мысль,
ниспосланная то  ли Господом,  то  ли уже урчащим желудком. Додумывая ее  на
ходу, монах отправился на базар.
     Толпа покупателей,  зевак и воришек  так  и  грозилась  раздавить брата
Винченто,  но он, подобно грозному  айсбергу, все же пробрался  на  рыночную
площадь, сбив  с ног  какого-то неудачливого  карманника и  наступив  ему...
кажется, на руку.
     Повсюду стояли грубо сколоченные навесы. Удручающе  пахло всевозможными
яствами,   вовсю  голосили   продавцы,   рекламируя  свой   товар,  гомонили
бесчисленные покупатели. Слуга господен примостился прямо у лотка с арбузами
и  вином, где покупателей было  побольше, и,  натянув клобук  чуть ли  не на
самый нос, приступил к исполнению своего плана.
     --   Милостивые  братия   во  Спасителе  нашем!   --  начал  свою  речь
достопочтенный монах.  -- В  моем лице  обращается  к вам наш  настоятель  и
просит у вас  помочь ему  и  всей скромной обители нашей, замаливающей перед
Господом  нашим  грехи всех людей  неразумных  и  грешных,  в восстановлении
старой часовни, что стоит в пределах монастыря нашего.
     Кое-кто из толпы обратил внимание на столь убедительные воззвания брата
во Спасителе, но деньгами делиться никто не спешил.
     До  самого   вечера  несчастный  Винченто  молил  досточтимых   жителей
Стольного  Града  Вольдара  помочь  отстроить  часовню,  но  весь  его  улов
составили  лишь два  медяка,  один сребреник  и булыжник,  который  по праву
предназначался голодной псине, утянувшей с прилавка круг колбасы.
     Вернувшись  в  таверну, Винченто взял  кружку  вина  и  буханку  хлеба,
устроился  поудобней  и,  уминая  свои  харчи,  принялся  слушать  последние
новости, коими наполняли атмосферу заведения изрядно подвыпившие посетители.
     По прежнему  разыскивалась  леди  Морена,  опять обвиняемая в  заговоре
против короля, да вот вновь видели какие-то далекие пожарища на юго-востоке.
     Поужинав,  монах  почувствовал  потребность  в  общении  с  природой  и
направился в ближайший нужник.
     -- М-да, сходили тут двое...  -- хмыкнул он и  смиренно добавил:  --  И
всяк в прегрешении может наказан быть... Все мы в руках Божиих...
     Было  отчего разволноваться:  посреди  уборной на  полу  в  луже  крови
валялись  два трупа. В смертельной схватке они  сжимали друг другу горло. Но
все же что-то  в этой смерти казалось  неестественным. Как-то странно, вроде
бы не могли  они так  убить друг  друга. У обоих были ножевые раны, но -- не
смертельные  на  вид. Оба  кинжала валялись тут же,  рядом  с покойниками. В
крови также плавала какая-то бумага. Брат  Винченто осторожно поднял ее. Это
был обрывок записки.
     В  монастыре он изучал  письмо и  поэтому смог прочитать  сохранившийся
текст:

     ...ее в Башне Смерти. Скоро пригодится. Буду ждать вестей от...
     ...и как только это появится, сразу отправлюсь к Гер...

     Его спугнули чьи-то  шаги. Машинально спрятав записку за  пазуху,  брат
Винченто  кинулся  к  себе  в  комнату,  где,  поспешно  заперши  дверь,  он
моментально забрался под старое драное одеяло.
     Всю  ночь  злополучному  монаху  снились кошмарные  сновидения.  Потоки
крови, в которых плавали шестеро  мертвецов. К каждому из них кинжалами были
пригвождены записки, на которых витиеватыми литерами было начертано: "Продай
меня за  пять сребреников!" Но  наконец-то наступил рассвет и тяжкие кошмары
оставили несчастного монаха в покое.



     * * *

     Взмахнув некоторыми своими частями тела, незадачливый любовник  вылетел
из окна. Ну кто же мог подумать, что так бесславно окончится путь почтенного
дворянина! Сидел себе в  номере,  когда одна из  шлюх вызвала в  коридор его
девчонку, пил вино... А тут вбегает эта, как ее, имя еще такое у нее, как из
страны чудес убежала!..  Улыбается,  спрашивает, че эт барона  --  да пешком
сюда  занесло! Ну  и? Ну  и стоило ответить, что,  мол,  на  жеребце  гнедом
приехал,  что  у задней двери припаркован, и  вот результат: сперва булавкой
в...  а  затем  хук справа  --  и полет вниз.  Эх! Ну ничего, хоть на мягкое
грохнулся! На матерящееся!.. Ой, извините, господин шериф, это меня из  окна
спровадили!.. Цоки-цок, цоки-цок... Блин, хороший был жеребец...

