лет совместной работы, зато нас с  Горчаковым  он  подозревает  в
тайном сожительстве все эти десять лет? Напрасно.
   - Собирайтесь на выезд,  -  сказал  прокурор,  игнорируя  нашу  явную
занятость.
   - Что, оба? - вопросил Лешка. Шеф кивнул.
   - Нападение на ювелирный магазин.
   - А мы-то  тут  при  чем?  -  не  сдавался  Горчаков.  -  Милицейская
подследственность.
   - Четыре трупа, - терпеливо пояснил шеф. - Я тоже еду. Собирайтесь.
   - Владимир Иванович, - взмолилась я, - а как же  я?  У  меня  самолет
завтра утром...
   - Во сколько? - деловито уточнил шеф.
   - В тринадцать.
   - Это не утром. Успеете.  -  Шеф  повернулся  и  вышел  из  кабинета,
распорядившись уже из коридора:
   - Жду вас в машине.
   Мы с  Горчаковым  в  отчаянии  переглянулись.  Мое-то  отчаяние  было
вызвано необходимостью переться на место происшествия и работать там  до
ночи, вместо того, чтобы привести в порядок дела, пораньше прийти домой,
спокойно собраться  и  выспаться  перед  отъездом.  А  Лешкино  отчаяние
объяснялось предстоящей разлукой с возлюбленной на целый  рабочий  день.
Но все равно друг счел необходимым меня ободрить:
   - Не волнуйся, Машка, начнем вместе, потом начальники разъедутся, и я
тебя прикрою. Владимир Иванович, - крикнул он вслед прокурору, - а можно
Зою взять в качестве понятой?..

Глава 6

   Брать с собой  Зою  и  оголять  тем  самым  прокуратуру,  и  так  уже
оставшуюся на время без начальства  и  следственного  аппарата,  шеф  не
разрешил.
   Задолго до подъезда к  ювелирному  магазину,  где  нас  ждали  четыре
трупа, было понятно, что там - место происшествия. Я в жизни  не  видела
такого количества милицейского транспорта всех  мастей.  Поодаль  стояли
три "скорые помощи", и, по-моему, была еще парочка пожарных машин.
   Когда мы вошли в  магазин,  Лешка  присвистнул.  Да,  прав  был  шеф,
пригнав сюда двоих следователей. На мой взгляд,  не  помешал  бы  еще  и
третий, судя  по  тому  количеству  ювелирных  украшений,  которое  было
вытащено из разбитых стеклянных витрин и разбросано по полу. Предстоящее
описание кучи гильз, уже промаркированных  криминалистами,  было  просто
ерундовой работой по сравнению с  бриллиантами  и  изумрудами,  призывно
сверкавшими в ожидании своего часа. Помимо того,  что  описание  четырех
трупов - занятие муторное и  длительное,  особенно  если  учесть  обилие
огнестрельных ранений, конечно, надо  скрупулезно  заносить  в  протокол
подробные характеристики всего этого ювелирного богатства,  чтобы  потом
было понятно, что именно взяли преступники, а  что  под  шумок  пытались
прибрать к рукам патрульно-постовая служба и труповозы.
   В общем, при беглом взгляде на место происшествия я  поняла,  что  не
еду ни в какую Англию, а всю  неделю  сижу  тут  и  осматриваю  все  это
безобразие.
   -  Кого  хоть  убили?  -  задал  за  моей  спиной  грамотный   вопрос
следователь Горчаков.
   На полу торгового зала лежали три тела,  одно  из  которых,  судя  по
темно-синей  военизированной  форме,  принадлежало  охраннику  магазина.
Рядом с ним ничком лежал еще один мертвый мужчина: жгучий брюнет, одетый
очень хорошо и дорого. Голова его была вывернута  в  сторону,  виднелись
пышные чернющие усы.
   Поодаль, ближе к витринам, располагался  труп  женщины.  Даже  сквозь
рваные огнестрельные раны и кровь было видно, что  при  жизни  она  была
молода и хороша собой. Впрочем, в таких нарядах и  при  таком  уходе  за
собой каждая мартышка будет хороша и привлекательна.
   За прилавком находился четвертый труп - молоденькой продавщицы,  судя
по форменному халатику.
   Начальник уголовного розыска отрапортовал, что большие люди  из  ГУВД
только  что  уехали  организовывать  работу  и  что  никаких  свидетелей
происшедшего нет.
   - Что, вообще? Так не бывает, - возразил' ему Горчаков.
   Начальник розыска развел руки.
