порщиком
Звонаревым.
   - Звонарев арестован? - побледнела Варя.
   - По распоряжению полковника Рейса. Обвиняется чуть ли не в шпионаже.
   - О господи! Да кому же могла прийти в голову такая нелепая мысль?
   - Не знаю. Сейчас они на гауптвахте, а вечером их будут судить.
   У Вари подкосились ноги, и  она  опустилась  на  табуретку,  почти  теряя
сознание.
   - Вам нехорошо, барышня? Я сейчас принесу воды, - засуетился Севастьянов.
- Да вы не волнуйтесь. Их, наверное, генерал Костенко оправдают.
   Преодолев минутную слабость, Варя поспешила домой.
   - Папочка, Сереж...  Сергей  Владимирович  арестован!  -  влетела  она  в
кабинет отца.
   - Да, знаю, какое-то недоразумение, - спокойно ответил Белый.
   - Его сегодня судить будут! - с отчаянием проговорила Варя.
   - Тем лучше. Костенко его знает по работе и, конечно,  быстро  разберется
во всем.
   Варя постояла несколько секунд в нерешительности.
   - А его не повесят, папа?
   - За что? Разве за то, что сбил тебя совсем с панталыку. Так за это  надо
прежде всего тебя драть, чтобы дури в голове было меньше.
   - Все это неправда, папа! -  смущенно  проговорила  девушка  и  поспешила
выйти.
   - Скорее к Костенко, - шептала она, выходя из дому.
   Костенко по-прежнему жил на так называемых дачных местах, расположенных в
седловине между отрогов Золотой и Крестовых гор.
   Варя застала его отдыхающим после обеда.
   - Не приказали до вечера будить, - сообщил девушке денщик.
   - Он знает, что сегодня состоится заседание суда по делу о шпионстве?
   - Нынче почти каждый день кого-нибудь судят, - равнодушно ответил солдат.
   Подождав немного. Варя решительно вошла  в  дом  и  поскреблась  в  дверь
кабинета, но ответа не последовало. Тогда  она  осторожно  открыла  дверь  и
тихонько ок ликнула генерала.
   - Кто там? - спросонок не разобрался Костенко.
   - Это я, - вошла девушка.
   - А, попрыгунья-стрекоза! Входи, входи. Зачем ко мне залетела?
   - Он совсем ни при чем, это все она! - заволновалась Варя.
   Костенко протер глаза и удивленно  уставился  на  свою  гостью,  которая,
захлебываясь и глотая слова, довольно бестолково рассказала  о  цели  своего
посещения.
   - Вы, Михаил Николаевич, обязательно должны его освободить,  -  закончила
она.
   - Так это о твоем дружке сердечном дело идет? Но ведь  там  замешана  еще
какая-то особа. Я сначала думал, что просто идет разговор о шпионах,  и  тут
разговор короткий: вздернуть, и дело с концом.  А  тут,  оказывается,  целый
роман с контрабасом, даже с двумя, - лукаво подмигнул он.
   - Даю вам честное слово, что он ни при чем сложила на груди руки девушка.
   - Было бы очень просто разрешать судебные дела на основе таких заявлений,
- расхохотался Костенко. - Дайка я еще посмотрю присланный материал. - И он,
оседлав очками свой нос, стал читать донесения жандармов.
   -  Интересно  знать,  что  послужило  началом  дела.  Тут  имеется   лишь
предписание штаба Стессел-я о производстве ареста.  Но  почему  было  отдано
такое распэряжение, неясно, - бормотал генерал. - Ну, тут все пустяки, а это
посерьезнее. Так, так! Прямых улик нет, но косвенные имеются, и их  придется
проверить, - резюмировал прочитанное Костенко. - Я  лично  не  думаю,  чтобы
этот, как его... Звоников...
   - Звонарев, - поправила Варя.
   - Ну, все равно, чтобы он был замешан! Простое стечение обстоятельств.
   - Вы пригласите папу в свидетели?
   - Зачем беспокоить Василия Федоровича?
   - Это же его офицер, он может дать о нем отзыв, и Кондратенко тоже.
   - Конечно, суд примет во внимание мнения таких почтенных людей.
   - Тогда я приведу папу на  суд.  И  мне  можно  будет  присутствовать  на
заседании?
   - Не полагается. Дело пойдет при закрытых дверях.
   - Хоть одним глазком посмотреть, что там будет делаться...
   - Там видно будет,
   Варя распрощалась и упорхнула, а Костенко, охая и кряхтя, стал собираться
на службу.
