бардировку города и порта.  Но  тут
их ожидал неприятный сюрприз: не успели корабли занять позиции для обстрела,
как по ним открыли перекидной огонь сперва  "Ретвизан",  затем  и  "Победа".
Японцы, видимо, не ожидали этого, замялись и только  немного  спустя  начали
стрелять; Один из снарядов с "Ретвизана" вскоре попал в головной броненосец,
который поспешно стал отходить Дальше в море,  за  ним  двинулись  и  другие
суда.
   - Не понравилось чертям! - радостно проговорил Кондратенко.
   - Нас, видимо, японцы  не  замечают  или  не  понимают,  зачем  мы  здесь
находимся, - заметил Звонарев.
   - Не пророчьте, а то, чего доброго, они начнут нас обстреливать, и  тогда
нам не поздоровится, блиндажей  ведь  еще  нет,  и  укрыть  людей  негде,  -
предостерегал генерал.
   Как  бы  в  подтверждение  его  слов  послышался  зловещий  свист  быстро
приближающегося снаряда, и тотчас несколько  ниже  по  горе  взвился  черный
султан дыма.
   -  Отведите  людей,  работающих  на  постройке  батарей,   за   гору,   -
распорядился Кондратенко.
   Звонарен  поспешил  вниз,  где  шла  установка  шестидюймовых  пушек  под
руководством фейерверкера, так как Гобято еще не успел приехать. Солдаты, не
обращая внимания на стрельбу,  продолжали  возиться  с  установкой  лафетов,
перебрасываясь шутками.
   - Авось, ваше благородие, нас не зацепит, - возразил один из  них,  когда
Звонарев приказал им уходить.
   - Надо бы поскорее пушки установить,  да  тут  же  их  и  испробовать  по
японцу. Первое орудие уже готово.
   - Снарядов же к ним нет.
   - Вчера к вечеру десятка полтора снарядов и зарядов подвезли  и  оставили
недалеко за горой.
   Скоро крайнее правое орудие было уже готово к стрельбе, и солдаты несли к
батарее на руках почти трехпудовые снаряды и  пудовые  заряды.  Заметив  это
усиленное движение, японцы дали залп по батарее.
   - Ложись! - едва успел крикнуть Звонарев, заслышав свист снаряда, как дым
и пыль уже окутали батарею, а камни и осколки со  свистом  полетели  во  все
стороны. Солдаты мигом распластались на земле. Один из них,  несший  тяжелый
снаряд,  осторожно  положил  его  на  землю,  а  затем  укрылся   за   столь
своеобразным бруствером.
   Как только опасность миновала, все быстро вскочили.
   - Ваше благородие, орудие готово! - доложил фейерверке?
   Звонарев в последний раз осмотрел лафет и, убедившись, что все в порядке,
скомандовал прицел и  целик.  Солдаты  плотным  кольцом  окружили  пушку,  с
нетерпением ожидая выстрела.
   - Пли!
   Прикрывая от солнца глаза ладонями, они старались не пропустить  всплеска
от падения снаряда.
   - Малость недолет, - первым заметил фейерверке?
   - Батарею обновили,  а  теперь  пошли  по  местам  продолжать  работу,  -
скомандовал прапорщик.
   Солдаты стали расходиться, оглядываясь при каждом выстреле.
   Войдя в азарт, вся орудийная прислуга с нетерпением следила за стрельбой.
Каждое падение снаряда мимо цели вызывало у всех острое чувство досады.
   - Ослеп ты, что  ли,  сегодня?  -  сердито  бурчали  со  всех  сторон  на
наводчика. - Протри глаза!
   - Ваше благородие, прицелу бы на полделения прибавить, -  советовали  они
Звонареву.
   Велика была общая радость, когда наконец снаряд угодил в середину  одного
из броненосцев и повредил дымовую  трубу.  Солдаты,  бросив  работу,  начали
качать  и  Звонарева,  и  наводчика,  и  фейерверкера.  Японцы  же,  как  бы
обидевшись на подобное обращение с ними, стали уходить в  море  под  громкие
крики "ура" на батарее.
   Кондратенко, спустившись на батарею, горячо поблагодарил артиллеристов  и
пожал руку Звонареву.
   - Недолго, однако, сегодня японцы постреляли, всего что-то около часа, да
и  выпустили  совсем  мало  снарядов.  По  телефону  сейчас  сообщили,   что
повреждений ни в городе, ни в порту нет.
