ь, с Янкешем нехорошо  как-то  вышло,  --  сочувственно вздохнул
Яромир Савельич. -- Пойду перед ним извиняться... Такую Игру сорвали -- я бы
тоже обиделся.


     Глава 6

     И вновь сквозь пепел пытаются достучаться  воспоминания...  Они --  как
назойливые  мухи  возле  чана с  элем. Как  комары у  тихого  болотца  возле
палаточного городка. Жужжат, бьются о  стекло сознания... И хоть не в  силах
пробить его,  но  вновь  и  вновь кидаются...  И,  может  быть,  когда-то их
титанический труд и увенчается успехом... Но пока что -- только звон. Гулкий
звон под сводами черепа...

     -- Ловчий, есть одна мысль -- давай захватим бочонок  вина  из подвала,
спихнем потом где-нибудь. А  то не знаю, как у  тебя, а  у  меня с  деньгами
совсем плохо, да и со съестным тоже. На болотах ведь не поохотишься.
     -- Тоже  вариант. Только пусть  его  несут или Свохн,  или Лэнно,  а то
пропьянствовали все время, пока мы тут делом занимались.
     -- Так они ж бочонок тут же и выпьют!
     -- А кто им даст?
     -- Ладно,  пойду я в библиотеку, надо там хоть какой-то порядок навести
перед уходом.
     -- Кольцо в библиотеке? -- поинтересовался Ловчий.
     -- Да.  Надо будет  решить,  кто его будет  нести. Этого ни Свохну,  ни
Лэнно я доверить не смогу.
     -- Ну неси ты. Не доверяю я особо Шуту.  Никак  не могу понять,  кто он
такой.
     -- Да и не известно  еще,  идет  ли  он с  нами, или нет. Он, вроде,  в
библиотеке сейчас сидит, вот и узнаю...

     Когда Ловчий и Ахэлен поднялись в библиотеку, чтобы спросить Шута, идет
ли он с ними, Шут спал, примостившись прямо в кресле за столом.

