По  примеру
своего покровителя он тоже принял православие  и  стал  называться  в  честь
наследника Николаем. Сахаров, тогда молодой  блестящий  гвардейский  офицер,
постарался втереться в доверие к одной из самых приближенных фрейлин царевны
- Вырубовой. Она имела большое влияние на императрицу Александру Федоровну и
через нее на самого царя.
   Вырубова  лечилась  у  Бадмаева,  и  Сахарову  представилась  возможность
познакомиться и с Бадмаевым и с Тифонтаем.
   Бадмаев стоял на стороне безудержной экспансии России на Восток и  прежде
всего в Китай. Он не прочь  был  представлять  в  Петербурге  "тяготеющие  к
России  китайские  торговые,  круги".  Тифонтай  полностью   воспринял   эту
политическую линию.
   Как только Порт-Артур был занят Россией на правах аренды на двадцать пять
лет, и Тифоитай и Сахаров почувствовали,  что  настало  время  для  активных
действий. Сахаров через Вырубову получил рекомендацию  к  всемогущему  тогда
министру финансов Витте и был назначен градоначальником создаваемого  города
и порта Дальнего. Тифонтай же с помощью Бадмаева  стал  главным  поставщиком
русской армии в Маньчжурии и на Квантуне. Ловкими махинациями  оба  приятеля
вскоре создали себе хорошее состояние.
   Сейчас Сахаров и Тифонтай сидели  за  небольшим,  украшенным  перламутром
столиком и  пили  шампанское.  Они  только  что  заключили  крупную  сделку.
Тифонтай купил все предприятия Сахарова в Дальнем. Сахаров знал, что  городу
грозит японская оккупация, и в трудную для него минуту он решил обратиться к
своему другу Тифонтаю.
   - Объегорили вы меня совсем, Николай Иванович! За шапку  сухарей  скупили
мои дома и заведения! - говорил Сахаров ему. -  Пользуетесь  затруднительным
положением и обираете меня, как липку!
   Тифонтай сощурил свои черные глаза и, одернув костюм, с вежливой  улыбкой
ответил:
   - Не родился еще на свете человек, который сумел бы вас  обойти,  Василий
Васильевич! Шутка ли сказать, построить город и порт стоимостью  в  двадцать
миллионов рублей и составить себе на этом десятимиллионное состояние!  Слава
о вас гремит по всему Дальнему ВОСТОКУ. Такие доходы  -  и  ни  одной,  даже
самой паршивенькой, сенаторской ревизии? Поистине, вы маг и чародей у нас  в
Квантуне!
   - Но, Николай Иванович, вы известны не меньше Сахарова, вас знают на всех
биржах от Токио до Сингапура!
   - Льстите мне, Василий Васильевич. Я всего лишь скромный и  малоизвестный
купец.
   - Не прибедняйтесь, Николай Иванович. Кому половина  Артура  принадлежит?
Вам. Там, куда ни  плюнешь,  все  в  Тифонтая  попадешь:  бани  -  Тифонтая,
мельница - Тифонтая, винокуренный завод -  Тифонтая,  театр  -  его  же,  не
говоря уже о всех кабаках и опиокурильнях. Здесь, в Дальнем, с  сегодняшнего
дня вам тоже принадлежит до полусотни каменных домов, электрическая станция,
добрая половина складов и все публичные дома.  Это  ли  не  богатство!  Нет,
Николай  Иванович,  честное  слово,  вы  здорово  сегодня  меня  объегорили,
приобретя мое имущество за бесценок.
   -  По-моему,  это  не  более  как  дружеская  услуга  с   моей   стороны.
Завтра-послезавтра Дальний займут японцы,  и  все  ваше  имущество  было  бы
реквизировано, как принадлежащее русскому подданному и офицеру.
   - Но ведь вы тоже русский подданный.
   - Но не офицер, а мирный купец, готовый кому угодно платить любые налоги,
лишь бы не воевать.
   - Да ведь мы с  вами  с  начала  войны  не  один  миллион  заработали  на
поставках в армию.
   - И еще заработаем, если будем вести себя умненько.
   - Вы - быть может, я - нет: моя песенка в Дальнем спета. Перевел  сегодня
по телеграфу все свои деньги в шанхайский банк при помощи  японцев.  Правда,
пришлось заплатить большие куртажные, но зато деньги будут в  целости.  Надо
отдать справедливость - японцы дальновидны в коммерческих  делах.  Понимают,
что я могу быть им еще очень и очень полезен в Артуре сейчас и после войны.
