Это  обеспечит  наш  тыл  от  шпионажа.  А  оборонять  Артур  необходимо  на
цзинджоуских позициях, а не в  непосредственной  близости  от  порта-убежища
нашей эскадры, каким является Порт-Артур, - убежденно продолжал Макаров.
   - Но противник сможет  высадить  десант  где-нибудь  между  перешейком  и
Артуром, - усомнился Белый.
   - Десант на территории врага  -  операция  очень  трудная,  особенно  при
наличии пусть временно ослабленной, но все же боеспособной эскадры в Артуре.
Ручаюсь, что японцы не рискнут на него, а если рискнут, то потерпят жестокое
поражение, - горячо говорил Макаров.
   - Едва ли в этом удастся убедить генерала  Стесселя,  -  покачал  головой
Кондратенко.
   - Сегодня же об этом напишу наместнику и, если Стессель заупрямится, буду
просить о передаче мне командования всеми вооруженными силами на Квантунь, -
продолжал развивать свою мысль Макаров.
   Оба генерала слушали его с некоторым недоверием:  им  казалось  странным,
что моряк станет во главе стрелковых полков полевых батарей.
   - Поскольку весь Квантуй нам нужен прежде всего как база  для  флота,  то
вполне естественно и поручить его оборону командующему флотом,  -  продолжал
Макаров.
   - Вашему превосходительству нужен будет надежный, знающий начальник штаба
из сухопутных генералов, - осторожно заметил Кондратенко.
   - Надежнее вас, Роман Исидорович, я никого не знаю, а  Василий  Федорович
будет  прекрасным  начальником  артиллерии  обороны,  -  дружески  улыбнулся
Макаров.
   - Весьма польщен столь высокий оценкой,  но  ведь  в  Артуре  есть  много
генералов старше меня, - возразил Кондратенко.
   - Кто? Фок-стар, зол и, простите, ненадежен. После Берлинского конгресса,
когда немцы предали нас, я отношусь с недоверием к немецкому  правительству.
Стессель по своей - как бы помягче сказать - нервности, что ли, не  годен  к
занятию командных должностей. Никитина  я  не  видел  трезвым.  Рознатовский
разваливается от прогрессивного паралича. А больше никого нет, -  перечислял
адмирал.
   - Пришлют кого-нибудь из Мукдена, - возразил Белый.
   - А я ни на какое другое лицо не соглашусь. Ведь  командующий  может  сам
выбирать себе начальника штаба. Так я сделал во  флоте,  так  поступлю  и  в
случае моего назначения начальником обороны, - уже совсем  тепло  проговорил
Макаров, похлопывая по плечу Кондратенко.
   - Ваши высказывания,  Степан  Осипович,  совпадают  с  самыми  затаенными
искренними моими желаниями. Видеть вас  во  главе  обороны  Квантуна,  -  да
ничего лучшего я себе не представляю  и  сочту  за  особую  для  себя  честь
состоять начальнику  вашего  штаба,  -  ответил  Кондратенко,  пожимая  руку
адмирала.
   - Готов всеми  своими  знаниями  и  энергией  помочь  вам  в  руководстве
артиллерией, - прочувствованно говорил Белый,  в  волнении  покручивая  свой
длинный казацкий ус.
   - Но, господа, до поры до времени прошу наш  разговор  не  разглашать,  -
предупредил  адмирал,  оглядываясь   на   стоящих   поодаль   адъютантов   и
Дукельского.
   Генералы поспешили заверить Макарова в соблюдении молчания.
   День уже склонялся к вечеру,  когда  усталый,  запыленный,  но  довольный
Макаров вернулся на "Петропавловск". Тут его встретил  Молас  и  почтительно
доложил, что морской министр адмирал Авелан и  начальник  главного  морского
штаба адмирал Рожественский не находят возможным  выделить  нужные  средства
для издания "Рассуждения о морокой  тактике".  Макаров  сразу  помрачнел,  а
затем резко приказал:
   - Немедленно составьте телеграмму наместнику и в Петербург с  требованием
моей отставки. Так  и  напишите:  отказ  в  напечатании  моей  книги  считаю
выражением личного недоверия ко мне и прошу о назначении нового командующего
флотом взамен меня... Пусть кто хочет командует при таких условиях.
   Молас попытался успокоить взволнованного адмирала,  но  тот  не  хотел  и
слушать. Начальнику штаба пришлось отступить.
   Затем   Молас   доложил   о   результатах   расследования   обстоятельств
столкновения "Пересвета" и "Севастополя".
