потой. Они с темноты до рассвета, как
курицы, ничего не видят. На ночь их отводят в тыл, - пояснил Блохин.
   Вскоре повстречалась и еще такая  колонна,  затем  на  Звонарева  налетел
солдат, который шел с протянутыми вперед руками.
   - Помогите, братцы, добраться до светлого места, - попросил он.
   - И мне, и мне тоже! - послышались с разных сторон голоса из темноты.
   - Помоги-ка им, Блохин, - распорядился Звонарев.
   - Эй, которые тут есть слепцы, вали ко мне! Миром поведу вниз!  -  заорал
Блохин.
   Со всех сторон  -  в  одиночку,  по  двое,  по  трое  -  стали  подходить
спотыкающиеся темные фигуры.
   - Становись, друг за дружку держись, в ямы не вались и  за  мной  катись!
Шагом марш! - скомандовал артиллерист, и новая вереница двинулась в тыл.
   - Сколько же у вас в роте таких больных? - справился у одного  из  солдат
прапорщик.
   - Половина. На ночь в роте остается  всего  человек  шестьдесят-семьдесят
зрячих.
   Отыскав Гурского, Звонарев пригласил его на гору.
   - Сию минуту. Я хотел вам  показать  наши  шаровые  мины.  Не  хотите  ли
полюбоваться? Они лежат около блиндажа.
   Когда вышли наружу, прапорщик увидел  несколько  больших  стальных  шаров
различных размеров.
   - Эти, побольше, - на двенадцать пудов, средние - на восемь, а  маленькие
- на шесть. Благодаря круглой форме они хорошо катятся под гору и,  ударяясь
с разгона о препятствие, взрываются, - пояснил моряк.
   - Знатная штука! - появился из темноты Блохин. - Гостинец первый сорт для
японцев.
   Едва офицеры прошли  несколько  шагов,  как  неожиданно  со  всех  сторон
раздались  крики  "банзай".  Началась   беспорядочная   ружейная   стрельба,
временами заглушаемая грохотом взрывов ручных гранат.  В  темноте  появились
отдельные фигуры бегущих в тыл солдат.
   - Стой! В чем дело? -  закричал  выскочивший  из  блиндажа  Стемпковский,
хватая их за шиворот.
   - Японец полез, вашбродь!..  Видимо-невидимо...  Подкрался  в  темноте  и
сразу в штыки, В нижнем окопе всех чисто побил,
   - Подтянуть резервную роту! - приказал капитан. - Вас,  господа  офицеры,
прошу подняться наверх и помочь мне навести там порядок.
   Офицеры тотчас же отправились на  гору.  Блохин  неотступно  следовал  за
Звонаревым.
   - Намазывай, ребята, пятки - ловчей бежать будет! - кричал он отступающим
солдатам.
   Те отругивались. Засунув два пальца в рот, Блохин по-разбойничьи свистнул
и закричал:
   - А ну, вертай назад, ребята! Довольно свои задницы  японцам  показывать.
Ура! - и бросился вперед на гору.
   Один за другим солдаты начали останавливаться.
   Вслед за Блохиным устремилась добрая сотня стрелков.
   Звонарев тоже что-то кричал, уговаривал солдат вернуться, но в темноте не
были видны его офицерские погоны, и поэтому на него не обращали внимания.  В
конце концов и он побежал вслед за Блохиным в  толпе  стрелков.  Контратакой
удалось  отбить  лишь  правую  вершину  горы,  на  левой  же  японцы  успели
закрепиться и отбили все атаки  русских.  Судьба  Высокой  опять  висела  на
волоске.
   Звонарев нашел Гурского в одном из блиндажей правой сопки. Лейтенант  был
легко ранен в руку и наскоро перевязывался при свете керосиновой коптилки.
   - Опять проворонили, сволочи! Не менее двух полков японцев  заняли  гору.