   Радостно  взволнованный,  Звонарев,  передав   командование   подошедшему
Гобято, отправился  в  Управление  артиллерии.  По  дороге  ему  встретилась
коляска,  в  которой  сидел  Стессель  с  женой.  Узнав  Звонарева,  генерал
остановил экипаж и подозвал прапорщика к себе.
   - Вы с Ляотешаня? - спросил Стессель.
   - Так точно, оттуда,
   - Каковы результаты нашей стрельбы?
   - Попали - один снаряд с броненосцев и один с нашей  сухопутной  батареи,
после чего японцы ушли, - доложил Звонарев.
   - От лица службы благодарю вас, прапорщик, - напыщенно произнес Стессель,
пожимая Звонареву руку.
   - Успех принадлежит не мне, а морякам: это их стрельбы испугались японцы.
   - Моряки смогли попасть только потому, что хорошо работали  установленные
вами  дальномеры.  Кроме  того,  и  у  вас  было  попадание.   Значит,   вы,
артиллеристы, прогнали японцев, а не моряки.  Передайте  мною  благодарность
также генералу Белому, - закончил генерал.
   - Мосье Звонарев из скромности умаляет свои заслуги, достойные награды, -
вмешалась Вера Алексеевна. - Не беспокойтесь, - за богом молитва, а за царем
служба не пропадают. Заглядывайте как-нибудь к нам вместе с Варей Белой. - И
генеральша протянула свою руку, к которой прапорщик не замедлил приложиться.
   Вечером того же дня Дукельский  привез  Звонареву  приказ  по  эскадре  с
благодарностью артиллеристам за удачные действия.
   А вскоре Звонарев был откомандирован обратно на Электрический  Утес,  так
как Чиж, идя ночью по брустверу, упал и вывихнул ногу.
   Известие о предстоящем прибытии на  Электрический  Утес  генерала  Белого
вызвало на батарее переполох.  Человек  двадцать  солдат  усердно  подметали
двор, в казарме спешно протирали окна, мыли полы и поправляли стройные  ряды
коек, В столовой дневальные с остервенением терли столы,  смахивали  паутину
по  углам  и  подбеливали  стены.  На  кухне   Заяц,   недавно   назначенный
артельщиком, вместе со своим помощником Белоноговым и кашеваром  старательно
выписывал на доске раскладку сегодняшнего  обеда.  Сам  Жуковский,  выстроив
роту, производил осмотр солдатского обмундирования. Ротные цирюльники наспех
стригли и брили. Звонарев был занят на прожекторной  станции,  разладившейся
за время его отсутствия. Один Борейко ничего не делал и  одиноко  расхаживал
по брустверу батареи, насмешливо поглядывая на происходящую суету.
   - Никогда появление японцев не вызывало у нас такого волнения, -  заметил
он проходившему мимо Жуковскому, - как прибытие начальства. Можно  подумать,
что генералы и есть наш главный враг на войне!
   Капитан только отмахнулся.
   Обернувшись к Золотой горе,  Борейко  увидел  экипаж,  в  котором  сидело
несколько человек. В бинокль  он  сразу  разглядел  Белого  и  рядом  с  ним
какого-то моряка в черном пальто.
   - Бей тревогу, - приказал он дневальному по батарее.
   Тот опрометью бросился к железной доске и начал изо всей  силы  колотить.
Солдаты, услышав звон,  тотчас  же  побросали  свои  занятия  и  кинулись  к
орудиям. За ними, задыхаясь от быстрой ходьбы, шел Жуковский.
   - Где противник? - на ходу спросил он Борейко.
   Поручик молча указал на приближающуюся генеральскую коляску.
   - Жаль только, что нельзя его обстрелять, - иронически заметил он.
   - Борис Дмитриевич, да что вы наделали? - в ужасе  проговорил  Жуковский,
покраснев от волнения. - Канониры побросали все на дворе и в казарме. Увидев
щетки и швабры, генерал сразу же догадается, что мы делали  приборку  к  его
приезду, - совсем жалобным тоном проговорил капитан.
   - На охоту ехать - собак кормить! Раньше надо было  прибирать.  Прикажите
дежурным да дневальным скоренько все прибрать, а я пока  займусь  с  нижними
чинами учением при орудиях. На батарее все наши прорехи в обмундировании и в
прочем будут меньше заметны.
   - А если генерал заставит построить роту?
   - Построим. Пусть полюбуются на наших солдат, - ответил  Борейко,  -  все
дыры и грязь будут отнесены за счет работы при орудиях во время учения.
   Коляска успела проехать уже половину расстояния  до  Утеса,  и  Жуковский
опять устремился вниз наводить окончательный лоск на все помещения.
