о мы имеем на сегодняшний день? Сходство, по способу действия, между убийствами Анжелы Погосян и бомжихи средних лет заключается в количестве нанесенных ножевых ударов - по шесть, но локализация разная. Все шесть ножевых у бомжихи - в спину, Погосян получила три удара ножом в грудь, три в спину, но можно предположить, что она вела себя более активно и пыталась если не сопротивляться, то уйти от убийцы. По словам подруги, Анжела до самого момента смерти была в сознании, ползла по лестнице, даже что-то сказала перед смертью.
     Видимо, сначала ей нанесли три удара ножом в грудь, она повернулась и стала убегать, и ее ударили еще в спину. Интересно, кстати, почему убийца не преследовал немощную старушку Шик, а Погосян преследовал?
     Можно сгруппировать убийства и по другому признаку - по месту. На старушку Шик и на молодую Людмилу Иванову напали в лифте. На Базикову, Погосян и Антоничеву - сразу, как только они вошли в парадную.
     Особняком стоит убийство молоденькой Жени Черкасовой - во-первых, ее труп был обнаружен в подвале, и это единственный случай, когда тело убитой женщины перемещалось после совершения преступления. Добро бы это еще был первый или последний случай, тогда это можно было бы списать на приобретенный преступником опыт, что изменило его поведение. Но это убийство - по хронологии между пятым и седьмым, последним. Последнее преступление не связано с сокрытием трупа. Может, мы зря его считаем одним из серии? Но тогда у нас зависает одна из суббот.
     Заколдованный круг!
     Пока я пыталась так и сяк сгруппировать совершенные убийства, чтобы нащупать хоть какую-то логику в действиях злодея, у меня начала оформляться одна мыслишка, но чтобы ей окончательно сформироваться, нужно, чтобы передо мной лежали все до единого заключения экспертиз трупов.
     Собрав дела, я легла спать, но долго еще ворочалась в постели. Отчасти из-за того, что меня трясла нервная дрожь перед грядущей субботой. Группировать убийства по сходству способов, составлять сводные таблицы - это все, конечно, хорошо, но пока что мы ни на шаг не продвинулись в поисках убийцы. А до субботы уже на один день меньше. Господи, и я добровольно взвалила на себя такую ответственность!
     А кроме того, лежа в темноте на широком диване, я особенно остро чувствовала свое одиночество. Днем еще ничего; но ночью все время вспоминается, как я еще недавно засыпала на руке любимого мужчины, как он во сне прижимался ко мне... Так, все, хватит! Если любимый мужчина оказался такой тряпкой, что не в состоянии отважиться на серьезный разговор, значит, он не стоит душевных мук.
     Но это я понимаю разумом, а душа все равно ноет. Надо было мне самой съездить в морг, там одна или две экспертизы - Сашкины, был бы повод с ним встретиться...
     Завтра утром позвоню Горчакову, пока он еще не вышел из дому, и скажу, чтобы он не брал мои экспертизы, я сама за ними съезжу. Он будет только рад, потому что с момента нашего с Сашкой расставания ведет себя, как настоящая сводня. Дня не проходит, чтобы он не зудел над моим ухом про необходимость воссоединиться с Сашкой.
     Но не зря говорят, что утро вечера мудренее. Проснувшись по звонку будильника, я совершенно по-другому посмотрела на вещи. Зачем мне самой искать встречи с человеком, который за пять месяцев палец о палец не ударил, чтобы вернуть женщину, без которой он якобы жить не может?
     Поскольку ребенок заказал блинчики с мясом, я решила наконец забрать у мамы мясорубку, которую она купила мне по моей просьбе еще летом. Все эти новомодные чудеса кухонной техники с электронной начинкой я не люблю, комбайнами и миксерами не пользуюсь, предпочитаю прокручивать мясо по старинке, механическим прибором, даже белки для безе взбиваю не миксером, а вручную, вилкой. Так в них больше воздуха, они получаются нежнее, хотя нагрузка на мускулатуру при взбивании - как от марафонской дистанции.
     Выходя из дому, я позвонила маме, надеясь заехать к ней в обед. Телефон не отвечал. Я удивилась, потому что уйти в такую рань она не могла, никаких дел, заставивших мою мать выйти из дому ни свет ни заря, я себе не представляла.
