жал плечами. Я быстро записала  все,  что  он  сказал,  и
подвинула протокол к нему. Он пробежал по  тексту  глазами  и  без  моей
подсказки расписался во всех нужных местах. Отложив ручку, он с  улыбкой
взглянул на меня:
   - Раз вы не испытываете неприязни  ко  мне,  могу  я  пригласить  вас
пообедать?
   Поскольку  разговор  принял  неофициальный   характер,   я   оперлась
подбородком на сложенные кулачки.
   - Чтобы этой неприязни не возникло, думаю, что мне нужно отказаться.
   - Жаль.
   В  жизни  не  видела,  чтобы  кто-то   более   искренне   сожалел   о
невозможности пообедать со мной. Он поднялся, застегнул пиджак и пошел к
дверям. Вышел он, не оглядываясь.
   А я взяла телефонную трубку и набрала номер  морга.  Марина  Маренич,
которой был расписан труп Скачкова, сначала сварливо высказала мне  все,
что она думает о таких торопыгах, как я, которые, видимо,  считают,  что
придя на работу, она должна все бросить и бежать вскрывать  покойничков;
я бы еще в полдевятого позвонила... Потом сжалилась и сообщила:
   - Алкогольная интоксикация, Машка, спи спокойно. Вариантов нет.  Хотя
не понимаю,  зачем  я  тебе  это  рассказываю,  это  же  не  твой  труп?
Райончик-то, тю-тю, другой, а?
   Держась за больную голову, я попыталась привести мысли в порядок. Что
у меня осталось? Потерпевших по делу о похищении Масловской, я,  похоже,
не получу, но это уже на совести  городской  прокуратуры.  Значит,  надо
хоть кого-то допросить. Инспектора ДПС, у которого я, слава Богу,  взяла
по  горячим  следам  объяснение.  Надеюсь,   хоть   он-то   в   пределах
досягаемости. Соседей похитителей Масловской  уже  допросил  Лешка  и  с
фотороботами поработал. Надо попробовать найти оператора  Васечкина,  но
что-то мне подсказывало, что на мои вопросы, слышал ли он,  как  Скачков
возле ювелирного магазина сказал мне про Трубецкого, тот в лучшем случае
недоуменно пожмет плечами. Но даже если он это слышал, доказательство из
этого хлипкое. Хотя у меня не было сомнений  в  том,  что  действительно
навел на это происшествие Трубецкой; Скачков мне тогда не соврал.
   А теперь ниточка оборвалась, тупик.
   Я еще раз перелистала тоненькое  дело.  Когда-то  моя  наставница  по
следственному  мастерству  учила   меня:   в   затруднительных   случаях
допрашивать нужно всех, чьи фамилии упоминаются  в  материалах  дела;  а
если совсем хреново с доказательствами, то допрашивать нужно  всех,  чьи
фамилии приходят на ум по поводу дела.
   И  мне  на  ум  почему-то  пришла  фамилия  Розы  Востряковой,  вдовы
гинеколога-самоубийцы,  которая  в  разговоре  со  мной  упоминала   про
Масловскую и даже высказала версию, что та сама организовала похищение.
   Но до  вызова  Востряковой  я  решила  допросить  родителей  девушки,
погибшей под ножом гинеколога. В конце концов, кроме похищения,  у  меня
есть и другие дела, за которые с меня рано  или  поздно  спросят,  а  уж
этих-то людей мне надо  допрашивать  в  любом  случае.  Созвонившись,  я
получила  заверения,  что  они  приедут  прямо  сейчас,  и  вообще   они
недоумевают, почему их так долго не вызывали.
   Папа девочки занимал достаточно высокий пост в администрации, мама не
работала. В моем кабинете они вели себя прилично, не кричали и не топали
ногами, как это иногда бывает, но робко удивились, узнав, что дело будет
прекращено за смертью виновного - Вострякова. Они переглянулись (вопреки
правилам, я позволила им остаться в кабинете вдвоем), и мужчина спросил:
   - Скажите, а жена гинеколога не будет наказана?
   - А она-то за что? - удивилась я.
   Помявшись, мужчина продолжил:
   -  Мы  понимаем,  что  сами  виноваты.  Элька  еще  сама  ничего   не
соображала, матери поздно призналась, что залетела, - мать всхлипнула, -
а мы стали искать варианты, чтобы все было шито-крыто.
   - На таком сроке, как у нее, уже не лечь было на аборт просто так,  -
добавила мать погибшей девочки.  -  Надо  было  искать  знакомых,  чтобы
сделали по медицинским показаниям...
