Лат  неплохо изучил Зверя...
Лунг устал, Лунг уходит и жестоко отказать ему в мелкой прихоти. Зверь хочет
умереть свободным -- он слишком долго жил в неволе...
     Лунг подставил руку... Но  пальцы не ощутили привычной жесткости. Пачка
сигарет не появилась. Он поднял глаза на Лорда:
     -- Уже?
     --  А  ты  хотел,  чтоб  я  неделю  заклинания  бормотал?  --  ворчливо
поинтересовался тот, -- Когда уходишь?
     -- Завтра... Нет, пожалуй, сегодня. Сейчас.
     Лат спокойно смотрел, как Лунг переодевался. Черный комбез, серебристая
куртка,  значок  "инь-ян"... Предлагать  остаться,  увещевать,  объяснять?..
Зачем? Все возвращается на круги своя...
     -- Может, молодость вернуть?
     Лунг усмехнулся. Положил руку на сердце:
     -- Разве что вот здесь.
     -- Увы, -- Лорд вздохнул.
     -- Увы, -- подтвердил Лунг.
     Лат закурил. Века и  века общения  с людьми наложили свой отпечаток. Он
привык курить,  не отказывался и от  выпивки, хотя и не пьянел. Лорд  привык
даже к предательству (в  свое  время в споре Лунг бросил неожиданную  фразу:
"Вся наша разница в том, что ты привык к  подлости, а я  -- нет..."),  но он
так и  не  смог привыкнуть  к одному  -- прощаться.  Сколько их было -- этих
прощаний... Но что поделать -- люди смертны, а он, на свою беду, вечен...
     -- Не бросай отряд, Лат. Я собрал их, они поверили мне, но... Я не могу
больше. Объясни  им это...  И  если не  смогут  простить,  то  пусть хотя бы
поймут.
     Лорд кивнул.
     -- Не уходи от них. А, впрочем... Ты не умеешь уходить.
     -- Почему?
     -- Уход -- это всегда предательство. Прощай, Изначальный. Вечности!
     -- Храни тебя Ночь...



     * * *

     И  еще  одно  воспоминание. Годом  спустя.  Уже  после  того,  рокового
выстрела на какой-то захолустной планетке... После пышной панихиды...  После
газетных статей и торжественных до противности телепрограмм...

     В комнату  вошел невысокий ладный юноша: тонкие черты  лица, сверкающие
узкие глаза, твердый рисунок рта, иссиня-черные густые волосы, обычно волной
лежащие на плечах, собраны в хвост на макушке.
     -- Лат?
     Лорд развернулся:
     -- Да?
     --  Вы... Лат, Вы были  последним, кто говорил с моим отцом... Он искал
смерть?
     Лат покачал головой:
     --  Нет, Таби. Лунг хотел  жить... Но знал,  что умирает.  И постарался
умереть как и жил -- свободным...
     -- Вы знали о том...
     -- ...Что он умрет? Я знаю порой больше чем хочу.
     Таби гневно взглянул на Лорда:
     --  И  Вы  не хотели спасти его?!  Или Изначальный решил, что мой  отец
отжил свое?! Решил за него?!.
     --  Успокойся, --  мягко сказал Лат, --  Есть Законы,  которые не  могу
обойти даже  я...  Не  сердись,  Таби...  Не  сердись, --  в  молодом голосе
проскользнула   тоска  и  безысходность,  накопившиеся  тысячелетиями.  Таби
опустил глаза:
     -- Простите, Лат... Но... Так нельзя! О, Боги! Так НЕЛЬЗЯ!!!
     Боль  прорвалась  слезами. Лорд  сел  рядом, обнял юношу  за  плечи. Не
утешал -- парень слишком долго копил в себе горе.
     В этом люди счастливы -- Лорд выплакал все слезы много сотен лет назад.
А Таби... Таби еще умеет плакать -- и это хорошо.
     Прошло минут пять, пока Таби перестало трясти от рыданий.
     -- Извините, Лат...