   - Мы уже все тут прочесали. В момент нападения  в  зале  были  только
охранник и продавщица. Да еще два покупателя зашли. На свою беду.  -  Он
показал глазами на трупы. - Работники магазина услышали выстрелы, в  зал
выходить,  естественно,  побоялись,  стали  вызывать  милицию.  Приехала
группа захвата, а тут уже трупы валяются.
   - А на улице? - пристал Горчаков.
   - А что на улице? Магазин за углом от оживленной трассы,  здесь  даже
машины не паркуются. Никто ничего не видел. А если кто чего и видел, так
давно разбежались.
   - То есть мы  даже  не  знаем,  сколько  народа  магазин  грабило?  -
вступила я.
   - Получается, что так.
   - И машин отъезжавших никто не видел?
   - Мария Сергеевна, как сквозь землю. То ли на машине уехали, то ли  в
ближайшую подворотню пробежали. Ищем.
   - Хоть бы собаку вызвали... - проворчала я.
   - Ну, Мария Сергеевна, не учите  нас  жить.  Собачка  была,  след  не
взяла, уехала. Справочку написала, что не представилось возможным.
   Дальше начальник розыска обрадовал нас тем, что стреляли из  автомата
и что гильз криминалисты насчитали на два рожка. И все одной серии.
   - Значит, стрелок один, - резюмировал Лешка. - А взяли-то много?
   Начальник РУВД увлек нас с Горчаковым в служебные помещения магазина.
   Там в комнате с табличкой "Директор" сидела  привлекательная  женщина
средних лет, откинувшись на спинку стула и  безвольно  вытянув  стройные
ноги. На лбу у нее лежал мокрый носовой платок. Она беззвучно рыдала, по
лицу текла тушь.
   - Антонина Ивановна, - кашлянув, позвал начальник РУВД.
   Она шевельнулась и открыла глаза.
   - Вот следователи, - представил нас наш провожатый,  -  расскажите  в
двух словах...
   Антонина Ивановна, собравшись с силами, довольно связно поведала  нам
о том, что магазин  открылся  в  одиннадцать.  К  четверти  двенадцатого
подъехала пара покупателей, они  договаривались,  что  к  их  приезду  в
магазине будет определенный товар.
   - Какой? - тут же стал уточнять Лешка. - Когда договаривались, с кем,
кто они такие?
   - Скажу, все скажу, - прорыдала директриса, сняла  со  лба  платок  и
громко высморкалась в него, потом продолжила:
   -  Они  колье  заказывали,  "Ниагара",  белое   золото,   бриллианты,
грушевидный сапфир  девять  каратов...  А  где  колье?!  -  вдруг  резко
вскочила она со стула.
   Стоящая рядом с ней сотрудница бережно усадила  ее  обратно,  бормоча
что-то успокаивающее.
   - Я посмотрю, - снова вскочила она.
   - Антонина Ивановна, мы еще не начинали осмотр, пока  туда  лучше  не
ходить, - мягко сказала я. - А кто эти покупатели? Вы их знали раньше?
   - Да, - она кивнула и,  схватив  лежавшую  на  столе  сумочку,  стала
рыться в ней. - Сейчас, сейчас... Нет, не могу найти!  -  Она  отбросила
сумочку, откинулась на стул и снова зарыдала, но очень быстро справилась
с собой. - У меня визитка была... Ну где же она... В общем,  это...  Его
зовут... Ой, господи!
   Все из головы вылетело... Ну, этот...
   Пока она  силилась  вспомнить  имя  клиента,  меня  потянул  за  руку
втиснувшийся в кабинет оперативник.
   - Мария Сергеевна, - тихо сказал он, - можно вас на минутку?..
   Я извинилась, вышла за ним в коридор, и он потащил  меня  в  торговый
зал, объясняя на ходу:
   - Там мобильник звонит у трупа.
   - Ну, возьмите и ответьте, - посоветовала я.
   - Вы разрешаете?
