вы только занимаетесь? Все небось любовь крутите? Я слышал, вы любовничка-то своего поперли?
     - А я вот слышала, что ты в милиции канкан исполнял, когда тебя замели, - сердито сказала я.
     - Неостроумно, - надулся Леня.
     - Ладно, не сердись, - примирительно сказала я. - Ты мне сильно осложнил жизнь.
     - Ну конечно, - тут же откликнулся несправедливо обиженный Кораблев. - Вот она - благодарность за бесценные сведения, которые я в клювике принес следствию...
     - Нет, тебе спасибо, конечно, большое, просто у меня уже был определенный план расследования, а теперь нужно круто перестраиваться...
     Не переставая обсуждать неожиданный поворот событий, мы съездили в морг, откуда я забрала несколько тюков с одеждой потерпевших. Пока я их сортировала, пытаясь отделить верхнюю одежду, предназначенную для экспертизы микроналожений, от всей прочей, пришел повидать меня Стеценко. Кораблев, хмыкнув, сообщил, что пойдет покурит, подхватил уже отсортированные пакеты с одеждой и направился к выходу из морга.
     Оставшись со мной наедине, Саша подробно рассказал о ходе комплексной экспертизы по серии убийств, вручил мне рукописные выкладки, составленные комиссией экспертов, со своими комментариями и спросил, как продвигаются дела.
     Я объяснила, что все идет по плану, есть новая интересная информация, в общем, работаю, не покладая рук. После чего мы индифферентно попрощались, и я ушла из морга, про себя отметив, что этот типичный представитель мужского рода - в смысле доктор Стеценко - даже не поинтересовался, как я себя чувствую, хотя вчера уходил от моего смертного одра. Ну и что, что нога уже не болит? А если бы она болела?.. А еще давал клятву Гиппократа...
     - Ну что, визит не оправдал надежд? - ехидно поинтересовался Кораблев, когда я села в машину.
     - Почему не оправдал? - вяло ответила я. - Вот, одежду забрала, предварительную экспертизу получила.
     - Да я не о том, - отмахнулся Леня. - Доктор-то к сердцу прижал? Или к черту послал?
     - Ни то, ни другое, - нехотя ответила я.
     - Понятно. А все потому, что вы не правильно себя ведете, - наставительно сказал Леня. - Меньше выпендриваться надо. Живет мужик с вами, значит, надо его грамотно окучивать, в загс сводить, в паспорт штамп поставить, а потом уже выпендриваться, если уж очень хочется.
     - Скажи мне, Леня, а как у тебя с личной жизнью? - вкрадчиво спросила я.
     - А что? - насторожился Кораблев.
     - А то. Насколько я знаю, у тебя тоже все не идеально, несмотря на то, что ты такой крутой специалист в вопросах любви и дружбы.
     - Да уж куда там, - горестно вздохнул Леня. - От вас, от баб, одни убытки.
     Представляете, жил я с одной феей...
     - Подожди, откуда фея-то взялась? - перебила я его.
     - Да вот, познакомился при исполнении служебных обязанностей. Снял я квартиру для нее...
     - Для нее?
     - Ну, для нас. Жили мы там, поживали, а потом она взяла и меня бросила.
     - А лет-то ей сколько, Леня?
     - Да молодая, в том-то и дело, жизни еще не нюхала, не поняла, что ей за меня держаться надо. В общем, ушла она от меня. А вещи свои не забрала.
     - Ну и что?
     - А то. Хозяйка говорит - вывези вещи. А куда я вещи своей бабы дену? Не в окно же их выкидывать. Полгода Христом Богом прошу - вывези вещи, а она - да-да-да, и ни в какую. А я, как дурак, все это время квартиру оплачиваю.
     - А зачем ты оплачиваешь?
     - Как зачем? Она же вещи не вывозит, а хозяйка с чужими вещами квартиру сдать не может.
     - Да, Леня, ты благородный человек. Другой бы выкинул эти вещи, и вся недолга.
     - Нет, я так не могу. Собственность - это святое.
     - Да? А может, ты и рад, что твоя фея вещи не забирает? Ждешь, что она вернется?
     - Ой, только не надо на мне проверять свои дедуктивные способности! Ничего я не жду!
     - Ну, тогда плати.
