.
   - Не так давно нас вот так же приютила одна цыганка. Он помнит.
   - Цыганка? - Все цыгане сразу насторожились. - Она была одна?
   - Да, одна. - Джанни припомнил, что  тогда  это  показалось  ему  немного
странным. - Ее звали Медаллия.
   Цыгане обменялись понимающими взглядами.
   - Да, мы знаем о Медаллии. Что ж, если она дала вам приют, и  с  ней  все
хорошо, то и мы готовы тем более приютить вас. Идемте.
   - Благодарю вас всей душой!
   Джанни зашагал вперед, увлекая за собой Гара. Великан, все еще всем своим
видом выражая опасение, пошел за другом.
   Подойдя поближе, Джанни лучше разглядел цыган. Волосы мужчин были покрыты
яркими платками, но бороды  у  них  были  всех  цветов  -  соломенно-желтые,
каштановые, черные, рыжие и множества промежуточных оттенков. И глаза у  них
были разных цветов - голубые, карие, зеленые, цвета лесного ореха,  серые...
Джанни не мог избавиться от мысли о том, что эти цыгане ничем не  отличаются
от его сородичей, пироджийцев. Переодень их  -  так  и  не  увидишь  никакой
разницы.
   А одежда на цыганах была ярких, кричащих цветов - ярко-зеленого,  синего,
красного и желтого, с широкими оборками. Рубахи и  штаны  на  мужчинах  были
просторными,  даже  чересчур  просторными.  Рубахи  у  горла  были  открыты,
распахнуты на груди, штаны заправлены в высокие сапоги и подхвачены  ремнями
разных цветов. И у женщин и у мужчин в ушах блестели серьги, а на  запястьях
- браслеты.
   В Джанни проснулось любопытство истинного торговца - он задумался о  том,
из настоящего ли золота все эти украшения.
   Женщин в таборе оказалось несколько. Они появились из кибиток и  окружили
незнакомцев. Именно женщины взяли на себя заботу о Гаре и Джанни.
   - Пойдемте, бедолаги, - сказала одна из них, а другая подхватила:
   - Наверное, вы полумертвые от голода и холода. Гар, испугавшись,  потянул
было Джанни назад, и Джанни пришлось снова успокаивать его.
   - Хорошие тети, Гар. Смотри! Хорошие, добрые! - Он пожал  руку  одной  из
молодых женщин, заметил,  как  она  хороша  собой,  и  пожалел,  что  нельзя
позволить себе большего. Тут его озарило, и он коснулся рукой ее темно-рыжих
волос, непокрытых платком. - Можно?
   Женщина посмотрела на него  с  опаской,  отступила  на  шаг,  но  тут  же
кокетливо  улыбнулась  и  шагнула  к  Джанни.  Джанни  погладил  ее  волосы,
обернулся к Гару и сообщил:
   - Мягкие. Теплые.
   Женщина в  испуге  вытаращила  глаза  и,  как  только  Гар  поднял  руку,
испуганно отступила.
   - Он ничего тебе не сделает, - заверил ее Джанни. Женщина не  без  опаски
вернулась и сказала:
   - Один разок, не больше.
   Гар опустил руку на ее голову, провел ею по волосам и озарился  блаженной
улыбкой.
   - Теплые, мягкие! Кролик!
   Весь табор дружно расхохотался, а громче всех - "кролик". Женщина поймала
Гара за руку и удержала за запястье.
   - Эй, крольчиха! - крикнул один из молодых мужчин.
   Другой подхватил:
   - Крольчиха, можно и мне тебя погладить? Но тут другая девушка фыркнула:
   - Вот  уж  тоже  мне  -  "крольчиха"!  Скажи  ему,  пусть  и  не  думает,
Эсмеральда!
   - Вот-вот! - воскликнула старуха-цыганка. - А то он еще и на  ручки  тебя
захочет взять!
   Вот так, смеясь и шутя, женщины подхватили оторопевшего Гара под локти  и
повели к ручью, что протекал неподалеку. Там его вымыли, отерли и нарядили в
цыганскую одежду. Им, как и Медаллии,  пришлось  при  этом  проявить  чудеса
изобретательности. Гар был в ужасе. Он таращил глаза, сверкал белками, то  и
дело в испуге поглядывал на Джанни,  но  тот  искренне  наслаждался  заботой
цыганок и это немного успокоило Гара. Наконец, когда они поели супа и хлеба,
а женщины перевязали самые опасные раны, они отправились следом за  цыганами
за кибитки. Джанни обменивался шуточками с девушками, которые выглядывали из
окошек фургонов, чтобы пококетничать с ним. Они называли его "Джорджио",  но
это можно было стерпеть,  лишь  бы  только  ополоумевший  великан  оставался
спокоен. Он решил остаться Джорджио до тех пор,  пока  к  Гару  не  вернется
рассудок.