   Я кивнула,  отметив,  что  для  нового  начальника  РУВД  скандалы  с
прокуратурой даром не проходят, не то, что  для  старого,  которому  все
наши пожелания не топтать следы и не хватать вещдоки были  как  мертвому
припарки. Еще и двух  недель  не  прошло  с  тех  пор,  как  участковый,
вызванный на труп  в  парадной,  нашел  возле  трупа  нож,  поднял  его,
аккуратно вытер от крови (как он потом объяснял - чтоб  не  стыдно  было
следователю показать) и положил в полиэтиленовый  пакет,  который  потом
аккуратно  вручил  прибывшему  представителю  прокуратуры,   -   Алексею
Евгеньевичу  Горчакову.  Горчаков  от  такого  усердия  впал   в   тихое
бешенство, был скандал. В который раз на пальцах объясняли участковым  и
пэпээсникам  ,  что  вообще  нельзя  менять
обстановку  на  месте  происшествия,  курить  даже  нельзя,  плевать   и
открывать окна - меняется температура, потом время смерти не  установить
достоверно... Поминали зарубежные страны, например, Германию, где  члены
следственной группы ходят на место происшествия в специальных  костюмах,
чтобы не внести туда свои микрочастицы и  запах...  Ой,  да  много  чего
можно  привести  в  пример;  одно  непонятно  -  ведь  любой  обыватель,
начитавшийся книжек и насмотревшийся сериалов, и то будет более грамотно
вести  себя  в  такой  ситуации.  А   сотрудник   милиции,   даже   если
предположить, что он полностью неграмотный и  в  ведомости  на  зарплату
ставит не свою подпись,  а  отпечаток  пальца,  -  глухим  и  слепым  по
определению быть не может; так что ж, не видит и  не  слышит,  как  надо
вести себя на месте происшествия? Ведь в зубах навязло. Лет десять назад
прокурор города вынужден был издать специальный приказ, которым запретил
работникам милиции "бесцельно  передвигаться  по  месту  происшествия  и
трогать без  надобности  какие-либо  предметы",  так  и  было  написано.
Объяснение одно - пришло  новое  поколение,  которое  не  знает  приказа
десятилетней давности.
   Отмечая явные сдвиги в поведении стражей порядка,  я  наблюдала,  как
опер присел перед трупом мужчины и аккуратно, почти не  меняя  положения
мертвого тела, достал  из  внутреннего  кармана  его  пиджака  мобильный
телефон, продолжавший трезвонить на  очень  знакомый  мотив,  который  я
поначалу не идентифицировала.
   Теперь этим никого не  удивишь,  в  модных  телефончиках  есть  такая
функция - можно самому создать любую мелодию, если заданный  набор  тебя
не устраивает. Вот у нашего начальника РУВД телефон играет "Наша  служба
и  опасна,  и  трудна...".  Но  фантазия  у  богатых  владельцев  трубок
почему-то не идет дальше "Мурки" или гимна Советского  Союза.  А  здесь,
похоже, не тот случай - что-то  необычное.  Я  не  сразу  осознала,  что
телефон покойника наигрывает  себе  "Похоронный  марш".  Опер  нажал  на
кнопочку и стал слушать, держа трубку в некотором отдалении от уха, так,
что даже я расслышала мужской голос с кавказским акцентом, спрашивающий:
   "Але, Осетрина, ты где там?"
   Опер посмотрел на меня, я  махнула  ему  рукой,  и  он,  не  отвечая,
отключился от соединения.
   - Какая такая Осетрина? - спокойно спросил он, кладя телефон  на  пол
рядом с трупом.
   - Неужели сам Асатурян? - спросила я, присаживаясь на корточки, чтобы
лучше разглядеть лицо трупа, повернутое в профиль.
   В торговый зал из служебных помещений вышел Горчаков и  сообщил,  что
колье в сейфе, а клиента звали Теодор Сергеевич.
   - Ну да, Асатурян, - подтвердила я, не поднимаясь с корточек и  глядя
снизу вверх на Горчакова, казавшегося мне  из  такого  положения  совсем
огромным, высоким и толстым.
   "Туда же, - мстительно подумала я, - престарелый отец семейства, пузо
отрастил и лысину, а бес в ребро..."
   Опер потребовал объяснений.  Я,  как  крупный  специалист  в  области
борьбы с организованной преступностью, рассказала ему про  криминального
авторитета Асатуряна по кличке  Осетрина,  который  нажил  себе  немалое
состояние на оригинальном бизнесе. Его соотечественники похищали  людей,
как правило, небедных армян, грузин, иногда - азербайджанцев,  требовали
выкуп, причем суммы заламывали несусветные. Родственники  похищенных  не
знали, что делать, в  милицию  идти  боялись,  и  тут  кто-то  советовал
обратиться к авторитетному человеку -  Теодору  Сергевичу.  Родственники
шли к Осетрине, плакались, что миллион долларов собрать они  не  смогут.