   После долшх настояний Варе все же  удалось  уговорить  отца  побывать  на
суде, Кондратенко же она так и не нашла.
   Было около шести часов вечера. Дневной жар  понемногу  начал  спадать.  С
моря  потянуло  прохладой.  На  улицах  города  появились  гуляющие.  Японцы
молчали.  На  "Этажерке"  играла  музыка.  С   кораблей   съезжали   моряки.
Китайцы-лоточники расположились у входа на бульвар.
   Варя с отцом, свернув с набережной, направились к гарнизонному  собранию,
где обычно заседал военный суд. По дороге их нагнал  уже  немолодой,  полный
адъютант   крепостной   артиллерии,   призванный    из    запаса    прокурор
порт-артурского окружного суда, поручик Азаров.
   - Вы куда торопитесь, Иван Иванович? - спросил его генерал.
   - Я назначен сегодня выступать в качестве обвинителя на заседании суда.
   - Так  это  вы  будете  доказывать,  что  Эвонарев  виноват?  -  коршуном
накинулась на него Варя.
   - Зная ваши симпатии к нему, ограничусь требованием его расстрела,  а  не
повешения.
   - Как? Расстрелять? - не поняла шутки девушка и громко всхлипнула.  -  Он
совсем невиновен, - сквозь слезы проговорила она.
   - Не смей реветь на улице, - рассердился Белый,  -  иначе  мы  сейчас  же
отправимся домой! Вот уж действительно, "что за  комиссия,  создатель,  быть
взрослой дочери отцом"!
   - Не волнуйтесь, Варя,  все  кончится  пустяками,  -  успокаивал  девушку
Азаров. - Против нашего Сергея Владимировича обвинение очень слабое.
   - А кто будет защитником?
   - Капитан Вениаминов, командир Саперной батареи.
   - Петр Ерофеич? - спросила Варя.
   - Он самый.
   - Где его можно видеть?
   - До заседания суда едва ли поймаете.  Он  будет  готовить  защитительную
речь.
   - Я ему помогу.
   - Он и без твоей помощи обойдется. Сядешь  около  меня,  -  остановил  ее
отец.
   Гарнизонное собрание помещалось в одноэтажном кирпичном  здании  и  имело
снаружи казарменный неуютный вид. Внутри обстановка была тоже неказистой.
   Одна из комнат служила залом заседания, а в соседней каморке  происходили
совещания суда. Перед зданием был разбит небольшой цветничок  с  несколькими
аллеями. Сюда направился Белый с дочерью. К ним тотчас  же  стали  подходить
артиллеристы. Первым подошел, как всегда отдуваясь, Тахателов.
   Появился Вениаминов. Варя бросилась к нему навстречу.
   - Вы его защитите, Петр Ерофеич? Он-в чужом пиру похмелье.
   - Вы имеете в виду мосье Звонарева?
   - Ну конечно!
   - Я надеюсь на его полное оправдание, что же касается остальных...
   - Я интересуюсь только Сергеем Владимировичем.
   Капитан улыбнулся и хотел что-то сказать, но его позвал Костенко.
   Варя  вышла  из  палисадника  на  улицу.  К  собранию  подходила   группа
подсудимых. Впереди шел Звонарев, поддерживая бледную, едва стоящую на ногах
Риву. Варя даже не поверила сразу, что  это  та  самая  интересная  женщина,
которую  она  видела  сегодня  утром.  Прапорщик  тоже   имел   растерянный,
испуганный вид. Увидев девушку, он слабо ей улыбнулся.
   - Все будет хорошо, Сергей Владимирович! - громко  крикнула  Варя,  желая
его подбодрить.
   Конвойные  совсем  не  обращали  внимания  на  офицера,  всецело  занятые
наблюдением за стариком нищим и Куинсан.
   - Не отставай, - то и дело покрикивали на них солдаты. - Все равно  убечь
не дадим!
   На небольшом  расстоянии  от  арестованных  тихонько  шел  Вен  Фань-вей,
внимательно  вглядываясь  в  старого  китайца,  устало  бредущего  рядом   с
солдатами. Вен то равнялся с ним, то заходил вперед, стараясь возможно лучше
разглядеть арестованного. Особенно привлекал внимание Вена глубокий шрам  на
шее старика. Сомнений не было-этого "старика" он хорошо знал... Увидев  Варю
с отцом. Вен подошел к ним и нерешительно остановился.
   - Что тебе, Вен? - спросила Варя.
   - Надо мало-мало говори, - ответил Вен, кланяясь.
   - Я слушаю, Вен, - довольно рассеянно отозвалась Варя.