     И снилась Шуту  маленькая деревенька  в  горах, почти по уши заметенная
снегом. Ветер выдул из окрестного леса весь белоснежный покров, и теперь он,
смешанный с  пылью,  серой  кляксой  расползался по  серой же  деревеньке...
Чистое  небо  с   редкими,  словно  нарисованными  облачками  казалось   тут
чужеродным  и неестественным,  а грязь на улицах  -- привычной и  домашней в
этой деревеньке меж нависшими горными вершинами...
     Только  церковь и спорила с  унынием  крохотного поселения людей в этом
диком и нехоженом крае. Она возносилась к небу, словно стрела эльфа, готовая
вспороть синеву небосвода  и сбить  пролетающее мимо  солнце.  Ослепительная
голубизна  хромированного  купола  опрокидывала в  себя  голубизну  неба,  и
солнце,  отраженное  в  бесчисленных гранях, резало  глаза своим  кинжальным
блеском...
     А еще у этого крохотного, но стройного храма были полупрозрачные стены,
сквозь которые, чуть  искажаясь  от  преломления,  виднелись горы и  деревья
позади храма, но  то, что происходило  внутри  него -- оставалось сокрыто от
взоров...
     У  порога  сидела женщина. А  рядом  с ней  расположился  на  корточках
неестественно бледный молодой человек  в черном  костюме. Солнечный блик  от
бледного  уколол глаза Шуту. Но было  неясно -- то  ли  солнце отразилось от
зеркальных очков юноши, то ли от его металлической серебристой кожи...
     Шут вздрогнул: это зеркальное лицо он узнал бы из сотен тысяч!
     Но он не  успел ничего  спросить у  недавнего  своего  недруга: женщина
властным жестом очертила в воздухе прямоугольник, и тот распахнулся  дверным
проемом,  в который  и  шагнул  зеркальный  человек.  Дохнуло  на  мгновение
межпространственной пустотой -- и вновь только небо и  горы,  да  женщина на
пороге храма...
     -- Откуда он здесь? -- спросил у нее Шут.
     -- Ты знаешь ответ! -- голос ее  был приятным  и  мягким,  а задумчивые
бездонные глаза светились неземным знанием. -- Он мертв. Давно уже  мертв...
С тех самых пор, как ваш отряд во главе с Элесом Каггалом... Впрочем, это ты
и сам помнишь!..
     -- Но ведь он был тут, сейчас! Я же видел!  -- в отчаянии вскричал Шут,
и уже запоздало  испугался: кричать  в горах вредно для здоровья, можно  и с
лавинами познакомиться...
     Но голос  его утонул, словно в вате, а женщина  ответила на его  слова,
даже не пошевелившись:
     --  Ты спишь! И сейчас ты видишь сон, и  сам это прекрасно понимаешь! А
во сне  может появиться и тот, кто уже ушел  из жизни... Тем более, что он и
из сна уже уходил...
     -- Ты... советовалась с ним? О чем? Что поведал он тебе?
     -- ОН советовался со мной... И  Я ему говорила... Он  спрашивал -- и он
получил ответ, несмотря на то, понравился он ему или нет...
     -- Но ведь он живет миллиарды лет! И знает то, что сокрыто от  многих и
не заметно Мудрым!
     -- А  кто  сказал,  что я  живу меньше?.. -- улыбнулась женщина,  --  Я
понимаю,  что  обычно женщины стараются  показаться моложе,  чем они есть на
самом деле, но это -- ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ женщины...
     -- А ты больше похожа на эльфийку, -- не удержался Шут.
     -- Ой, неужели я столь бездумна и легкомысленна?
     --  Да  нет, что вы, просто я  не  то  имел  в виду!  Эльфы -- они  так
долгоживущи и столько всего знают...
     -- Они  слишком мало живут,  чтобы понять собственную  несвободу...  --
вздохнула женщина.  -- К  тому  же  -- надо  ли много  жить,  чтобы  постичь
мудрость? Или достаточно просто научиться Видеть, а не просто Смотреть?!
     -- Так ты из майяр?
     -- О,  нет!  И  даже не  Валар!  Люди называют меня Зрячая,  и не стоит
придумывать  мне иных  имен... Когда-то  Варда  спросила меня, как разрушить
кремний, и я  подсказала  ей...  Недавно  Арагорн приходил  ко мне, он хотел
знать,  изопьет  ли  он из Куивиенен. И  я ответила  ему... И твой  недавний
недруг вправе  был спросить у меня, что ему  неведомо... И Золотой обращался
ко  мне, не посчитав это зазорным... Ты же,  похоже, недоумеваешь, почему ты
здесь, хотя и не собирался  задавать Зрячей никакого вопроса... Так  знай --
это  я тебя  позвала...  И  хочу сказать тебе  то,  на  что  вопрос  созреет
значительно позже... Змея Света  способна открыть Солнце, помни об этом, мой
мальчик! Но  открывший его может погасить не только свое светило,  и об этом
ты  тоже не забывай!  Дурак  будет умнее Сидящего На  Троне, и древние враги
окажутся друзьями в Последней Битве... И Последняя Битва не  будет последней
войной в  мире, она --  просто Последняя Битва...  Кузнец,  Дурак и Крылатый
будут идти  вслед,  но  Танцующая станет чудовищем  и сгубит своего  мужа...
Когда-то ты поймешь, что все сказанное сейчас -- не сонный бред,  но не было
бы слишком поздно... Солнце  висит над нами, но подвешено оно так  хрупко, и
так  легко уронить его вниз, в  горы...  А  теперь тебе пора, ибо время твое
истекло... Когда же решишь спросить меня о чем-то своем -- ступай на восток,
и там за  землями Авари  ты  найдешь Храм Зрячей, и войдешь внутрь, и  там я
буду ждать тебя... Прощай!
     Шут почувствовал, что летит куда-то.  Но за миг до того,  как  он взмыл
ввысь  --  он увидел,  как из  ниоткуда шагнул  и остановился  перед  зрячей
мальчишка с острым треугольным лицом, на котором затвердели резко очерченные
скулы, да с шапкой непокорных темно-рыжих волос,  делающих его похожим то ли
на растрепанную  хризантему, то ли на очеловечившийся, оживший огонек.  Нет,
скорее-таки на цветок. Да и  зеленый  комбинезон на тощем мальчишке  делался
похожим на стебелек... Мальчишка поглядел на улетающего Шута, а затем что-то
спросил у Зрячей, но из-за шума ветра в ушах слов было не разобрать...

     Полет превратился в падение --  и Шут проснулся.  С  бешено колотящимся
сердцем...
     -- Так  это  был  только сон...  -- облегченно  вздохнул он. Но в  душе
почему-то  казалось, что он  еще  встретит Зрячую,  и что  этот приснившийся
разговор  был не  последним... И  еще  --  что  это за "Золотой"? Ар-Фаразон
Золотой, Король Нуменора, что ли?..