   - Обоим командирам объявить строгий  выговор.  Чернышева  завтра  же,  по
несоответствию, списать в экипаж. Бойсмана пока оставить, известите об  этом
наместника, - решил Макаров.
   - Может быть, сначала испросить согласия его высокопревосходительства  на
смещение Чернышева?
   -  Незачем.  На  место  Чернышева  сегодняшним  же   приказом   назначить
командиром "Севастополя" Эссена, а Иванова - четырнадцатого - на "Новик",  -
рубил адмирал.
   Молас едва успевал записывать за ним.
   - Вы приказали, ваше превосходительство, "Пересвету" и "Победе"  передать
на  батарею  Электрического  Утеса  по  пятьдесят  фугасных   десятидюймовых
снарядов, - напомнил Дукельский.
   - Напишите, необходимое предписание, Михаил  Павлович,  -  уже  спокойнее
произнес Макаров.
   Отдав еще несколько мелких распоряжений, адмирал удалился в свою каюту.
   - Какая муха укусила Степана Осиповича? - спросил  Дукельский  у  Моласа,
когда они остались вдвоем.
   Начальник штаба показал лейтенанту телеграмму из Петербурга...
   - Вдруг в морском ведомстве примут отставку адмирала? Что тогда  будет  с
нами? Опять получим кого-нибудь вроде Старка или Алексеева, -  забеспокоился
Дукельский.
   - Наивный вы юноша, Георгий Владимирович. Да  а  Петербурге  Макаров  для
министерства в десять раз страшнее, чем здесь, - улыбнулся Молас.
   - Это почему?
   -  Хотя  бы  потому,  что  он  своими  опытами  установил   недостаточную
устойчивость броненосцев типа "Ослябя", "Бородино", "Александр Третий".  При
незначительной пробоине с одного борта они легко могут  перевернуться  вверх
килем. Следовательно, в бою они  почти  неминуемо  погибнут,  -  неторопливо
объяснил адмирал.
   - Но ведь это прямо преступление со стороны нашего адмиралтейства!
   - Вполне понятно, что там страшно боятся  подобных  разоблачений.  Но  из
Артура разоблачать адмиралтейство Макарову куда труднее, чем из Кронштадта.
   - Короче, вы считаете, что адмирала, как опасного  человека,  и  сплавили
сюда, в Артур?
   - Зачем ставить точки на "и"? Он сам в тысяча восемьсот  девяносто  пятом
году подал докладную записку о возможности военных действий нашего флота  на
Тихом океане. Этим и воспользовались: коль ты такой знаток Дальнего Востока,
то тебе и карты в руки - иди командуй!
   - Вы уверены в отклонении Петербургом просьбы Макарова об отставке? - все
еще недоверчиво переспросил Дукельский.
   - Вполне. Отказ напечатать  его  книгу  -  лишь  способ  потрепать  нервы
Степану Осиповичу и хоть таким способом отомстить ему за все причиненные  им
морскому ведомству неприятности, - спокойно продолжал Молас. -
   Что полностью и оправдалось в Цусимском бою. В Питере пойдут на все, лишь
бы удержать Макарова подальше от Главного адмиралтейства.
   - Боюсь, что и Алексеев не совсем будет доволен произведенными  Макаровым
перемещениями командиров, - проговорил Дукельский.
   - Вы правы. Наместник станет, конечно,  на  дыбы,  но,  согласно  точному
смыслу морского устава, Макаров целиком  прав,  а  свои  права  он  отстоять
сумеет от любых  посягательств.  Зашифруйте-ка,  Георгий  Владимирович,  эти
телеграммы наместнику и в Питер, - закончил разговор Мол а с.
   - Есть, ваше превосходительство, - вытянулся адъютант и вышел из каюты  с
бумагами.
   Между тем Макаров, нервно разгуливая  по  своей  просторной  адмиральской
каюте, обдумывал план  дальнейших  своих  шагов  в  отношении  наместника  и
Петербурга для достижения полной независимости в ведении военных действий.
   -  Стать  во  главе  всей  сухопутной  и  морской  обороны   Квантуна   с
непосредственным подчинением главнокомандующему Маньчжурской армии. Пусть  я
моряк, но ведь в Севастополе во главе обороны тоже стояли Нахимов, Корнилов,
Истомин. Только тогда у меня будут полностью развязаны руки,  -  резюмировал
вслух свои мысли Макаров.