   - Я знай старик. Он генерал Танака, - шепогом проговорил Вен.
   - Что ты говоришь несуразицу! - удивилась девушка. - Откуда здесь взяться
Танаке? Просто, быть может, переодетый шпион?
   - Я говори правда-это Танака, - настаивал садовник.  -  С  нима  Куинсан.
Тоже японса есть.
   Взволнованная Варя поспешила передать это отцу.
   - Чепуха, не может этого быть! - отмахнулся генерал.
   - Послушай, папа, это надо  проверить.  Едва  ли  Вен  стал  бы  говорить
чепуху. Помнишь, у нас была карточка из Владивостока. Танака там был военным
агентом. Та, что в большом альбоме. Пусть Вен ее быстренько принесет сюда. Я
напишу маме записку, дай карандаш...
   Черкнув несколько слов. Варя подозвала Вена.
   - Вен, голубчик, сбегай домой, отдай маме эту записку, возьми карточку  и
быстро обратно.
   Схватив записку. Вен бросился бежать.
   Вскоре началось заседание суда. В небольшой  комнате  поставили  накрытый
красным сукном  стол  и  с  треугольной  призмой  зерцала.  Около  окна,  за
загородкой, поместились подсудимые, окруженные конвоем. На стульях расселись
свидетели: Микеладзе с Позна неким и  участвовавшие  в  обыске  жандармы.  В
стороне от них сел Белый и другие артиллерийские офицеры. Варя проскользнула
в комнату и забралась в оконную нишу, спрятавшись за портьерой.
   Делопроизводитель суда по списку стал  проверять  наличных  свидетелей  и
подсудимых. Затем из задней комнаты вышел Костенко  в  сопровождении  членов
суда, артиллерийских капитанов Страшникова и Вамензона. Варя поморщилась-оба
офицера были известны как жестокие формалисты и педанты. Началась  процедура
привода к присяге свидетелей.
   Вечернее солнце заглянуло в окно и ярко осветило старика. Тот  зажмурился
и огодвинулся в тень. Варе вдруг показалось знакомым его лицо.
   Началась судебная процедура. Микеладзе  и  Познанский  подробно  изложили
дело.
   - Откуда получил полковник Рейс сведения о наличии шпионской организации?
- спросил Вениаминов.
   - Из секретных источников, не подлежащих оглашению, - без запинки ответил
Познанский.
   Солнце продолжало освещать подсудимых, и  старик  все  сильнее  ерзал  на
месте, укрываясь в тени. Костенко изредка посматривал в его сторону.
   Члены суда тихонько переговаривались между собой.
   - Эта куколка совсем недурна, - шепнул Страшников на ухо Костенко, кивнув
на Куинсан, - жаль будет вешать!
   - Старый греховодник!  Смотрите,  жена  узнает,  пропишет  вам  ижицу,  -
отозвался генерал.
   - И жидовочка хороша, только  уж  очень  испугана,  -  вставил  Вамензон,
происходивший сам из крещенных евреев-кантонистов.
   Внимание Костенко все больше привлекало упорное  нежелание  старика  быть
освещенным солнцем. Генерал даже засопел от  раздражения.  Варя  не  сводила
глаз с Звонарева.
   Перешли  к  допросу  подсудимых.  Прапорщик  чуть  дрожащим  голосом  дал
подробные объяснения по всем пунктам.  Затем  наступила  очередь  Ривы.  Она
сбивчиво начала говорить, что ничего не знает и ни в чем не виновата.
   - А ее отец часто бывал у вас? - спросил Азаров, указывая на нищего.
   - Не особенно, ему подавали  милостыню,  кормили  и  отпускали  с  миром,
ничего плохой о нем сказать не могу.
   - Кто чаще всего посещал вашу квартиру?
   - Моряки с различных судов.
   - Не вели ли они разговоров на служебные темы?
   О положении эскадры, распоряжениях начальства?
   - Говорили о своих делах, я в них мало разбираюсь.
   - Кто из сухопутных офицеров бывал у вас?
   - Поручик Борейко, прапорщик Звонарев... кажется, больше никого.
   - Звонарев у вас не ночевал? -  в  упор  спросил  Вамензон,  краем  глаза
поглядывая на Белого.
   Варя, Рива и прапорщик одновременно вспыхнули.
   - Ни разу!
   - Это верно? - обернулся к Звонареву Костенко.
   - Подтверждаю своим честным словом, - твердо ответил  прапорщик,  краснея
еще пуще.
   На все обращенные к Куинсан вопросы она односложно отвечала:
   - Моя не знай.