     Тем временем Леди Морена уже мчалась на баронском  коне, погоняя его во
весь дух.  В ворот платья вдета  заколка с крысиной  мордякой, в  кармане --
черная трубка, в руке -- записка... Стоит спешить к таверне: часы только что
пробили без четверти одиннадцать ночи...
     Так,  что  будем делать  далее,  леди Морена?  После Элисового приятеля
можно и к Герцогу на  палочку чая заскочить. Не вредно бы было... О, а вот и
таверна! Придворная дама слезла  с благородной  коняги и, заплатив слуге два
медяка за место в  конюшне, прошла внутрь таверны. Настенные часы показывали
22:56. Да и  на напольных в углу  минутная стрелка почти  доползла до  цифры
"12". До назначенной встречи оставалось почти четыре минуты.
     В зале  было  жутко накурено, пахло крепким винищем, потом  и  жареными
поросятами. Несмотря  на столь обильные ароматы, посетителей было не  так уж
много. У окна обменивались сплетнями два жирных  хоббита, возле самой стойки
какой-то старый монах за обе щеки уплетал здоровенную буханку хлеба, запивая
ее  дрянным  дешевым  вином,  неподалеку  за  грязным  столиком  сидели  три
подозрительного вида субъекта,  время от времени поглядывавших на вход.  Под
стенкой, за  столиком  сидел солидного вида гражданин, степенно потягивавший
эль,  а  неподалеку,  закутавшись  в  серый  потрепанный  плащ,  примостился
загадочный тип в низко надвинутой шляпе. Этот тип, все время поглядывавший в
сторону придворной дамы, ровно в 23:00 привстал и сделал Морене знак.
     -- Элис.
     -- Приветик! --  подойдя, леди  сделала вид, что она его давняя хорошая
знакомая. -- Как поживаешь?
     --  Не  кокетничай,  не на работе.  На,  это  для  Джона, -- незнакомец
протянул грязный,  помятый  листок  бумаги с  какими-то  писульками.  Морена
перевернула  его вверх ногами и сделала вид, что пытается понять, что на нем
написано -- все (кроме самой Элис) знали, что Элис не умела читать.
     -- Передай  это ему  и скажи,  что  дела обстоят гораздо  хуже,  чем мы
думали.
     Морена небрежно свернула листок в трубочку и сунула его себе за ворот.
     В этот момент дверь с треском распахнулась и в зал вошел рослый детина.
Его кричащий  костюм говорил  о полной безвкусице  или  богатом покровителе,
страдающем дальтонизмом. Странный собеседник Морены при появлении стиляги аж
вжался в стену и чуть не полез под стол. Тем временем здоровяк заказал и тут
же одним махом влил себе в глотку поллитра водки и направился в туалет.
     Собеседник Морены переложил из сапога за пазуху нож и коротко кивнул:
     -- Ладно, у меня еще есть дела. А ты прямо сейчас иди к Джону и передай
ему то, что я сказал... и  про записку не  забудь. Затем он шнырнул в туалет
вслед за небритым детиной, на ходу поправляя свой плащ.
     --  Угу,  --  отделалась ответным  кивком озадаченная и заинтригованная
происходящим, опальная леди.
     Она ожидала громкой возни, шума мордобоя или хотя бы крика прирезанного
стиляги. Но прошло  около получаса, а оба незнакомца так и  не  выходили  из
туалета. Уж не  провалились ли  они в лабиринты  подземной канализации? Там,
говорят, такие чудовища водятся, что и Шайтану не снились...
     Монах  за  стойкой доел  свой нехитрый  ужин  и  направился  к кабинкам
уединения.  Вслед за ним туда  же последовал и какой-то весьма уже нетрезвый
крестьянин. Едва  зайдя  в сортир, монах тут  же вылетел с ошалелым лицом  и
помчался  наверх,  вероятно --  к  себе  в комнату.  Крестьянин  же,  хорошо
прицелившись, попал прямо  в  двери  и скрылся  в туалете. Вдруг он отчаянно
заорал.  Все  посетители,  да и  сам хозяин  таверны,  бросились  в  нужник.
Растолкав  изумленных и перепуганных зевак, леди  Морена  увидела два трупа,
валяющихся в луже  крови и схвативших друг друга за горло.  Один -- недавний
собеседник  Морены,  а  другой  --  здоровила-стиляга.  Рядом  валялись  два
окровавленных  кинжала. Несмотря  на ужасность и  неэстетичность представшей
картины, в голову интриганки-неудачницы закралось сомнение. Не могли они так
задушить  друг  друга, да  и  раны были  совсем не смертельные.  Возможность
отравления тоже  отпадала --  у отравленного  лицо  синеет (уж это-то Морена
знала  наверняка),  а  эти  были  бледны,  как  две  мраморных статуи.  Нет,
определенно  в  их  смерти  что-то  было  не так.  Не бывает  таких убийств.
Тихонько пройдя в зал, леди развернула записку:

     "Ключ к тому, что мы ищем -- в Башне Зла.
     Герцог оказался не при чем, но и его тоже
     опасайся. Встретимся позже -- за мной следят
     люди Герцога.
     Гарин"

     Определенно  это было что-то важное, но  что -- леди пока и  понятия не
имела.
     Солидного вида гражданин, не удосужившийся за все это время  изобразить
даже элементарное удивление вместо хронической скуки, стал незаметно чертить
вокруг себя какие-то знаки. Однако от опытной придворной интриганки такое не
сокроешь...  Делая вид,  что  ослабела от  увиденного убийства  и собирается
упасть в обморок, леди Морена плюхнулась  за столик  к солидному гражданину,
склонилась, как бесчувственная, и ясно, твердо, но тихо произнесла:
     --  Магией, значит,  балуемся?..  А как  насчет  инквизиции?  Она любит
таких... на завтрак. Ша, не  рыпайся -- и я могу и промолчать... Вскочишь --
под присягой подтвержу, что ты магичил на столе.
     -- Какая магия? -- человек ласково-ласково улыбнулся. Слишком уж как-то
ласково. -- Вы, наверное, что-то путаете,  ЛЕДИ МОРЕНА, -- на последних двух
словах он сделал особенное ударение,  но постарался произносить их как можно
тише,  чтоб никто посторонний  не  мог расслышать. -- Да и вообще, сейчас  я
здесь, через миг -- уже Там.
     -- Чтобы я  -- и колдуна  не распознала?! Фи! Да я сейчас  ни с кем  не
побрезгую сделку заключить, чтобы невиновность  свою  доказать! Даже с Вами!
Кстати -- имя-то у благородного дона есть? А то нехорошо получается: Вы  мое
знаете, а я Ваше -- нет пока... Представитесь, благородный коллега?
     -- Называйте меня Темный. Моред Темный.