   В эту ночь они спали под кибиткой, но куда более  уютно,  чем  в  прошлый
раз. Цыгане дали им теплые  одеяла.  В  голове  Джанни  проносились  события
прошедшего дня, он как бы снова слышал смех и разговоры, болтовню  во  время
еды и видел цыганские жаркие танцы. Он  так  жалел  о  том,  что  полученные
ссадины и ушибы не дают ему присоединиться к танцующим. Девушки-цыганки были
так хороши, когда раскачивались и  извивались  в  танце!  А  теперь  кибитки
стояли кругом, и  весь  табор  расселся  вокруг  костра.  но  они  с  Гаром,
смертельно утомленные, добрели до кибитки и улеглись спать под нею, а цыгане
заговорили на своем языке, которого Джанни не понимал. Приглушенные  голоса,
слова, из уст женщин звучавшие дивной музыкой, мало-помалу убаюкали  его,  и
он уснул, как только смежил веки, и почувствовал, как вновь обволакивает его
теплая тьма, но сил у него хватило только на  то,  чтобы  мысленно  пожелать
узнать, о чем говорят цыгане...

***

   Ты и вправду хочешь это знать? - спросил слишком  знакомый  голос,  и  из
мрака протянулась к нему нежная тонкая рука, а в ней была  зажата  маленькая
тоненькая палочка с шариком на  конце.  Она  коснулась  лба  Джанни,  и  тот
неожиданно для себя обнаружил, что понимает, о чем говорят цыгане...
   - Да, Медаллия, - сказала одна из женщин. - Чистое совпадение, наверняка!
Она бы не стала натравливать на нас шпионов, верно?
   - Да, зачем ей это, Гайлс? - подхватила другая. - Она  и  так  знает  обо
всех наших планах.
   - Это верно, Патти, - отозвался Гайлс. - Но быть может, она  боится,  что
мы попытаемся арестовать ее или даже...
   - Чушь и чепуха! - фыркнула  Патти.  -  Чтобы  агенты  АППИСа  ополчились
против своей соратницы только из-за того, что она с  нами  не  согласна?  Не
поверю!
   - Не просто не согласна, - угрюмо  проворчал  другой  мужчина.  -  Нельзя
забывать о том, что она может ставить нам палки в колеса.
   - Не может этого быть, Морган! - сказала  женщина  постарше  с  искренним
возмущением. - Она ушла только потому, что больше не хотела  сотрудничать  с
нами, она так и сказала - но не для того же, чтобы нам мешать!
   - А откуда нам знать? - отозвался Морган. - И потом: откуда ей знать, что
мы не пожелаем помешать ей помешать нам? Нет, Розали, будь я на ее месте,  я
бы непременно подослал к нам лазутчика.
   - Ты - да, - согласилась Розали. - Но ты во  все  времена  был  несколько
параноидален, Морган. А вот Медаллия этим никогда не страдала.
   Джанни стал гадать, что такое "параноидален".
   - Нет, у Медаллии своя паранойя тоже есть, - возразила третья женщина.  -
Иначе бы  она  не  увидела  в  наших  планах  угрозы,  в  то  время  как  мы
всего-навсего стараемся помочь этим несчастным местным жителям.
   Несчастным местным жителям! Джанни охватило  возмущение.  Он  понадеялся,
что женщина не имеет в виду его в частности и пироджийцев вообще.  И  потом,
кто  они  такие,  эти  цыгане,   что   позволяют   себе   называть   горожан
"несчастными"!
   - Цыганское обличье - лучшее прикрытие для нас, - заспорил Морган. -  Оно
позволяет нам перемещаться по Талипону в любом направлении,  к  тому  же  мы
всегда можем нарядить агента в ту  одежду,  которую  принято  носить  в  том
городе,  куда  мы  желаем  проникнуть.  Это  дает  нашим  людям  возможность
воздействовать на горожан. Почему  же  этим  самым  не  может  заниматься  и
Медаллия?
   Обличье? Так, значит, они были  не  настоящими  цыганами?  И  тут  Джанни
неожиданно вспомнил, что о цыганах он впервые услышал, когда ему исполнилось
одиннадцать лет. А были ли они - настоящие цыгане?  Или  они  все  были  вот
такие, фальшивые?
