енные  в
своей полной безопасности, они двигались без охранения и, когда перед  самым
городом неожиданно были обстреляны из придорожного гаоляна, в бешеной ярости
принялись залпами обстреливать невидимого противника.  Захватить  никого  не
удалось, но вскоре установили, что нападение  было  организовано  хунхузами,
как именовали японцы китайских партизан, действовавших в  Манчжурии  еще  со
времен японо-китайской войны. Прошло с полчаса, пока  японцы  успокоились  и
двинулись дальше.
   На главной площади города Дальнего японские колонны встретил  Танака.  Он
был в парадной  форме,  верхом  на  коне  и  преисполнен  сознания  важности
происходящего. Войска генерал приветствовал криками "банзай", на что солдаты
отвечали теми же возгласами,
   Узнав про нападение, Танака обрадовался.
   - Это хороший предлог для наложения контрибуция на  китайское  население.
Разместите на постой солдат, а затем мы займемся сбором контрибуции в центре
города под наблюдением офицеров. Собранные деньги будут направлены в подарок
нашему божественному императору. Что касается окраин, то там  пусть  солдаты
сами займутся ее сбором. Всех оказывающих сопротивление уничтожать на месте,
- распорядился Танака.
   "К вечеру весь город наполнился мятущимися  в  ужасе  китайцами,  которых
преследовали вооруженные японские солдаты.
   Пойманных ставили на колени, заставляли наклонять  головы,  потом  японцы
рубили их короткими и острыми мечами. Скоро вся центральная  площадь  города
была завалена трупами казненных.
   Утром Танака с большой  свитой  приехал  полюбоваться  на  обезглавленные
трупы. Он вспомнил, как десять лет назад организовал  резню  китайцев  после
взятия японцами Порт-Артура.
   -  Эта  казнь  китайцев  -  хороший  пролог  перед  нашим  вступлением  в
Порт-Артур в нынешней японо-русской войне. Опьяненные  видом  крови  солдаты
ринутся на русских и уничтожат их так же, как мы уничтожаем здесь  китайцев.
И так будет со всеми, кто посмеет сопротивляться  храбрым  солдатам  великой
Страны Восходящего Солнца, - напыщенно произнес генерал, обращаясь к  своему
окружению.
   В этот момент  откуда-то  из-за  угла  раздался  одинокий  выстрел.  Пуля
сорвала эполет с плеча Танаки. Генерал вздрогнул и побледнел. Затем приказал
во что бы то ни стало найти стрелявшего и казнить его. Но одноухий китаец со
шрамом на лице, как описывали его японские  солдаты,  успел  скрыться  среди
китайских хибарок, и его найти не удалось. Обозленный Танака приказал  сжечь
китайский поселок вместе с жителями. Вскоре огромный пожар охватил китайскую
окраину Дальнего. Генералу доложили, что среди трупов сгоревших обнаружен  и
виновник покушения.
   Около девяти часов вечера  сборный  отряд  Звонарева  подошел  к  горящей
станции Тафаншин.
   У станции Звонарева встретил Белоногов.
   - Тут, ваше благородие, брошена уйма  всякого  добра,  -  сообщил  он.  -
Блохин нашел целый вагон со снарядами и ружейными патронами.
   - Вот так так! - удивился Родионов. - Мы на позиции сидели без  снарядов,
а тут их, оказывается, целый вагон, который бросают на поживу японцам!
   - Снаряды нам уже не нужны, так как нет пушек, а патроны следует  раздать
стрелкам, - решил Звонарев и велел послать несколько человек за патронами.
   - Неужто опять на позицию пойдем? - взволновались стрелки.
   - Мало, что ли, сегодня воевали? Надо и отдохнуть после боя.
   Звонарев успокоил их, объяснив, что  патроны  надо  разобрать  по  рукам,
чтобы они не достались японцам. Солдаты внимательно выслушали и одобрительно
загудели.
   - Честь имеем явиться, ваше  благородие!  -  неожиданно  появились  перед
прапорщиком Кошелев, Мельников и Грунин.
   - Где вы, черти, пропадали? Мы по вас уже панихиду служить  собрались,  -
приветствовал их Звонарев.
   - Значит, жить долго будем, - весело ответил Кошелев.
   Услышав, что Мельников нашелся, Варя и Шурка кинулись к нему.
   - Как вы спаслись? Неужели даже  не  ранены?  -  закидали  они  вопросами
фельдшера.