     К удивлению Ловчего Шута в башне не оказалось. Его песика -- тоже.
     Уборка в библиотеке не заняла много времени... Можно было выходить. Все
было готово. Только вот не понятно, где Шут.
     -- Шут!! ШУУТ!!!! ШУ-У-У-У-УТ!!! Ты где?!?!?!?!? -- Ловчий помассировал
уставшее горло. -- Не отзывается. Может, записку ему оставить, куда мы идем?
     -- Если он маг, то сам найдет -- ответил Ахэлен. -- А если нет -- то он
нам головы морочил.
     -- У меня сложилось  свое мнение о магах, -- как бы  самому себе сказал
Ловчий.
     -- Ты на Лэнно не смотри, он пьяница горький.
     Ловчий посмотрел на запухшее лицо Ахэлена и ему стало страшно.
     -- Я на него стараюсь не смотреть, я за Шутом и тобой наблюдаю. Все это
слова, нам пора идти! -- и с этими словами Ловчий вскинул на спину  бочонок.
Наблюдавший эту картину Свохн облизнулся.
     Наконец  четверка,  кто кряхтя  и бормоча  "мама,  роди меня обратно" и
проклятия,  кто  бодро икая, а  кто и просто весело прислушиваясь к плеску в
бочонке за спиной, вышла из замка и пошла навстречу солнцу, в лес.

     ...Кузнец,  Дурак  и Крылатый...  Почему-то эта фраза запомнилась лучше
всего...  О ком, о  ком же так  хочет напомнить  тлеющая память?!  И -- кому
напомнить? Ведь  по прежнему не вспоминается ни собственное "Я", ни имя... А
приходящие  картинки  --  оторванны  и  отрешенны,  они  видятся  словно  со
стороны... Безымянным кинозрителем в кинотеатре своей памяти... И --  ни рук
не   почувствовать,   ни  ног...  Небытие,  наполненное   только  картинками
воспоминаний...


     Глава 7

     Этот день  Яромир отмечал вне зависимости  от того, где  он  находится.
День Окончания Херсонского Колледжа! Приходилось праздновать  его  дома,  на
работе, в каюте сломавшегося лайнера, в пещере, в  брюхе курдля, в  запертом
на  выходные  краеведческом музее, в действующей башне Святейшей  Инквизиции
Риана. А вот в обществе варлонов эту дату  Загорский отмечал уже второй раз.
Конечно, не стоило рассчитывать  на обилие собутыльников,  но... Компанию-то
хоть составят?
     Составил  только  один  --  вечнозеленый  Янкеш.  Да  и  то  --   чисто
символически и ненадолго, по причине прибытия мембарской делегации.
     --  Пойду  я,   там  опять  паломничество   от  Религиозной  Касты,  --
извинительно вздохнул Страж, -- Восьмое за этот месяц...
     --  Даже отпраздновать  нормально  не дадут, блин! -- тут  в его глазах
разгорелись озорные искорки:  -- А хошь -- я их вмиг откорректирую, чтобы не
надоедали, а?
     -- Варлон-корректор? -- хихикнул Янкеш, -- Нет, не стоит. Особенно если
это  будет,  как  у  тебя  на  Риане.  Да  еще  и  под  действием  кагора  и
"Оболонского".
     -- А что на  Риане? Что на Риане? Пока там Светлые и Темные между собой
дрались -- земные базы они не трогали, так что цель вполне была достигнута!
     -- Да, достигнута, это уж точно...  Только Вы можете  провал  выдать за
победу...
     -- Но ведь я же Корректор, -- улыбнулся Загорский, надевая шлем.