     -- Ничего. Так легче. Не стыдись плакать, Таби -- не жги сердце.
     -- Лат... Я хотел Вас спросить...  Я вдруг вчера понял -- я ведь толком
ничего не знаю  о своем отце. Мне  было  шесть лет  -- вернее шесть  недель,
когда он отдал меня учиться. Окасо, Сэндзо, Берт, Иррен...
     -- Мастер?!
     -- Да, его так называют. Вы знаете его?
     -- Да так... Вообще-то ученик... Ты у него долго занимался?
     -- С десяти... лет.
     -- А потом?
     -- Потом... Мне  было шестнадцать.  Развитие  стало  нормальным  и отец
забрал меня. Пол-года  -- Итан,  потом около года я жил  дома,  на Лиессе. А
дальше... Отец  увез меня  сюда --  инструкторствовать. За всю жизнь в общей
сложности я его и видел от силы год-полтора. Мама ничего не  рассказывала об
отце, он -- тоже... Лат, расскажите о нем!
     Лорд грустно улыбнулся:
     -- Я его знаю не больше тебя, Таби.  Мы встретились два года назад... Я
просто  не  хотел смотреть в  его прошлое  без  его  разрешения,  а Лунг  не
хотел...
     -- Я хочу знать о своем отце! -- упрямо повторил Таби, -- Или я не имею
право даже на это?..
     -- Имеешь... Ты знаешь Ника?
     -- Какого именно? -- не понял Таби.
     -- Императора. Приемного отца Лунга.
     -- Отец много говорил о нем, но не знакомил.
     -- Николас сейчас на Лайншенте.
     -- В столице Империи?
     -- Да. Лети туда. Он знает все.
     -- До Лайншента месяц пути, -- угрюмо сказал Таби,  -- Это  долго. Я не
люблю ждать.
     -- Вот  вредина! -- вздохнул Лат,  --  Ладно, Бог  с тобой, -- движение
рукой, и Лат, словно дверь, открыл кусок пространства, -- Иди...



     * * *

     -- Феникс,  -- Лат повернулся к Лассаре. -- Я понимаю -- ты подталкивал
мои воспоминания. Но скажи, зачем ты извлек из забытья те, последние?
     --  Затем...  -- крылатый  взглянул прямо  в глаза Изначальному. --  Ты
столько раз  нарушал  или обходил  свои  же законы,  когда надо было  помочь
друзьям...  А  сейчас сидишь,  размазываешь сопли и  скулишь, что  они, твои
дети, сами выбрали  Путь,  и теперь ты  бессилен изменить  это. Ты врешь сам
себе... Зачем?
     --  Лат, за  поколением  поколение дети  приходили  к тебе, в "Звездный
Ветер"... -- осторожно начал Том. -- Ты так  старался сберечь их от напасти,
что даже мне сказал не появляться в Отряде, потому что опасался... опасался,
что бессмертный может все испортить к чертям!
     -- Они все равно бегали к  тебе, --  вздохнул Лат. --  Я ведь знаю это,
хотя и не подавал виду...
     --  Тем  более.  А вот сейчас, когда им действительно  нужна будет твоя
помощь не на легендарной Дороге, а там, у них дома  -- ты вдруг сваливаешь в
кусты! Лат, ты ли это?! Ты хоть помнишь  о таких словах, как честь, совесть,
дружба? В  конце-концов,  как  же слова о том, что  мы в ответе за тех, кого
приручили, привязали к себе? Или это всего лишь слова? А, Изначальный?!
     То ли всхлип, то ли стон в ответ:
     --  Куда проще  не думать обо  всей этой ерунде, которую придумали себе
эти смертные. Кажется, я выгорел. Лишь  теперь я чувствую, как же я от всего
этого устал. Я  старался  изменить мир -- и вяз  в  собственных  законах.  Я
потерял брата в совершенно бессмысленной войне. Я  на тысячи лет одиночества
обрек Звездного Рыцаря... Я хотел  быть любимым -- и потому  так и  не надел
Браслет: она могла полюбить человека, но не бога, не сверхсущество...  И все
же  она  меня бросила, даже  такого... Ребята,  которых я  попытался спасти,
теперь вынуждены разрываться между  тенью благодарности ко мне и страхом  за
свой родной Город, за свою родину... Я хотел свести  счеты с Единым --  и не
смог разрушить его: ведь я его создал когда-то, создал как памятник брату!..