   - Бог, должно, меня спас: когда я из  блиндажа  вышел  до  ветру,  тут  и
ударило! Я решил, что там всех побило, а тут японцы со всех сторон наседают,
я и подался бежать, пока аж здесь  не  оказался.  Тут  встретил  Кошелева  с
Груниным, а на станции нас нашел Блохин и послал к вам,  -  коротко  изложил
Мельников свои приключения.
   - Будешь у меня за начальника санитарной части! - улыбнулся  Звонарев.  -
Вот тебе две сестры в помощь, да, может, найдешь фельдшеров среди стрелков.
   - У меня, ваше благородие, за станцией  стоят  три  санитарные  двуколки,
есть в них и медикаменты, - проговорил Мельников.
   - Где вы достали? - удивленно спросила Варя.
   - Стрелки бросили при отступлении.
   Фельдшер с обеими девушками направился к повозкам.
   Через несколько минут явился  Лебедкин  и  сообщил,  что  Заяц  нашел  на
складах несколько ящиков консервов и много обмундирования.
   Звонарев быстро направился к складам.
   У  крытых  пакгаузов  стояла  целая"  толпа  народу.  Ни   столбы   огня,
вырывающиеся из складов,  ни  грохот  падающих  балок,  ни  тучи  головешек,
сыпавшихся сверху, не могли остановить смельчаков, вытаскивавших из  складов
различное имущество.
   Заяц, как курица-наседка, принимал все  принесенное  имущество  под  свою
охрану.
   - Чего ты тут набрал? - спросил его Звонарев.
   - Одежи и обуви человек на сто,  консервов  с  полтысячи  банок,  хомуты,
шлеи, чересседельники и бельишка малость!
   - Куда же мы все это денем?
   - Консервы по рукам раздадим, белье и одежу тоже, а хомуты  в  санитарные
двуколки положим: на Утесе в хозяйстве они нам пригодятся.
   -  Надо  бы,  ваше  благородие,  нам  выставить  охранение,  -  предложил
Родионов, - а то, не ровен  час,  налетит  на  пожар  японец  или  хунхуз  и
переполоху наделает.
   - Стрелков, что ли, нарядить?
   - Ненадежны они: пуганая ворона, говорят, куста боится, а у страха  глаза
велики! Им сегодня солоно пришлось  на  позициях.  Наших  послать  придется.
Пошлем  в  дозор  Кошелева  с  пятью  человеками.  Он  у  нас  разве  только
штабс-капитана боится, после того как на него чихнул!
   - Не больше твоего, Тимофеич! - из  темноты  отозвался  наводчик  и  стал
подбирать людей для дозора.
   - Что-то без нас на  Утесе  Ведмедь  наш  делает?  -  проговорил  Блохин,
который сидел вместе с Родионовым и Лебедкиным. - Поди скучает  и  со  скуки
водку лакает!
   - Был бы он сегодня с нами на позиции, вовек бы оттуда не ушел! Пропал бы
сам и нас всех погубил! - задумчиво ответил Лебедкин.
   - Хорошо, что хоть наш прапорщик не очень боевой, - усмехнулся Родионов.
   - Зато не форсит и нас слушает, - заступился Блохин.
   - Это он правильно делает: миром да собором до всякого дела дойдешь и все
обмозгуешь. Нам бы теперь только потихоньку до Артура добраться! -  вздохнул
Блохин.
   - Надо найти наши полки и к ним пристать, - добавил Родионов.
   Через полчаса горнист заиграл поход, и  отряд  стал  собираться.  Впереди
должен был ехать Заяц на двух парах коров, запряженных в где-то найденную им
походную  кухню,  за  ним  -  санитарные  повозки,  а   дальше   стрелки   и
артиллеристы. Для лучшего надзора  за  стрелками,  которых  никто  не  знал,
Звонарев поставил их под команду Блохина и еще четырех артиллеристов.
   С японской винтовкой в руках Блохин спешно строил свое войско, покрикивая
на стрелков. Он был польщен и смущен  своим  назначением,  впервые  за  свою
жизнь выступая в роли командира.
   - Геройский у вас командир! - шутили артиллеристы. - Одно слово Блоха!
   - Лебедкин! - позвал Звонарев. - Надо будет взорвать или поджечь вагон со
снарядами. Справишься с этим?
   - Так точно! Возьму двух человек и мигом оборудую. -  И  солдат  повернул
назад к станции.
   Не прошло и пяти минут, как огромное пламя высоко взлетело в темноте ночи
и страшный грохот потряс воздух, долго еще отдаваясь эхом в спящих сопках.
   - Все взорвали, ваше благородие! - доложил вернувшийся Лебедкин.
   - Будешь пока в арьергарде со своими людьми нас от японцев прикрывать,  а
я вперед пойду,  чтобы  с  дороги  не  сбились  в  темноте,  -  распорядился
Звонарев.
