е
решение.
   - Мы научили  тебя  всему,  чему  могли,  -  сказал  Дирк.  -  Ты  можешь
справиться с работой - и  ты  действительно  единственный  человек  на  этой
планете, кто на такое способен.
   - Я? Безграмотный крестьянин? Чтобы я выступил против Защитника и  целого
войска?
   - Ты, - не отступал Дирк, - и еще тысяча подсадных магистратов, не говоря
о тех солдатах, которых наши агенты агитируют по двадцать  человек  в  день.
Пусть им неведомо слово "революция", пусть они не знают, что мы намереваемся
свергнуть Защитника, но они не станут сражаться против тебя.
   - Только помни о том, что настоящих магистратов надо держать взаперти  до
победного окончания революции, -  предупредил  Майлза  Гар.  -  Они  большие
льстецы и лицемеры, они сумеют убедить тебя в том, что верны вашему делу, но
как только очутятся на свободе,  тут  же  предадут  вас,  вернутся  с  целым
войском и растопчут вас.
   - И  тот  магистрат,  кому  это  удастся,  на  следующий  день  проснется
министром, - добавил Дирк. Майлз кивнул:
   - Я об этом не забуду. - Тряхнув головой, он воскликнул:
   - Погодите! Но я ведь даже не сказал еще, что согласен!
   - Ну, и? - вопросил Дирк, держа руки на бедрах.
   - Так согласен или нет? - поторопил Майлза Гар. Взгляд Майлза  растерянно
блуждал.
   - Сначала мне нужно поговорить с Килетой. Он ругал себя за откровенность,
но наверняка Гар и Дирк знали гораздо больше,  чем  он  думал  (да  и  когда
бывало иначе?), потому что Дирк только кивнул, а Гар сказал:
   - Безусловно, обязательно переговори с ней. Килету он встретил, когда она
прогуливалась  в  парке.  Неутомимые  будущие  чиновники,  засучив   рукава,
потрудились на расчистке территории около дворца от лиан и колючих кустов, а
затем за дело  принялись  роботы-садовники,  так  что  теперь  возле  дворца
раскинулся образцово ухоженный парк.  Теперь  Майлз  с  Килетой  встречались
здесь каждый вечер, хотя по целым  дням  просиживали  рядом  за  письменными
столами, - для того чтобы подышать чистым, прохладным воздухом, полюбоваться
прудами и клумбами.
   - Ты что-то тих сегодня, мой милый, - отметила Килета.
   - Да... У меня.., очень важные новости, Килета, - отозвался Майлз.
   Он умолк. Килета еле слышно вздохнула и сказала:
   - Продолжай.
   - Меня хотят сделать главным мятежником. Они  хотят,  чтобы  я  возглавил
революцию.
   -  Главным  мятежником!  О,  как  это  чудесно,  Майлз!  Килета  радостно
расцеловала его. Майлз в изумлении обнял ее, поддавшись чувству.
   Внезапно Килета прервала поцелуй и отстранилась, широко распахнув глаза.
   - Майлз! Это ведь так опасно! Если  тебя  поймают,  тебя  станут  пытать,
чтобы вытрясти из тебя имена всех остальных! А когда ты проговоришься,  тебя
четвертуют!
   При мысли  о  жутких  медленных  пытках  Майлз  содрогнулся,  но  тут  же
решительно запретил себе думать об этом.
   -  Я  все  понимаю,  Килета.  Я  не  могу  пойти  на   такой   риск,   не
посоветовавшись  с  тобой.  Понимаешь,  я  настолько  глуп,  что  думаю:  ты
беспокоишься за мою жизнь, наши жизни отныне связаны.
   - Глуп! О нет, дурачок, нет! Ты теперь и есть моя жизнь! -  Испуг  словно
испарился, и улыбка ее стала подобна утренней заре. - Ну,  успокойся.  Мы  с
тобой знали, что рискуем жизнью. Не только мы - все остальные тоже. Если нас
схватят шпионы Защитника, нас всех будут пытать и повесят, но  назад  дороги
нет.
   Майлз нахмурился, впервые задумавшись об этом.
   - Нет. Это точно. Даже если бы я  вернулся  в  родную  деревню  и  сказал
магистрату, что ты - моя невеста, он бы  все  равно  назначил  мне  жестокую
порку и каторжные работы и не дал бы  нам  пожениться,  дабы  показать,  что
никто не имеет права противиться воле Защитника. - Майлз поежился. - Нет, уж
лучше настоящая смерть, чем смерть при жизни.
   - И для меня тоже, - тихо проговорила Килета. - А убить нас можно  только
однажды.
