ницу..." и долго соображала, что это за абракадабра. А когда сообразила, то вся похолодела. Зря Стелла тогда сказала, что я забуду про боль в ноге. Я забыла не только про боль в ноге, но и про пиковую даму в пятницу.
     Надо же быть такой идиоткой...
     Быстро проверив свою наличность, я убедилась, что покупка жабы не подорвала безнадежно мой бюджет, и того, что есть в кошельке, хватит, чтобы добраться до прокуратуры на такси. Я махнула рукой и остановила машину.

***

     Влетев в прокуратуру и пронесясь, как вихрь, до своего кабинета, я распахнула свой сейф, достала и пошвыряла на стол все дела об убийствах женщин и стала рыться в бумажках, не обращая внимания на людей, заглядывавших в неприкрытую дверь. Конечно, слишком много совпадений на квадратный километр, как говорит шеф.
     Убийство бомжихи: в непосредственной близости от игорного стола, за которым режутся в домино.
     Убийство старушки Шик: в руках у нее был брелок, представляющий собой игральную фишку.
     Убийство театральной художницы Базиковой: на трупе лежит программка спектакля "Пиковая дама".
     Убийство Анжелы Погосян: на шее девушки был платок с изображением игральных карт.
     Убийство Людмилы Ивановой: совершено в подъезде, на окнах которого нарисованы игральные карты.
     Убийство Жени Черкасовой: оно связано с остальными убийствами Жениным рисунком и картами в подвале.
     И, наконец, убийство Риты Антоничевой: перед моими глазами стояла парадная с двумя статуями, на спине одной из которых был нарисован бубновый туз.
     Вот он, почерк. И все это на фоне пагубной страсти Антоничева к карточной игре. И существования в его прошлом каких-то игорных притонов. И некоего человека, их содержавшего. Который разбился на машине. С чего это мы взяли, что он разбился насмерть? Прав был шеф, говоря, что если я считаю несколько преступлений серией, то проверять нужно одежду всех потерпевших. Тогда и жильцов дома, где найден труп, проверять надо сплошняком, не отмахиваясь от человека только потому, что он инвалид; а что, инвалид не может быть организатором? Где, черт побери, справка о жильцах дома, в подвале которого был обнаружен труп Черкасовой? Я стала рыться в бумагах, разбрасывая ненужные документы в разные стороны. Найдя справку, я отыскала нужную строчку: инвалида, проживающего на третьем этаже, звали Евгений Леонардович Трубников. И бывшая жена Антоничева говорила про Евгения...
     Ни Синцова, ни Кораблева, ни, на худой конец, Лешки Горчакова не было на месте. Я плюнула и поскакала в адрес сама. Поднимаясь по лестнице на третий этаж с колотящимся сердцем, я испытала чувство, среднее между возбуждением и страхом. А потом подумала - зачем я иду в эту квартиру? Он откроет мне дверь, и что я ему скажу? Просто посмотрю на него? Пока я обдумывала, что мне делать, я оказалась перед дверью нужной мне квартиры, и при взгляде на нее все вопросы отпали сами собой. Квартира была опечатана двумя печатями - жилконторы и местного отделения милиции.
     Выйдя на улицу и уняв бешено колотящееся сердце, я секунду подумала, куда идти сначала - в милицию или в ДЭУ? И выбрала жилконтору. К счастью, техник, обслуживающий нужный мне участок, была на месте и охотно мне рассказала, что Евгений Леонардович был чудесным человеком, они его очень жалели, потому что он мог передвигаться только в инвалидной коляске - последствия автомобильной катастрофы, но при этом он был жизнерадостным, интересным человеком, столько всего занятного рассказывал!
     - Отчего ж он умер? - спросила я.
     - Ой, так жалко его, - покачала головой техник. - Он с собой покончил.
     Вены перерезал. И то понятно, его в последнее время боли мучили, уже лекарства не помогали.
     - А как нашли-то его? Он ведь жил один? И когда это случилось?
     - Умер-то он, похоже, в субботу. У него труба в ванной протекала, он договорился с нашим сантехником, что тот в субботу утром придет посмотрит. Витя наш пошел к Евгению Леонардовичу, звонил, стучал, потом забеспокоился. Вызвали участкового, открыли квартиру, а он в крови лежит - на левой руке, на локте, вены перерезаны, а в правой руке лезвие. Я там была, ужас, столько крови...