     Вот так, с шутками и прибаутками мы добрались до бюро судебной экспертизы, куда сдали верхнюю одежду потерпевших, при этом эксперты, получавшие материал для исследований, не скупились на беспристрастную оценку нашей деятельности, особенно, когда я заикнулась о сроках. Пожилая экспертриса выдала мне перечень посторонних для одежды потерпевших Ивановой и Антоничевой микрочастиц, предупредив, что это предварительный список, полный будет не раньше чем через две недели, когда они изготовят официальное заключение.
     - Я надеюсь, вы понимаете, что мы пошли на это только в порядке исключения, и вы никому эту таблицу не будете показывать. Это вообще против правил.
     - Конечно, я все понимаю, Раиса Витальевна, - заверила я ее. - Я дождусь официального заключения, а эти сведения буду использовать только для текущей работы.
     - Помните, вы мне обещали, - еще раз предупредила экспертриса. - И еще: зайдите к физикам, там Виктор Евгеньевич вам что-то интересное приготовил.
     - Да? А что именно?
     - Зайдите к нему, он все вам покажет. - И она выпроводила меня.
     Виктор Евгеньевич действительно сообщил мне несколько неожиданные вещи.
     - Мария Сергеевна, вы же понимаете, что пока это предварительные данные, - привычно начал он, и я заверила его в полном соблюдении режима секретности, - но я полагал, что они вас заинтересуют. Раиса Витальевна нашла на одежде ваших потерпевших некоторые частицы, которые определила органолептически как частицы не текстильного, а растительного происхождения. И передала их мне.
     Он замолчал, сделав мхатовскую паузу. Я терпеливо ждала продолжения.
     - Так вот, я провел газохроматографический анализ, и это действительно оказались частицы растительного происхождения, причем происхождения одинакового как на одежде Ивановой, так и на одежде Антоничевой.
     - А что за растительные частицы? - я пока еще не осознавала важности момента.
     - Каннабиноиды. Наркотик.
     - Та-ак, - протянула я. - Что бы это значило? - Представить себе маменькину дочку Риту Антоничеву и почтенную мать семейства Людмилу Иванову в роли наркоманок мне пока не удавалось. Неужели?..
     - Не торопитесь с выводами, - осадил меня эксперт. - Эти частицы на одежде обеих потерпевших располагались на задней поверхности. Спереди ничего такого нет.
     - Значит, контактное взаимодействие?
     - Конечно. Я звонил в морг, вскрывавшим экспертам, и они мне сказали, что убийца захватывал жертву сзади; соответственно, тесно прижимался к вей передней поверхностью своего тела. И перенес на их одежду частички наркотика со своей одежды. Так что ищите наркомана. И похоже, что обеих убил один и тот же.
     Что ж, это совпадало с моими версиями. И даже объясняло неоправданную жестокость убийцы. Только не слишком ли: маньяк, да еще и наркоман?
     - Виктор Евгеньевич, - я умоляюще сложила руки, - я сегодня привезла одежду остальных потерпевших, посмотрите и ее тоже на эти самые каннабиноиды?
     - Если Раиса Витальевна подключит меня, тогда конечно.
     - Ой! - Я вспомнила, что с места убийства Риты Антоничевой мы изъяли наркоманские шприцы. Правда, их я отдала в наше РУВД, в экспертно-криминалистический отдел, ни на что особенное не надеясь, но в свете того, что сообщил мне Виктор Евгеньевич, мы имеем шанс получить даже группу крови преступника - если шприцы с "контролем", то есть с кровью, которая попадает в полость шприца, когда наркоман, вколов дозу, проверяет, попал ли он в вену, слегка оттягивая назад поршень шприца.
     Я договорилась с Виктором Евгеньевичем, что заберу у наших милицейских экспертов шприцы и привезу ему, чтобы он проверил соответствие наркотика в шприцах частицам наркотика, собранным с одежды потерпевших.
     В разъездах по экспертизам прошел день, и мы дождались наконец, когда освободился Синцов, и встретились с ним у дверей прокуратуры. Меня, конечно, распирало, и я уже на ходу начала рассказывать ему о заказе со стороны Антоничева.
     - Слушай, Андрюша, а он на похоронах был?
     - Нет, на похоронах его не было. Вообще, были только Ритины одноклассники, причем, похоже, врагов она действительно не имела. Ну и родственники пришли, что характерно - по материнской линии. От папочки даже венка не было.