   - Она же девчонкой совсем была, зачем ей это? - вступил отец. - Да  и
работа моя... Увидят ее фамилию в больнице, ниточки  ко  мне  потянутся,
зачем это  надо?  А  тут  Вострякова  подвернулась  и  посоветовала  нам
обратиться к ее мужу, чтоб Эльку в клинику не  класть.  Говорит,  он  на
дому все сделает в лучшем виде.
   Сделал... - Мужчина замолчал и отвернулся.
   -  Простите,  я  не  совсем   поняла,   что   значит   "подвернулась"
Вострякова?
   Вы раньше с ней были знакомы? - Тут я пожалела, что стала допрашивать
их вместе, но не выгонять же было теперь кого-то из них, тем  более  что
оба они расстроились и хлюпали носами.
   - Да... так, - наконец ответила женщина.
   - А подробнее? Можно узнать, где вы познакомились? И когда?
   -  Я  не  помню.  Так,  шапочное  знакомство.  Но   когда   возникает
экстремальная ситуация, поневоле вспоминаешь даже шапочные знакомства, -
неуверенно пояснила женщина.
   И я удовлетворилась этим объяснением, несмотря на то, что мне  что-то
не нравилось в поведении родителей погибшей девушки. Но,  видимо,  мысли
мои настолько были заняты похищением, что  я  не  обратила  внимания  на
некоторую фальшь их ответов.
   Когда потерпевшие распрощались со мной, я потянулась было к телефону,
чтобы созвониться с Востряковой, но меня отвлек  вошедший  без  стука  в
кабинет оперуполномоченный Федеральной службы безопасности Царицын.
   - Что поделываем,  Машенька?  -  ласково  спросил  он,  наполняя  мой
кабинет волнами оптимизма.
   - Собираюсь вызвать кое-кого.
   - По похищению? Трубецкой-то был?
   - Был,  спасибо.  Нет,  по  старым  делам,  надо  заканчивать,  чтобы
спокойно заниматься Масловскими.
   - Логично. А что Трубецкой? Успешно?
   - Нет, Юра. Полный  ноль.  Категорически  отказывается,  что  это  он
Скачкова навел на информацию о похищении.
   - Значит, тупик?
   - Пока да, - с грустью согласилась я.
   - Ну, это временно, - утешил  меня  Царицын.  -  Мы  тебе  что-нибудь
найдем, без работы не засидишься. - я почему-то поверила. - Машуль, а  я
к тебе по делу.
   Выпиши-ка постановленьице на обыск в конторе у Масловского.
   - Обыск? У Масловского?! - удивилась я, отметив, что еще вчера  мы  с
Царицыным были На "вы". - А  можно  спросить,  что  вы  собираетесь  там
найти?
   -  Видишь  ли,  Маша,  -  Царицын  присел  на  свидетельский  стул  и
доверительно наклонился ко мне, - иногда обыск  проводят  не  для  того,
чтобы что-то забрать, а для того, чтобы что-то положить.
   Я кивнула. Да, действительно, логика в этом есть. Все знают, что офис
Масловского охраняется, как бункер президента: с  улицы  можно  войти  в
первый "шлюз", только если тебе назначено время визита и названная тобой
фамилия совпадает с внесенной в список. А дальше - паспортная  проверка,
как в аэропорту, металлоконтроль и "шлюзы" на  каждом  шагу,  за  каждым
поворотом коридора. Во всех коридорах и кабинетах все просматривается  и
прослушивается, поэтому тихо засверлиться, чтобы всунуть аппаратуру  для
прослушивания,  или  внедрить  кого-нибудь  туда;   чтобы   он   навесил
"крокодилы" на телефонную  коробку  либо  прилепил  "жучок"  в  кабинет,
практически невозможно. Зато в обстановке обыска, когда люди  в  масках,
войдя  в  офис  на  основании  постановления,   дающего   такое   право,
рассосредоточатся по коридорам и кабинетам  и  даже  на  время  отключат
видеокамеры и магнитофоны, засунуть туда прослушку - самое то.
   Поэтому я  послушно  напечатала  постановление,  сходила  к  шефу  за
санкцией, поставила печать и вручила бумагу Царицыну.
   - Спасибо, Машуля, оперативно, - похвалил он меня. - А ты с  нами  не
поедешь? Наши следователи сами на обыска ездят и протокол пишут.
   - Раз вы собираетесь не искать, а прятать, не думаю, что  я  вам  там
нужна. Вот когда будете что-нибудь изымать, тогда я с вами поеду.  А  вы
уже в суде санкцию на прослушку получили?
   - А то! - И Царицын, махнув постановлением, убежал,  но  вернулся  из
коридора, чтобы спросить про Скачкова.