   - Вот это верно! - И Майлз улыбнулся любимой, в который раз убедившись  в
том, какая она неповторимая, единственная. - Но гораздо больше, чем за себя,
я боюсь за тебя, Килета. В конце концов,  ведь  это  я  тебя  втянул  в  эту
заварушку.
   - Я сама в эту заварушку втянулась, - уверенно возразила  Килета.  -  Или
вернее было  бы  сказать  -  наткнулась  на  нее,  когда  той  жуткой  ночью
встретилась с тобой, Гаром и Дирком. Но я предпочла остаться. И теперь  тоже
предпочитаю остаться.
   - Что ж, я рад, - сказал Майлз. - Но ведь ты бы не сделала этого, если бы
не было меня.
   - А я думала, ты этого никогда не поймешь, - прошептала она и еще  крепче
прижалась к нему. Майлз мгновение не мог сообразить, в чем  дело,  но  потом
смысл последних слов Килеты стал ему ясен, и он обнял ее и поцеловал.
   Когда они оторвались друг от друга, чтобы отдышаться, он прошептал:
   - Я люблю тебя, Килета.
   - Ты мне это уже говорил, -  отозвалась  она.  -  Но  теперь  ты  наконец
веришь, что я тоже люблю тебя? Майлз улыбнулся. Радость охватила его.
   - Я мог только надеяться на это, - сказал он, - но никогда не верил.
   - Так поверь же! - воскликнула она,  прильнула  к  его  груди  и  закрыла
глаза. - Как же мне заставить тебя поверить в это?
   Майлз вновь поцеловал ее и, улыбаясь, оторвался от ее губ.
   - Выходи за меня замуж, и тогда я поверю, что ты любишь меня.
   Килета притворно тяжко вздохнула.
   - Как же далеко я должна зайти, чтобы ты увидел  то,  что  у  тебя  перед
глазами! Что ж, если я должна выйти за тебя для того, чтобы ты мне  поверил,
я согласна.
   Майлз радостно вскрикнул и  снова  поцеловал  Килету.  Отстранившись,  он
проговорил:
   - Но я не попросил твоей руки, как  полагается.  -  Опустившись  на  одно
колено, он спросил:
   - Ты согласна стать моей женой, Килета?
   Она шутливо потрепала его за ухо.
   - Да, дурачок! - И добавила нежно:
   - Да, мой прекрасный, самый красивый мужчина на свете, я  согласна  стать
твоей женой.
   И они снова  слились  в  поцелуе,  но  вдруг  Килета  оттолкнула  Майлза,
неожиданно став серьезной.
   - Но не раньше того дня, когда мы либо выиграем, либо  проиграем,  Майлз.
Было бы ужасно родить  детей,  чтобы  потом  увидеть,  как  их  пережевывают
железные клыки власти Защитника. - Она нахмурилась и озабоченно спросила:
   - Ты ведь не против того, чтобы у нас были дети?
   - Совсем не против, - выдохнул Майлз. На этот  раз  их  поцелуй  был  еще
дольше.
   Но когда Майлз поднял голову, тень тревоги легла на его лицо.
   - Я не сказал Дирку и Гару о том, что я - не единственный, кому  известно
местонахождение всех мятежников и их имена. Я очень боюсь  за  тебя,  любовь
моя.
   - Что ж. - Килета обняла его и положила голову ему на плечо. - Если  так,
то тебе придется изо всех сил заботиться обо мне.
   - О, конечно, - улыбнулся Майлз и приподнял пальцем ее подбородок. - Я  с
тебя глаз не спущу, любимая.
   - Согласна, - сказала она. - По крайней мере - по ночам не спускай с меня
глаз.

***

   Неделю  спустя  Килета  стояла  рядом  с  Майлзом  на  вершине  холма   в
предрассветных сумерках, гадая, чего ждут Дирк и Гар. Однако  вежливость  не
позволяла ей спросить у них об этом.
   - Как вы ведете записи? - еще раз поинтересовался Гар.
   - Чернилами,  которые  исчезают,  если  их  смочить  водой,  -  терпеливо
ответила Килета. - На всякий случай мы держим поблизости чан с водой,  чтобы
побросать туда все бумаги, если наши дозорные донесут нам, что  приближается
вражеское войско.
   - Постарайтесь внедриться и в ряды тайной полиции, если  получится,  -  в
десятый раз напомнил Дирк.
   - Постараемся, если мы найдем этих шпионов, - пообещал  Майлз,  с  трудом
сдерживая волнение.  -  Вы  просто  не  представляете  себе,  как  мне  жаль
прощаться с вами и как я буду рад, когда вы вернетесь!