Теодор Сергеевич, выслушав ходоков, выяснял, а  какую  сумму  они  могут
собрать реально, после чего обещал помочь, договориться с  похитителями,
чтобы те снизили до разумных пределов размер выкупа. Похитители, немного
поломавшись, естественно, снижали. Родственники  в  результате  получали
обратно похищенного, живого  и  невредимого,  а  похитители  и  Осетрина
делили пополам выкуп, и  все  были  довольны.  Но,  насколько  я  знала,
Осетрина уже несколько лет как отошел от дел. Он прикупил себе колбасный
заводик,  исправно  получал  с  него  дивиденды  и,  судя  по  намерению
приобрести дорогущее украшение авторской работы, чтобы надеть его на шею
прекрасной девушке, вовсю наслаждался жизнью.
   Горчаков подтвердил сообщенную мной информацию и добавил,  что  касса
не тронута, так как выручки в ней не было в связи  с  тем,  что  магазин
только что открылся, да и вообще она  в  соседнем  зале,  и  кассирша  к
моменту  нападения  еще  даже  не  вышла  из  служебного  помещения.  По
предварительным прикидкам работников магазина, пропало несколько золотых
украшений с бриллиантами на общую сумму около трехсот  тысяч  рублей.  Я
пожала плечами - на мой взгляд, на полу валялось бранзулеток на  гораздо
большую сумму.
   - Ну что, Леша,  начинаем,  благословясь?  -  спросила  я  Горчакова,
увидев через окно, как к магазину подъезжает главковская машина, а в ней
наверняка эксперты-медики.
   Я не ошиблась, осталось только посчитать докторов  -  специалистов  в
области судебной медицины. Из машины вывалилась сладкая парочка -  Задов
и Панов. Пока "айболиты" с шутками и прибаутками преодолевали ступеньки,
ведущие в магазин, мы с Горчаковым оперативно  распределили  обязанности
по осмотру: я пишу трупы  под  диктовку  судебных  медиков,  а  Лешка  с
участием работников магазина занимается ценностями. Со стороны Горчакова
это было благородно:  если  еще  можно  было  прогнозировать  по  опыту,
сколько времени займет осмотр трупов, то описание  драгоценностей  могло
продлиться до морковкиных заговинок. Написав трупы, я ухожу собираться в
дорогу, а Лешка остается улаживать все  формальности.  Прокурор  одобрил
наши планы и, убедившись, что прибыли медики, уехал в контору.
   Наконец вошли доктора,  размахивая  экспертными  сумками  и  отпуская
шуточки, но, окинув взглядом побоище  и  реально  оценив  объем  работы,
приуныли.
   Охая и вздыхая, они достали из сумок резиновые перчатки, стали дуть в
них и крутить, чтобы легче было надевать, а мы с Горчаковым  послали  за
понятыми  и  устроили  себе  походные  письменные  столы  для  написания
протокола осмотра.  Как  раз  в  тот  момент,  когда  Панов  изготовился
диктовать мне первый труп, к магазину подъехала еще одна  машина.  Мы  с
Горчаковым  переглянулись  -  на  месте  происшествия  явно  не  хватало
профессиональных борцов с организованной преступностью. Но  приехали  не
рубоповцы. В магазин, ловко миновав  кордон  из  постовых  милиционеров,
вошел человек без особых  примет,  но  с  большим  обаянием,  это  сразу
бросалось в глаза. Он  улыбчиво  огляделся,  впился  в  меня  глазами  и
безошибочно  направился  ко  мне  и  Горчакову.  Подойдя,  он   каким-то
совершенно факирским  движением  показал  нам  из  ладони  удостоверение
майора ФСБ. Не знаю, почему, но в тот же момент все  работники  милиции,
бесцельно  передвигавшиеся  по  месту  происшествия  и   трогавшие   без
надобности различные предметы, как-то рассосались,  не  обращая  на  нас
никакого внимания. Вдруг притихли судебные медики, отойдя в угол,  и  мы
оказались практически одни с  майором.  Он  пожал  руку  Горчакову,  как
старому знакомому, кивнул мне и, показывая глазами на  распростертое  на
полу тело Асатуряна, легко спросил:
   - Ну как?
   Мы с Горчаковым одновременно раскрыли рты, но сказать нам не дали.
   Майор легко продолжал:
   - Руководство беснуется. Дело в город пойдет?
   Мы опять раскрыли рты, но майор не умолкал:
   - Что будете возбуждать?
   Он легонько тронул носком ботинка окровавленную руку трупа.  Горчаков
откашлялся и обрел дар речи:
   - Э-э... Сто пятую...
   - Ну, это понятно, а по каким признакам?
   - Ну-у, двух и более... В  связи  с  осуществлением  лицом  служебной
деятельности, - Горчаков кивнул на  мертвого  охранника,  -  общеопасным
способом, из корыстных побуждений, сопряженное с разбойным нападением, с
целью облегчить совершение другого преступления...