 
 
   Глава восьмая
 
   Вскоре японцы еще раз попробовали при помощи брандеров  закупорить  узкий
проход в Порт-Артурскую гавань. С вечера стояла  тихая,  теплая  погода,  по
небу медленно плыли небольшие тучи. На эскадре, проведшей целый день в море,
было тихо, только в  положенное  время  отзванивали  на  судах  склянки.  На
батареях после дневного боя с легкими японскими крейсерами тоже было мирно и
безлюдно, часовые мерно расхаживали по брустверам, наблюдая за морем.  После
полуночи небо очистилось, и месяц осветил своим  мягким  серебристым  светом
спящий Артур. На внутреннем рейде в прозрачной  синеве  тихой  ночи  чернели
громады судов и темные силуэты миноносцев.
   Вдруг с моря раздался выстрел, затем другой, с урчанием полетели  снаряды
и упали в заливе, высоко взбросив вверх воду. Лучи прожекторов заметались по
морю в поисках врага и  остановились,  осветив  силуэт  быстро  двигающегося
миноносца. Гулко грохнул выстрел с берега,  будя  ночное  эхо  в  прибрежных
горках. Засверкали огнями выстрелов Золотая  гора,  Тигровка,  Электрический
Утес. К ним присоединились стоявшие в охранении у входа "Баян",  "Отважный",
"Бобр". Ночной бой сразу разгорелся и быстро затих, так как японцы исчезли в
ночной темноте. Батареи замолкли, и опять воцарилась тишина. Война на  время
ушла из Артура, но в два часа батареи загрохотали вновь-с сигнальной станции
на Золотой горе сообщили о появлении брандеров.
   Дукельский, ночевавший вместе с Макаровым на "Петропавловске", бросился к
адмиралу, но, к своему удивлению, у выхода из  каюты  он  встретил  его  уже
одетым.
   - Что это за стрельба? - спросил Макаров. -  Прикажите  подать  катер,  -
распорядился он. -  Я  хочу  остаток  ночи  провести  на  судах  сторожевого
охранения.
   Луна скрылась, и во мраке ночи ярко сверкали огни выстрелов, а в  воздухе
с шипением взметались ракеты, освещая внешний рейд с мчащимися миноносцами и
следующими за ними брандерами.
   На  катере   Макаров   направился   к   канонерской   лодке   "Отважный",
пришвартовавшись к которой, стояли  дежурные  миноносцы  "Решительный"  и  -
"Сильный".
   В проходе перед ним открылась  картина  ночного  боя  на  море:  в  лучах
прожекторов виднелись многочисленные водяные столбы от  непрерывно  падающих
снарядов, сверкали  взблески  выстрелов  и  взрывов,  с  берега  раздавалась
ружейная стрельба.
   - Японские миноносцы, а брандеров  я  еще  пока  не  вижу,  -  проговорил
Макаров, смотря в бинокль. Но в это время, как бы в ответ ему, на расстоянии
пяти-шести  кабельтовых  в  лучах  прожекторов   показался   темный   силуэт
двухмачтового парохода, который двигался по направлению прохода.  В  тот  же
миг "Решительный" кинулся в атаку. Красный взблеск минного выстрела, затем -
взрыв, летящие щепки, обломки, столб воды, дым, пар,  -  и  через  мгновение
японский пароход выбросился на берег у подножия Золотой горы.
   - Самый полный вперед! - заговорил Макаров, и как только катер подошел  к
"Отважному", адмирал с юношеской легкостью взбежал по трапу. Едва поднявшись
на палубу, Макаров приказал "Сильному" тоже атаковать японцев.
   - Отдать швартовы! - раздалась команда, и  миноносец  помчался  навстречу
врагу.
   В это время второй брандер неожиданно появился  со  стороны  Тигровки  и,
добравшись до середины прохода, отдал якорь. Было слышно, как на нем звякали
якорные цепи. С него стали торопливо  спускаться  шлюпки  под  аккомпанемент
криков "банзай" и стрельбы из мелкокалиберных пушек.
   - По шлюпкам огонь! -  распорядился  адмирал.  -  Вызвать  охотников  для
захвата брандеров.
   - Есть, - ответил Лебедев, и вся  артиллерия  "Отважного"  обрушилась  на
японские шлюпки. Они поспешно отошли в море. Попавший снаряд потопил одну из
них, другие продолжали идти.
   - Ваше превосходительство, разрешите мне на вашем катере  отправиться  на
брандер, - попросил Дукельский. - На  нем  начинается  пожар,  который  надо
немедленно прекратить.
   - Разрешаю, возьмите только с собой трех-четырех матросов с  "Отважного",
- согласился Макаров.