   - У меня к вам, Василий Васильевич, есть деловое предложение. Я, как - вы
знаете, остаюсь здесь. Артур же, верно, будет обложен.  Не  возьмете  ли  на
себя труд присмотреть за моими артурскими предприятиями?
   - Сколько я за это получу?
   - Два процента от чистой прибыли.
   - Меньше десяти я не согласен.
   - Видит ваш русский бог и все китайские идолы, больше  трех  процентов  я
вам дать не могу.
   - Семь!
   - Только для вас - четыре!
   - Последнее слово - пять!
   - Так и быть - сойдемся на четырех с половиной, но с  одним  условием:  я
всегда должен быть в курсе всех артурских дел.
   - Но если он будет блокирован?
   - Нет такой блокады, которой не прорвали бы деньги.
   - В свою очередь, вы будете информировать меня о всех моих делах в Китае,
Корее и Японии
   - В Артуре вам придется кое-кому платить - некоторым регулярно, а  другим
от случая к случаю. Одним словом, обычные российские порядки.
   - Я вас слушаю, друг мой. - И Сахаров вынул записную книжку.
   - Артурскому полицмейстеру Тауцу ежемесячно по  сто  рублей  и  ни  одной
копейки больше. Если он вздумает вымогать, - шепните об этом Вере Алексеевне
Стессель с соответствующим, конечно, подношением, и она быстро  поставит  на
место  этого  жулика.  Ей  самой  -  почтительнейшие  подношения:  старинное
китайское золото и серебро, камни и всякие дамские украшения, но  отнюдь  не
деньги; цена подарка  -  в  зависимости  от  важности  ожидаемой  услуги.  К
генералу, само собой разумеется, ни-нини: раскричится сдуру и все  испортит.
Комиссар артурского городского совета полковник Вершинин глуп, как пробка, и
потому честен. Подъехать к нему можно, уступая за бесценок разные нужные ему
вещи: отрез на шинель, белье, платки,  духи  -  кстати,  душиться  он  очень
любит.
   - Одним словом, "борзых щенков", а не деньги, - понял Сахаров.
   - Можете и  щенков,  если  в  них  будет  надобность.  Затем,  крепостной
интендант капитан Достохвалов. Ему постоянный оклад в триста рублей в месяц.
Крепостной инженер полковник  Григоренко  -  в  случае  надобности,  сколько
найдете  нужным,  но  не  больше  тысячи.  Крепостным  жандармам,  ротмистру
Микеладзе, ввиду его общепризнанной глупости, хватит и пятидесяти  рублей  в
месяц, зато поручику Познанскому, как особо вредному и жадному, меньше сотни
платить нельзя. Теперь моряки. Прежде всего адмирал Григорович. В деньгах он
не нуждается: своя рука владыка во всем  портовом  хозяйстве  эскадры,  зато
честолюбив. На этой его слабости и играйте. В Управлении портом, кроме того,
приходится давать всем и вся, но по мелочишкам - не больше четвертного. Вот,
кажется, и все великие и малые артурские акулы.
   - Крепостной санитарный инспектор  и  крепостной  контролер?  -  напомнил
Сахаров.
   - Сдельно, от каждого протокола и акта; сумма - в зависимости от важности
дела.
   - Связь с вами?
   - Через верных людей, они к  вам  будут  заходить  под  видом  нищих  или
разносчиков.
   - Особые услуги?
   - Что вы под этим подразумеваете? - несколько смутился Тифонтай.
   - Военные тайны, - отрезал Сахаров.
   - Они меня не интересуют, - лицемерно ответил Тифонтай.
   - Не поэтому ли вы и имеете про запас паспорт японского подданного?
   - Только в целях  личной  охраны,  имея  в  виду  предстоящее  вступление
японцев. Но откуда вы это знаете?
   - Чтобы такая продувная бестия, как вы,  да  не  имела  бы  двойного  или
тройного подданства! Не обижайтесь, Николай Иванович, -  на  вашем  месте  я
поступал бы точно так же.
   - Приятно слушать умные речи. Если бы не  это  обстоятельство,  то  разве
знали бы мы сегодня в два часа дня о цзинджоуском разгроме  как  раз  в  тот
момент, когда этот дурак Надеин посылал в Артур свои победные реляции.
   - Я все больше удостоверяюсь в том, что японская разведка  поставлена  на
необычайную высоту.
   - Это вам, Василий Васильевич, особенно  надо  иметь  в  виду  в  Артуре:
каждый ваш шаг тотчас будет известен нам и соответственно оценен.
   - Прикажете ваши слова понимать как угрозу?