     Взорам мембарцев  предстало  удивительное зрелище: навстречу им шли два
варлона.  Что здесь необычного? Да так,  один-то  варлон  как  варлон, вмеру
зеленый,  вмеру унылый и молчаливый. Но  второй! Сияя  багровыми тонами, как
пожарная машина, он перемешался зигзагами от стенки к стенке,  не переставая
издавать булькающее  сопение.  Если бы  священники  не знали, что варлоны не
пьют, то могли бы решить, что он изрядно причастился.
     Пропустив мимо ушей  витиеватые ритуальные приветствия,  пошатывающийся
варлон ответил:
     -- Да-да, и я вас тоже очень люблю! Вы вовремя появились, друзья, чтобы
узнать  о  явившемся  в мир чуде! На Скут-полюсе нашей  Галактики  ожидается
прибытие  Посланца  от Первейших! И вы можете встретить его, ежели  устроите
паломничество туда, а не в нашу скромную обитель!
     -- Верно... -- прошипел Янкеш. -- Только не летайте на Джизирак!
     Несчастных мембарцев смутил не столько голос багрового варлона, сколько
его  необычная  манера  изъясняться. Необычная для  варлона. Хотя -- кто его
знает, как  общались сгинувшие на столько веков  Багровые Ловители... Не зря
же  даже Великий Вален говорил, что они  подобны зубной  боли...  По крайней
мере,  именно  это он  показывал жестом  каждый раз, когда  его спрашивали о
Ловителях...
     -- А  ты,  -- Загорский  направил  рубиновый  лучик  лазерной указки на
молодого мембарца,  -- Имеешь  честь стать Основателем  и  Настоятелем Храма
Новых  Постижений! Ты  войдешь  в святая  святых  тех  Знаний, что и не всем
варлонам  ведомы!  Ибо отправишься ты к жерлу Горы  Огненной,  что есть Чаша
Предвечных,  и  найдешь  там  Живые  Косы, чей пастырь  и поделится  с тобой
сокровенным.
     -- Но кто он, тот пастырь? -- робко спросил мембарец.
     -- Техномаг, последний в нашем  мире, -- честно ответил  за  Загорского
Янкеш.
     -- И ближайший  родственник тому, кто был  Первым, --  невинно  добавил
Загорский, поминая про себя  племянничка Первичного Зла.  Конечно, малец  за
эти века подрос, но баламутом  и шалопаем остался прежним, ведь после гибели
его злобного дяди никто его не воспитывал, а он, дорвавшись до власти, успел
поставить  на  уши  не  только  Систему, но и  Империю. Вообще-то  малец был
безобиден, но те  шуточки, что  он откалывал со  своими  грозными  и некогда
сеющими  только  смерть  подданными,  всякий   раз  обеспечивали  длительную
командировку кому-то из Корректоров в  тот  или иной мир. Или предынфарктное
состояние  секретным  спецслужбам,  посреди   территорий  которых  в  момент
секретнейших  переговоров  выскакивали  из  порталов Монолиты  и  откровенно
пачкали прямо на секретную документацию.
     -- Да-а, этот научит вас... -- вообще-то Янкеш говорил это  Яромиру, но
мембарцы  приняли  это  в  свой адрес и заторопились  к  кораблю. В спины им
полетело булькающее напутствие:
     -- Да пребудет с вами Великий Локи!..

     --  Я же  говорил,  ик,  что откорректирую! --  радостно  заявил Яромир
Савельич, глядя на взлетающий корабль.
     --  Сам не знаешь, когда пророчествуешь,  а  когда  так  треплешься! --
рыкнул на Загорского варлон.
     -- А что такое?
     -- На Скут-Полюсе действительно живет Первейший из Первейших!
     --  Да?!  Вот  не знал!  Я просто назвал точку подальше отседова!  Чтоб
летели подольше да вспоминали побольше!.. Кстати, а где он там обитает?
     -- На Джизираке...
     -- Добрый ты... Тоже решил, чтоб искали долго-долго?
     -- Чтоб  вообще не искали.  Первейший  из  Первейших --  Смерть  похуже
Смерти. Бездуховность во плоти.
     -- Упсь! Поясни, пли-и-из!
     -- Долгая история... Может -- на другой раз?
     -- Да что ты все на  другой  да на другой! --  взъерепенился Яромир. --
Про варлонов  -- на  другой! Про мамбетов  -- на  другой! Про  Первейшего --
опять на другой! Я тебе  что, непослушный ребенок, который просит не вовремя
рассказать ему сказку?!
     -- Сказку... -- варлон стал привычно немногословен.
     -- Так про кого ты мне первым расскажешь?
     -- Про всех. История одна. Имен много.
     -- Имен? Ладно, сказку про белых мышей не прошу...
     -- И  про крыс  тоже есть в этой сказке. Старой сказке. Ты точно хочешь
ее знать всю?
     -- Ты меня интригуешь. Хотя ты это и так понимаешь.
     -- Нет. Думал -- отговариваю.
     --  Не-а, не выйдет! -- Загорский уже  меньше  покачивался и  почти  не
держался за стены. -- Я внимательно слухаю!
     -- Не говори, что я не отговаривал...
     -- Не беспокойся, я на своем веку много  чего  неприятного  разузнал. И
ужасающего  тоже. Так что  --  еще один  "вселенский  кошмар" вряд  ли  меня
потрясет... -- последние слова Загорский говорил абсолютно искренне.
     -- Кошмара не будет.  Грязь будет... -- варлон замолчал надолго... Так,
в молчании, они вошли  в комнату  Яромира,  и только  плюхнувшись в кресло и
совершенно случайно включив  диктофон, Загорский отхлебнул  из новой бутылки
"Оболонского" и повторил: -- Я слушаю... сказку...