     Придя на работу, я позвонила снова. И снова никакого ответа. Я начала волноваться. К тому моменту, когда Горчаков вернулся из морга, я была уже в последней стадии истерики.
     - Лешка, - набросилась я на него с порога. - У тебя вроде знакомая какая-то живет в том же доме, что и моя мама. Мне не выскочить, не мог бы ты попросить ее зайти к моей матери, проверить, все ли в порядке?
     - Да нет проблем. А что случилось?
     - Понимаешь, с утра маме звоню, к телефону никто не подходит. Не дай Бог, что-нибудь случилось. Мама еще вчера жаловалась на сердце, а если вдруг, тьфу-тьфу, плохо стало, так и позвать-то некого. Позвони своей приятельнице, а?
     Отзывчивый Лешка сразу же набрал номер телефона своей знакомой и, вкратце объяснив ей ситуацию и назвав адрес, попросил подняться на три этажа выше и позвонить в квартиру, проверить, все ли в порядке. Те пятнадцать минут, которые понадобились ей на выполнение поручения, я провела у телефона, нервно ломая руки.
     Лешка успокаивал меня, как мог, но я все равно дергалась, и только одна его фраза меня слегка развеяла. Сидя в моем рабочем кресле и рассеянно глядя на телефон, Горчаков задумчиво, как бы про себя, произнес:
     - Господи, настанет ли такой день, когда моя теща перестанет отвечать на телефонные звонки?..
     Зная о его отношениях с тещей, которые сводились к именованию друг друга за глаза "этот" и "эта", я не могла сдержать истерического смеха.
     К счастью, через пятнадцать минут добрая женщина отзвонилась и доложила, что с моей мамой все в порядке, просто испорчен телефон, и что мама ждет меня в обед. Я облегченно вздохнула и углубилась в изучение экспертиз, которые привез Лешка. Двух часов до обеда мне было, конечно, мало, и я с сожалением оторвалась от увлекательного чтения.
     Мама выглядела неважно, и у меня сжалось сердце. Почему у меня не хватает времени на общение с самыми близкими людьми? Работа работой, но когда матери не станет (сейчас я даже думать об этом боюсь), я горько пожалею, что мало была с ней, особенно когда она постарела, и ей больше, чем когда-либо, нужно с кем-то поговорить, чтобы не одолевали мрачные мысли, и именно теперь нужно внимание дочери, в которой вся ее жизнь, не слишком-то счастливая.
     Я поболтала с мамой, попила чай, приготовленный ею, съела винегрет, но время поджимало, и мне пришлось с болью в сердце попрощаться. Мама выдала мне мясорубку, заботливо упакованную в бумагу и полиэтиленовый пакет, и я понеслась.
     В прокуратуре меня ждал Синцов с оперативной информацией по убийству Жени Черкасовой. Из уголовного дела я уже знала, что труп Черкасовой был обнаружен в подвале дома, где она не жила и знакомых не имела. По крайней мере, следствие их не установило. Труп ее нашли бомжи, заселявшие подвал. Днем они промышляли по помойкам, а к вечеру стеклись к месту обитания и были неприятно удивлены.
     Двое из них были допрошены по делу. Они клялись, что, обнаружив мертвую девушку, они сразу пошли в милицию к знакомому оперу (это понятно, хороший опер на своей территории знает и привечает всех бомжей, поскольку они являют собой бесценный источник разнообразной информации, незаменимой при раскрытии преступлений). Кроме того, они клялись, что не трогали труп и ничего не брали с места происшествия. Естественно, орудия убийства рядом с трупом не было. Кровь там имелась только под раной на горле девушки, она натекла лужей, а вот брызг или потеков следователь в протоколе не зафиксировал. Следов борьбы в подвале тоже не отмечалось, наоборот, было указано, что песок, который покрывает пол подвала, ровный, не взрыхленный. И совершенно было непонятно, как Женю, приличную, шикарно одетую студентку-художницу заманили в подвал, если именно там ее убили, или как тело оказалось в подвале, если убили ее в другом месте.
     Как убийца умудрился не оставить следов волочения, перетаскивая труп? И потом, вообще зачем возникла прихоть перемещать труп? Если Женя была убита незнакомым ей человеком при нападении, зачем этот незнакомый убийца принял меры к сокрытию трупа? Так обычно делают, если место убийства может указать на подозреваемого.