Изволь-ка теперь выбивать! Надо действовать немедленно,  а  то  к  утру  так
окопаются, что их не выкуришь.
   - Вашбродь! - появился в  дверях  Буторин.  -  Японец  засел  в  бетонный
блиндаж, поставил  пулемет  и  не  дает  нашим  подойти.  Пока  не  разрушим
блиндажа, нам его не выбить.
   - Как же это сделать?
   - Подползти и закидать подрывными патронами, - предложил матрос.
   - Надо сначала разобраться, где наши и где японцы, а то угодишь прямо  им
в лапы. Кого бы отправить в разведку?
   - Мы можем, - отозвался из-за двери Блохин. - Юркин  со  мной  пойдет,  а
сказочник останется с прапорщиком.
   - Откуда вы взялись? - удивился Звонарев.
   - Мы за вами, вашбродь, что ниточка за  иголочкой.  Где  вы,  туда  и  мы
поспеваем, - отозвался Ярцев.  -  Как  услыхали  свист  Блохина,  к  нему  и
кинулись, а затем и вас нашли.
   - Надежные ребята? - спросил Гурский, кивнув в сторону артиллеристов.
   - Вполне.
   - Вот и отлично! Вы пойдете в  обход  справа,  а  ты,  Буторин,  возьмешь
кого-нибудь с собой и зайдешь слева.
   Разведать надо подступы до самого блиндажа, только осторожно. Поняли?
   - Так точно! - ответили разведчики.
   Солдаты и матрос вышли.
   - Познакомьтесь,  пока,  Сергей  Владимирович,  с  устройством  подрывных
патронов, - предложил моряк. - Я думаю ими забросать  блиндаж.  Вы  атакуйте
его справа, а я слева, - распределил он роли.
   Подрывные патроны представляли собой шестифунтовые пироксилиновые шашки с
коротко обрезанным бикфордовым шнуром  в  качестве  запала.  Его  надо  было
зажечь от тлеющего фитиля и затем бросить.
   - Лежа дальше двадцати  шагов  такую  тяжесть  не  забросишь,  -  заметил
Звонарев. - Подползти же незамеченным  на  более  близкое  расстояние  очень
трудно.
   - Да, дело рискованное. Может быть, вы хотите отказаться от него?
   Прапорщик посмотрел на серьезное, чуть насмешливое лицо собеседника.
   - Я давно бы вас поставил об этом в известность, господин лейтенант.
   - Что так официально? Все мы люди, все человеки,  и  все  за  свою  шкуру
трясемся! Я откровенно скажу про себя - боюсь,  но  иду.  Думаю,  что  и  вы
испытываете то же чувство.
   - Ради чего вы идете на риск? В чаянии награды, из удальства  или  хотите
пощекотать свои нервы опасностью?
   - Ни то, ни другое. Знаю, что это-долг перед родиной, - задумчиво ответил
лейтенант. - Так же, как и вы, - добавил он, помолчав.
   - Родина - отвлеченное, но великое понятие. Его часто даже  не  сознаешь,
но в конечном счете все делаешь именно для нее, - согласился Звонарев.
   Вернувшийся  Блохин  подробно  доложил,  как  легче  всего  добраться  до
блиндажа. Затем подошел Буторин. Условившись окончательно о действиях  обеих
партии, Звонарев и лейтенант вышли наружу и двинулись к цели. Быстро  пройдя
окопы, занятые стрелками, они  разделились.  Звонарев  с  Блохиным  поползли
влево, укрываясь в каждой яме, в каждой воронке.
   Ночь стала светлее. Сквозь разорванные тучи временами проглядывал  лунный
серпик на ущербе. Над головами посвистывали пули. Японцев не было  видно,  и
только короткие, сухие звуки выстрелов указывали их расположение. Неожиданно
по горе скользнул луч прожектора. Звонарев  и  Блохин  мгновенно  припали  к
земле. Лежавшие вокруг неубранные трупы  прекрасно  их  маскировали,  и  луч
света медленно прополз мимо. Двинулись  дальше,  останавливаясь  при  каждом
шорохе.