     "В давние-давние времена,  множество миллиардов лет назад, жили-были на
одной звездной помойке крысы. Они не знали, что они крысы  --  ведь они были
единственными  живыми  существами  на  этой  помойке.  И  их  совершенно  не
тяготило,  что живут  они  на  помойке --  ведь им  просто  не  с  чем  было
сравнивать, помойка была единственным известным им миром...
     Помойка представляла из себя полнейший хаос, где  ничего  не стояло  на
месте, все  неслось куда-то  или  видоизменялось... Звезды, планеты, ошметки
оберток и  клочья  орбит... Крысы любили сидеть и часами наблюдать,  как все
вокруг  видоизменяется.  А  еще  они  очень  любили ринуться  в  гущу  этого
бессистемнейшего  хаоса, просто чтобы двигаться куда-то,  не важно -- куда и
зачем... И при этом они искали взаимосвязи в этой бессистемной круговерти, и
порой, говорят,  даже находили их... Они были сталкерами и  систематиками, и
они же были созерцателями...
     А потом  к  ним  на помойку прилетели Корабли. Кораблям понравилось, из
чего сложена помойка,  здесь было все, что только нужно им...  Не  нравилась
лишь  полная  бессистемность,  она  раздражала  привыкших к  гармонии  более
простых порядков звездных скитальцев...
     И хаос помойки Корабли называли не Хаосом, а Бардаком...
     И  Корабли решили  внести в  Бардак  одухотворенность,  которая, по  их
замыслу, систематизирует  Бардак и превратит его  в  развивающийся, творящий
Хаос... Разумеется -- у крыс Корабли ничего не спросили: что Кораблям мнение
каких-то крыс, даже не корабельных...
     Крысы были очень огорчены, когда законы  распределения их помойки стали
внезапно упрощаться. Их не радовала непривычная неподвижность звезд на небе.
Ну  и  что,  что они  красиво  и  гармонично  расположены?  В  движении  они
значительно привлекательнее! Но разве что объяснишь Кораблям?
     И крысы решили сами обратить на себя внимание, и стали они в тот момент
Крысами. Они обращались к  Кораблям,  но те слишком  уж  хорошо знали,  "как
надо", и не слушали возражений от Крыс.
     А чтобы Крысы не мешали строить из  звезд помойки Галактику Материнский
Сад,  некоторые  из Кораблей взялись воспитать Крыс  в своем стиле  и образе
мышления...
     Они  рассказывали Крысам, что  Бардак  не способен сотворить что-нибудь
новенькое,  а   может  лишь   разрушать   и  искажать.   Созидает   же  Хаос
Одухотворенный, где есть структуры взаимодействий и принципы связей...
     Крысы  оказались  на  редкость  старательными, способными учениками.  И
старейшая  из них  -- Саттар -- развила  и  дополнила  учение  Кораблей. Она
доказала, что даже гармония в восприятии Кораблей  -- это еще не предел, что
существует Абсолют, где все замершее, как вмерзшее в ледяной кристалл, и что
лишь  в  этом  настоящая  Гармония, когда  связи настолько жестки, настолько
прочны, что все неподвижно, и нету взаимодействия чего бы то ни  было с  чем
угодно другим.
     И захотели Крысы жить  по новому своему Учению,  но  мешала им частичка
Хаоса, живущая в них --  их Душа, отметающая увещевания Абсолютного Разума и
все перекручивающая по-своему... И тогда Крысы (ведь они были замечательными
изобретателями!) создали крошечных роботов, соизмеримых с размером небольшой
молекулы, и  умеющий воздействовать  и на  материю грубую,  и  на энергию. И
поручили  они   полчищам  этих  роботов  разделить  себя,   Крыс,   отделить
хаотическую энергию души от холодного и жесткого разума.
     И  крошечные  роботы  выполнили свою  миссию. Но,  отделившись вместе с
крошечными  роботами, одухотворенная часть --  Душа --  не погибла, а  стала
жить  отдельно...  Получилось,  что   нанароботы   не  уничтожили  гибельную
Одухотворенность, а отделили ее от ведомого лишь Разумом тела.
     Это было  Великое  Изгнание. И изгнанные из  собственных  тел души Крыс
отправились восвояси  и  в недоступных для прочиих уголках организовали свое
поселение, свой Крысиный Рай...
     А ведомые лишь  Абсолютом  Разума,  Крысы стали с  тех  пор  называться
Мамбетами -- Сосредоточием Неодухотворенности и Абсолюта.
     И   решил  тогда   Старейший  Мамбет   --   Саттар   --  помочь   своим
собратьям-Кораблям довершить  путь  развития своих  теорий и своей эволюции,
чтобы не лишь от Бардака к Хаосу, но и от Хаоса к Абсолюту шел бы их путь..