И, кажется, подставил этим весь этот Город! И не  только  Город... Подставил
весь этот мир!..
     -- Подставил?!
     -- В  смысле -- подставил под удар, если  тебе угодно! -- вспышка  боли
ослабла, но  говорить спокойно Лат еще не мог. -- Я все чаще думаю: а стоило
ли соваться  сюда  вообще?!  По-моему,  без нас этот мир был бы  значительно
чище.
     -- Чище?! С неповрежденной памятью, но под властью Единого?
     -- С  неразвращенной душой. Знающий,  что возник  сам, и что нет в  нем
Творцов, Изначальных  и прочей  дребедени,  на  которой  так  удобно строить
культы для слабаков... Для слабых душою... О Калдар, как  я устал. И что еще
страшнее -- я не  вижу смысла  в нашем существовании. Ни малейшего смысла...
Кажется,  я только  сейчас понял, что может сделать с человеком  эта  жизнь.
Может быть, она имела бы смысл, если б имела бы свой конец.
     -- Слишком много "бы", --  вздохнул  Том. -- Но я тоже пуст. Я устал. И
все же не плачусь. Мои слова -- не слезы, а грусть...
     --  Ты  по  крайней мере  можешь позволить себе подставить  голову  под
клинок. Я  же  не  могу даже этого,  --  Лат печально  вздохнул, выдернув из
пустоты окурок  "Магны" и  затянувшись. --  Я действительно вечен и  обречен
воскресать раз за разом, шляясь по мирам и дорогам...
     -- Ты по  крайней мере рождаешься, растешь и  взрослеешь, тебе хоть это
дано. А я -- мальчишка по жизни, я жутко стар, но кто ж прислушается ко мне,
если видит перед собой всего лишь двенадцатилетнего пацана?!
     -- К тебе прислушивались... -- тихо возразил Лат. -- И  тогда  ты менял
многое... Да и воспитанные тобой Воины... Тихие Города -- твоя заслуга, Том,
не отвертеться... Так что  тут-то ты был не прав... В тебе польза есть... Мы
же... Похоже, мы действительно бесполезны, если не в  силах  без посторонней
помощи исправить содеянное нами же.
     -- Кажется, ты уже призываешь бороться.
     -- Ты  догадлив...  Слабость минула... Спасибо, ребята, я -- на Роклас.
Меня там ждет мой Отряд... Вы -- со мной?
     --  Нет. Мы  --  чуть  позже. Сперва  я раскину  Карты,  посмотрю,  где
остальные Воины, -- Лассара вытянул из бокового кармана Колоду в потрепанном
кожаном футляре...
     -- Страшно, -- вздохнул Том: -- Мы так свыклись с Картами, что в голову
лезут чудные  сравнения. Как-то  спросил  Ника, как  он себя чувствует после
дрязги  на  Дэсхорде, так знаешь,  что он мне ответил?  "Как  старая  Карта:
обтрепалась по краям, но в середине еще можно различить лицо".
     -- Что-то мне  не  по себе  от таких сравнений. -- повел крылом Феникс,
глядя на уходящего вдаль Лорда, постепенно тающего в тумане. -- Словно мы --
действительно просто чьи-то рисунки в альбоме эскизов под заголовком "Жизнь.
Черновики. Копия N13."  И художник  забыл их выбросить в корзину для мусора,
уходя пообедать. А потом позабыл вернуться, сгинул.
     -- И кто же этот художник? Уж не Единый ли?!
     -- А почему бы и нет? И чем ластик для картинки приятнее, чем Нашествие
-- для нас?..