   Наконец перешли к  допросу  старика.  Он  встал  и  усиленно  закланялся,
бормоча что-то невнятное себе под нос. Костенко старался припомнить, где  он
видел это лицо.
   Внимательно смотрел на старика и генерал Белый.
   В руке он держал  фотографию.  На  ней  был  изображен  Танака  в  полной
парадной форме военного консула.
   - Не могу припомнить,  где  я  пилел  это  лмио,  -  обратился  к  Белому
Костенко.
   - Сейчас мой садовник скажет дочери, что этот  старик  -  старый  генерал
Танака. Я ему не поверил, а теперь и меня берет сомнение-вот  фотография,  -
признался Белый.
   Костенко, в свою очередь,  стал  разглядывать  фотографию.  Заметив  это,
арестованный отвернулся в сторону, как бы пряча лицо  от  падающих  на  него
лучей солнца.
   - Поверни-ка его мордой к свету, - приказал Костенко солдатам.
   Те без церемонии повернули китайца. Костенко  ясно  увидел  шрам  на  шее
арестованного. Был этот шрам заметен и на фото.
   На лице генерала  появилось  выражение  величайшего  изумления.  Он  даже
привстал со стула и, пристально смотря на старика, заикаясь проговорил:
   - Ва... ва... ваше превосходительство, неужели это вы?
   Нищий сделал было непонимающее лицо.
   - Он! Я тоже его узнала! - сорвалась с места Варя.
   Старик мгновенно  преобразился.  Сразу  выпрямившись,  сн  с  приятнейшей
улыбкой вежливо раскланялся с Костенко и Варей.
   - Не буду отрицать, это я, - на чистейшем русском языке ответил он.
   В комнате произошло движение. Белый вскочил  со  своего  места  и  громко
вскрикнул:
   - Генерал Танака!
   - Здравия желаю, ваше превосходительство, - приветствовал его японец.
   Коявойные, разинув рты, следили за происходящим. Рива и Звонарев, позабыв
о  своих  горестях,  с  изумлением  смотрели  на  своего  соселп  по  скамье
подсудимых. Только Куинсан по-прежнему продолжала сидеть, безучастно  смотря
себе под ноги.
   - Подать генералу кресло, - первым опомнился Костенко.
   Двое жандармских  унтер-офицеров  со  всех  ног  кинулись  исполнять  это
распоряжение. Танака, поклонившись, уселся в него  с  чувством  собственного
достоинства.
   - В подсудимом мною и генералом Белым опознан генерал-майор императорской
японской армии барон Танака, бывший военный агент во Владивостоке. Прошу это
занести в протокол, - торжественно заявил Костенко, когда общее  волнение  в
зале несколько улеглось. - Вы подтверждаете это, ваше превосходительство?  -
обратился он к японцу.
   -  Вполне,  ваше  превосходительство.  -   И   оба   генерала   церемонно
раскланялись.
   - Приступим в таком случае к продолжению судебного заседания.
   - Не сочтете ли возможным,  ваше  превосходительство,  сообщить  суду,  с
какого времени вы, находитесь в Артуре? - задал вопрос Азаров.
   - С начала военных действий.
   - Чем вы изволили заниматься?
   - Выполнял поручения его величества императора
   Японии.
   - В чем же они состояли?
   - В оказании посильной помощи императорской японской армии.
   - В какой форме она выразилась?
   - К своему великому сожалению, я лишен  возможное  ги  ответить  на  этот
вопрос.
   - Признаете ли вы в  таком  случае  себя  виновным  в  предъявленном  вам
обвинении?
   - Конечно, нет!  Я  как  солдат  обязан  выполнять  беспрекословно  любые
приказания своего божественного императора.
   На этом допрос окончился. После речи Азарова и Вениаминова  суд  удалился
на  совещание.  Присутствующие  в  зале  офицеры  гурьбой  столпились  около
подсудимых. Белый дружески поздоровался с Танакой.
   - Ваша дочь, Василий Федорович, так выросла, что совсем стала невестой, -
проговорил японец, кланяясь издали приветствовавшей его Варе. Затем внимание
Вари вновь перешло к Звонареву. Пробравшись к нему, она шепотом  сообщила  о
своих переговорах с Костенко и Азаровым.
   Суд  совещался  недолго.  Костенко  предложил  оправдать   Звонарева   за
недоказанностью обвинения, а остальных приговорить к  смертной  казни  через
повешение.
   - Звонарева бы следовало все же для острастки  подержать  на  гауптвахте:
вольнодумен и в бога не верит, - заикнулся было Вамензон.