     * * *

     Моред Темный, маг:
     Идя по пустым вечерним улицам города, я опять размышлял о смысле жизни.
Размышлял в  который  раз.  Все,  что  могло  заинтересовать  какого-либо из
нечасто попадавшихся мне на  пути прохожих, меня уже  вряд ли заинтересовало
бы. В конце своего долгого нелегкого пути мага я добился всего, что могло бы
мне понадобиться, но  я так до сих пор и не узнал смысла жизни. Нет, я знал,
что ее смысл не есть какое-то обобщенное для всех понятие, что он  у каждого
свой, единственный  и неповторимый, но  это  не улучшало  мое познание  сего
предмета. Я  так  и  не установил для  себя, для чего мне в самом деле стоит
жить.  И, чтоб  окончательно не впасть  в меланхолию,  я  решил заглянуть  в
таверну,  пропустить там  с  веселыми  завсегдатаями  кружку-другую  старого
доброго эля.
     В таверне  было тепло, душно и накурено.  За стойкой я взял две  кружки
эля и  уселся за дальний столик. От скуки я начал разглядывать  посетителей.
Под самым окном пара  лоснящихся от жира хоббитов вовсю чесали языки, старый
монах,  стоявший у стойки,  быстро поглощал свой  нехитрый ужин, через  один
столик от  меня трое  ночных уличных  работников искали  свою новую  жертву.
Иногда они поглядывали на меня. За соседним столиком  сидел загадочного вида
тип в натянутой на самый нос  шляпе, замотавшийся  в свой  потрепанный плащ,
как мумия  в  бинты. Он явно кого-то  ждал.  Самой интересной персоной здесь
была леди Морена, разыскиваемая  по  обвинению в каких-то интригах. Она была
переодета в платье простой куртизанки, отчего ее невозможно было отличить от
Элис --  настоящей  ночной работницы.  Тип  за соседним  столиком  все время
поглядывал на нее. Наконец, видимо решившись, он сделал ей знак.  Та подошла
и они завязали тихую беседу. Дворцовые интрижки мне были неинтересны уже лет
двести,   и   я   не   стал   подслушивать   их   сверхсекретный   разговор,
сопровождавшийся обменом каких-то записок. В  зал зашел Боргенс -- туповатый
мускулистый стиляга, работавший  шпионом у Черного  Герцога. Его появления я
ожидал менее всего. Я слегка  подправил личину, так, чтоб этого  не заметили
окружающие.  Теперь  я  мог  спокойно наблюдать  за  ним,  не  опасаясь быть
узнанным этим тупоголовым кретином-нюхачом. Какого  черта он здесь  делал, я
понятия не имел, но все же мне не хотелось попасть к нему на заметку.
     Шутки  ради  заменив  Боргенсу  уже  проглоченную  водку  на   пиво,  я
проследил, с какой скоростью он устремился в нужник.
     Тут-то  и  началось  самое  интересное. Сперва  даже  я не  понял,  что
происходит.  Просто  почувствовалось  присутствие  какого-то  мощного  мага,
концентрирующегося  для  чего-то  очень  нехорошего.  В  то  же  время  тип,
болтавший  с  Мореной,  сорвался вслед  за  Боргенсом,  поудобнее  охватывая
прикрытый плащом кинжал.  Все  чудесатее и чудесатее. Уж этого-то я никак не
ожидал.  На моей  памяти интриги дворца  никогда  не  пересекались с  делами
Черного Герцога.
     Когда  же  оба  скрылись  в  туалете, кто-то  шандарахнул  туда  мощной
беззвучкой. Было ясно, что и Боргенс и тот, другой тип, уже никуда не выйдут
-- такого рода беззвучки сбоев не давали.
     Увы,  сделавшего  эту  каку вычислить так  и не  удалось. Вероятно,  он
следил за кем-то  из этой парочки через Зрячий Шар  и нанес удар издалека, а
таких  мастеров  колдовства я до сего момента не знал.  Идти же в  туалет  и
проводить расследование  мне  совершенно не хотелось  -- портить отношение с
местными властями в лице Святой Инквизиции было не в моем вкусе.
     Через полчаса в  туалет направился монах. Как  я  и ожидал, он  тут  же
вылетел  оттуда, так и не  произведя  желаемого  действа. Странно,  но крика
почему-то он не поднял,  что  меня еще более  удивило. Крик  поднял  в доску
пьяный   селянин,   зашедший   в    нужник   зразу   же   после   почтенного
священнослужителя. Все  посетители  сбежались поглядеть, что  же  случилось.
Монаха, вероятно, никто, кроме меня, и не помнил, иначе бедолаге пришлось бы
отдуваться  за  убийство.  И  тут  я почувствовал, что  таверна  наполняется
"Спорами Смерти". Это был тот же почерк, что и полчаса назад. Кто-то пытался
избавиться от Морены... Или от меня.
     По возможности незаметно я начертил в воздухе Руну Черного Щита.  О эти
интриганки: проворная Морена  все  же заметила мои  пассы.  Сделав  вид, что
падает в  обморок, она завалилась прямо ко мне на столик. И, разумеется, тут
же принялась меня шантажировать,  дуреха! Пришлось поставить ее на место. Ну
вот, теперь знакомиться начала...



     * * *

     -- Моред? Уж не родственник ли Черному Герцогу?
     -- Ошибаетесь леди,  не родственник. А все же интересно, с  коих-то пор
Двор плетет интриги вместе с Герцогом? Уж Вас-то я менее всего ожидал видеть
в подобной компании. Глядите -- не выпутаетесь еще...
     -- Менее всего?! --  возмутилась интриганка. -- А когда  мое отравление
повара,  за  то,  что  он  так  бездарно  готовит,  объявили  сорвавшейся  и
провалившейся попыткой покушения на Короля -- тогда  они чем думали? Что я в
темницу  сама побегу, а  трон  им оставл... То есть, что я из  темницы  буду
повара оплакивать?! Мне же щас покровитель нужон! Зашытник!
     -- О чем  думали?  Первый  министр  знал, о чем думал,  когда яд повару
подсыпал и когда Вас в этом обвинял. Уж Вы поверьте -- я при этом прис...  И
причину   Вашего  э-э-э...  интереса  к  трону  я   тоже  хорошо   знаю.  Не
притворяйтесь, Вы прекрасно понимаете,  что мне известно: что все эти случаи
не имеют никакого отношения к делам Черного Герцога.
     --  Просто  я  слышала  от  пана  Мордена, что  Черному  Герцогу  нужна
антицелительница в  его придворный  штат...  Вот и думала переждать опалу на
теплой вакансии... В конце-концов, я свои яды не у аптекаря покупаю...
     Моред ехидно усмехнулся.
     -- Давайте лучше  продолжим наш  разговор на воздухе, а  то  скоро сюда
стражники понабегут.
     -- Отличная мысль... -- и она привстала, не забыв при этом сказать:
     -- Я так понимаю -- у Вас тоже  есть  для меня вакансия... Это отличная
мысль: я готова служить тому, кто первым предложит мне кров и защиту, и даже
клянусь не изменять ему и не предавать его до самой смерти!
     Прежде чем в конце переулка появилась толпа нагломордых стражников, две
фигуры скрылись в из ниоткуда взявшемся тумане.