   - К орудиям! - скомандовал Борейко, и занятия начались.
   Звонарев, выпачканный машинным маслом, тоже поднялся на батарею.
   - Что делать мне, Борис Дмитриевич? - спросил он.
   - Продолжай себе колдовать  около  своих  машин,  генерал  едва  ли  туда
заглянет.
   - А он где?
   - Вот уж подъезжает с каким-то моряком, - показал Борейко.
   Звонарев взглянул по указанному направлению.
   - Да ведь это Макаров! На передней скамеечке тоже видно черное пальто,  -
верно, Жорж и еще кто-то из военных.
   - Так этот бородач и есть Макаров?  -  заинтересовался  Борейко.  -  Надо
послать за Жуковским. Эй, Родионов, пошли кого-нибудь за  командиром,  пусть
доложит, что сам командующий флотом едет сюда.
   - Слушаюсь, доложить, что командующий японским флотом  едут!  -  повторил
фейерверке?
   Борейко с Звонаревым громко захохотали.
   - Так ты командира до  полусмерти  напугаешь.  Командующий  нашим  флотом
едет. Понял?
   - Теперь понял, ваше благородие. - И Родионов скрылся за орудием.
   Солдаты, стоя у орудий, также с любопытством разглядывали  приближающееся
начальство.
   - Ваше благородие, кто это с такой бородой? - спросил один из солдат.
   - Вице-адмирал Макаров, новый командующий флотом.
   - Это, значит, он  у  моряков  за  старшего,  вроде  как  у  нас  генерал
Стессель, - заметил другой.
   - По местам! - крикнул  Борейко.  -  Если  адмирал  поздоровается,  помни
отвечать: "Ваше превосходительство", - да подружнее, чтобы  чувствовал,  что
вы артиллеристы, а не кто-нибудь.
   Коляска подъехала. Из нее вышли Белый, Макаров, Дукельский и Агапеев.
   Жуковский встретил их внизу и отрапортовал о состоянии батареи.
   Поднявшись наверх. Белый и Макаров прошли вдоль фронта орудий, здороваясь
отдельно с прислугой каждого орудия. Адмирала сразу заинтересовал  несколько
необычный вид орудий, прикрытых большими щитами.
   - У вас тут устроена целая сложная система  механизмов  для  обслуживания
пушек.
   - Это все изобретения поручика Борейко да прапорщика Звонарева, - пояснил
Белый.
   - Многое придумано нижними чинами,  ваше  превосходительство,  -  добавил
Борейко.
   Макаров внимательно взглянул на него.
   - Весьма ценно, что вы прислушиваетесь к  предложениям  своих  солдат,  -
проговорил он. - Это - поднимает их интерес к службе и заставляет думать над
порученной работой. Успешная стрельба во многом зависит от такой  постановки
дела.
   - Мы о многом здесь думали, ваше превосходительство. Почему бы, например,
не  установить  на  берегу  двенадцатидюймовые  пушки  в  башнях,   как   на
броненосцах, - продолжал Борейко. - Меткость  береговых  орудий  значительно
больше, чем на кораблях, и действенность огня двенадцатидюймовых пушек  была
бы у нас куда больше, чем на море!
   - Я сам неоднократно об этом думал. Надо надеяться, что после войны можно
будет заняться этим. Вообще же  береговая  оборона,  по-моему,  должна  быть
передана  флоту.  Только  при  таком   условии   будет   достигнута   полная
согласованность в действиях на море и  на  суше.  Как  вы  думаете,  Василий
Федорович? - обратился он к Белому,
   - Отчасти это верно, но, с другой стороны, разнотипность артиллерии будет
сильно затруднять руководство одновременной  стрельбой  с  моря  и  суши,  -
ответил Белый.
   - Последнюю задачу мы с вами почти что разрешили. На днях я пришлю к  вам
на батареи сигнальщиковматросов. Это улучшит и ускорит нашу связь с берегом.
Но все  же  оперативное  объединение  действий  флота  и  берега,  по-моему,
совершенно необходимо, - настаивал адмирал.
   Осматривая затем командирский пункт,  Макаров  обратил  внимание  на  его
устройство.
   - Это, в сущности, наша боевая рубка, только смотровая щель у  вас  всего
три дюйма, а на броненосцах - больше фута. Вы удачно используете наш опыт  и
еще усовершенствуете его.
   - Нам нельзя иметь широкого отверстия, так как при взрыве  снаряда  летит
масса мелких осколков и камней, - пояснил Жуковский, - мы для  прикрытия  от
них даже спускаем с боков специальные щитки.