     - А чего говорили на эту тему?
     - А ничего. Про папу вообще не упоминали.
     - Странно, что папа на похороны не пришел, - сказала я задумчиво, - хотя он на моих глазах скорбел неподдельно.
     - Похоже, что он уже в Москву уехал.
     - Хорошо бы это точно узнать.
     - Да уж конечно, - вмешался Кораблев. - Давайте мне этот кусок, я буду Антоничева отрабатывать, а то на вас надежды мало.
     Мы стерпели это от Кораблева. Они с Синцовым еще посекретничали, как именно следует отрабатывать Антоничева, чтобы не спугнуть, и Кораблев отбыл, ворча и покашливая.
     - Мне не терпится маму Риты допросить, -: поделилась я с Синцовым. - Как ты думаешь, она завтра будет в состоянии со мной общаться?
     - Могу тебя обрадовать, она и сейчас уже в состоянии. Вообще она неплохо держится и даже спрашивала меня, почему ее еще не вызывали. Так что, если хочешь, можно к ней подъехать. Там с поминок уже все разошлись, а ей надо немного отвлечься.
     Андрей оказался прав. Ритиной маме явно лучше было сегодня находиться в обществе. Она не рыдала и не билась в истерике, но я по опыту знала - такое горе, затаившееся в остекленевшем взгляде, переносится куда труднее.
     Следы поминок уже были убраны, соседи по коммунальной квартире помогли вымыть посуду и уже растащили по своим комнатам одолженные стулья.
     Конечно, Ритина мама показала нам альбом с фотографиями Риты, начиная от младенческих, кончая минувшим летом; конечно, все Ритины мягкие игрушки еще сидели на своих местах на Ритиной тахте, и ее школьные учебники были сложены аккуратной стопочкой на секретере рядом с тахтой. В комнате было чисто и очень уютно, и было видно, что еще недавно здесь жили два любящих друг друга человека, несмотря на то, что им приходилось в одной комнате и есть, и спать, и вообще проводить все свое время, а это спокойно выдерживают не все даже очень интеллигентные люди. Матери и почти взрослой дочери жить в одной комнате коммуналки - это будет покруче, чем летать в одном космическом корабле.
     Мы с Андреем, конечно, выслушали почти спокойный рассказ Ритиной мамы о том, какой беспроблемной девочкой росла Рита: и в детстве особо не болела, и в школе училась очень хорошо, и помогала матери. Наталья Ивановна даже и тут не заплакала, хотя глаза ее заблестели еще более лихорадочным блеском.
     - Наталья Ивановна, - мягко спросила я, - а кто был Ритин папа?
     - Ритин папа? - переспросила она, в мыслях все еще обращенная к своей девочке. -Ах, Ритин папа... Мы же с ним развелись, когда Риточке было шесть.
     Как раз перед ее школой.
     - И вы с тех пор с ним не виделись? - вступил Синцов.
     - Нет, почему же... Несколько раз виделись, но он большим человеком стал, я и не навязывалась...
     - А как он попал в администрацию президента? - как бы невзначай поинтересовалась я. - Вы же вместе учились?
     - Да, в Техноложке. Мы и в школе с ним вместе учились, в базовой школе Технологического института. Я-то в этой школе училась с первого класса, по месту жительства, а он в девятом классе к нам перевелся, с Петроградки ездил. У нас все в Техноложку поступали, кто нашу школу кончал. А тогда, сами знаете, высшее образование было не так доступно, поэтому к нам в старшие классы стекались со всего города.
     Мы с Андреем покивали головами.
     - Вот мы вместе в Техноложку и поступили, на втором курсе поженились, закончили вуз. Сергей Иваныч всегда тяготел к общественной работе, был секретарем комсомольской организации, потом стал внештатным инструктором обкома, а там и вообще в гору пошел.
     - А что он за человек вообще, Наталья Ивановна? - тихо спросила я.
     - Человек? - Она задумалась. - Вообще-то он человек хороший. Рита в него пошла характером. Я немножко взрывная, а она, как отец. Ровная, рассудительная.
     - А чего ж развелись? - будто бы невзначай включился Синцов.
     - Ой, - Наталья Ивановна махнула рукой, - даже вспоминать не хочется. Вот вспоминаю и думаю, что теперь бы не развелась, перетерпела бы. А тогда, в молодости, все были максималисты.