   - Медаллия всего-навсего сомневалась в том, правы ли мы вообще, -  упрямо
заявила Патти. - Правы ли мы в том, что пытаемся  вытянуть  эту  планету  из
Темных веков. Она понимала все преимущества Ренессанса, который  зарождается
здесь,  на  Талипоне,  но  испытывала  сомнения  в  справедливости   попыток
обращения всех этих людей к современной жизни, с высокоразвитой  техникой  и
светской идеологией. Эсмеральда кивнула:
   - В конце концов их предки прилетели сюда именно для того, чтобы обо всем
этом забыть.
   - Нет, - возразил Морган. -  Она  думала,  наша  ошибка  в  том,  что  мы
пытались убедить аристократов в целесообразности объединения. Но как еще  мы
можем уговорить их прекратить непрерывные междоусобицы?
   - Да, это достойная цель, - сказала Розали. -  Но  разве  не  еще  больше
прольется крови, если они убедятся в том, что у всех них - общий враг?
   - Но как еще добиться их объединения? - всплеснул руками Морган. -  О,  я
знаю,  Ллевеллина,  ты  по-прежнему  думаешь,  что  нам  следует  попытаться
подтолкнуть их к  религиозному  возрождению.  Но  аристократы  считают,  что
религия и жизнь - это разные вещи, а не нечто единое!
   - Вот видите?  Мы  даже  между  собой  не  в  состоянии  договориться,  -
вздохнула Розали. - То есть нет, договориться мы можем, но всех  нас  мучают
те или иные сомнения. Так что нет ничего удивительного в том,  что  Медаллия
насытилась всем этим по горло и ушла своей дорогой.
   - Она не просто ушла, - проворчала Патти. - Она думает, что мы  ошибаемся
в том, что хотим убедить аристократов в том, что их общий враг - купечество.
   Холодная рука страха сжала сердце Джанни. Убедить господ в том, что купцы
- их враги, и чтобы они Объединились и ополчились против  торговых  городов?
Это будет  кровопролитная  битва!  Нечего  и  дивиться  тому,  что  они  уже
натравливали Стилетов на пироджийцев!!!
   -  Но  она  сказала,  что  если  мы  сделаем  это,  нам  следует  вовремя
предупредить купцов, чтобы они успели разбежаться и спрятаться, -  продолжал
Морган. - Мало того, она считала, что они должны  обороняться!  Говорю  вам:
то,  что  этот  пироджиец  Браккалезе  выступил  в  Совете  с   предложением
объединить все торговые города, - это ее рук дело!
   Джанни несказанно порадовался тому, что "цыгане"  знают  его  только  под
именем "Джорджио". Но как они прознали о замысле Гара? И почему они  решили,
что идея эта принадлежит его отцу? Худшая мысль напугала Джанни: на что  они
способны, чтобы  помешать  отцу?  Джанни  навострил  уши,  чтобы  еще  более
внимательно дослушать разговор до конца.

Глава 8

- Лига купцов сможет уничтожить все, чего мы стараемся добиться, - согласилась Ллевеллина. - Хуже того: когда остров окажется поделенным на два силовых блока, может начаться гражданская война!
   Какие добренькие! Оказывается,  они  не  хотели  гражданской  войны,  они
хотели только перебить всех купцов. Неужели  эти  глупцы  не  понимали,  что
именно к этому приведет осуществление их замысла?
   Видимо, не понимали.
   - Мы не должны забывать о нашей цели, - проговорил Морган. - А цель  наша
в том, чтобы принести мир на всю эту исстрадавшуюся планету, где  на  севере
господствует  племенной  анархизм,  а  на   юге   и   востоке   -   анархизм
деспотический. Талипон, обладающий торговым флотом, способен  стать  центром
распространения  идеи  централизованного  правительства,  мира  под   знаком
согласия...
   - Или мира под знаком империи, - мрачно добавил Гайлс.
   - Любой мир лучше, чем никакого, - возразила ему Розали.
   - Верно, - подтвердила Эсмеральда. - Мир - залог  справедливости,  основа
для процветания науки и искусств.
   - Но никакого мира не будет, если для  начала  мы  не  установим  его  на
Талипоне, - напомнил ей Морган. - Это следствие из закона Мальтуса.
   - Верно, это  фундаментальный  принцип  предындустриальной  экономики,  -
вздохнул молодой человек. - Население возрастает в геометрической профессии,
а производство продуктов питания - в арифметической.