   - У нас на  кораблях  тоже  масса  мелких  недостатков.  Например,  много
дерева, которое легко загорается в бою. Мне мыслится корабль, по возможности
свободный от  всяких  палубных  надстроек,  совершенно  без  дерева,  сильно
бронированный и с крупной артиллерией, - плавучая батарея, так  сказать.  Но
необходимость всего этого надо еще доказывать,  ибо  велика  у  нас  рутина,
сильно она мешает техническому развитию флота, - горько сказал адмирал.
   - Мы тоже  новинками  похвастаться  не  можем,  -  вторил  ему  Белый.  -
Большинство  наших  батарей,  как  вы  видели,  вооружены  орудиями  образца
семьдесят седьмого года, кроме того, у нас  есть  орудия  и  образца  тысяча
восемьсот шестьдесят седьмого года.
   - Как обстоит дело со снарядами к вашим десятидюймовым орудиям?
   -   Есть   у   нас   бронебойные   и   сегментные.   Первые   пронизывают
двенадцатидюймовую  броню  на  дистанции  в  четыре  версты,  а   сегментные
применяются при стрельбе на расстоянии до восьми верст, - сообщил Белый.
   - При стрельбе  бездымным  порохом  дальность  повышается  до  двенадцати
верст, а бронебойность до шести верст, - добавил Жуковский.
   - Разве фугасных снарядов у вас не имеется? - удивился Макаров.
   - Никак нет. Вернее, они имеются, но взрыватели к ним  так  несовершенны,
что снаряды часто рвутся при выстреле. Это обычно выводит орудие  из  строя.
Главное артиллерийское управление категорически запрещает стрелять ими.
   - У нас  на  "Победе"  и  "Пересвете"  имеются  полные  боевые  комплекты
десятидюймовых фугасных снарядов, и еще не было ни  одного  преждевременного
разрыва.
   - Нельзя  ли  нам  передать  хотя  бы  сотню  таких  бомб?  Мы  прекрасно
используем их при стрельбе по японцам.
   - Конечно, можно! Враг у нас общий,  и  кто  его  поразит  -  моряки  или
артиллеристы - все равно, - решил Макаров.
   - Боюсь, что наместник будет возражать  против  такой  передачи  крепости
боекомплектов, - предупредил Дукельский.
   - За боеспособность флота прежде всего отвечаю я,  а  не  наместник.  Мне
здесь виднее, ослабит ли передача ста бомб боевой  комплект  судов  эскадры.
Запишите, Георгий Владимирович: передать  завтра  же  по  пятьдесят  бомб  с
"Пересвета"  и  "Победы"  батарее  Электрического   Утеса   и   одновременно
затребуйте по телеграфу из  морского  ведомства  тысячу  таких  же  бомб,  -
распорядился Макаров.
   - Есть, ваше превосходительство! - вытянулся лейтенант.
   Адмирал  прошел  вдоль  батареи,  расспрашивая   о   каждой   мелочи   ее
технического оснащения.
   Обойдя батарею, Макаров зашел на кухню попробовать пищу, познакомился и с
раскладкой.
   - Отпуск продуктов у вас гораздо меньший, чем на флоте, - удивился он.
   - Надо думать, у матросов аппетит  лучше,  чем  у  солдат,  -  усмехнулся
Агапеев. - На море больше есть хочется.
   - Я и так все время воюю с интендантством, чтобы все по норме  отпускали,
а  то  часто  чего-нибудь  недодают.  Сейчас   на   всякий   случай   завожу
продовольственные запасы: капусту, овощи, мясо, - заметил Жуковский.
   Заяц, чисто выбритый, вымытый, причесанный, в  белом  халате,  совсем  не
походил на недавнего замухрышку.
   - Щи у тебя, братец, вкусные, каша рассыпчатая, видать, ты к делу  своему
хорошо относишься, - похвалил Макаров.
   - Рад стараться, ваше превосходительство, - гаркнул Заяц.
   После  обхода  Жуковский  пригласил  гостей  закусить.  Денщики,  с  утра
мобилизованные на кухню, состряпали обед  из  трех  блюд.  Из  запасов  были
извлечены заветные бутылки вина, хранившиеся для экстренного случая.
   - Скучновато вам, должно быть, на Утесе? - спросил Макаров.
   - Скучать некогда, - днем и ночью сторожим море.  Всю  ночь  под  берегом
бродят японские миноносцы. Только уснешь, а тут тревога, беги на батарею,  -
отвечал Жуковский.