     Завтра похороны, мы тут все организуем... Только паспорта его не нашли. Куда делся, не представляю...
     В отделе милиции я посмотрела материал об обнаружении трупа Трубникова Е.
     Л., покончившего с собой, и забрала лезвие бритвы, изъятое из руки трупа.
     Поинтересовалась у участкового, осматривал ли он квартиру.
     - А что там осматривать? - простодушно спросил участковый. - Самоубийство стопроцентное.
     - А записка была? - приставала я к нему.
     - Да и без записки ясно, инвалид, мучился, надоело, вот и вскрыл вены.
     - А вы прокуратуру вызывали? - спросила я.
     - Да я им доложил, они сказали, не поедут, и так все ясно. Велели оформлять.
     - Пойдемте осмотрим квартиру, - предложила я.
     Он завздыхал, но покорно вызвал по телефону техника и договорился встретиться у квартиры.
     - Квартира выморочная, - просвещал он меня по дороге, - наследников нету.
     А что, я что-то просмотрел?..
     Зайдя в квартиру, я в принципе не удивилась - ожидала, что хозяин подпольного игорного дома живет обеспеченно, но такая роскошь мне и не снилась.
     А вот почему на эту роскошь в доме инвалида, живущего на пенсию, не обратил внимания участковый?
     Да, стоявшая посреди самой большой комнаты инвалидная коляска была залита кровью. Рядом валялись какие-то тряпки. Я прошлась по квартире. Да, надо вызывать медиков, криминалистов, обрабатывать квартиру по полной программе.
     - А это что? - Я показала участковому на мазок бурого цвета в ванной комнате, напоминающей по интерьеру позднеримскую купальню.
     - Кровь, - сказал он после некоторого раздумья. - Может, медики руки мыли?
     - Не мыли медики руки, - вмешалась техник. - Они приехали, даже пульс ему не трогали. Сразу сказали - "смерть до прибытия", написали бумажку и уехали.
     Мы закрыли и снова опечатали квартиру, и я поехала в морг. Выяснилось, что тело Трубникова вскрывал какой-то незнакомый мне эксперт. Он заявил, что случай элементарный, все ясно, на руке "пробы", характерные для самоубийства, - это когда самоубийца, не решаясь сразу нанести смертельные порезы, как бы примеряется и осторожно проводит себе по руке лезвием. А в ране - осколки лезвия.
     - Вот как? - удивилась я, достала из сумки конвертик с лезвием, изъятым из правой руки трупа.
     - Что это? - удивился и эксперт, когда я ему показала абсолютно целенькое лезвие. - Этого не может быть. Лезвие, которым наносились порезы, просто рассыпалось у него в руках. Часть осколков осталась в ранах, а часть должна валяться рядом с трупом. Вы что-то перепутали.
     - Думаю, что я ничего не перепутала. Когда будет готово заключение?
     - Ну, вы многого хотите! У меня еще криминальные трупы валяются неотписанные с прошлого месяца, а вы хотите самоубийство через три дня получить?
     - Доктор, хотите, я вас огорчу? Никакое это не самоубийство, а убийство в чистом виде.
     - Ха! - сказал доктор и заметно повеселел. - Да вы меня и не огорчили.
     Наоборот, мне повезло. Убийства, замаскированные под самоубийства, встречаются не так часто, как об этом принято писать в детективах. Порадовали...
     На осмотр квартиры инвалида я, по зрелому размышлению, вызвала не только медиков и криминалистов с традиционной техникой, но и специалиста с приборами, предназначенными для поиска тайников. Добросовестные ребята не только взяли из квартиры мазки крови, но и развинтили трубу раковины в ванной. Кровищи там было полно. Взяли смывы и оттуда.
     - А что искать? - спрашивали криминалисты, бродя по квартире и разглядывая неплохие полотна и антикварные статуэтки.
     - Где-то должен быть тайник, - говорила я.
     - Это понятно, а в тайнике-то что? Я пожала плечами:
     - Деньги, фотографии, фотоаппарат "Полароид", разные мелочи...
     Криминалисты тоже пожали плечами:
     - Вы ничего не путаете? Зачем такие вещи в тайник прятать? Ну, деньги еще понятно.