     Например, муж убьет жену в квартире и оттащит тело на чердак - мол, ищите кого-то постороннего.
     Андрей же добавил к этим сведениям то, что имелось в головах у оперов местного убойного отдела, но по каким-то причинам не доехало до следователя, у которого дело находилось в производстве. Несмотря на яркую внешность и холеность, Женя Черкасова была домашней девочкой, маменькиной дочкой, кроме художественного училища и дома, практически нигде не бывала. Мама - домохозяйка; когда Женечке исполнилось семь лет и она пошла в школу, мама уволилась с работы, из конструкторского бюро, чтобы сидеть с дочкой и уберечь ее от дурного влияния. Так мама и досидела до поступления дочки в высшее учебное заведение. Семью обеспечивал папа, до перестройки - директор "Мебельторга", а со времен легального капитализма - хозяин салона итальянской мебели. Родители и две допрошенные по делу подруги Жени категорически отрицали, что у Жени был какой-то бой-френд. Сама Женя, по их словам, говорила, что ей не до глупостей. По данным исследования трупа, девственность Жени и вправду нарушена не была.
     В день смерти Женя была в училище, а около двух часов дня ушла оттуда, сказав одной из подруг, что едет в магазин, расположенный в центре города, за колонковыми кисточками. Дом, где было найдено тело Жени, находится, по отношению к училищу, в направлении прямо противоположном магазину. Никаких колонковых кисточек при ней обнаружено не было. Ее сумочка валялась под трупом, и мама утверждала, что количество денег в сумочке соответствует той сумме, с которой Женя ушла утром из дома.
     На пальце у Жени было кольцо с бриллиантом, в ушах такие же серьги, преступник их не тронул. Оторвана была пуговица от пальто. А вернее, не оторвана, а срезана острым лезвием, судя по описанию краев ниток, на которых она держалась. На фототаблице к протоколу осмотра места происшествия, на детальном снимке трупа, застежка пальто была хорошо видна. Следователь, составлявший протокол осмотра, конечно, поленился, а вот судебный медик в морге добросовестно описал не только саму одежду трупа, но и отдельно - оставшиеся пуговицы на пальто. Три сантиметра в диаметре, не правильной формы, из белого металла, со вставкой из какого-то поделочного камня. Пуговица дорогая, конечно, но явно не дороже, чем серьги с бриллиантами.
     - С чего начнем, Андрей? - спросила я Синцова, когда мы подвели итоги тому, что мы знаем на сегодняшний момент. - Время уходит катастрофически, а в субботу...
     - Знаю, - прервал меня Синцов. - Лучше не говори об этом. Поехали сегодня посмотрим на места происшествий.
     - Я разорваться готова, - пожаловалась я ему. - Надо и на места ехать, и в морг, с экспертами поговорить, и свидетелей допрашивать... А главное, Андрей, надо что-то делать, чтобы в субботу...
     - Да ясно, - отозвался Андрей. - А что можно сделать? Подождем и осмотрим очередной труп, вот и все.
     - Я понимаю, что милиционера в каждой парадной не выставишь. Но все-таки давай подумаем...
     - Маша, как ни думай, пока мы его не поймаем, он будет убивать по субботам.
     - Тогда давай его поймаем.
     - Давай. Агентура моя молчит. Никаких сведений. Нигде не проскользнуло ничего похожего.
     - Значит, одиночка; как Чикатило - днем примерный отец семейства...
     - Наоборот, днем женщин мочит, а ночью исправно исполняет супружеские обязанности.
     - Не думаю. Раз женщин мочит, то с супружескими обязанностями у него проблема, как пить дать.
     - Слушай, а может, это женщина?
     - Может. Вот я и хочу с экспертами поговорить. Собрать всех, кто делал экспертизы по нашей серии, и устроить мозговую атаку. Пусть по высоте ран и локализации скажут, какой у него примерно рост, может, навыки какие выявятся...
     - Какие навыки?
     - Ну, например, по характеру расчленения трупа можно сказать, знаком ли преступник с анатомией. Имеет ли профессиональные навыки, скажем, мясника, умеющего грамотно разделывать тушу. Может, и тут что-нибудь выскочит.