   Отряд уже отошел верст на шесть от Тафаншина,  когда  впереди  неожиданно
раздались  отдельные  ружейные  выстрелы,  скоро  перешедшие  в   сильнейшую
перестрелку. Звонарев остановил свой отряд.
   - Что за стрельба, понять не могу! - недоумевал прапорщик.
   - Японец нас обошел! - заметили в толпе.
   - У тебя, что ли, он между ног пролез, пока ты звезды  считал,  дурья  ты
голова! - отозвался Блохин. - На позиции он остался, а сзади  нас  идут  еще
стрелковые полки и охотники.
   -  Чем  гадать-то  зря,  пошлем,  ваше  благородие,  вперед  разведку,  -
посоветовал Родионов.
   - Блохин, иди со стрелками вперед! Пройдешь  с  полверсты,  шли  гонца  с
известием, через версту еще, а там и поворачивай обратно, а  мы  здесь  пока
переждем, - распорядился Звонарев.
   Отобрав человек двадцать стрелков, Блохин ушел с ними в темноту.
   Через полчаса гонец от Блохина сообщил, что впереди все спокойно и никого
нет.
   Следующий гонец сообщил,  что  с  ними  повстречались  отставшие  солдаты
Четырнадцатого полка, которые уверяли, что на идущие полки  напала  японская
кавалерия, но была отбита.
   - С вами был один Четырнадцатый полк? - спросил Звонарев.
   - Вся дивизия, ваше благородие! По  тревоге  вечером  поднялись  и  пошли
скорым маршем прямо на Артур, - доложил стрелок.
   Вскоре подошел и сам Блохин.
   - Видать, наши стрелки здорового деру дали! - начал  он  свой  доклад.  -
Повозок всяких на дороге побито да поломано видимо-невидимо, а людей нет!
   Послышался быстро  приближавшийся  конский  топот.  Солдаты  настороженно
вскинули винтовки на изготовку.
   - Кто идет? - воскликнул Родионов.
   - Свои! От поручика Енджеевского к вам высланы,  -  послышался  ответ,  и
двое верховых, держа третью лошадь за повод, подъехали к отряду.
   - Где тут прапорщик будет? - спросил один из них.
   Звонарев отозвался.
   - За вами поручик лошадь прислали! Просили вас приехать к себе.
   - Японцы-то где? - спросило сразу несколько голосов.
   - На наших позициях гуляют, костры жгут да пляшут от радости,  -  ответил
охотник.
   - А как же кавалерия ихняя в тылу оказалась?
   - Какая кавалерия! Просто зря тревогу подняли.
   Передав командование Родионову, Звонарев поехал к поручику.
   Вскоре они подъехали к группе  развесистых  деревьев,  под  которыми  был
разложен костер. Около него, на бурке, подложив под голову папаху растянулся
Стах. Тут же лицом к огню лежало на земле несколько  человек  стрелков.  Над
костром кипел большой чайник, и солдаты подбрасывали под него  сухие  ветки.
Поодаль стояли стрелки Блохина, поджидая подхода своего отряда.
   Вскоре подошел и остальной отряд.
   До девяти часов утра следующего  дня  охотничья  команда  Енджеевского  и
отряд Звонарева оставались на Тафаншинских высотах. Японцы не делали никаких
попыток к наступлению, но оставаться тут все же было опасно, так  как  части
дивизии Фока  отошли  уже  верст  десять  за  Нангалин,  и,  таким  образом,
арьергард оторвался от дивизии более чем на тридцать верст.
   Когда отряд приготовился к выступлению,  Звонарев  и  Енджеевский  решили
посмотреть издали на Цзинджоу. Доскакав до  одной  из  сопок,  они  стали  в
бинокль разглядывать покинутые позиции.
   Несколько рот японцев усиленно приводили их в порядок: поправляли  окопы,
свозили захваченные орудия. Вдали, за бродом Цзинджоу,  были  видны  большие
колонны японцев, уходящие на север.
   - Неужели японцы уходят из Цзинджоу? - не поверил своим глазам Звонарев.
   - Черт бы побрал Фока с его трусостью! Останься паши полки здесь,  японцы
не посмели бы увести отсюда свои части! А  теперь  они  спокойно  отправляют
свои полки на север против Маньчжурской армии, - сообразил  Стах.  -  Сейчас
пошлю к Фоку ординарца с этим известием, чтобы вернуть сюда наши полки!
   - Едва ли только Фок  поверит  вам!  Он  так  напуган,  что,  верно,  уже
добрался до Порт-Артура и там наводит на всех панику.