     - Это следы преступлений, - объяснила я. На пятом часу осмотра криминалисты сломались.
     - С вероятностью девяносто девять процентов тайников здесь нет, - заявили они.
     - Хотелось бы, конечно, на сто процентов... Остановив собравшихся уезжать криминалистов, я спросила техника, есть ли у нее ключи от квартиры напротив, еще не занятой никем.
     - Конечно, - ответила она. - Открыть?
     Криминалисты под моим предводительством прошли в соседнюю квартиру. Она была пуста, мебели в ней не было, по паркетным полам клубилась пыль.
     - Здесь работы на полчаса, - облегченно заметил один из экспертов, - без мебели-то как хорошо работать, ничего не мешает.
     Тайник в этой квартире они нашли на пятой минуте - сейф, врезанный в стену за батареей парового отопления. Техник, наблюдавшая за поисками, пояснила, что эту квартиру хотел приобрести Евгений Леонардович, но поскольку она была муниципальная, он просто ждал, когда кому-то дадут ордер, чтобы человек ее приватизировал и продал ему.
     Найти сейф оказалось проще, чем открыть его. Пришлось вызывать дополнительную бригаду, оказалось, что услуга эта платная. Но я правдами и не правдами улестила специалистов, и они, чуть-чуть повозившись, открыли сейф.
     Там лежали, помимо цепочек, шелкового платка, брелока, шляпной заколки, пуговицы и сережки, еще и "полароидные" фотографии всех наших трупов. Пистолет Макарова с пустым магазином. А еще - паспорта на имя Карасика и Гулько Виктора Михайловича. С фотографии смотрело знакомое лицо. Я видела его в гриме на месте осмотра трупа и на фотографии, сделанной в морге. Значит, Гулько...

***

     Домой я пришла сравнительно рано, не было еще и девяти. Гошка из школы поехал к бабушке, дав мне предварительно солидный перечень указаний, как я должна вести себя с жабой, чтобы ее развитие проходило оптимальным образом.
     Не успев перекинуться с жабой и парой слов, я, как была, не раздеваясь, рухнула на диван и провалилась в сон. И, конечно, проспала программу новостей, в которой должны были показать фотографию Антоничева с сопроводительным текстом о розыске опасного преступника Сидорова.
     Как всегда, разбудил меня телефонный звонок. Снимая трубку, я даже не посмотрела на часы.
     - Слушаю, - недовольно сказала я, приподнимаясь на локте.
     - Мария Сергеевна? Ваш телефон мне дала Наталья Ивановна Антоничева, моя бывшая жена. Я Антоничев, Сергей Иванович.
     - Слушаю, - повторила я пересохшими губами. Сон тут же слетел с меня.
     - Я знаю, что вы меня ищете. Я смотрел новости.
     - Сергей Иванович, - начала я, но он перебил.
     - Я понял, что вы были у меня дома в Москве. Эта фотография, которую показали, - она у меня одна. Значит, дело зашло далеко. Вы можете приехать?
     Сейчас?
     - Конечно! Скажите, куда?
     - Одно условие: приезжайте одна. Я не причиню вам зла, не бойтесь.
     - Я не боюсь, - заверила я его, вскочив с дивана с трубкой в руке. - Куда мне приехать?
     - Вы знаете, где сто двадцать вторая медсанчасть?
     - Знаю.
     - Пятый этаж, минигоспиталь. Я здесь по другим документам, но не Сидорова...
     - Трубникова? - спросила я.
     - Да, - с легким удивлением признал он. - Дело действительно зашло далеко.
     Как вы поняли?..
     - Я сегодня осматривала квартиру Трубникова. Там нет его паспорта.
     - Поторопитесь, Мария Сергеевна, вы можете меня не застать.
     - Вы хотите уехать?
     - Приезжайте. - И он повесил трубку.
     Я даже не запомнила, на какой машине я мчалась в больницу, названную мне Антоничевым. Сунув водителю всю свою наличность, я долго стучалась в стекло входной двери, запертой в связи с поздним временем. Наконец мне открыли, но пропускать отказались. Удостоверение мое не впечатлило охранников совершенно, но положение спас последний полтинник, завалявшийся в моем кошельке. Я взлетела на пятый этаж пешком, потому что лифт слишком медленно спускался по моему вызову. На пятом этаже явно располагались элитные палаты, для особо важных персон. За стеклом поста сидела миловидная медсестра в крахмальном белом халате и кокетливой шапочке. Я спросила Трубникова, даже не предъявляя удостоверения, и медсестра, грациозно поднявшись со своего поста, проводила меня к палате.