     - Пил, что ли? - продолжал Синцов.
     - Да ну, какое там пил! - махнула рукой Наталья Ивановна. - Ив рот не брал, даже по большим праздникам.
     - Застукали, что ли, с кем-то? - совсем уже освоившись, в лоб спросил Андрей.
     - Да нет, - посерьезнела Наталья Ивановна, совершенно не обидевшись на Андрея. - Хуже.
     - А что ж хуже-то? - теперь уже я проявила настойчивость.
     - Ой, даже говорить неловко. Все у нас хорошо было, только Сергей играл.
     - Играл? - переспросили мы с Синцовым в один голос.
     - Играл, причем жутко. Уходил на всю ночь, в какие-то картежные притоны, проигрывал все, даже одежду с себя. Ритка была маленькая, и я каждый раз не знала, на что ей молоко покупать. Все проигрывал, и свое, и мое, и дочкино.
     Один раз ее сережки проиграл. Сам же ей на пять лет подарил, маленькие такие, золотые шарики. А потом ушел в пятницу играть, а в субботу утром прибежал, забрал их и опять убежал. Потом каялся, прощения просил. Я, говорит, как больной, не могу без этого, просто разум теряю. Вот после этого я и развелась.
     - А он? - Мне пришлось потребовать продолжения, поскольку Наталья Ивановна умолкла, видимо, погрузилась в воспоминания десятилетней давности.
     - А что он... Вот если бы не это, какой был человек! Красивый, добрый, талантливый. Я и не удивилась, что он так быстро сделал карьеру. В Москву перевелся.
     - Наталья Ивановна, а с кем он играл? И где, в каких таких притонах?
     - Ой, был у него какой-то знакомый, старше его намного, лет на десять.
     Тоже Техноложку заканчивал. У него они и собирались.
     - А кто они? - продолжал допытываться Синцов.
     - А я не знаю, кто-то из его приятелей, наверное, еще институтских. Хотя нет, если бы институтские, я бы их знала, - задумалась Наталья Ивановна. - Наверное, какие-то чужие.
     - А знакомого, у которого играли, вы сами видели? Они, кстати, что - у него дома собирались?
     - Знакомого я видела пару раз, - медленно сказала Наталья Ивановна. - Да, они у него дома играли. Он жил где-то на Фонтанке, во дворах. Дом потом расселили.
     - А как же Сергею Ивановичу удалось с такой пагубной страстью сделать карьеру? - поинтересовалась я. - Или он потом прекратил играть?
     - Вы знаете, думаю, что прекратил. Слышала, что знакомый этот вскоре после нашего с Сергеем развода разбился на машине. Видимо, Сергею не с кем стало играть, а потом он и вообще в Москву уехал.
     - А как знакомого звали? - задал невинный вопрос Синцов.
     - Звали его Евгением, отчества не помню, а фамилии и не знала, - добросовестно ответила Наталья Ивановна. - А что? Он имеет какое-то отношение к делу?
     - Да нет, просто спрашиваем, - успокоила я ее. - Странно, что Ритин папа на похороны не пришел, вот и хочется о нем побольше узнать.
     - Вы, наверное, думаете, что он забыл про Риту? Что вы, он всегда к Рите прекрасно относился, даже после развода. Конечно, виделся он с Ритой за эти десять лет раза три всего, но деньги присылал всегда, звонил часто, у меня интересовался, как Рита растет, нет ли проблем. Я вот думаю, что он стеснялся к Рите приходить, чувствовал свою вину за наш развод.
     - А чего ж он на похороны не пришел? - продолжал гнуть свое Синцов. - Вы с ним виделись после Ритиной смерти?
     - Конечно. Он как раз был здесь в командировке. Днем, как всегда, мне позвонил, поинтересовался, как Рита, сказал, что деньги за октябрь уже перевел - он мне на книжку слал переводы. А потом уже утром звонил, плакал. - На глазах у Натальи Ивановны тоже показались слезы.
     - Значит, он вам позвонил утром в воскресенье? А откуда он узнал о смерти Риты? - Мне это показалось странным. Я промолчала о том, что Ритин папа приходил на место происшествия, когда еще не был закончен осмотр трупа.