   - Подожду тут до полудня, - решил Стах, - а  там  снимусь  и  двинусь  за
вами. Вас же попрошу, на всякий случай, занять  следующий  горный  хребет  у
Нангалина. Он представляет собой прекрасною позицию Эх, если бы у меня  была
бы хоть полубатарея! Не ушел бы совсем отсюда.
   Распрощавшись  с  Енджеевским,  Звонарев  направился  вдогонку  за  своим
отрядом.
   Вскоре наткнулись на брошенное орудие  с  передком,  невдалеке  в  канаве
лежал перевернутый зарядный ящик. Артиллеристы, позабыв о строе, кинулись  к
нему, и через минуту и пушка и ящик были водворены на середину дороги.
   - Как ее только забрать с собой? - гадали солдаты.
   Блохин осмотрел орудие со всех сторон, открыл  замок,  заглянул  в  ствол
пушки и деловито заявил:
   - Плохо банено! У нас на Утесе Медведь бы за это  по  морде  благословил!
Как везти? Возьмем лошадей с двуколок и впряжем сюда!
   - А то бросим? - не соглашались солдаты. - Кухня, она нам ведь  полезная,
а пушка сейчас ни к чему! Стрелять-то из нее не по кому.
   - Как не по кому? Хотя бы по такому дураку, как ты, - обернулся Блохин, -
чтобы глупостей не говорил! Пушка, она завсегда  артиллеристу  нужна!  Да  и
деньги она стоит большие, не то что двуколка с кухней!
   Спор решил Звонарев. Так как раненых, за исключением Родионова, не  было,
то он решил бросить две санитарные двуколки и на одном уносе вывести орудие.
   Пройдя немного, наткнулись еще  на  орудие,  но  до  Нангалина  было  уже
близко,  и  было  решено  сперва  поставить  первую  пушку  на   позицию   у
Нангалинских высот, а затем туда же перебросить и вторую.
   Звонарев поехал выбирать позицию  для  своей  импровизированной  батареи.
Взобравшись на ближайшую сопку, он увидел перед собой равнину,  ограниченную
с севера Тафаншинскими высотами. В  бинокль  он  заметил  и  двигающийся  от
Тафаншина отряд охотников.
   Установив пушки на  позиции  и  расположив  стрелков,  прапорщик  оставил
Родионова за начальника, а сам поехал на станцию  Нангалин  в  разведку.  На
станции он нашел много бродящих без дела солдат,  целый  полевой  лазарет  с
сотней раненых, врачом и санитарами, десятка два пустых  вагонов  на  путях.
Около водокачки, тихо посапывая, как затухающий самовар,  стоял  сошедший  с
рельсов паровоз. Тут же копошились солдаты, видимо раздумывая,  как  поднять
его на рельсы. Одноногий старик, в старом солдатском мундире, с Георгиевским
крестом на груди и в  фуражке  с  красным  околышем,  бодро  ковылял  вокруг
паровоза.
   - Навались разом, - кричал он на солдат, - жми книзу сильнее!
   Увидев  подъехавшего   Звонарева,   солдаты   почтительно   расступились.
Прапорщик соскочил с коня и, обойдя паровоз, поднялся  в  паровозную  будку.
Беглого взгляда было достаточно, чтобы определить годность паровоза.
   Звонарев подкинул угля в топку, подкачал воды в котел и слез на землю,
   - Ты кто такой будешь? - спросил он старика.
   - Сторож при водокачке. Семен, сын Капитонов, Петров.  Раньше  машинистом
ездил, пока в крушении ногу не оторвало, - ответил старик.
   - Давай домкраты, пару запасных рельсов, и несколько  ломов,  -  приказал
Звонарев.
   Вскоре  работа  около  паровоза  закипела.  Оставив  здесь  за   старшего
одноногого машиниста, прапорщик пошел осматривать станцию.  Она  была  почти
не:  разрушена,  за  исключением  телеграфа,  телефона,  выбитых  стекол   и
поваленных станционных фонарей. Тут  он  встретил  Блохина  с  Лебедкиным  и
Кошелевым.
   - Вы как сюда попали?
   - Софрон Тимофеич до вас послали. Вот эстафета  от  поручика,  -  доложил
Лебедкин, протягивая прапорщику пакет.
   Прочтя записку, Звонарев узнал, что Енджеевский  отходит  к  Нангалинским
высотам без давления со стороны  противника,  так  как  получил  сведения  о
высадке японцев в Талиенваня, в тылу тафандгинских позиций. Одновременно  он
просил не задерживаться на нангалннских позициях.