   Временами прапорщику казалось, что у  него  сердце  готово  выскочить  из
груди.  Он  останавливался,  чтобы  перевести  дух  и  взять  себя  в  руки.
Мгновениями он совсем уже решал вернуться назад и отказаться от  намеченного
предприятия,  но  рядом  слышалось  сильное  приглушенное  дыхание  Блохина,
который, ловко лавируя между препятствиями, безостановочно двигался  вперед,
и Звонареву становилось стыдно за свое малодушие.
   - Уже скоро доберемся, - шепнул Блохин и начал сворачивать вправо.
   Вдруг перед ними выросла темная фигура японского часового. Оба замерли на
месте. Но часовой смотрел куда-то вверх и не замечал их. Постояв  немного  и
крякнув  по-утиному,  он  повернул  к  своим  окопам.  Прапорщик  и   солдат
облегченно вздохнули.
   До блиндажа было уже совсем близко. Его гребень ясно темнел на фоне неба.
Отчетливо доносились голоса японцев. Выбрав воронку побольше, оба  лазутчика
забрались в нее, тесно прижавшись друг к другу.
   - Начинайте, Сергей Владимирович, - шепнул Блохин и, вытащив из  жестяной
коробки зажженный фитиль, поочередно приложил его к запалам  шашек,  которые
загорелись с легким треском. Затем, быстро вскочив, Звонарев  и  Блохин  изо
всей силы швырнули патроны в сторону японцев и тотчас припали к земле.
   Раздался оглушительный грохот,  дождем  посыпались  комья  земли,  доски,
камни. Вслед за этим грохнули еще два взрыва справа, и, как бы в ответ им, в
самом  блиндаже  вспыхнул  ослепительный  огонь,   сопровождаемый   страшным
грохотом. Переждав немного, Звонарев осторожно поднял голову.  Блиндаж  осел
посредине и ярко горел изнутри. С диким ревом японцы стремительно  выскочили
из окопа и, давя друг друга, без ружей, без амуниции, исчезли за горой.
   - Бей их, крой, мать перемать!.. - вскочил Блохин и бросился за ними.
   - Куда ты? - звал его Звонарев.
   Солдат, размахнувшись, кинул вслед  бегущим  еще  один  патрон,  увеличив
панику среди японцев. Все русские окопы оказались пустыми. Звонарев поднялся
и подошел к взорванному блиндажу. Тут он при свете пожара увидел Гурского  и
Буторина.
   - Все вышло как нельзя лучше, Сергей Владимирович,  -  радостно  встретил
его лейтенант. - Теперь надо окончательно добить японцев. Тащи-ка сюда  наши
гостинцы! - крикнул он матросам.
   Из темноты выкатили три шаровых мины и,  подняв  на  руках  на  бруствер,
начали полегоньку сталкивать под гору.
   - Осторожней, - предупредил Гурский, вскакивая сам на бруствер.
   Звонарев последовал за ним. По изрытой земле мина передвигалась с большим
трудом, ее все время приходилось поддерживать с разных сторон.  Скрывшись  в
нижнем окопе, японцы начали обстреливать русских.
   "Попадет пуля в мину - всех  разнесет  в  клочья",  -  подумал  Звонарев,
задерживаясь из осторожности на месте.
   - Поднажми, - донесся до него хриплый голос  Блохина  и  тяжелое  дыхание
натужившихся людей. - Пошла! Ложись!
   Едва  успел  прапорщик  распластаться  на  земле,  как   внизу   раздался
оглушительный взрыв.
   На горе показались матросы и бросились вниз со штыками  наперевес.  Через
десять минут вся гора до самой подошвы была очищена от врага.
   Высокая вновь стала русской.
   Звонарев и Гурский пошли в тыл.