     Наталья Ивановна задумалась. Видно было, что этот вопрос не приходил ей в голову.
     - Даже и не знаю. Во всяком случае, не от меня. А что, это имеет значение?
     - Да нет, просто странно, что он на похороны не пришел, раз оказался как раз в это время в Питере, - сказал Андрей.
     - А его вызвали в Москву срочно. Ничего в этом странного нет. А потом - ну как бы он себя чувствовал среди моих родных? Его уж все забыли... Но он денег оставил. Все похороны на его деньги и поминки тоже. Мне бы не потянуть было...
     - Наталья Ивановна, а где он останавливался, приезжая из Москвы? В гостинице? Или где-то в семье?
     - Ой, а я и не знаю, - задумчиво сказала Наталья Ивановна. - Я же ему не звонила, это он мне звонил всегда. В гости-то я к нему не ходила, вот и не знаю.
     - Наталья Ивановна, скажите, а Рита могла встречаться с отцом так, что вы об этом не знали? - вступил Синцов. И я мысленно ему поаплодировала за этот вопрос.
     Ритина мама задумалась, и я поняла, что она ответит по-честному. До того как она задумалась, я боялась, что она может с ходу сказать "ни за что", просто потому, что ей это не приходило в голову. И Андрей тоже ждал, затаив дыхание.
     Все-таки это была версия, и ее нужно было проверить.
     - Не думаю, - медленно сказала она после паузы. - И не потому, что я ничего об этом не знаю. Конечно, Ритка могла встретиться с отцом без моего ведома и могла ничего не говорить, просто чтобы меня не расстраивать. Только я бы почувствовала, что ее что-то тревожит. Или волнует. Не могла бы она спокойной оставаться. А она как раз такая безмятежная была в последнее время...
     И Наталья Ивановна зарыдала. Андрей обнял ее за плечи. Я накапала корвалола, стоявшего на столе наготове. И пока считала капли, думала, стиснув зубы, что я очень хочу посмотреть в глаза тому, кто убил Риту Антоничеву. В его бессмысленные наркоманские глаза. Я очень хочу его поймать.
     Так кончился четверг.

***

     В пятницу я проснулась в шесть утра. За полтора часа до звонка будильника.
     Сна не было ни в одном глазу. Лежа на спине и разглядывая потолок, я привычно стала перебирать в уме всех моих потерпевших: и старушку Цилю Шик, и художницу Базикову, и молодых девушек - Анжелу Погосян, Женю Черкасову и Риту Антоничеву, и маму трехлетнего сына Иванову. Зачем их убили? Во имя какой цели? У меня в практике был случай, когда некий урод влюбился в красивую молодую женщину, которая была замужем, счастлива в браке и воспитывала маленького сынишку. Этот псих ее преследовал изощреннейшими способами: подкарауливал на улице, прыгал на нее с крыши, лазил в окно, а когда она недвусмысленно дала ему от ворот поворот, стал расклеивать по институту, где она работала, листовки - мол, такая-то больна венерическими болезнями. Ей, несчастной, пришлось даже сходить в вендиспансер и предъявить коллективу справку, что она здорова. В итоге он явился к ней домой с охотничьим ружьем, хладнокровно застрелил ее, разворотив всю грудную клетку, а потом пошел в милицию и сказал, что она насылала на него порчу, и он вынужден был ее убить. А дальше - заключение психиатрической экспертизы о невменяемости субъекта, принудлечение, психбольница специального типа на несколько лет, а потом - снятие принудлечения и освобождение. И овдовевший муж потерпевшей, и осиротевший мальчик.
     Только сослуживцы погибшей не поверили в его невменяемость. Они провели собственное расследование и писали во все инстанции, что злодей незадолго до убийства посещал Публичную библиотеку, где брал труды по психиатрии и даже делал в них пометки, а дома у него при обыске обнаружили тетради с выписками из учебников по психиатрии, и что комиссиям врачей он выдавал цитаты из этих выписок...
     Но, вменяемым он был или нет, зациклен он был на одной женщине и целью имел если не овладеть ею, то ее извести. А тут? Шесть абсолютно разных женщин, сходства между ними никакого. На чем зациклен убийца? Не педофил, не геронтофил - есть такие, которые испытывают сексуальное влечение к старушкам...
     Валяться я больше не могла и встала. На часах было двадцать минут седьмого. Е