     - Пожалуйста, недолго, - предупредила она меня. - Он в очень тяжелом состоянии.
     Я открыла дверь и увидела лежащего на кровати человека. Он был полуобнажен, перебинтован, около него стояла капельница и работал какой-то хитрый прибор, к которому медсестра подошла и наклонилась. Что-то поправила, бросила на меня выразительный взгляд, означавший, что она меня предупредила, и вышла, прикрыв за собой дверь. Оглядев палату, я увидела на столике рядом с кроватью телефонный аппарат и пульт от телевизора. Телевизор располагался на подвешенной к стене полке.
     Я подошла к кровати. Лежащий медленно приоткрыл глаза. Да, это бесспорно был Антоничев, я узнала его.
     - Присаживайтесь, Мария Сергеевна, - слабым, но твердым голосом сказал он.
     Я придвинула к кровати кресло и села.
     - Если хотите, я могу заказать вам чай, - предложил он.
     - Не трудитесь, - покачала я головой. - Как вы себя чувствуете?
     - Завидую Женьке. Для него все уже кончилось, а мне это еще предстоит. Вы удивляетесь, что я вас позвал?
     - Откровенно говоря, да.
     - Я объясню. - Он перевел дыхание и облизнул пересохшие губы. - Дело в том, что я недавно окрестился. Вот и захотелось перед смертью облегчить душу.
     Можно было бы, конечно, исповедаться. Но ведь вам мои откровения более интересны?
     - Безусловно. Вы не будете возражать, если я запишу то, что вы скажете?
     Протокол составлять долго. Можно я включу диктофон?
     - Делайте, что хотите. - Он опять прикрыл глаза и помолчал. - Собственно, даже не знаю, что вам рассказать; похоже, вы и так все знаете, раз уж докопались до Женьки.
     - Не все.
     - Что с этим парнем, который меня ранил? Женькиным телохранителем?
     - Он дошел до парадной, расположенной через три двора, и умер там.
     Антоничев помолчал.
     - Мне бы не хотелось подставлять человека, который меня сюда положил. Он ведь не сообщил в милицию об огнестрельном ранении. Это наказуемо?
     Я пожала плечами.
     - По крайней мере, в тюрьму его не посадят.
     - Мне бы хотелось, чтобы и карьера его не пострадала. Это реально?
     - Я постараюсь, Сергей Иванович.
     - Что вас интересует? - спросил он, переводя дыхание. Чувствовалось, что ему тяжело говорить.
     - Вы проигрывали этих женщин в карты? - спросила я.
     - Да. Но я, пожалуй, начну сначала. Я ведь начал играть рано, в молодости, да вам Наташа, наверное, рассказала.
     Я кивнула, и он продолжил:
     - Втянул меня Женька Трубников. А я с удовольствием втянулся. И играл так, что только перья летели. Проигрывал все. Стыдно. - Он зажмурился. - Так вот.
     Из-за игры я потерял все - жену, дочку, деньги, друзей... Слава Богу, не пил, а то бы опустился совсем. А потом случился вынужденный перерыв - Женька попал под машину. Еле врачи его вытащили, стал инвалидом, ездил в коляске, лечился, прикован был к койке лет пять. Вот за это время я пришел в себя. Играть было не с кем, в семью возвращаться стыдно... Пришлось делать карьеру... - Он улыбнулся через силу, и мне показалось, что его пронзила острая боль. - В Москву уехал, думал - все, вылечился я от своей пагубной страсти... Но три года назад вдруг всплыл Женька. И я стал играть опять. Мы собирались у него, где уж он выискивал игроков, не знаю. Мы и не знакомились, только по именам друг друга называли.
     Кто они были, черт их разберет. Какие-то бизнесмены, да мы особо и не откровенничали, никому не надо было светиться в таких делах, потому что... Он замолчал и закрыл глаза.
     - Потому что игра шла на людей? - спросила я.