     - Ну давай. Тогда сегодня проскочим по местам происшествий, а завтра поедешь в морг.
     - А завтра уже среда, - тоскливо сказала я.
     - Маша, - серьезно сказал Андрей, перегнувшись ко мне через стол. - Если мы до субботы не успеем, не вздумай себя казнить за то, что этот псих убил еще кого-то. Мы делаем все, что в наших силах.
     - Не все. Придумай, как его остановить.
     - Хорошо, - сказал Синцов, откидываясь на спинку стула. - Мои милицейские мозги подсказывают только одно. Давай через вашего зама прокурора города выйдем на начальника ГУВД, чтобы тот дал команду в субботу усилить патрулирование в городе, чтобы постовые регулярно заходили в подъезды домов, проверяли, все ли там спокойно. Всего-то полдня, с двенадцати до пяти.
     - Хоть что-то, - вздохнула я. - Тогда поехали к Кириллычу, а потом уже на места.
     В городской прокуратуре я сорок минут ожидала, пока зампрокурора освободится и уделит мне внимание. Когда было позволено зайти, я затащила к нему в кабинет и Синцова тоже, доложила о наших предположениях по поводу ближайшей субботы и спросила, какие будут указания по предотвращению убийства.
     - Мария Сергеевна, хотите переложить ответственность? - спросил зампрокурора. - Ищите убийцу, вот и предотвратите дальнейшие преступления. В конце концов, сами напросились.
     - Евгений Кириллович, мы делаем все, что можем, но времени катастрофически мало. Может, в прессу обратиться? Скажем, объявить по телевизору, чтобы по субботам в три часа дня женщины были осторожны.
     - Вы что, с ума сошли? - ласково спросил Евгений Кириллович. - Только прессу не надо сюда впутывать. Потом греха не оберешься.
     - Евгений Кириллович, по-моему, это недорогая цена за сохраненную жизнь.
     - Это вы так считаете, - дипломатично сказал Евгений Кириллович. - В общем, никакой прессы, я вам запрещаю, - добавил он уже менее дипломатично.
     Видя, что я уже готова расплакаться, в игру вступил Синцов.
     - Евгений Кириллович, - сказал он, - у меня есть предложение - попытаться предотвратить преступление силами милицейского патрулирования, только я бы просил вас договориться об этом с начальником ГУВД.
     - Ну что ж, это еще приемлемо. Пусть объявят какую-нибудь региональную операцию, типа "Вихря", и под это патрулируют. Мария Сергеевна, подготовьте мне спецдонесение. Других предложений нет?
     - Только обращение в средства массовой информации...
     - Я сказал, это исключено, - жестко повторил зампрокурора. - Вы же знаете, уже и маньяка поймаем, а нас все будут полоскать...
     - Тогда все, - сказала я, вздохнув, но, видимо, у меня на лице было написано собственное мнение по этому вопросу, поскольку Евгений Кириллыч напутствовал меня следующими словами:
     - Мария Сергеевна, запомните, если я засеку хотя бы один ваш контакт со средствами массовой информации, вы будете уволены.
     Я в этот момент уже направлялась к дверям и, услышав это предупреждение, не оборачиваясь, ответила:
     - Я восстановлюсь.
     - Не думаю, - донеслось мне в спину. Что ж, он знал, чем меня напугать.

***

     Выйдя из городской прокуратуры, мы с Синцовым пришли к выводу, что успеваем только на одно место происшествия, надо было только решить, на какое.
     То есть Андрей был готов работать двадцать четыре часа в сутки, но я не была готова. Я и так не находила себе места оттого, что ребенку не хватает общения со мной; а сейчас у него как раз такой возраст, когда общение со мной ему нужно. Через год-два у него появятся другие интересы, я уже не так буду ему необходима. Надо ловить это счастливое время, когда он сам тянется ко мне. Но завтра придется отправить его к бабушке, потому что похоже, что до субботы мне спать не придется вообще. Сегодня я еще исполню материнские обязанности, и надо еще подумать, как сказать ребенку о том, что я его ссылаю на некоторое время.
