, я завтра всех женщин допрошу, кроме Коростелевой -
она пока невменяема. А ты подключайся, будем копаться в их белье. Что-то
должно быть между ними общего, где-то они должны были пересечься.
   - Ага, если только ты тогда правду не сказала. Ну в смысле, что  всех
их грохнули по ошибке, вместо Коростелева.
   - Ну да, это  тоже  надо  учитывать.  И  еще,  знаешь,  что?  Запроси
Экспертно-криминалистический  центр  МВД  -  может,   где-то   изымались
итальянские "беретты", год выпуска  узнай  у  наших  экспертов.  Из  нее
стрелял наш последний киллер, беглец.
   - Понятно. А что, может, чего и установим.
   Закончив разговор с Сергеем, я положила трубку,  и  тут  же  раздался
звонок. С видимым неудовольствием я ответила:
   - Алло! - поскольку под вечер очень любят звонить зональные прокуроры
с какими-нибудь гадостями. А я, кстати, вспомнила, что городская еще  не
поинтересовалась у меня подробностями побега задержанного.
   Но волновалась я зря, зональным я на фиг  сдалась.  Это  звонила  моя
подруга Регина с удивительно оригинальным на сегодняшний день вопросом:
   - Ну как у тебя с Александром?
   - А что вдруг ты спрашиваешь?
   - Да я слышала, что он тут  у  тебя  ночевал...  -  небрежно  бросила
подруга, не имеющая никакого отношения ни к милиции, ни  к  прокуратуре,
ни к судебно-медицинским кругам.
   - Знаешь, я даже не буду спрашивать,  откуда  тебе  это  известно,  -
устало сказала я.
   - А я тебе и не скажу. В вашей криминальной тусовке я хорошо усвоила,
что сдавать свои источники - дурной тон.
   - А тебя не учили, что задавать вопросы об интимной жизни -  тоже  не
верх деликатности?
   - Ну чего ты, прямо. Я же тебе добра хочу. Сегодня вечером заеду. - И
не дожидаясь моего согласия, она положила трубку.
   Значит, надо зайти в  магазин,  купить  что-нибудь  деликатесное  для
Регины. Для Хрюндика обед есть. Собравшись, я позвонила домой.
   - Котенок, ты почему так долго не подходил к  телефону?  -  начала  я
строго допрашивать сына, дождавшись ответа.
   - Я читал.
   - Похвально. Приду, посмотрю, что читал. Уроки как?
   - А что им сделается?
   - Пока ты за них не возьмешься, им ничего не сделается. Жабу покорми.
   - Тараканы кончились, - ответствовал ребенок, по-моему, не  отрываясь
от книги.
   - Ладно, готовься, скоро буду.
   Дома я обнаружила, что  дитя  опять  кусочничало,  трескало  чипсы  и
плавленый сыр, а читало всего  лишь  журнал  "Плейстейшн",  а  вовсе  не
приобщалось к сокровищнице  мировой  литературы.  Но  в  общем  и  целом
особого бардака не наблюдалось. Вечер прошел в  мире  и  спокойствии,  а
когда я упихала чадо спать, пришла Регина.
   Была она непривычно тиха и грустна, скромно устроилась в уголочке  на
кухне и стала жаловаться мне  на  жизнь.  К  ней  вернулся  один  из  ее
многочисленных молодых любовников, ранее  отставленный,  с  которым  она
теперь не знает, что делать.
   - Конечно, нормальные бабы  сказали  бы  -  зажралась.  Он  парень-то
неплохой,  а  в  постели  вообще  сказка,  на  мне   научился,   отточил
мастерство. Но кроме этого -  ноль.  Не  работает,  даже  дома  пыль  не
вытрет. Не читает, кино не смотрит.  Как  домашнее  животное,  вон,  как
Василиска твоя. И на улицу не выгонишь, жалко.
   Я прыснула. Регина сказала это  с  таким  жалостливым  видом,  что  я
представила ее хахаля на голубой атлас