   Отобрав людей, лейтенант отбыл  на  брандер.  Вскоре  огонь  на  японском
пароходе погас. Вдруг левее, у подошвы Золотой горы, поднялся огромный столб
воды и огня, и канонерка вздрогнула от сотрясения воздуха и воды.
   "Мина на камнях разорвалась", - решил Макаров, но раздавшаяся рядом вслед
за этим ружейная и пулеметная трескотня удивила адмирала.
   - Не стрелять, мать вашу так: свой! - раздался в ответ крик на воде.
   - Стреляют по нашему катеру, пошлите шлюпку на берег. Остановить огонь! -
распорядился Макаров.
   Сотня здоровых матросских голосов, как по команде, ответила:  "Остановить
огонь!" Стрельба сразу же смолкла.
   Вскоре к адмиралу подошел Дукельский и сообщил, что хотя пожар и потушен,
но пароход погружается в воду.
   - Необходимо отбуксировать его кормой к берегу,  чтобы  он  не  загородил
проход.
   - Чем он гружен?
   - Камнем и углем. Провода электрических батарей мною перерезаны, так  что
взрыва уже произойти не может.
   - Подойдите с "Отважным" к брандеру и попробуйте его отбуксировать,  пока
он не затонул, - приказал Лебедеву адмирал.
   - Есть, - отозвался тот.
   Прибывший  в  это  время  с  "Сильного"  лейтенант  Пелль  доложил,   что
миноносец, встретив в море несколько японских судов, вступил с ними  в  бой,
во время которого в машину попал  снаряд.  Взрывом  убиты  инженермеханик  и
шесть нижних чинов;  командир  и  несколько  матросов  ранены.  Преследуемый
японцами и не надеясь с поврежденной машиной добраться до Артура,  миноносец
выбросился на берег у Электрического Утеса. Там же недалеко приткнулся  один
из  японских  брандеров.  Пелль  просил  выслать  на   "Сильный"   врача   и
перевязочные  средства,  так  как  судовой   фельдшер   не   успевает   всех
перевязывать.
   Выслушав доклад, Макаров приказал врачу  с  "Отважного"  на  адмиральском
катере немедленно отправиться к миноносцу, захватив с собой все  нужное  для
оказания медицинской помощи.
   - "Сильный" окончательно выведен из строя? - спросил он лейтенанта.
   - По-видимому, нет. Возможно, что  с  наступлением  прилива  его  удастся
снять с камней.
   - Если только позволят японцы, - задумчиво добавил адмирал, - с рассветом
они могут подойти к Артуру и расстрелять "Сильного".
   - Они и сейчас обстреливают его с моря.
   - На Электрическом Утесе, насколько я знаю,  артиллеристы  не  дремлют  и
сумеют отогнать японцев, если они  осмелятся  подойти  близко  к  берегу,  -
успокоил Пелля адмирал.
   Пока они беседовали,  "Отважный",  подойдя  к  брандеру,  подал  на  него
перлинь и попытался сдвинуть его  в  сторону.  Огонь  на  море  прекратился,
только с береговых  батарей  время  от  времени  еще  раздавались  отдельные
выстрелы. Ночная тревога затихла. На палубе  канонерки  торопливо  двигались
матросы.
   - Ваше превосходительство, -  обратился  один  из  матросов  к  адмиралу,
протягивая доску. - Извольте посмотреть, что мы нашли на брандере.
   - Это еще что такое? - удивился Макаров, рассматривая доску.
   - "Помните, уважаемые русские моряки, - начал он  читать.  -  Мое  имя  -
капитан-лейтенант японского флота Такео Хиросе, я здесь второй  раз.  Первый
раз был на  пароходе  "Ходкоку  Мару"  в  феврале,  буду  еще,  если  проход
останется незакрытым. Привет адмиралу Макарову. Хиросе". Вот где встретиться
с ним пришлось! - изумился Макаров.  -  Этот  Хпросе  был  японским  морским
атташе  в  Петербурге  с  тысяча  восемьсот  девяносто  седьмого  по  тысяча
девятьсот первый год. Я не  раз  с  ним  встречался.  Энергичный  и,  видно,
храбрый человек, если рискует на брандере идти в Артур.
   - Там, ваше превосходительство, боцман набрал  много  тросов,  манильских
канатов и других вещей, - сообщил подошедший Лебедев.
   -  Правильно.  Это  наш  военный  приз.  Ничто  не  должно  пропадать  из
захваченного имущества, - одобрил адмирал.
   - Отвели брандер в сторону сажен на  тридцать,  дальше  нельзя,  стал  на
мель, - доложил Лебедев.
   - Завтра попробуем его разгрузить и оттащить еще дальше, - решил Макаров.