   - Ничего не поделаешь - война. Конечно, это утомительно  быть  все  время
начеку. У нас в сторожевом охранении ежедневно сменяются корабли, а  вас,  к
сожалению, не сменишь.
   - В таком положении находятся все береговые батареи, - сказал Белый.
   - Вы бы посменно дежурство несли - сегодня одна полурота, завтра другая.
   - Для обслуживания батарей людей одной полуроты  не  хватит.  По  тревоге
приходится всех из казарм вызывать. И затем, какой тут отдых, коль над  ухом
пушки грохочут, - Пояснил Жуковский.
   Вечером солдаты попросили Борейко подробно рассказать о Макарове, который
им всем понравился.
   - До всего доходит: почему и отчего, даром что наши пушки почитай  первый
раз видит...
   - Видать, и солдату добер, глаза ласковые, и все в бороду улыбается.
   - Настоящий адмирал...
   С Электрического Утеса Макаров направился  в  объезд  сухопутного  фронта
крепости. Здесь еще полным ходом шли работы по  рытью  рвов,  насыпке  валов
впереди линии  обороны.  Кое-где  начались  бетонные  работы  по  сооружению
фортовых  казарм  и  казематов.   Работали   преимущественно   китайцы   под
руководством  русских  саперных  солдат  и   офицеров.   Отдельные   батареи
сооружались артиллеристами и стрелками.
   Макарова сопровождали Белый и Кондратенко. Адмирал пытливо вглядывался  в
хаотическое нагромождение сопок, хребтов, впадин и  лощин,  характерное  для
окружающей Артур местности.
   - Чертовски трудный для укрепления  рельеф!  Масса  скрытых  подступов  и
мертвых пространств, - резюмировал он свои наблюдения.
   - Совершенно справедливо изволили заметить, Степан Осипович, -  я  и  мои
инженеры   много   поломали   головы,   чтобы   найти   хоть    мало-мальски
удовлетворительное решение для обороны крепости, - отозвался Кондратенко.
   - Фортовый пояс всего в четырех-пяти верстах от  внутренней  гавани,  что
совершенно   недостаточно   при   дальнобойности   современных   орудий    в
восемь-десять верст. Короче говоря, если японцам удастся  обложить  Артур  с
суши, то внутренний рейд превратится в ловушку для флота.
   - Для полного обеспечения флота от обстрела осадными батареями необходимо
выдвинуть линию обороны еще на три-четыре версты на хребет  Волчьих  гор,  -
сказал Белый.
   - Для обороны такого обвода крепости численность  гарнизона  должна  быть
доведена примерно до восьмидесяти-девяноста тысяч против сорока пяти  тысяч,
на которые рассчитаны нынешние форты, то есть  увеличить  гарнизон  крепости
еще на две дивизии, - пояснил Кондратенко.
   - На это рассчитывать крайне трудно, так как и  а  Маньчжурии  войск  еще
очень  мало,  -  возразил  Макаров.  -  По-моему,  Артур  надо  защищать  на
Цзинджоуском перешейке, ни в коем случае  не  допуская  прорыва  японцев  на
Квантунский полуостров Помимо этого, Квантуя может стать и продовольственной
базой  крепости.   Если   поощрять   местное   население   хорошей   оплатой
продовольственных продуктов, то китайцы сумеют собрать хороший урожай  риса,
чумизы. Следует, кроме того, организовать рыбную  ловлю.  И  Порт-Артур  как
крепость фактически будет обеспечен продовольствием на любое время осады.
   - Генерал Стессель и штаб крепости предпочитают заниматься  реквизициями,
чем  платить  наличными  деньгами  за  изъятое  у  населения,   -   возразил
Кондратенко.
   - Глубоко порочная политика! Мы должны  завоевать  расположение  местного
населения справедливым и  гуманным  отношением  к  нему.  Чем  притеснять  и
преследовать китайцев, следовало бы обратить  больше  внимания  на  все  еще
проживающих в Артуре иностранцев и  прежде  всего  англичан  и  американцев,
которые фактически являются союзниками Японии. Я сам видел в Артуре  вывески
на лавках неких  Томлинсона  и  Смита.  Они  наверняка  или  англичане,  или
американцы. Как можно их  оставлять  в  осажденной  крепости?  -  возмущался
Макаров.
   - Я специально справлялся о  них  в  штабе  крепости.  Оба  они  являются
подданными не то Швеции, не то Швейцарии, - ответил Кондратенко.
   - Все без исключения иностранцы должны быть немедленно высланы из Артура.