   - Спасибо, - тепло улыбнулся Гар. - Но если  честно,  мы  вам  больше  не
нужны. Теперь революция пойдет как бы сама по себе. Это  похоже  на  камень,
который столкнули с вершины  горы.  Если  его  никто  не  остановит,  то  он
разрушит замок, стоящий у подножия.
   - Да, камень, катящийся так быстро, остановить будет  ой  как  трудно,  -
подхватил Дирк. - Особенно если учесть, что на Пути к подножию он вырастает.
   - Прощайте. - Гар склонился и обнял Майлза,  потом  -  Килету.  Когда  он
выпрямился, глаза его были чуть-чуть печальны.
   - До свидания, - поправила его Килета. - До встречи, до того  дня,  когда
вы к нам вернетесь!
   - Будем живы - вернемся, - пообещал Дирк. - А мы помирать не  собираемся.
А теперь ступайте, а мы подождем нашу.., повозку.
   - Ступайте, - эхом повторил Гар и улыбнулся.
   Майлз взял Килету за руку. Они повернулись и пошли вниз по склону  холма.
Они ничего не видели и не слышали, но когда спустились  к  подножию,  что-то
заставило их обернуться.
   И они увидели громадный золотой диск, парящий над вершиной холма. Дирк  и
Гар поднялись к нему по наклонному помосту и вскоре исчезли  внутри.  Помост
втянулся в прорезь на краю диска, диск взлетел.
   Майлз и Килета провожали его взглядами, пока он не скрылся из глаз.
   - Теперь я верю, что наши предки прилетели с другой звезды,  -  прошептал
Майлз.
   Килета поежилась и отвернулась.
   - Пойдем, любимый. Нам нужно свергнуть Защитника.

Глава 17

   Она помнила, что была леди Риджорой, и во снах до сих пор была ею, но при
свете дня становилась простушкой Бесс.
   Самой настоящей простушкой! Вместо красоты, которую ей показывало зеркало
леди Риджоры - дивный овал лица, большие  голубые  глаза,  длинные  ресницы,
белая кожа, грива золотистых кудрей, - теперь она видела  круглую  мордашку,
близко посаженные карие глазки,  прыщавые  щеки,  прямые  жидкие  каштановые
волосы.  Жирок,  правда,  сошел  после  занятий  по  рукопашному   бою   под
руководством  Дирка  и  вследствие  диеты,  назначенной   Хранителем.   Бесс
сохранила горделивую осанку и легкую походку. Она по-прежнему владела  речью
благородной  дамы,  руки  не  забыли  изящных  жестов,  которыми   следовало
сопровождать беседы, помнила она и как пользоваться всевозможными  столовыми
приборами во время пиршественных торжеств. Более того:  она  помнила  и  как
строить глазки, как смотреть искоса, как склонять голову и изображать трепет
ресниц - помнила настолько хорошо, что ей даже не приходилось обо всем  этом
задумываться.
   Однако существовали вещи и менее явные,  которые  следовало  скрывать,  -
знания из области литературы, почерпнутые  от  Хранителя  во  времена  после
выздоровления, уроки Гара и  Дирка  -  история,  юриспруденция,  социология,
психология. Эти знания  следовало  таить,  однако  ими  можно  было  изредка
пользоваться, чтобы время от времени задавать вопросы, оживлявшие беседу,  и
Бесс узнавала гораздо больше и быстрее именно благодаря таким вопросам.
   Женщины-горожанки поглядывали на нее подозрительно, когда она  вышагивала
по главной улице с корзинкой в руке. Она не раз слышала шепоток:
   - Кем она, интересно знать, себя возомнила, что так нос задирает?
   Ответ был готов сорваться  с  ее  губ:  "Я  -  леди  Риджора,  презренная
крестьянка! Ты забываешься!" Однако она вовремя прикусывала язык, только еще
выше запрокидывала  голову  в  ответ  и  получала  новую  порцию  сварливого
шептания вслед.
   "По крайней мере я привлекаю внимание", - думала она, но  сердце  ее  при
этом уходило в пятки. О да, она стремилась привлечь к себе внимание, но  что
же она станет делать, когда это произойдет?
   Мужчина в военной форме с жезлом стражника остановился рядом с ней,  лицо
его хранило нарочитое равнодушие.
   - Добрый день, девушка.
   - Добрый день, стражник, - отвечала она, и сердце ее забилось так  часто,
что казалось, сейчас выскочит из груди.
   - Покажи-ка мне свой пропуск. Стражник протянул руку.