   - Не следует забывать, что он почти родственник
   Белого. Генерал  по  личному  почину  явился  даже  на  суд,  чтобы  дать
показания в его пользу, - напомнил Костенко.
   - Из уважения  к  мнению  вашего  превосходительства,  а  также  к  моему
командиру, я не буду возражать  против  оправдания  прапорщика,  -  поспешил
согласиться Вамензон.
   На этом и порешили.
   - Встать, суд идет! - скомандовал дежурный комендант.
   Костенко в сопровождении членов суда вошел  в  помещение.  В  зале  сразу
заволновались.
   - "По указу его императорского величества, -  начал  читать  председатель
суда, -  порт-артурский  военный  суд  и  так  далее...  признал  прапорщика
Звонарева невиновным и постановил из-под стражи освободить".
   У Вари вырвался вздох облегчения, и она чуть не  запрыгала  на  месте  от
радости, дальнейшее чтение она слушала в пол-уха.
   - "Повесить... повесить... повесить", - закончил чтение генерал.
   Рива ахнула и потеряла  сознание.  Звонарев  едва  успел  ее  подхватить.
Произошло замешательство.
   Куинсан же и Танака сохранили присутствие духа.
   - Приговор может быть обжалован генералу Стесселю,  которому  принадлежит
право конфирмации, - разъяснил Костенко  осужденным.  -  Объявляю  заседание
суда закрытым.
   - Поздравляю вас, Сергей Владимирович,  с  освобождением,  -  с  чувством
проговорил Белый.
   - И я тоже, - подскочила Варя. - Вы, кажется, и не рады.
   - Надо спасти Риву во что бы то ни  стало!  -  вместо  ответа  проговорил
прапорщик.
   - У нее и без вас найдется досгаточно спасителей, - не удержалась Варя.
   - Надеюсь, ваше превосходительство не в претензии  на  нас  за  несколько
своеобразное проявление гостеприимства, - подошел Костенко к японцу.
   - Ни в какой мере, ваше превосходительство! Незваный гость хуже татарина,
по вашей русской пословице, а я как раз и принадлежу к числу таковых.
   - Не имеете ли каких-либо пожеланий? Все возможное мною будет исполнено с
величайшей радостью!
   - Я тронут любезностью вашего превосходительства!
   Единственно, о чем я осмеливаюсь просить, - это о разрешении мне  принять
ванну и переодеться. Нельзя ли приобрести хотя бы плохонький  костюм?  Иначе
боюсь, что в моем рубище я всех перепугаю, когда попаду в царство теней.
   - Немедленно распоряжусь о том и другом.
   Танака поблагодарил его поклоном.
   -  Увести  подсудимых,   за   исключением   его   превосходительства,   -
распорядился Костенко.
   Уже пришедшую в себя Риву и Куинсан вывели конвойные.
   - Я сейчас разыщу Андрюшу и все сообщу ему, - успел предупредить Звонарев
Риву.
   Варя издали сердито наблюдала за происходящим.
   - Не беспокойтесь. Петр  Ерофеич  сумеет  защитить  вашу...  приятельницу
лучше  любого  из  ее  многочисленных  друзей.  Прощайте,  неблагодарный,  -
проговорила Варя и направилась к выходу.
   - Ах, да! Я и забыл поблагодарить вас за хлопоты!
   - Ваши благодарности можете оставить при себе.
   В соседней с залом заседания комнате в ожидании выхода Танаки из  ванной,
где его мыл один из вестовых, сидели Костенко, Вамензон и Страшников.
   - Танаку я знаю лет  десять,  с  тех  пор  как  он  был  еще  майором  во
Владивостоке.  Общительный,  тактичный,  он  был  принят  во  многих  домах,
особенно военных и морских.  Считался  ярым  русофилом.  Бывал  в  Питере  и
Москве. Незадолго до начала войны он был отозван в  Японию.  Перед  отъездом
его чествовали  в  военном  собрании,  поднесли  даже  на  память  альбом  с
фотографиями. И вдруг такая  неожиданная  и  неприятная  встреча!  -  развел
руками Костенко.
   - На суде он держался прекрасно, - заметил Вамензон.
   Появление японца, чисто вымытого, выбритого, в хорошем суконном  костюме,
прервало их разговор.
   - С легким паром, ваше превосходительство, - приветствовал его Костенко.
   - Не  знаю,  как  мне  и  благодарить  ваше  превосходительство  за  вашу
любезность. Я столько месяцев был принужден вести скотский образ жизни,  что
испытал поистине райское блаженство, моясь в ванне.
   - Разрешите предложить вам