     Глава 26

     Оторвавшись  от пейзажа,  Славик  швырнул  свой сверток под  кровать. С
глухим  стуком сверток вылетел  обратно и шлепнулся на пол. Славик присел  и
заглянул под кровать. Невольно улыбнулся: снизу кровать плавно переходила то
ли в сундук с выдвижными отделениями, то ли в тумбу размером с диван.
     --  Комби-мебель!  Комфортно  и  компактно,  --  Славик открыл один  из
ящичков и сунул туда сверток. И вдруг -- как ножом -- полоснула всплывшая  в
памяти фраза Кошака, обращенная к администраторше: "Сегодня  здесь ночую еще
я. Это устраивает Вас?" СЕГОДНЯ! А следом -- разговор на улице, минут
за десять по похода в гостиницу:
     -- "Крысы. Не говори, что они есть везде: я не о тех, что  на помойках.
Я о тех, на которых охотился Крысолов.
     -- Поясни.
     --  Сегодня  в  полночь  сам  увидишь..."  Сегодня в  полночь...
Похоже, Кошак исчезнет сегодня, исчезнет так  же внезапно, как и появился. И
снова -- даже не поговорить!..
     Славик  поднялся,  решительным  шагом  направляясь  к двери.  К  пятому
номеру...
     Первая  комната  оказалась открытой,  и  администраторша, руки в  боки,
спорила о чем-то с постояльцами. Стоило мимолетно заглянуть...
     "Хм,  комната  номер  один  совершенно такая  же, как  и  моя,  вторая.
Очевидно, является жильем администраторши. Комнату номер пять сейчас увидим.
Но -- вряд ли она хоть чем-то отличается от предыдущих. Кроме того, что окна
смотрят на порт и Пристаня, а не на вокзал, разумеется."
     Ну  надо  же  так   разочароваться!  Пятый  номер   оказался  "люксом".
Разумеется, настолько, насколько это вообще возможно в подобном сарае. Всего
три кровати, а вместо четвертой -- телевизор. Черно-белый, с огромной линзой
перед крошечным экраном, он  вполне соответствовал  эпохе этого  городка. Но
работал отлично, и даже  показывал какой-то фильм  по мотивам книг Грина.  А
единственным  зрителем  был, разумеется,  негр-крысолов. Две его  соседки --
тетки  средних   лет  --  благополучно  дрыхли,   полностью  игнорируя  шумы
телевизионного  приемника  (как-то   не  поднимается   рука  назвать   "КВН"
современным словом "телевизор". "Приемник" -- иное дело...).
     -- Поболтать пришел? -- кивнул Кошак, -- Присаживайся.
     -- Повспоминать.
     -- Неужели?! -- изумление было искренним. -- Никогда не подумал бы, что
наши земные проблемы -- воспоминания из приятных!
     -- А что  поделаешь,  если это --  единственное время,  когда  мы  были
вместе... Например -- в школе...
     -- Хотя и в разных классах.
     --  Угу.  Зато авантюр хватало! А помнишь, как мы полезли в  заброшеный
дом посреди Кара-Кум и там впервые ты обнаружил Тень-На-Стене?
     -- Я всегда предпочитал называть это Дорогой.
     -- Но это не Дорога!
     --  Знаю. Просто есть  что-то общее. Пусть всего лишь чуть-чуть, но все
же. Посуди сам:  Дорога не всех пускает на себя. И Тенью мог воспользоваться
лишь тот, кого признает и пустит туда Дом.
     --  Далеко ты  зайдешь  с  такими сравнениями!..  Ты  еще  сравни Дом с
Мирозданием, Тень с Дорогой, а себя -- с Воинами.
     -- Отвечаю  по  порядку, зануда! --  улыбнулся Кошак, -- Дом -- Здание.
Сам  сравни со вторым словом:  Миро-Здание! То-то же. Тени  Дороги на
ребрах  Мироздания... Нужны комментарии?  А вот о Воинах...  Лоботрясы  вы и
бездельники, а не Воины! Охотитесь не знамо на что! Ищете врагов, чтобы было
б потом, от кого защищать Мир! А потом придет Серый, и...