   - Сейчас-сейчас. - Она сунула руку в корзинку и вынула бумагу. Сердце  ее
бешено колотилось, хотя она  изо  всех  сил  старалась  спокойно  улыбаться.
Первое испытание - выдержат ли проверку ее фальшивые документы.  Правда,  их
изготовил сам Хранитель и выдал через прорезь в стене. Он заверил Бесс,  что
бумаги списаны с самых настоящих, взятых у одного странника пять лет  назад,
но ведь за пять лет многое могло измениться! Да и сама она тоже!
   Но бумаги, похоже, выдержали проверку.  Стражник  с  минуту  читал  их  и
удовлетворенно кивал.
   - Стало быть, ты - Бесс из  деревни  Милорга  и  пришла  навестить  своих
родственников. - Оторвав взгляд от бумаг, он нахмурился. - Но твой магистрат
не пишет, зачем ты их ищешь. Ты хочешь жить вместе с ними?
   От Бесс не укрылся опасный блеск глаз стражника. Ведь в  его  обязанности
входило выслеживать холостых мужчин и незамужних женщин, которым по возрасту
полагалось вступить в брак. А она и сама имела те же  самые  намерения,  вот
только в качестве  будущего  спутника  жизни  представляла  совсем  не  того
человека, о котором, похоже, думал стражник.
   - Нет, господин стражник. Просто моя бабушка только в этом месяце узнала,
что ее сын жив и, быть может, женился после  того,  как  отслужил  в  войске
Защитника.
   Стражник  напрягся.  Солдаты  войска  Защитника,  даже  демобилизованные,
пользовались большим почтением.
   - Бабуся стара и немощна, - продолжала Бесс, - и мечтает повидать внучат,
если они у нее есть. Мамочка осталась ухаживать за старушкой, а меня послали
разыскивать родню.
   - Доброе  дело,  -  с  уважением  проговорил  стражник.  -  Но  зачем  ты
отправилась сюда, к нам, в Гристер?
   - Моя бабушка помнила, что этот городок был последним местом службы моего
дяди, - пояснила Бесс. - И она надеется, что его семейство  и  сейчас  живет
здесь. Но если я тут никого не найду, может, хоть спрошу у кого-нибудь, куда
они переехали.
   - Так ты говоришь, он служил здесь... - Стражник выпятил  нижнюю  губу  и
задумался. - Стало быть, он был приписан к гвардии шерифа?
   - Да, господин, но его шериф послал его  командовать  стражей  магистрата
этого городка.
   - А-а-а, такое часто бывает, когда магистрат  новенький  и  только-только
приступил к службе на новом посту, - кивнул стражник. - Вот  и  сейчас  нами
командует как раз такой офицер, посланный  шерифом,  потому  как  наш  новый
магистрат - молодой совсем, недавно к нам прибыл.
   Как он ни старался, в голосе его прозвучала снисходительность.
   Сердце у Бесс екнуло. Она очень хорошо знала, что магистрат здешний самый
что ни на есть новоиспеченный, что он очень молод - ему лет  двадцать  пять.
На самом деле именно поэтому Майлз и послал ее сюда.
   - А как звать твоего двоюродного деда? - поинтересовался стражник.
   К этому вопросу Бесс была готова -  она  была  готова  к  любому  вопросу
относительно ее семейства.
   - Реймонд, господин. Из  Милорги.  Стражник  покачал  головой  и  сдвинул
брови.
   - Это имя мне незнакомо, а я тут всю жизнь прожил. Можно поспрашивать, но
сильно сомневаюсь, чтобы его тут помнили. Думаю, девушка, лучше тебе пойти в
суд. Может, молодой магистрат  Керрен  согласится  порыться  в  книгах,  да,
глядишь, найдет какую запись.
   - Спасибо вам, господин, - сказала Бесс и вздохнула. - Если честно,  я  и
не ждала, что найду здесь свою родню. Но, быть может,  все-таки  узнаю,  где
они теперь.
   - Наверное, искать тебе придется долго,  много  деревень  обойдешь,  -  с
сочувствием  проговорил  стражник.  -  Пойдем,  девушка.  Я  отведу  тебя  к
магистрату.
   Бесс охотно пошла с ним - на самом деле очень охотно. Она не была обязана
выходить замуж за молодого магистрата - Майлз  ясно  сказал,  что  этого  не
вправе  требовать  ни  от  кого  из  женщин.  Но  если  у  него  не  слишком
отталкивающая внешность, если она сможет  заставить  себя  выйти  замуж  без
любви, она могла бы многим помочь общему делу. Майлз не забыл напомнить Бесс
и о том, что ее брак должен длиться ровно столько,  сколько  положено  браку
магистрата, а Хранитель и Дирк преподали всем женщинам уроки  того,  как  не
забеременеть, если этого не хочешь.