   Обходя трупы и стонущих раненых, они добрались до блиндажа,  откуда  были
выбиты японцы. На них пахнуло дымом и отвратительным запахом горелого мяса.
   - Мне подвезло: второй патрон угодил прямо внутрь и  взорвал  там  ручные
бомбочки. Это и напугало так японцев, - пояснил лейтенант.
   В штабе Ирмана офицеры застали Кондратенко. Генерал  поблагодарил  их  за
успешное выполнение трудной задачи.
   - Что же касается солдат, то я уже заранее выпросил для  них  у  Стесселя
кресты. Сколько всего у вас человек?
   - У меня трое и артиллеристов трое, - доложил моряк.
   - Пожалуйста, передайте им кресты в торжественной обстановке, -  протянул
ордена Кондратенко. - О вас  обоих  также  сделаю  представление,  а  теперь
можете отправиться на вполне заслуженный вами отдых.
   Офицеры откланялись. На дворе уже светало. С  моря  дул  сырой,  холодный
ветер. С Высокой тянулись в тыл вереницы раненых и идущих на  отдых  солдат.
Среди них Звонарев увидел и своих утесовцев. Подозвав их, он вручил  каждому
крест.
   - Чествовать вас будем уже на Залитерной, - предупредил он.
   - Бутылки две за него дадут, - заметил Блохин, подкидывая свой  крест  на
ладони.
   - Как тебе не стыдно так говорить! - возмутился прапорщик.
   - Так он у меня уже второй,  вашескородие.  Если  все  сохранять,  так  и
вешать их скоро будет некуда, - усмехнулся солдат.
   - А тебе,  Ярцев,  кроме  того,  от  меня  обещанные  книги,  -  протянул
прапорщик томики Пушкина.
   - Покорнейше вас благодарю, Сергей Владимиревич!  -  с  большим  чувством
ответил сказочник.
 
 
   Глава пятая
 
   Отдыхать артиллеристы  направились  на  Саперную  батарею.  За  время  их
отсутствия строительство сильно продвинулось. Помимо  площадок  для  орудий,
были сооружены  хорошие,  просторные  блиндажи  для  солдат  и  Вениаминова.
Матросы и артиллеристы уже копошились  около  своих  орудий.  Более  простая
технически установка крепостных пушек была - почти закончена, моряки же  еще
только регулировали свои лафеты.
   - Здорово, чалдоны! - приветствовал работающих Блохин.
   - Здравствуй, варначья душа! - отозвался Луговой. - Не пришибли-таки тебя
японцы, а следовало: одним лешаком на свете меньше бы стало!
   Звонарев  прошел  к  Вениаминову.  Сладко  потягиваясь  со  сна,  капитан
предложил прапорщику расположиться у него.
   - Японцы нас не тревожат, стрелять не собираюсь  и  с  работой  людей  не
тороплю. Успеем  еще  навоеваться  всласть.  Можете  спокойно  и  беззаботно
почивать хоть до самого вечера. Я же загляну на Зубчатую, к Анне Павловне, -
зван  на  пирог  по  случаю  двадцатипятилетного  юбилея  каторжных   работ,
именуемых супружеской жизнью.
   - Батарею-то когда надеетесь закончить?
   - Дня через два, с вашей помощью. Ну, отдыхайте!
   Долго спать прапорщику все  же  не  пришлось.  Вскоре  после  полудня  на
батарею прискакала  Варя,  ведя  в  поводу  другую  оседланную  лошадь.  Она
передала пакет из Управления артиллерии с приказом  утесовцам  вернуться  на
Залитерную. Узнав об этом, Вениаминов запротестовал:
   - Я не сумею сам  достроить  батарею,  поэтому  Сергея  Владимировича  не
отпущу.
   - Мое дело маленькое, - передать  вам  пакет,  а  там  как  знаете,  Петр
Ерофеич, - отозвалась девушка.
   - Я же прекрасно понимаю тайные пружины, вызвавшие  это  распоряжение,  -
хитро улыбнулся капитан. - Готов ежедневно отпускать к вам мосье Звонарева.