     Глава 15

     Через грозовые тучи время от времени пробивались яркие лучи апрельского
солнца. Здесь в  Вековечном Лесу погода  словно с ума сошла:  почти  ледяной
воздух  то  тут,  то  там   прорывали  душные  жаркие  сквозняки.   Отовсюду
раздавались какие-то непонятные шорохи. И ни единой птицы. А если даже они и
водились  тут,  то  были совершенно безмолвны. "Эх, зря  я так легко оделся!
перемажусь -- отец  расстроится,  опять  поучать будет..." -- малыш  оглядел
свою  летнюю  футболку  и  брюки.  "Хотя,  уже  не  будет... Никогда..."  --
откуда-то  из  глубины пришло  воспоминание:  отец  погиб  много  лет назад.
Много... двадцать... Но  как?  этого  не может быть! Ведь маленькому Яромиру
только двенадцать. Нет, это наверное  какой-то сон, или одно из этих  глупых
ощущений,  когда  смотришь на что-то новое, а тебе  кажется  что  ты это уже
видел когда-то, только не можешь вспомнить когда."
     Внезапно  впереди  зашуршали  кусты.  Прямо  перед мальчишкой  появился
громадный,  выше  его  ростом,  паук  и  вперился  в  пацана  всеми  восемью
холодными, немигающими глазами. Лесное диво словно изучало Яромира.
     "Нет, все  это ерунда!  Сейчас  надо  выполнить Ответственное  Задание!
Нельзя  подвести  друзей,  хоть  это  всего  лишь  игра.  Нужно  обязательно
проникнуть в Храм. Добраться до Хранителей и показать им ЭТО."
     Чудище развернулось и исчезло так хе неожиданно, как и появилось.
     "Какой прелестный  паучок!" -- запоздало  пронеслась мысль. -- "Вот  бы
показать  его  нашей  директрисе...  Визгу  было  бы  на весь  интернат! Или
приехать на нем прямо на урок истории и невинно так спросить: "Так это такая
милашка испугала когда-то почтенного летописца Беггинса?"
     Ветви переплетались все гуще и гуще, приходилось  раздвигать их руками.
Колючие  сосновые лапы, казалось, нарочно смыкаются на его  пути, преграждая
дорогу.  И  вдруг...  Неожиданно ветви впереди  зашевелились и  разошлись  в
стороны, открывая поляну, залитую жарким,  почти летним  солнцем.  А посреди
поляны  возвышался, подпирая небеса, грандиозный  храм.  Такого  диковинного
сооружения  видеть еще  не  приходилось.  В  центре  раскинулся  приземистый
двухъярусный корпус, арки которого  были покрыты ажурной резьбой. Его  купол
блестел  синевой, споря  с небом. Вокруг  него  расположились  четыре башни,
похожие  на минареты с высокими острыми крышами. А вокруг, занимая почти всю
поляну и бросая  на белые стены черные изломанные тени, торчали  здоровенные
ржавые  насекомые,  замершие  в  неестественных  позах.  Казалось  -- кто-то
брызнул сюда  дихлофосом,  убивая железную саранчу. И она осталась, споря  в
росте с  четырьмя  минаретами  и постепенно  захламляя траву останками своих
бурых панцирей.
     Одно из насекомых нависало как раз над мальчишкой, и было отлично видно
его маршевое сопло, изъеденное коростой времени и покрытое потеками ржавчины
и зеленоватой слизи.
     Лапы  вросли в землю по щиколотки,  если сравнивать их с  человеческими
ногами.  И  вьюнки  уже многие годы  опутывают  их, словно  желают  покрепче
связать металлических чудовищ.
     Пройдя  под  брюхом  зверюги,  мальчик стукнул кулачком  по  трухлявому
гулкому  панцирю  и   направился   к   каменной  постройке,  отряхиваясь  от
посыпавшихся бурых чешуек.
     Двери бесшумно разошлись