   - Верно, Джордж, это мы все знаем, - кисло произнесла пожилая женщина.  -
Четыре человека умножить на четыре человека равняется шестнадцати, но четыре
бушеля зерна прибавить четыре бушеля зерна получится всего  восемь  бушелей.
Без промышленного оборудования людей всегда будет больше, чем пищи, пока...
   - Пока чума, голод или война не приравняют их число к  такому,  что  пищи
будет хватать на всех, - вздохнула Розали.
   Джанни в ужасе слушал разговор. Ему хотелось закричать, но он  не  мог  -
ведь он пребывал во сне.
   - Потом настанет мир и благоденствие для всех, пока люди не размножатся и
пока еды снова станет не хватать. Тогда весь цикл повторится снова.
   - И снова, и снова, и снова, - угрюмо проговорил Морган. - Так что  любые
страдания, которые повлечет  за  собой  осуществление  нашего  плана,  будут
меньше, чем если бы нашего плана не было бы.
   Легко же ему было так говорить! Ведь не его народ будет гибнуть,  не  его
мать или сестру изнасилуют солдаты врага, не их продадут в рабство,  не  его
дом и товары сожгут!
   - Но разве отсталые  люди  вроде  рабов  феодалов  на  западном  материке
когда-либо сумеют воспринять современную  технику?  -  с  сомнением  спросил
Гайлс.
   - Смогут, если их обучить, - решительно заявила Розали.  -  И  не  просто
обучить, а объяснить, что это способ разбогатеть, а это для серва не  так-то
мало.
   - Верно, - подхватила Эсмеральда. - А  такое  обучение  вполне  по  плечу
купцам. Сочетание  крестьянской  ментальное(tm)  с  меркантильностью  купцов
способно произвести потрясающие результаты.
   - Точно так же, как общественное мнение в северных  племенах,  -  добавил
Гайлс. - Если они будут достаточно  долго  и  громко  разглагольствовать  на
своих "пау-вау", они забудут о том, что жажда  богатства  -  это  плохо,  и,
отказавшись от охоты, займутся земледелием.
   - И тогда мы сможем постепенно  установить  здесь  несколько  конвертеров
материи с тем ограничением, чтобы они не производили драгоценных металлов.
   Нужно, чтобы такой конвертер был у каждого аристократа.
   Даже в полусне у Джанни волосы встали дыбом от  обилия  непонятных  слов.
Неужто эти фальшивые цыгане и вправду колдуны?
   Следующие  слова,  сказанные  Морганом,  только  укрепили  Джанни  в  его
подозрении.
   - А когда у каждого дворянина будет машина, способная без  затрат  с  его
стороны  производить  все  товары,  необходимые  для   жизни,   он   получит
неоспоримое преимущество перед  купцами,  он  ни  за  что  не  устоит  перед
искушением заняться торговлей.
   Не устоит перед искушением! Да ведь тогда дворяне просто-напросто разорят
купцов! Бог свидетель: в тех городах, которыми правили  аристократы,  они  и
так уже предостаточно обирали купцов. Налоги и официальная монополия  уже  и
так сильно сказывались на прибыли от торговли, а господа еще и настаивали на
том, чтобы купцы нанимали возниц и погонщиков у них  по  неимоверным  ценам!
Если же помимо этого они обойдут купцов в том, что станут производить ценные
товары из ничего, они окончательно изничтожат торговцев! И не за счет  того,
что станут продавать эти товары по более низким ценам. Они просто никому  не
позволят соперничать  с  собой!  Торговля  будет  объявлена  противозаконным
занятием для всех, кроме наймитов аристократов. Они  создадут  монополию,  с
которой невозможно будет бороться!
   - Но количество конвертеров материи  должно  быть  строго  ограничено,  -
взволнованно проговорила  Эсмеральда.  -  Если  дворяне  начнут  производить
золото и серебро, закладывая в конвертеры куски свинца и булыжники и нажимая
на кнопочку...
   - Нет. Конечно же, нет, - нетерпеливо  прервал  ее  Морган.  -  И  почему
только ты считаешь своим долгом напоминать нам об этом всякий раз, когда  мы
начинаем  говорить  на  эту  тему,  Эсси?  Если  они   получат   возможность
производить золото и серебро, им не будет нужды вообще заниматься какой-либо
торговлей!
   Золото из свинца! Они точно колдуны! Или на худой конец - алхимики!