     -- Серый?
     -- Да, причем не Олорин. Когда же,  наконец,  до  вас дойдет та простая
истина, что мир  гармоничен  в  своих проявлениях,  что  он жив,  пока он  в
равновесии, пока Черного и Белого  -- пополам! Но  какой-то идиот выкрикнул,
что  Белое -- хорошо, а Черное  -- плохо, а остальные подхватили  его вой! А
там, где Белое убьет Черное, а Черное убьет белое -- приходят Новые Хозяева:
Серые. Крысы. Крысы Сознания,  если угодно!.. Вы еще называете их Мраком. По
крайней  мере  -- любите так  называть... Однако кто  из них больший Мрак --
вопрос:  Крысы,  которые  пришли  на  опустошенные  Войной  земли,  или  вы,
освободившие им эти земли своей вековечной войной! Извини за резкость, но вы
своими дрязгами  между  Светом и  Тьмой  разнесли  пол-Вселенной, подарив ее
Крысам. Вы  пишете  Хроники Светлых  и  Черные Хроники, баллады  и сказочки,
прославляющие  то  тех,  то других, а  Крысы  тем временем  лопают  трупы  и
Светлых, и Темных, и  с удовольствием занимают их  земли. А вы все никак  не
соберетесь обернуться назад, чтобы увидеть, что  происходит на освобожденных
вами Мирах, Архипелагах и Измерениях!.. Ну как, лавровые венки Освободителей
еще не жмут?
     -- Откуда столько яда?  Я  понимаю, конечно, что мы не  во  всем правы,
но... Когда я шел к тебе сейчас, то думал, что все будет совсем по-другому!
     --  Ну  естественно! Хочешь  -- я  опишу, как  ты представлял себе  эту
встречу? Все просто: сперва  мы вспоминаем, как бунтовали на Земле, затем я,
разомлев  от  воспоминаний,  покупаю  хорошего  вина,  и  мы  нажираемся  до
свинского  состояния, затем  полируем это водкой или чем тут еще покрепче, а
утром  нам  начинают  рассказывать,  что  мы  вытворяли  ночью, но  зато  ты
радуешься,  что ночь прошла,  а  Кошак никуда  не делся, хотя и говорил, что
исчезнет  в полночь! А  раз так  -- то можно  снова нажраться и  отправиться
совершать новые подвиги! Похоже? А мне вот не до того!..  Вы еще не  знаете,
какого джина выпустили, ввязавшись в дрязги с Единым! Ну -- хлопните вы его,
допустим! Он, конечно, не сахар, но то, что натворите своей победой вы, ни в
какие  ворота не лезет! Миллиарды лет Южные не  появлялись даже в сказках, а
теперь мир содрогнется от их легионов! Эльфов Тьмы пожалел? Не  спорю, жалко
их. А индейцев, всех этих Майя и Ацтеков, вырезанных испанцами до основания,
не жалко? А Мир Кораблей, Галактику Цветка Материнского Сада, Королевы Миров
-- не  жалко? А  тех миллиардов,  что погибнут в первые же дни от выпущенных
вами Южных -- не жалко?
     -- Ша! Тормози! Пр-р-ру-у-у! Ну-ка, живо колись, что за Южные?
     --  Фиг!  Придет время -- сам  узнаешь!  Скажу только, что с Сотворения
Миров и  до  гибели  Эру они были  пленниками Единого.  А теперь вырвутся на
свободу. Уже скоро...
     -- Но погибнут люди!
     -- Ну и отлично!.. Может,  хоть после  этого тебя царапнет Совесть! А к
моим  чувствам взывать  не  стоит:  нет  их у меня  больше!  И на совесть да
сознательность не дави -- они у меня противоударные!..
     -- Прощай, Крысолов...