   - Я здесь совершенно ни при чем!  На  что  мне  нужен  ваш  прапорщик!  -
вздернула нос Варя. - Он герой не моего романа. Я таких клякс не люблю!
   Пока они пикировались, Звонарев проснулся и вышел к ним.
   - Собирайтесь, поедемте со мной, я привела вам  лошадь,  -  распорядилась
Варя.
   - Слушаюсь, госпожа свирепая амазонка! - вытянулся прапорщик.
   - Не отпущу, хоть что хотите  делайте,  не  отпущу!  -  вцепился  в  него
Вениаминов. - Вас, кроме того, приглашала к себе Страшникова,  -  уговаривал
Звонарева Вениаминов.
   После длительных переговоров было решено,  что  сначала  они  все  втроем
отправятся с визитом на Зубчатую батарею, а  затем  уже  Звонарев  поедет  в
Управление артиллерии.
   -  Блохин,  Ярцев,  Юркин!  -  позвал  прапорщик.  -   Отправляйтесь   на
Залитерную, довольно здесь погостевали.
   Солдаты мгновенно собрались.
   - Разрешите по дороге зайти на Утес? - попросили они.
   - Только не застряньте в кабаке.
   - Никак нет, разве что, идя через мосточек, ухватим кленовый листочек,  -
скроил умильную рожу Блохин.
   - Я тебе ухвачу! - пригрозил прапорщик.
   Солдаты откозыряли и ушли.
   Оставив лошадей на Саперной, Варя  вместе  с  Звонаревым  и  Вениаминовым
пешком направилась на Зубчатую.
   Батарея была украшена флагами. В стороне тянулись  длинные  ряды  столов,
уставленных мисками и котелками. Парадно одетые солдаты выстроились у своего
блиндажа. Тут же около аналоя расхаживал  священник  в  золотой  ризе.  Чета
юбиляров приветливо встретила гостей. При виде Вари Страшникова расплылась в
улыбке.
   - Как  ипло  со  стороны  ваших  родителей  вспомнить  о  нашем  семейном
торжестве и прислать вас к нам, - пропела она, целуя девушку.
   У Вари от удивления даже рот раскрылся. Ей и в голову не  приходило,  что
ее могут принять  за  посланницу.  Сообразив  это,  она  поспешила  принести
поздравления и наилучшие пожелания капитанше. Сам  Страшников,  несмотря  на
теплый день, был  в  парадном  мундире,  при  всех  орденах.  Вениаминову  и
Звонареву пришлось извиниться за свой будничный вид.
   После молебствия с провозглашением многолетия юбилярам все направились  к
накрытым для солдат столам. Каждому было выдано по чарке водки, паре соленых
огурцов и куску солонины. Фельдфебелю и  фейерверкерам  капитанша  подносила
чарку собственноручно. Присутствие начальства явно стесняло  солдат,  и  они
ели без особой охоты.
   Звонарев по приглашению капитана с трудом  проглотил  сильно  наперченную
соленую бурду, именуемую щами, и наполовину протухшую солонину.
   - Не правда ли, очень вкусно? - спросила его Анна
   Павловна.
   Из вежливости прапорщик выразил одобрение, но
   Варя простосердечно заметила;
   - В госпитале кормят гораздо лучше.
   - Но там же больные.
   Вениаминов поспешил перевести разговор на менее щекотливую тему:
   - Анна Павловна прекрасная хозяйка, в чем вы сейчас и убедитесь,  отведав
ее пирогов.
   Капитанша не замедлила пригласить гостей в блиндаж, где  уже  был  накрыт
стол.
   - В тесноте, да не в обиде. Прошу рассаживаться, где кто может, - говорил
Страшников.
   Обед оказался изысканным, вкусным и  сопровождался  обильной  выпивкой  в
виде различных наливок и настоек.