- "Отважному"  вернуться  на  прежнее  место,  я  же  двинусь  восвояси,  на
"Петропавловск". Лейтенант Дукельский!
   - Есть! - ответил флаг-офицер, выступая из темноты.
   - Прикажите поднять сигнал: "Эскадре поднимать пары, быть к утру  готовой
к походу".
   - Есть! Сейчас распоряжусь.
   Макаров спустился  на  катер.  Прожекторы,  медленно  двигаясь  по  воде,
упирались в наползавший с моря туман. Тишина воцарилась над Артуром.
   Вечером "того же дня Вен Фань-вей пришел на  квартиру  Белых  и  попросил
разрешения переговорить по секрету с самим генералом.
   - Очень важный секрет, важный вопрос, - уверял китаец.
   Варя сказала отцу о приходе садовника.  Генерал  сначала  поморщился,  не
веря в серьезность сведений, какие собирался ему сообщить китаец,  но  затем
все же решил выслушать его и пригласил Вен Фань-вея в кабинет.
   - В чем же состоит важный секрет? - справился он у китайца.
   - Одна хорошо осведомленная в нынешних делах особа  велела  мне  передать
через вас адмиралу Макарову, что  японцы  подготовляют  высадку  десанта  на
Квантунском полуострове. Одновременно они попробуют еще раз запереть проход,
когда русские будут праздновать свой большой праздник.  Японские  корабли  с
десантом уже находятся у берегов  Кореи  и  там  ждут  приказа  о  выходе  к
Ляодуну, - подбирая слова, проговорил Вен Фань-вей.
   - Насколько достоверны эти сведения? От кого они получены? От Тифонтая? -
усомнился генерал, пристально глядя на китайца.
   Вен твердо выдержал взгляд Белого и ответил:
   - Это правда. Очень прошу  мне  верить,  обманывать  не  стану.  Тифонтаю
верить - нельзя. Он помогает русским против японцев, японцам против русских.
Он шибко плохой человека, - сразу помрачнел Вен Фань-вей.
   Белый решил записать сведения со слов китайца, а затем секретным  пакетом
отправить их Макарову со своим адъютантом.
   - Если все это оправдается, я настою на выдаче большой награды тебе,  Вен
Фань-вей, - с чувством проговорил генерал.
   - Мне не надо никакой награды! А человек, который велел мне это  сообщить
вам, не нуждается в наградах.
   В эту ночь на Электрическом Утесе дежурил на  батарее  Борейко  вместе  с
третьим взводом, считавшимся по своей боевой подготовке самым слабым во всей
роте. Взводный фейерверке? Жиганов,  стройный,  ловкий  солдат,  представлял
резкий контраст со своим взводом, большинство в котором составляли,  как  на
подбор, медлительные, неповоротливые и малограмотные люди.
   - Жиганов, - позвал Борейко, - твои тюхи-матюхи научились  поворачиваться
на батарее поживей?
   - Не особенно, ваше благородие, чистые чурбаны, а не люди.
   - Гнеднн, Купин! - крикнул Борейко.
   Наводчики подбежали к нему.
   - Орудия в порядке? - спросил  поручик.  -  Фонари  для  ночной  стрельбы
заправлены?
   - Так точно,  кажись,  все  в  порядке,  -  неторопливо  ответил  Гнедин,
широкоплечий увалень.
   -  Не  "кажись",  а  сейчас  же  проверь,  -  Борейко  наградил   солдата
подзатыльником.
   - А у тебя, Купин?
   - Все в исправности, - доложил наводчик, прикладывая руку к околышу.
   Отпустив наводчиков, Борейко заглянул в каземат, где  взвод  расположился
на ночь.  Солдаты  сгрудились  на  нарах  около  благообразного,  серьезного
бомбардира с задумчивым лицом, который размеренным речитативом  пересказывал
пушкинскую "Сказку о царе Салтане". Все слушали его с живым вниманием, время
от  времени  кто-нибудь  прерывал  рассказчика   выражением   восторга   или
удивления.
   - Встать! - скомандовал Жиганов, входя с Борейко.
   - Садись! - приказал офицер. - Что, Ярцев, брешешь, как всегда?
   - И до чего складно, ваше благородие, прямо  удивительно,  -  восторженно
сказал рябой солдат.
   - Продолжай, я послушаю, - проговорил Борейко, садясь на табуретку.
   Ярцев продолжал свой рассказ. Дослушав сказку до конца, Борейко, похвалив
солдата, проверив еще раз часовых, ушел спать в дежурку.
   - Ваше благородие, в