   - Софран Тимофеич записку уже прочитали. Сейчас одну пушку сюда подвезут,
а потом и другую, - доложил Лебедкин.
   - Паровоз бы нам только на рельсы поставить, тогда все погрузим в  вагоны
и вывезем отсюда, - проговорил. Звонарев.
   - На руках паровоз подымем и на место поставим, ваше благородие, - уверял
Блохин.
   Вместе с солдатами  Звонарев  пошел  по  станционным,  путям  осматривать
вагоны. Они оказались в полной исправности, и нужно было только составить из
них эшелон.
   -  Как  подвигается  работа,  кавалер?  -  подходя  к  паровозу,  спросил
прапорщик у одноногого старика.
   - Надо поднять еще только одну пару  колес  под  тендером,  и  все  будет
готово, хоть в Расею тогда езжай на паровозе.
   Солдаты полезли под тендер с домкратом.
   Пока поднимали паровоз, Звонарев решил заняться составлением поезда,  для
чего надо было вручную перекатить вагоны на главный путь и сцепить их  между
собой.
   -  Кошелев  и  Блохин,  -  позвал  он  -  Соберите  стрелков  и   начните
перекатывать вагоны по путям под состав.
   - Вали, братки, сюда! - замахал фуражкой Блохин.
   Солдаты со всех сторон стали сходиться на зов.
   - Кати все вагоны да главную путю! - распорядился Блохин.
   Скоро станция огласилась шумом двигающихся вагонов и перезвоном "буферов.
   - Надеюсь, господин прапорщик, вы не забудете о нашем лазарете? - подошел
к Звонареву врач.
   -  Вот  вам  подряд  семь  теплушек  и  одна  платформа!   Можете   здесь
устраиваться, - ответил прапорщик.
   Наконец паровоз был поднят на рельсы, и Капитоныч, забравшись в будку,  с
победным свистом повел его по путам под состав,
   В это время к станции подъехал Енджеевский, а следом  за  низа  появилась
"коровья батарея", как прозвали стрелки пушки, перевозимые на коровах.
   - Вы, никак, уже готовы к отъезду? - удивился поручик.
   - Вас только поджидаем.
   - Я хотел до вечера задержаться на высотах и затем вместе  с  вами  ехать
дальше уже по железной дороге.
   - Надо выехать пораньше, засветло, пока путь впереди хорошо виден.  Может
быть, он испорчен нашими при отступлении.
   - Ладно, через час я  буду  здесь.  Взорвем,  что  можно,  на  станции  и
присоединимся к вам.
   - Вы сообщили в Артур об отходе японцев на север?
   - Послал телеграмму с нарочным Кондратенко и  Стесселю,  но  ответа  пока
никакого не получил!
   Между тем солдаты вручную перекатывали вагоны.  Блохин  принимал  в  этом
самое активное участие, одновременно рассказывая о своих впечатлениях.
   - Посмотрели мы на тутошние деревни. Чем только люди живут?  -  удивлялся
Блохин. - Беднота Почище нашей. В одной хате по двадцать человек  ютятся.  А
земли на всех самое большое - полдесятины.  Хлеб  по  зернышку  сажают,  как
овощ. Только чумиза и выручает китайца. Налоги с  них  дерут  тоже  не  хуже
нашего. При нас какой-то чиновник палками выбивал недоимки из крестьян.  Как
и у нас, обирают крестьян все, кто  может:  и  бонзы,  и  помещики,  и  даже
мало-мальский чиновник.  По  жизни  своей  они  нам  братья  родные,  только
победнее. Всякое издевательство терпит народ над собой, а скинуть скорпионов
не может. Пособить бы им хотя малость.
   - Ты не очень-то рассказывай о скорпионах! Мы и своих пока не скинули,  а
ты за чужих хочешь приниматься, - остановил его Родионов.
   - Научимся чужих скидать, проще будет справиться со своими, - не сдавался
Блохин.
   - После войны об этом думать будем, а  сейчас  надо  поскорее  до  Артура
добираться, пока японец не догнал, - ответил Родионов.
   Как только раненые и кухня с орудиями были погружены в  вагоны,  Звонарев
вывел эшелон на станцию и стал ожидать прибытия охотников.
   - Дозвольте нам, ваше благородие, станцию порушить! - попросил Блохин.  -
Зачем добро японцу отдавать!
   - Вали, но поскорее! Как подойдут охотники, сразу тронемся.
   Человек сто солдат рассыпались по всем станционным зданиям.
   Вскоре один за другим загорелись пустые пакгаузы и другие  пристанционные
постройк