   - Бог с вами, это  всего  лишь  дружеское  предупреждение,  не  более,  -
расплылся в улыбке Тифонтай.
   Вошедший слуга подал Сахарову на серебряном подносе телеграмму.
   - От Стесселя. Фок уже в Нангалине. Быстро это  он  пролетел  двадцать  с
лишним верст от Цзинджоу! - сообщил Сахаров своему собеседнику. -  Почитаем,
что он нам дальше пишет. "Не позже двух часов ночи  вывезти  из  Дальнего  в
Артур всех русских подданных. Паровозы немедленно отправить  в  Нангалин,  а
людям отступать пешком. Одновременно сообщите командиру Шестнадцатого  полка
Раздольскому о необходимости немедленно приступить  к  уничтожению  портовых
сооружений,  электрической  станции,  железнодорожных  мастерских,   запасов
провианта  и  боеприпасов.  Шестнадцатый  полк  должен  в  пять  часов  утра
выступить к деревне Талингоу".
   - Надеюсь, вы, Василий Васильевич, не особенно поторопитесь  извещать  об
этой телеграмме Раздольского?
   - До его штаба шесть верст. По темноте - час езды  верхом.  Сейчас  около
двенадцати часов. Следовательно, Раздольский может получить это извещение не
ранее часа ночи. Еще через час выступит, подняв полк  по  тревоге,  и  будет
здесь еще часа через полтора, то есть не ранее половины четвертого. Тогда на
подрывные работы у нас останется полтора часа, - рассчитал Сахаров.
   - Отсюда явствует, что телеграмму надо отправить  отсюда  с  нарочным  не
ранее чем через полтора-два часа, тогда в его распоряжении  вовсе  не  будет
времени для производства взрыва.
   - Он может выслать вперед конноохотничью команду, тогда она  будет  здесь
не позже чем через два часа.
   - Сколько их человек?
   - Сорок-пятьдесят.
   - Необходимо их задержать любыми средствами. В Дальнем есть саперы?
   - Человек пять, не более, и с ними инженер-капитан Зедгенидзе.
   - Сами они многого не сделают, а с  помощью  охотников  успеют,  пожалуй,
взорвать   половину   Дальнего.   Нельзя   ли   Зедгенидзе   подкупить,   не
останавливаясь перед суммой?
   - Боюсь, что нет: это ученик и последователь Кондратенко, который  весьма
хорошо подбирает  себе  людей.  Но,  кроме  него,  тут  есть  еще  лейтенант
Сухомлин, беспробудный пьяница.
   - Прекрасно! Конных охотников направим к Сухомлину, а  Зедгенидзе  ничего
сообщать не будем.  Лейтенанта  до  приезда  охотников  накачаем  до  потери
сознания.  Я  этим  озабочусь  сам,  -  быстро  решил  Тифонтай.  -  Пошлите
телеграмму в половине второго. В половине четвертого охотники будут здесь, а
полк придет после пяти и, следовательно, не задерживаясь двинется дальше.
   - Ладно, все будет сделано, как мы с вами договорились, Николай Иванович.
Надеюсь, мы еще увидимся с вами перед моим отъездом? - спросил Сахаров.
   - К двум часам, когда вам надо будет выступать в Артур  с  вверенным  вам
гражданским населением, я буду здесь. - И купец направился к двери.
   Сахаров по телефону вызвал начальника полиции и, сообщив  ему  о  срочной
эвакуации Дальнего, приказал собрать всех русских к двум часам  ночи  у  его
дома для дальнейшего следования в Артур пешим порядком.
   Ровно в два часа ночи Тифонтай вернулся.
   - Оба обезврежены, - сообщил он,  -  Сухомлин  пьян,  а  Зедгенидзе  спит
мертвым сном.
   - Убит? - с ужасом спросил Сахаров.
   - Зачем! Просто небольшая  доза  снотворного.  До  утра  без  медицинской
помощи не разбудят, -  весело  ответил  Тифонтай.  -  Раздольному  сообщение
послано?
   - Минут десять назад.
   - Отлично. Значит, охотники раньше четырех часов здесь не будут, а  полк,
очевидно, поторопится пройти мимо Дальнего.
   - Больше никаких указаний от вас не будет, Никола" Иванович?
   - Вот еще что: в Артуре надо  связаться  с  личным  адъютантом  Стесселя,
князем Гантимуровым, из промотавшихся гвардейцев, он только что  приехал  от
Куропаткина и весьма понравился Вере Алексеевне, затем с командиром Двадцать
седьмого полка полковником Рейсом. Употребите все, ваше  влияние,  чтобы  он
был назначен  начальником  штаба  Стесселя  вместо  Рознатовского,  которого
позавчера разбил паралич. В случае наступления чрезвычайного  обстоятельства
они нам очень пригодятся.