     Уже октябрь на дворе, а я все с угрызениями совести вспоминаю, что мой зайчик написал мне в открытке к Восьмому марта: "И еще желаю тебе побольше свободного времени, а то ты слишком занятая"...
     - Андрей, может, мы в два места успеем? В подвал, где Черкасову нашли, и на черную лестницу, туда, где убили бомжиху?
     - Поехали, - согласился Андрей. - Куда сначала прикажете?
     - А куда ближе? К подвалу? Тогда вперед.
     Там мы потеряли часа полтора драгоценного времени, домогаясь техника-смотрителя, у которой находились ключи от подвала. Сразу после обнаружения трупа бомжей из подвала выгнали, а подвал заперли на железную скобу через всю дверь, с висячим замком. Андрей было разворчался, мол, раньше надо было это делать, но я ему напомнила, что так у нас хоть есть шанс увидеть место обнаружения трупа в первозданном виде.
     Наше долготерпение было вознаграждено на сто двадцать процентов. Сомнений не было, объект выглядел именно так, как и в день обнаружения трупа. Вот лужа засохшей крови, и брызг окрест действительно не наблюдается, вот вдавленный след, образовавшийся во влажном песке от тяжести лежавшего тела. Вот хорошо сохранившийся след рифленой подошвы, надо бы слепочек сделать...
     Техник-смотритель, заглянувшая вместе с нами в подвал, извинилась и ушла, сказав, что ключ от замка нам надо занести к ней в контору. Мы с Синцовым остались вдвоем в подвале, и тут, как на грех, от сквозняка, тяжелая дверь подвала скрипнула и захлопнулась. Почему-то сразу потянуло холодом, где-то закапала вода. Мне стало не по себе. Сильно разболелось колено. Я стиснула зубы, отгоняя мрачные мысли, и окинула взглядом пространство подвала. Да, бомжи здесь неплохо устроились: вон там, в уголке, они костерок разводили и чифирили, и большая кастрюля, приспособленная под биотуалет, здесь имелась, и вон картишки разбросаны, рядом с ложем трупа - местом, где лежало мертвое тело. Я подошла поближе и поддела ногой одну из засаленных карт, лежавшую "рубашкой" вверх. Это оказалась дама пик, и мне почудилось, что порочные глаза женщины с картинки подмигивают мне и спрашивают: "Ну что, слабо?".
     - Андрей, как ты думаешь, этот труп из серии или все-таки что-то другое?
     - Маш, тебе виднее, ты у нас мозг, а я только ноги, - ответил Андрей, присев на корточки и разглядывая отпечаток подошвы.
     - Не надо прибедняться, - рассеянно сказала я, оглядываясь по сторонам. В этом мрачном подвале у меня опять появилось чувство, что мы проглядели какую-то примету почерка преступника. Что-то такое, от чего преступник не может отказаться, убив очередную жертву. Или что-то такое, что провоцирует его на убийство. Но, как я ни старалась сосредоточиться, это неуловимое "что-то" пока ускользало от меня. Ладно, потом сяду и проанализирую все еще раз. Я вытащила из сумки фотоаппарат и отщелкала несколько снимков подвала, обзорных и узловых, покрупнее сняв ложе трупа и предметы вокруг него.
     - За эксперта хочешь поработать? - спросил Синцов, неслышно подойдя сзади.
     - Может, и слепочек снимешь со следа?
     - Нет, мои профессиональные навыки так далеко не распространяются. Хотя меня в университете учили слепки делать, даже с отпечатков в снегу. Потом приедем сюда с экспертом, сделаем повторный осмотр, а сейчас я просто хочу иметь картинки с места.
     - А как из следов в снегу слепки брать? - заинтересовался Синцов.
     - Гипс надо разводить спиртом.
     - И кто ж тебе даст в России спирт на такое дело изводить?
     - Вот-вот. Пойдем на воздух, я еще снаружи дверь сфотографирую и парадную тоже.
     Андрей подошел к двери и попытался открыть ее. Дверь не поддавалась. Я ощутила озноб.
     - Ну что, Машка, испугалась? - Синцов распахнул дверь, и я пулей вылетела из подвала.
     - Ты меня пугал, что ли? - набросилась я на Синцова, но он вместо ответа отпустил дверь, и она снова захлопнулась. Вид у него при этом был совершенно не шутейный.
     - Гля