   - Все чисто, Юра. Алкогольная интоксикация, следов насилия нет.
   - Ну и хорошо.
   - Юра, подожди. Скажи мне, что ты думаешь про связь между  похищением
Масловской и убийством Асатуряна?
   - Что я думаю? - Царицын усмехнулся. - Связь, безусловно, есть.
   - А конкретнее?
   - Что может быть конкретнее? Ты же знаешь, чем Асатурян занимался?
   Организовывал похищения, а потом разводил заинтересованных.
   - Ну-ну?
   -  Маша,  ну  ты  же  все  сама  понимаешь.  Он  нашел  исполнителей.
Масловскую похитили,  люди  Масловского  их  нашли,  девушку  вернули  в
объятия мужа, а похитителей в лес увезли.
   - Хорошо, а кто тогда Асатуряна замочил?
   - Люди Масловского. - Царицын сказал это так убежденно, что я тоже  в
это поверила.
   - А ты знаешь, что на руле машины Асатуряна - пальцы из квартиры, где
был штаб похитителей?
   - Ну, знаю. И о чем это, по-твоему, говорит?  Еще  неизвестно,  когда
они туда попали.
   - Если бы Асатурян сам вел машину в день убийства, то на руле были бы
его отпечатки.
   - Ты хочешь сказать, что в магазин Осетрину привез убийца?
   - Именно. И этот убийца - один из похитителей.
   - Минуточку. - Царицын положил на стол папочку  с  постановлением  на
обыск и присел. - То есть его свой грохнул? Я-то полагал, что  если  это
заказ, то от Масловского.
   -  Юра,  не  прикидывайся  идиотом.  Да,  скорее  всего,   заказ   от
Масловского.
   А убил Асатуряна его человек.
   - По заказу Масловского?
   - А тебе не кажется, что могло быть так: взяли всех  похитителей,  но
одного отпустили именно для того, чтобы он исполнил заказ?
   Царицын задумался:
   - В принципе могло такое быть.  Значит,  дело  за  малым?  Установить
этого дуста - и все, два страшных преступления раскрыты?
   - Ну что, берешься за этот пустяк?
   - Интересно, каким я буду в очереди? - Царицын вытащил  из-за  пазухи
аккуратно сложенную газету  -  именно  ту,  где  про  нас  с  шефом  был
напечатан пасквиль. Он тщательно расправил газетный лист, и  я  увидела,
что это другой номер. Он подвинул ко мне статью и,  извернувшись,  чтобы
видеть текст, вслух прочитал:
   - "Как стало известно редакции,  в  зверской  расправе  над  четырьмя
жертвами в ювелирном магазине подозревается один из  тех,  кто  принимал
участие в похищении супруги бизнесмена. Мы имеем основания считать,  что
охранник  магазина,  продавщица  и  подруга   криминального   авторитета
Асатуряна были случайными жертвами, оказавшимися на  линии  огня.  Заказ
был сделан на криминального авторитета. Не исключено, что таким  образом
один" из похитителей зарабатывал себе право на жизнь: если ему поставили
условие - чужой кровью смыть с себя вину  в  похищении,  ему  ничего  не
оставалось  делать.  Хотя  для  того,  чтобы  хладнокровно  положить  из
автомата четырех человек, надо  быть  зверем.  Кто  же  этот  монстр,  с
руками, по локоть  обагренными  кровью?  Кто  этот  новый  Чикатило,  за
которым тянется шлейф мертвечины? Сотрудники нашего криминального отдела
проводят свое, журналистское расследование, которое, смеем предположить,
будет успешнее, чем вялые потуги тех, кто обязан  заниматься  раскрытием
преступлений по  долгу  службы.  Мы  будем  держать  наших  читателей  в
курсе..."
   - Трубецкой? - спросила я, когда он закончил чтение. Царицын кивнул.
   - Следует признать, что осведомители у  них  лучше,  чем  у  нас.  Во
всяком случае, расторопнее.
   - Кто ему сливает?! - Я была в бешенстве.
   - Успокойся, Маша. И не вынашивай планы мести. Ты, кстати, не  хочешь
с ним подружиться? Будешь все знать из первых рук...
   - Не моя специфика внедряться,  я  следователь.  Но  вот  вы-то  куда
смотрите?
   - Ха! - развеселился Царицын. - Пускай. Раз уж агентура бездействует,
хоть из газет будем узнавать, какие версии надо выдвинуть.
   - А вы не хотите поставить наружку за Трубецким?  Не  надо  забывать,
что именно он сообщил на телевидение о похищении.  И,  значит,  напрямую
связан с похитителями.