   - Какого именно?
   - Ну, скажем, при окончании обороны Артура. Они могут, конечно, из, чисто
альтруистических соображений повлиять на Стесселя через его  жену  в  смысле
нежелательности дальнейшего сопротивления. Это, конечно, только  пример.  Вы
сами на месте увидите, когда и в чем они будут вам полезны.
   - Дальнейших объяснений не требуется, - понял Сахаров.
   - Вы уже уложились?
   - Кроме моего белья и одежды, все остальное в этом  доме  с  сегодняшнего
дня принадлежит вам, Николай Иванович.
   - В память о нашей дружбе прошу вас, Василий Васильевич, взять себе  все,
что только вам здесь нравится и что может понадобиться в Артуре.
   Сахаров поблагодарил и приказал вошедшим слугам уложить  в  свою  коляску
несколько ковров и картин.
   - Спасибо вам, Николай Иванович, за все и позвольте с вами проститься,  -
взволнованно проговорил Сахаров. - Не ожидал даже, что меня  так  разволнует
отъезд из Дальнего. Как-никак - я его создал своими руками.
   - Вполне понимаю ваше волнение, Василий Васильевич. Уверяю вас, что и при
новой власти ваше имя не будет здесь забыто. У вас есть конвой?
   - Да, пять пограничников.
   - Я вам дам еще двух своих проводников.
   - Это зачем? Я прекрасно знаю дорогу в Артур.
   - Зато вас не знают мои люди, и вы  можете  подвергнуться  их  нападению;
проводники же гарантируют вам полную безопасность в пути.
   Сахаров еще раз поблагодарил Тифонтая и вышел на улицу, где в темноте уже
стояла толпа русских. Подвод в городе не  было,  поэтому,  взвалив  на  себя
кое-какой скарб, жители собрались в сорокаверстный путь в Артур.  Среди  них
было много женщин и детей. Все это был трудовой народ - служащие и  рабочие,
которым пришлось бросить свое накопленное годами тяжелого труда имущество  и
нищими отправляться в Артур.
   Появление Сахарова было встречено целым взрывом жалоб и  плача:  от  него
требовали подвод хотя бы для женщин и детей.
   - Реквизируйте лошадей и экипажи у китайских купцов и  домовладельцев,  -
просили его из толпы.
   - Не имею права конфисковать имущество  подданных  нейтральных  стран,  -
ответил Сахаров.
   - Не можем же мы нести на руках сорок верст свои вещи.
   - Оставляйте их здесь, как я оставляю все свои дома с полной обстановкой.
Ничего не поделаешь - война, - сокрушенно отвечал градоначальник.
   - Уступите хотя бы свою коляску для маленьких детей.
   - К сожалению, не могу.  Меня  к  восьми  часам  в  Артуре  ждет  генерал
Стессель.
   - Сволочь! - злобно ругались в толпе.  Но  Сахаров  сделал  вид,  что  не
слышит брани, и, сев в коляску, приказал кучеру трогать.
   Как только русские беженцы отошли  от  дома  Сахарова,  в  гостиную,  где
находился Тифонтай, вошел слуга.  При  его  появлении  Тифонтай  почтительно
встал.
   - Как дела, мистер Тифонтай? - спросил он по-японски.
   - Поручение, ваше превосходительство, мною в точности выполнено.
   - Сколько заплачено Сахарову?
   - Около двенадцати миллионов.
   - Фактическая стоимость его имущества?
   - Десять миллионов.
   - Таким образом, наш чистый пассив - два миллиона, - резюмировал генерал.
- В активе что?
   - Дальний совершенно в целом виде.
   - Во сколько вы определяете его стоимость?
   - Не меньше двухсот миллионов.
   - Сделка не без выгоды для нас,  -  проговорил  японец.  -  Я  доведу  до
сведения его величества императора о вашей плодотворной деятельности, мистер
Тифонтай.
   - Премного благодарен вашему превосходительству за столь  высокую  оценку
моей работы, - рассыпался из  благодарности  Тифонтай.  -  Покорнейше  прошу
засвидетельствовать могущественнейшему из монархов  мира  нашему  обожаемому
Тенномою беспредельную преданность.
   - До окончательного ухода русских я остаюсь на своем прежнем положении, а
затем займу этот особняк. Распорядитесь, чтобы ваши люди охраняли все ценное
имущество в городе. В награду они могут ограбить и сжечь  несколько  русских
домов и все китайские хибарки на окраине, - приказал генерал.