     - Да. Я играл так давно, что острота игры на деньги уже ушла. В юности деньги значили для меня много, и проигрыш ударял по психике. А теперь денег у меня было достаточно. И даже большие деньги, выигранные или проигранные, не впечатляли. Женька и предложил - проигрывать людей.
     Я не стала спрашивать его, как он согласился на это. Что я буду читать мораль умирающему?!
     - Впервые мы попробовали так сыграть в августе. Проиграл какой-то торгаш, он представился Рюриком. Об условиях мы договаривались заранее, но когда ему выпала пиковая дама, он сломался. И сказал, что убить не сможет.
     Но Женька был прекрасным психологом. И предусмотрел такой вариант.
     - Он предложил, чтобы убийство совершил его телохранитель, за деньги?
     - Вот видите, вы все знаете. Да, он предложил Рюрику заплатить десять тысяч долларов за то, что его обязанность - отдать карточный долг - исполнит его, Женькин, человек. Но у Женьки фантазия была богатая, он все это обставил, как в кино. Его ребята, Виктор и второй, со смешной такой фамилией, от рыбы какой-то...
     - Карасик, - подсказала я.
     - Да, Карасик. Так вот, его ребята должны были найти женщину и убить ее.
     Выбор женщины случаен, просто Женька оговорил, чтобы либо на самой женщине, либо рядом с местом убийства был какой-то игровой антураж. Карты какие-нибудь, фишки игральные. В первый раз во дворе магазина выследили бомжиху рядом со столом, где мужики в домино играли. Витька к ней подошел и предложил - мол, тетка, трахнуться хочешь? Извините...
     - Ничего, я понимаю, продолжайте.
     - Она и пошла за ним в парадную. Повернулась спиной, он ее ударил ножом. А Карасик... Смешная фамилия, правда?
     Я кивнула.
     - А Карасик сначала проверил все подходы, чтобы никого не было. На стреме стоял, а потом сфотографировал "Полароидом" и карточку принес Женьке. И еще Женька просил, чтобы с трупа что-то сняли, в доказательство. А может, на память... Я потом заметил, что он коллекцию собирал из вещей убитых женщин.
     - Значит, первую женщину убил Виктор?
     - Да, но потом он заявил Женьке, что без наркотика он это делать не будет.
     Переживал. Не так-то это просто.
     - И Трубников посадил его на наркотик?
     - А что ему было делать? Все встало на поток. Мы играли каждую пятницу, в ночь, я как раз успевал приехать из Москвы. Мне удавалось выигрывать.
     Проигрывали другие. Женька предлагал на выбор - либо они сами убивают, либо платят ему деньги. А он все организует. И все платили бабки.
     - Убивали каждую субботу?
     - Да, потому что проигрывали каждую пятницу. А в субботу после трех собирались, ребята нам показывали снимки трупа, вещь какую-то, которую взяли с убийства. Проигравший платил деньги. Вот и все.
     - В последнюю пятницу проиграли вы?
     - А, все-таки вы к самому неприятному... Да. В ту пятницу проиграл я. И ребята выбрали жертву. А потом показали мне снимок.
     - Вашей дочери?
     - Чудовищная случайность.
     Я опять промолчала. Бесполезно было его воспитывать, да и язык не поворачивался.
     - Я не поверил своим глазам. Все, что угодно, мог предположить, но только не это. Я позвонил в Москву, попросил дежурного по аппарату позвонить сюда, начальнику ГУВД, чтобы меня отвезли на место убийства. Сам я, просто так, прийти туда не решился.
     - И увидели?..
     - И увидел. Если до этого тешил себя надеждой, что произошла ошибка, то на месте убедился окончательно. И понял, что пора кончать.
     - И заказали убийство Трубникова?
     - Господи, а это вы откуда знаете? Впрочем, вы все равно не скажете. А Женька понял это. Голова у него все-таки была золотая...
     - Подождите, Сергей Иванович. Был еще труп девушки, художницы, в подвале дома, где жил Трубников.
     - Да, молодая художница. Это Женькина была идея, он ее нашел по каталогу где-то на выставке. Если вы в квартире у него были, вы заметили, он был серьезным коллекционером. Он ее вызвонил и заказал ей рисунок, все свидетельства убийств. Конечно, он ей не говорил. Она приходила к нему и рисовала. Раза три у него была. В последний раз он ей предложил добавить к группе предметов воображаемый объект - кажется, п