   - Алчность заставит виконтов и дожей забыть о своих глупых  междоусобицах
и объединиться против купцов, - довольно произнес Морган. - Им только  нужно
будет увидеть, что у них есть реальная возможность  захватить  монополию  на
торговлю и отобрать всю прибыль, которая теперь достается купцам.  Им  этого
не удастся добиться быстро, ибо купцы умны, хитры и расчетливы,  и  в  плане
торговли аристократы так или иначе будут значительно отставать от них.
   - Но они изучат эту теорию, -  отметила  Розали.  -  И  нам  удастся-таки
превратить аристократов в торговцев.
   Как только они могли быть настолько наивны! Ведь с благородными господами
так ни за что не получится! Объединившись, они непременно пошлют свои войска
на торговые города, дабы окончательно и бесповоротно расправиться с купцами.
Тогда прекрасные здания  Пироджии  рухнут  на  дно  лагуны,  откуда  некогда
поднялись! О, быть может, они и оставят в живых несколько купцов,  связанных
по рукам налогами и договорами и потому целиком  и  полностью  зависящих  от
благородных господ. Они превратят их в своих рабов, которые будут  торговать
за них и для них и у которых будут отбирать всю прибыль. Если не всю, то  уж
не меньше девятнадцати частей из двадцати. Нет, кем  бы  они  ни  были,  эти
люди, их план  был  чудовищен  -  по  крайней  мере  для  купцов,  для  того
образования, той культуры, которыми они так гордились, ибо большей частью  и
образование, и культура процветали благодаря купцам, а  никак  не  благодаря
аристократам. О  да,  художники  неплохо  проживут  и  под  покровительством
виконтов, но только в том случае, если станут писать их портреты на заказ  и
сцены военных побед. Выживут и  поэты,  покуда  будут  сочинять  героические
поэмы и восхвалять добродетели местных виконтов и виконтесс,  как  восхвалял
Ариосто Лукрецию Борджиа в "Неистовом Роланде". Да, художники и поэты  будут
процветать, если станут придворными, ручными, вот только благородных  господ
маловато - их числа хватит  на  то,  чтобы  прокормить  лишь  горстку  людей
искусства! А купцы были способны прокормить многие десятки!
   - Наши планы должны быть претворены в жизнь, - решительно заявил Морган.
   - Верно, - согласился Гайлс. - И если  Медаллия  действительно  хочет  их
нарушить, нужно придумать, как остановить ее.
   Даже во сне Джанни сумел отчетливо представить, как его пальцы  смыкаются
на  горле  Гайлса.  Чтобы  кто-то  вздумал  причинить  зло  этой  прекрасной
милосердной девушке? Никогда!
   Похоже,  "цыганам"  эта  мысль  тоже  не  пришлась  по  душе.  Воцарилось
испуганное молчание. Наконец слово взяла Эсмеральда.
   - Надеюсь, ты не считаешь, что ее надо убить!
   - Да нет же, нет, конечно! - поспешно воскликнул Гайлс. - Я имел в  виду,
что ее надо бы изловить и не дать уйти.
   - Не нравится мне это, - проворчала Розали.
   - Стыд и позор! - возмутился Морган. - Подумать только - как  можно  даже
помышлять о том, чтобы лишить разумного человека свободы!
   - Да нет, вы меня не правильно поняли! - в отчаянии проговорил  Гайлс.  -
Но непременно должен найтись какой-то способ, как сделать так, чтобы она нам
не навредила.
   С минуту все молчали. Затем Эсмеральда сказала:
   - Предупредить всех о цыганке-отступнице?
   - О нет! -  воскликнула  Розали.  -  Они  могут  ополчиться  против  нее,
обличить ее в колдовстве или безбожии и сжечь на костре!
   - Не может быть, чтобы здесь процветали такие варварские нравы!
   Джанни мысленно содрогнулся. Он-то хорошо знал, что нравы  его  сородичей
могут быть очень  даже  варварскими,  когда  дело  доходит  до  обвинений  в
колдовстве. Но почему эти люди так озабочены  насчет  обвинений  Медаллии  в
колдовстве, когда сами - колдуны?
   - Она была так  добра,  так  мягкосердечна,  -  с  сомнением  проговорила
Эсмеральда. - Быть  может,  имело  бы  смысл  забросить  ее  в  какую-нибудь
отсталую область, где многие нуждаются в излечении от болезней?
   - Нет, здесь она непременно усмотрит подвох, - подтвердила Эсмеральда.  -
Можно было бы отправить Делла по деревням под  видом  менестреля,  чтобы  он
распевал о страданиях сирот. Через месяц все уже будут  тольк