   - Ну-у, Маша, он тебе этого не подтвердил.
   - Есть еще такая штука, как внутреннее убеждение...
   - Ага, которое к делу не пришьешь. А про наружку я подумаю.
   Он ушел, а я снова разложила перед собой материалы  по  похищению  и,
начисто забыв про Розу Вострякову, стала соображать, где искать третьего
похитителя? Почему его не забрала  охрана  Масловского?  Или  забрала  и
выпустила, и впрямь поставив условие отмыться путем убийства  Асатуряна?
В каком-то смысле,  это  разумно.  Если  Масловский  хотел  немедленного
отмщения, то асатуряновский человек подходил для этого как нельзя лучше.
Чтобы  подводить  к  Осетрине  другого  исполнителя  или  вычислять  его
маршруты путем наружного наблюдения, требуется время.  Если  расстрел  в
ювелирном магазине действительно имел целью  убийство  Асатуряна,  то  в
такие  рекордные  сроки  его  мог  выполнить  только  человек  Осетрины,
которому тот доверял. А его, в свою  очередь,  могли  заставить,  только
взяв вместе с похищенной дамой.
   Но тогда, по логике,  его  самого  должны  были  убрать  сразу  после
выполнения  заказа.  Посмотреть,  что  ли,  сводки,  неопознанные  трупы
поискать?
   Хотя даже если это так, вряд ли труп исполнителя выбросили без  затей
в придорожную канаву, наверняка заныкали так, что и самим не найти.
   Сначала я позвонила в РУВД нашим криминалистам:
   - Ребята, вы еще вашу штучку не отдали? Ребята сказали, что еще лежит
у них, родимая. Недели две назад я зашла к ним как  раз  в  тот  момент,
когда они разглядывали плоский приборчик, похожий на пенал с  лампочкой,
и охали над ним.
   Меня  под  большим  секретом  посвятили  в  то,  что  этот  приборчик
реагирует на прослушивающие устройства в помещении, и  сразу  предложили
проверить мой кабинет и квартиру.  Тогда  я  отказалась,  не  зная,  что
придется работать с чекистами.
   А сейчас пришлось поклянчить, чтоб пришли с приборчиком.
   Убедившись, что у меня в кабинете все чисто, я позвонила Кораблеву;
   - Леня, заскочи на полчаса, есть что обсудить.
   - Щас буду, - отозвался он. - Я и сам хотел  приехать,  у  меня  тоже
новости.
   Кораблев приехал с полиэтиленовым пакетом, в котором  просматривалось
одно пирожное - заварная булочка со сливками.
   - Спасибо, Ленечка, - растроганно сказала я, когда он положил  ее  на
стол.
   - Ну, вы хоть чайку заварите, - пробурчал  Леня,  усаживаясь  на  мое
место, после того как я встала, чтобы поставить чай.
   На  стол  перед  Ленькой  я  положила  красивую  бумажную   салфетку,
поставила до скрипа отмытую  чашку  и  собиралась  благородно  разрезать
булочку со сливками пополам,  но  не  успела  оглянуться,  как  Кораблев
вытащил из пакета пирожное и запихал себе в рот.
   - Леня! - потрясение сказала я.  -  А  я  думала,  что  это  ты  меня
угостил...
   - Ну вот еще, -  ответил  Леня  с  набитым  ртом.  -  Вас  есть  кому
угостить, все время мужики крутом вьются, а я  у  себя  один.  И  потом,
гастрит у меня, надо пищу принимать по расписанию. Сейчас как раз ланч.
   - Значит, так, - начал Леня, прожевав  и  запив  свой  ланч  чаем,  -
пошуровал я тут по своим людям, чтоб даром хлеб не жрали...
   - Ты хочешь сказать, что твоя агентура всегда получает все, что ты на
нее списываешь? - Я бы, конечно, не была бы такой язвительной,  если  бы
не сердилась на Леньку за его обычную бесцеремонность.
   - А как же!
   - А так же! Что я, оперов не  знаю?  В  лучшем  случае  агенту  пивка
кружечку нальют. А деньги пропьют сами.
   - Да ладно, - возмутился Кораблев, - я своим всегда  все  плачу,  что
положено. Никогда я на агентуре не экономил...
   - Верю, верю, успокойся. Тем  более  что  деньги  там  "сумасшедшие",
такие суммы прельщают только бомжей и гопников.
   - Гопники-то, кстати, очень много знают.  -  Ленька  многозначительно
поднял вверх палец. - А какие стукачи среди них! У меня вот на земле был
такой агент...