   - Все будет исполнено в точности, ваше превосходительство, -  почтительно
раскланялся Тифонтай и вышел из комнаты.
   В передней раздался властный хозяйский звонок.
   - Кого это еще принесло в такую позднюю  пору?  -  нахмурился  Танака.  -
Узнайте, мистер Тифонтай.
   Японец продолжал сидеть  в  мягком  кресле,  рассматривая  кончики  своих
туфель. В коридоре послышались быстрые шаги, дверь  широко  распахнулась,  и
появились Томлинсон со Смитом. Оба были в пальто,  калошах,  со  шляпами  на
головах, как будто они  зашли  в  сарай  или  мелкий  ресторанчик,  а  не  в
благоустроенную квартиру известного им человека. За ними семенил, сгибаясь в
три дуги, Тифонтай. Танаку как подбросило вверх. Он  мгновенно  оказался  на
ногах. С самой наиприятнейшей  улыбкой  на  лице,  на  котором  и  следа  не
осталось от суровости  и  хмурости,  почтительно  приветствовал  неожиданных
гостей.
   - Какому счастливому случаю обязан вашим приятным  посещением?  Смею  вас
заверить словом самурая, что ничто так не могло нас обрадовать, как  встреча
с вами, - рассыпался японец в раболепных любезностях.
   Томлинсон и Смит молча сунули ему руки в знак приветствия и развалились в
пальто и шляпах на мягких креслах.
   - Где мистер Сахаров? - спросил американец.
   - Полчаса как выехал в Артур по приказанию Стесселя, - доложил Танака.
   - Вам, мистер Танака, придется отправиться вслед за  ним.  А  вы,  мистер
Тифонтай, сегодня же уедете в Ляоян в штаб Алексеева, - распорядился Смит.
   - Осмелюсь доложить, мистер Смит,  что  я  получил  приказ  находиться  в
Дальнем до прибытия  сюда  японской  императорской  армии...  -  начал  было
Танака.
   - Плевать мне на  все  ваши  приказы!  Наши  общие  дела  требуют  вашего
присутствия в Артуре. Там  имеется  наш  агент  Сахаров,  но  он  не  вполне
надежен, и вы должны следить за его действиями, не останавливаясь перед  его
уничтожением, если он нам изменит. Никаких возражений  я  не  принимаю.  Вам
следует помнить, что без займов Япония войну вести не сможет, а без  Америки
она денег не получит. Ваша страна в наших руках, и поэтому мои указания  для
вас не менее обязательны, чем распоряжения хотя бы самого маршала  Ойямы,  -
безапелляционно заявил американец.
   - А вы, мистер Тифонтай, - обернулся Томлинсон,  -  будете  находиться  в
штабе Манчжурской армии.  Вам  поручается  организация  вьючных  обозов  для
русских. Они в них очень  нуждаются.  Это  даст  вам  возможность  бывать  в
различных  штабах,  учреждениях  и  так  далее.  Какие  именно  нужны  будут
сведения, вы получите  указания  от  нашего  внедренного  агента  при  штабе
Алексеева. Он и будет руководить всей вашей деятельностью. Правительство его
британского величества позаботится о  вашем  имуществе  в  Китае,  Японии  и
Артуре. Выехать отсюда вы должны не позднее завтрашнего дня.  Мистер  Танака
обеспечит вам пропуск через территорию, занятую японской армией.  А  там  вы
сами проберетесь уже к русским, - наставлял Томлинсон.
   - Ваши указания, сэр,  для  меня  священны,  -  приложил  руку  к  сердцу
Тифонтай.
   - Осмелюсь спросить, вы сами останетесь здесь, в Дальнем? -  изогнулся  в
дугу Танака.
   - До прихода вашей армии. Затем мы отправимся в Токио, - ответил Смит.
   -  Распорядитесь,  чтобы  нам  приготовили  ванну  и  хороший  ужин.   Мы
смертельно устали, тряслись в  экипаже  по  разбитой  дороге  из  Артура,  -
приказал Томлинсон.
   - Вы проинструктировали Сахарова о том, что он должен  делать  в  Артуре,
мистер Тифонтай? - спросил Смит.
   - Точно,  согласно  полученным  от  вас  указаниям,  сэр,  -  почтительно
склонился перед ним Тифоптай.
   - Значит, мистер Томлинсон, все в порядке. Мы можем и отдохнуть, -  решил
американец.
   Танака и Тифонтай поспешили откланяться и уйти.
   Спустя три дня японские войска наконец подошли к  Дальнему.  Увер