     -- Славик! "Славик, извини! Но я правда не могу ничего тебе сказать: от
любого моего  слова разрушится последнее  Пророчество  --  и тогда уже точно
ничего не спасешь! Извини,  ведь именно тебе и одному твоему другу предстоит
встретить Южных, и  выстоите ли вы -- не знаю, но если я что расскажу, то --
не выстоите точно!" -- все это в мозгу. А вслух -- только горькое: --
Славик, прости!.. Прости и прощай!..
     Славик  вышел из комнаты, А на  экране  -- вдоль шеренги моряков  несли
зашитое  в  парусину  тело. Играла  странная песня.  И мальчишка  размазывал
слезы, нисколько не стесняясь их. Хоронили Капитана.



     Глава 27

     До  приморского городка оставалось  еще  пару  дней  пути.  Максу стало
откровенно  скучно, да и  местность, болотистая и  унылая, не способствовала
радости.
     -- А знаете, что  сейчас  самое время для появления нечисти? -- зевнув,
заявил Макс.
     --  Ну и что?  -- Женька поправил  лямки рюкзачка. -- Я и  сам нечисть!
Вампир,  как-никак!  Но сейчас  нечисть  людей  не трогает,  благо  --  Указ
малолетнего Короля и все такое прочее.
     -- Да нет, -- перебил его бывший пацифист. -- Я не про ту  нечисть, что
тут  живет, я про пришлую... Сейчас ведь все Порталы и Меридианы нараспашку,
так  оттуда много ценителей человеков  лезет! Ценителей  в  гастрономическом
плане, в смысле...
     -- Да ну тебя! Я скорее поверю в то, что за  нами  зомби  из мертвых от
Нашествия городов погонятся...
     И  тут  Макс великолепным  прыжком  перескочил через  Женьку и  истошно
завопил, бессмысленно тыча пальцем куда-то за спины спутников.
     Женька  обернулся,  заранее  оскалив  клыки,  балрог  и  балрогесса  --
выхватывая  хлысты.  Увы  -- кроме  болот ничего  там  не  наблюдалось. Жека
присмотрелся повнимательнее... Увы и ах -- все равно не видать...
     Резкий смех пронесся над болотом: смеялся Макс.
     Рассуждая  о  полоумных  шутничках, весь  небольшой  отряд прошествовал
дальше.  И  снова  с визгом прыгнул  вперед Макс. Отряд  только  посмеялся в
ответ, но, глянув на выпученные  в ужасе глаза  своего командира, обернулся,
готовясь принять бой... И -- опять ничего, кроме смеха...
     После  пятой шутки Женька внятно пообещал,  подбоченясь и  выразительно
сверкая клыками:
     --  Еще  раз  -- я  и  так  на  тебя  заору, что вмиг летать научишься!
Командир, блин! Шуточки, как в казарме!
     -- И это говорит король шутки... кидающий обрывки кульков в капюшоны...
-- ядовито парировал Макс.
     -- Кидавший...  Я-то  уже вышел из детсадовского  возраста, а  ты  вот,
видать, только входишь в оный возраст... -- и Жека показал язык.
     Макс бегал быстрее.
     И когда он уже собрался макнуть "этого клятого бруксу"  в болотную жижу
-- из болота поднялись ОНИ.  Размером с  хорошую лошадь, твари передвигались
на  полусогнутых лапах. Их завершенные  гребнем  головы скалились множеством
острых  зубов, а со шкуры  капала болотная грязь и  едкая, дымящаяся  слизь.
Твари били хвостами по жухлой траве.
     -- Ребята, а вот теперь -- атас! -- выкрикнул Макс.
     -- Брысь! -- отмахнулся Женька, и даже балрог  то  ли рассмеялся, то ли
сморщился... -- На этот раз не надуешь!
     -- А я и не собираюсь! Кому охота -- могут идти на корм этим... этим...
Блин, да бежим же!
     Одна из  тварей звонко  взвыла, оскалившись и громко щелкнув челюстями.
Остальные вторили своей товарке.
     Осторожно  обернувшийся  Жень