   Слово "агент" Кораблев произносил с ударением на первой букве, словно
иронизируя над этим тяжким наследством, доставшимся  современному  сыску
от Бенкендорфа и всех его  исторических  предшественников.  Я  помню,  с
каким  остервенением  это  гадкое  наследие  пытались   искоренить   все
перестроечные  милицейские  начальники;  может,  они  в   чем-нибудь   и
преуспели  бы,  предложи  они  уголовному  розыску   что-нибудь   взамен
агентуры, но пока ничего равноценного не придумали.
   - Вы слушаете, чего говорю? Был такой золотой агент, ну кому угодно в
душу влезет. И вот один раз поймал я мужика по убийству,  а  прокуратура
на него санкцию давать не хочет; следователь ноет - пока орудие убийства
не найдете, арестовывать не буду. Я  мужика  в  "обезьянник"  засунул  и
думаю, чего делать?
   Послал за  агентом.  Тот  приходит  и  с  порога  говорит:  "От  меня
отстаньте, вы меня с бабы сняли. Хочу к ней, а в камеру не хочу". Ну,  я
ему говорю - мол, иди посиди часок, как только узнаешь у человечка, куда
он топор окровавленный дел, так и вали к своей бабе.  Пошел  мой  агент,
солнцем палимый. И что вы думаете?
   Заходит он в "обезьянник" и с порога говорит: "Значит, так,  ублюдок,
я стукач, дома меня баба ждет. Опера домой не  отпустят,  пока  тебя  не
расколю, так что давай, войди в положение, говори,  куда  топор  дел,  и
разойдемся".
   - Вошел в положение? - Я засмеялась.
   - А вы как думали. Сразу сказал... Ну ладно, хватит меня посторонними
разговорами отвлекать. Давайте ближе  к  делу.  Вы  вот  знаете,  что  у
Асатуряна дачка была?
   - Нет, Леня, от тебя впервые слышу. Хорошая дачка?
   - Так себе.  Домишко  трехэтажный,  огород  соток  двадцать.  Все  на
отшибе.
   - Ленечка, какой ты молодец! Установил дачу асатуряновскую.
   - И не  только  установил,  я  и  смотался  туда,  не  пожалел  своих
стариковских ноженек...
   - Особенно если учесть, что ты пешком даже в булочную не ходишь,  все
на машине. И что ж ты там высмотрел? Ведь не просто так смотался?
   - Да уж не просто так.
   Ленька изобразил значительное лицо и  вытащил  из  кармана  несколько
гильз, которые картинным жестом бросил на мой  стол.  Я  склонилась  над
гильзами и, не веря свои глазам, вцепилась в Ленькину руку.
   - Да-да, - самодовольно подтвердил Ко-раблев. - Узнаете?  В  магазине
та же серия была.
   Да, гильзы были той же серии, что мы с Горчаковым собрали в ювелирном
магазине. Я готова была кинуться Леньке на шею, и он это почувствовал.
   - Ладно-ладно, - сказал он, выставив вперед ладонь. - Я знаю,  что  я
великий опер.
   - Слушай, великий опер, я надеюсь, ты не все гильзы там пособирал? На
нашу долю для .официального изъятия что-нибудь оставил?
   - Видите ли, Мария Сергеевна, вы привыкли работать с коновалами, а  я
- специалист высочайшей квалификации и неграмотней иных следователей, не
будем называть фамилии...
   - Что, стреляли там, на даче? - спросила Я, не в силах  отвести  глаз
от Ленькиной добычи.
   - Стреляли, стрелять начали в феврале, Гильз там -  хоть  бульдозером
греби.
   - А что соседи говорят?
   -  Говорят,  что  стрельба  начиналась  после  того,  как   приезжала
"девятка" такого интересного цвета -  называется  "балтика".  Только  не
надо меня заставлять эту "девятку" искать, мне и  без  этого  есть,  чем
заняться.
   - Как это, Леня? Стрелка же надо устанавливать...
   - А у вас ФСБ на побегушках,  вот  они  пусть  и  устанавливают.  Для
сведения им скажите, что сплетники  на  этого  стрелка  вешают  убийство
депутата    Селунина,    а    также     руководителя     Северо-Западной
финансово-промышленной группы Бардина. Это только в этом  году.  Что  за
ним раньше имелось - история умалчивает.
   - Леня, а кто он такой?
   - Если бы я это знал, он бы уже сидел перед вами и давал показания.
   Нет, мои люди знают только, что Асатурян его пригрел не так  давно  и
давал напрокат  заинтересованным  гражданам.  Один  раз  его  видел  мой
человек, но имени его не знает.
   - А внешность?! - Меня уже затря