   - Угу. Разбоя? - переспросил майор ФСБ.
   - Да. Поскольку у  нас  нет  данных,  что  нападение  было  совершено
группой, пока о бандитизме говорить оснований нет.
   - А что это ваше ведомство заинтересовалось этим разбоем? -  спросила
я.
   - Большой общественный резонанс, - ответил  майор  с  улыбкой.  -  Мы
должны быть в курсе.
   Я кивнула.
   - Скажу вам по секрету, - майор наклонился к  моему  уху,  -  здешняя
директриса - подружка жены нашего главного. Ну, вы же понимаете...
   Мы немного помолчали.
   - Потерпевших установили? - как бы невзначай продолжил майор.
   - Асатурян Теодор Сергеевич, женщина пока не установлена.  Продавщица
и охранник известны,  -  отрапортовал  Лешка,  а  мне  все  происходящее
перестало нравиться.
   Я  уже  собралась  потребовать  подтверждения  полномочий  уважаемого
майора, поскольку  сплошь  и  рядом  на  места  происшествий  под  видом
дежурных оперов и  ответственных  от  руководства  наезжают  из  смежных
организаций специалисты по "кровельным работам"  и  выясняют  для  себя:
пора прятать накопления в швейцарских банках или еще можно подождать,  а
иногда  еще  заметают  следы  своих  подопечных  или   крадут   вещдоки,
тьфу-тьфу-тьфу!.. Но именно в этот момент к  нам  приблизился  начальник
розыска с мобильным телефоном в руке и протянул мне его со словами:
   - Мария Сергеевна, вас.
   Звонил замначальника Управления по расследованию особо важных дел  из
городской прокуратуры. Он извинялся, что своих прислать никого не может,
выражал надежду, что мы справимся своими  силами,  и  предупреждал,  что
происшествием заинтересовалась ФСБ,  на  место  подъедет  их  сотрудник,
майор Царицын. "Не гоните", - сказал он.
   Вернув телефон по принадлежности, я  услышала  диалог  между  майором
Царицыным и следователем Горчаковым.
   - Асатурян - личность  известная,  -  говорил  эфэсбешник.  -  Может,
разборки?
   - Да ну, тогда бы уж валили на входе в магазин, - возражал  Горчаков.
-  Зачем  напрашиваться  на  лишние  неприятности?  В  магазине  охрана,
киллеров могли запомнить...
   - Но ведь не запомнили? - Майор показал глазами на труп охранника.
   - Все равно, зачем переться убивать в людное  место?  И  потом,  ведь
кое-какие драгоценности забрали. Если бы это были киллеры -  сделали  бы
свое дело, и восвояси.
   - Ну, может быть, может быть... Вам виднее.
   Я уже совсем было собралась прервать  их  увлекательную  беседу,  как
подбежавший опер объявил о том, что  прибыла  пресса.  Горчаков  тут  же
кинулся на меня:
   - Машка, иди ты с прессой общайся.  Это  ты  их  любишь,  а  меня  от
журналистов воротит, ты же знаешь.
   - Петя, а кто приехал? - спросила я оперативника.
   - Городская информационная служба, Скачков  и  оператор  Васечкин,  -
добросовестно отрапортовал Петя.
   - О, вот с ними я с удовольствием поговорю. - Я поднялась со стула  и
отправилась об-. щаться с прессой. За мной потянулся  и  майор,  душевно
распрощавшийся с Горчаковым.
   На улице нетерпеливо переминался с ноги на ногу  невысокий  парень  в
джинсах  и  кожаной  жилетке  в   сопровождении   мрачного   верзилы   с
профессиональной видеокамерой. В невысоком парне я бы, конечно,  никогда
не опознала .пьяную личность, которую имела счастье лицезреть в кулуарах
телецентра.
   - Вы Скачков? - подошла я к нему.
   - Я, - обрадовался  он.  -  Можно  мы  пройдем  снимем  там  все  для
городских новостей?
   - Нет, трупы снимать не надо. Можете снять внешний вид магазина.
   - Ну, - надулся он, - чего людям смотреть  на  фасад  магазина?  Люди
крови хотят. Вы же знаете, труп оживляет кадр.
   - Придется людям потерпеть, - я говорила непреклонным тоном.
   Сегодня Скачков не был пьян,  но  от  него  тяжело  пахло  застарелым
перегаром, да и набухшие  под  глазами  мешки  выдавали  его  не  совсем
правильный образ жизни.