   Если не хочешь.
   Но Бесс очень хотела. Чего ей еще  было  ждать  от  жизни  теперь,  когда
Волшебник пробудил ее от сладчайшего сна? Только миг она гневалась  на  него
за то, что он вырвал ее из объятий прекрасного безумия, но гнев унялся. Бесс
поняла, что если будет злиться, пестовать собственную обиду,  этим  добьется
только того, что разрушит себя. Она вернулась к реальной жизни и должна была
постараться сделать эту жизнь как можно лучше.  К  тому  же  не  она  первая
выходила замуж не по любви. Она не была девственницей -  романы  и  любовные
игры среди мнимых придворных были самыми настоящими, и она охотно  пускалась
в приключения.
   Между тем мысль о предстоящем  замужестве  волновала  ее,  но  и  пугала.
Помимо всего прочего магистрат был молод. Она должна была стать  его  первой
женой, а если революция победит - быть может, и единственной.
   Если он ей понравится.

***

   Вновь пришла весна. Деревья вокруг ратуши в Гринторпе буйно  цвели,  а  в
открытые ворота толпами валили празднично наряженные жители  городка,  затем
выстраиваясь по обе стороны от  дверей.  Играли  музыканты,  звучали  виолы,
гамбы и лютни. Флейта,  гобой  и  фагот  придавали  мелодии  более  глубокое
звучание.
   Бейлиф и самые богатые купцы в дорогих нарядах стояли по  левую  руку  от
дверей ратуши. По правую  руку  разместились  главы  гильдий  ремесленников.
Одеты они были более скромно, однако из-за того, что на  груди  их  сверкали
цепи  -  символы  высокого  положения,  выглядели  они   ничуть   не   менее
величественно, чем купцы.
   Оркестр ненадолго смолк, а потом заиграл громче.  Зазвучал  торжественный
марш, и в дверях появился Орогору в праздничной бархатной мантии. Сверкавшая
на его груди цепь  власти  затмевала  своим  блеском  все  остальные.  Толпа
взволнованно загомонила. Марш становился все более ритмичным, а его  мелодия
- все более веселой и живой.  Толпа  у  ворот  расступилась,  и  на  дорожке
появились шестеро девушек-горожанок в легких светлых платьях.  В  волосы  их
были вплетены цветы. За ними шла Гильда в белом подвенечном платье и фате  с
цветочным венком.
   Подружки невесты расступились. Гильда пошла между ними. Если и звучал  то
тут, то там приглушенный завистливый шепоток, жительниц городка  можно  было
простить. В  конце  концов,  любая  женщина  в  возрасте  от  пятнадцати  до
пятидесяти лет втайне мечтала выйти замуж за нового магистрата, а вышло так,
что его заполучила явившаяся невесть откуда незнакомка. Естественно,  Гильде
завидовали.
   Орогору шагнул ей навстречу, протянул руку, и Гильда шагнула  на  ступень
широкого крыльца и встала рядом с ним.
   Прозвучал  торжественный   финальный   аккорд.   Вперед   вышел   бейлиф,
прокашлялся и стукнул жезлом о камень, требуя тишины.
   - Друзья и соседи! - возгласил он.  -  Смотрите  и  слушайте!  Совершение
обряда бракосочетания - это дело магистрата, но когда в  брак  вступает  сам
магистрат, честь проведения церемонии принадлежит бейлифу - и я беру на себя
эту честь!
   Он повернулся к Орогору и Гильде  и  принялся  задавать  им  бесчисленные
вопросы, целью которых было  выяснить,  действительно  ли  брачующаяся  пара
понимает, что ждет ее впереди, и что новобрачные готовы  к  самому  худшему,
надеясь при этом на лучшее. Никто не ведал, будет ли брак счастливым,  никто
не мог этого обещать, ничто не мешало новобрачным просто-напросто  зазубрить
правильные ответы на вопросы и отвечать, не задумываясь об их смысле, и  все
же эти вопросы могли заставить призадуматься даже самые горячие головы.
   Конечно,  те  церемонии,  которые  в  подобных  случаях  возглавлял   сам
магистрат, были намного короче.
   Наконец все вопросы отзвучали, и бейлиф провозгласил:
   - Отныне объявляю вас мужем и женой!
   Орогору приподнял фату Гильды и поцеловал ее.  Толпа  радостно  взревела.
Пусть среди горожан затесался какой-то нищий бродяга с  лютней,  заброшенной
за спину, - что ж, одним радостным воплем стало  больше,  и  тем  счастл