   - Мы решили пустить в ход все свои запасы. Ведь неизвестно еще, долго  ли
мы проживем. Один шальной снаряд  -  и  жизнь  будет  оборвана,  -  вздыхала
капитанша.
   - Что ты, Нюсик! Бог не  без  милости,  как-нибудь  уцелеем,  -  поспешил
успокоить супруг.
   - Ваш блиндаж настолько прочен, что его с одного попадания не  разрушишь,
- заметил Звонарев.
   - Две недели работала почти вся рота, - с удовольствием пояснил капитан.
   Появились песельники-солдаты. Они затянули какуюто заунывно-торжественную
кантату в честь своего  командира.  Затем  последовали  различные  церковные
песнопения, которым умиленный Страшников подпевал во весь голос.
   Пиршество закончилось  шампанским  под  крики  гостей  "горько  молодым".
"Молодые"  с  двадцатипятилетним  стажем  супружеской   жизни   торжественно
облобызались и прослезились.
   - Сколько они друг другу испортили крови за это время! - шепнул  Звонарев
на ухо Варе.
   - Меньше, чем вы мне за последние дни своей никому не нужной бравадой,  -
ответила она.
   Гости отправились обратно на Саперную.
   -  Интересно,  во  что  обошлось  Страшниковым   сегодняшнее   торжество?
Накормить целую роту - это чегонибудь да стоит, - заметил Звонарев.
   - Святая наивность! - отозвался Вениаминов. - Конечно, ни во что!  Солдат
накормили и напоили за счет артельных сумм, а нас угощали  тоже,  верно,  на
экономические суммы, имеющиеся в каждой роте.
   - Значит, мы сегодня объедали солдат, которых и  без  того  отвратительно
кормят? - спросила Варя.
   - Вы ставите вопрос уж слишком ребром, мадемуазель, - уклонился от ответа
капитан.
   - Знала бы, так ни за что не пошла бы на Зубчатую. Мне в горло  не  полез
бы кусок!
   Добравшись до Саперной, Варя и Звонарев распростились  с  Вениаминовым  и
сели на лошадей. Когда они  проезжали  мимо  дома  Акинфиевых,  их  из  окна
окликнула Надя. Поздоровавшись, она упрекнула прапорщика:
   - Зачем вы все время рискуете собой, милый  Сережа?  Хорошо  раз,  хорошо
два, но когда-нибудь это кончится плохо для вас. Хоть бы вы, Варя, запретили
ему лезть бог знает куда очертя голову.
   - А что он еще выкинул? - строго спросила девушка.
   Надя подробно рассказала о приключениях Звонарева в последние дни.
   - Никогда не поверю, чтобы этот трусишка был способен на такие дела.  Все
это страшно преувеличено, - притворно усомнилась Варя.
   Акинфиева начала уверять ее в достоверности своих сообщений.
   - Так и  быть,  намылю  ему  голову,  -  пообещала  девушка,  прощаясь  с
лейтенантшей.
   - С каких это пор вы стали для  нее  "милым  Сереженькой"?  -  недовольно
спросила Варя, когда они отъехали. - Откуда такая интимность?
   - С Надюшей мы старые друзья, с самого моего приезда в Артур.
   Варя нахмурилась и вздохнула.
   Затем она ускакала вперед, чтобы - скрыть  свое  смущенье.  Прапорщик  не
стал догонять ее.
   Доложив Белому обо всем происшедшем, Звонарев направился  на  Залитерную.
Там  он  застал  Борейко  за  конструированием   "артурского   пулемета"   -
приспособления, позволяющего одному человеку стрелять одновременно из десяти
винтовок. Тут же находился и инициатор этого дела, стрелковый капитан.
   - Шметилло, - отрекомендовался он с мягким польским акцентом.
   - Игнатий Брониславович решил для использования старых китайских винтовок
Манлихера соединить их вместе таким образом, чтобы один  человек  мог  сразу
стрелять из