защитников и, вступая с теми
в рукопашную схватку, укладывали наповал. Затем, разделившись на  группы  по
десять человек в каждой, пироджийцы прочесали замок сверху донизу и  наконец
убедились, что там никакой опасности нет.
   - Целый город и  замок  захвачены  всего  сотней  человек!  -  воскликнул
Джанни. У него даже голова кружилась от этой мысли.
   - Да, но надо учесть, что  защищали  город  всего  три  сотни  воинов,  -
напомнил ему Гар. - И мы таки потеряли двадцать  три  человека,  -  печально
добавил он.
   - Мой супруг отомстит вам! -  бушевала  принцесса.  -  Вы  -  низкородные
наглецы, и вы познаете, что такое благородная ярость! Вас всех  повесят,  но
не дадут умереть на виселице, вас снимут, а потом заживо вынут из вас кишки!
Только тогда вы умрете, когда вас четвертуют и развесят ваши куски по  всему
городу в назидание другим!
   - Может быть, так оно и будет, ваше высочество, - со смиренной учтивостью
отвечал Гар, - однако до тех пор, пока ваш благородный супруг  не  вернется,
вам придется находиться в своих покоях вместе со  всеми  вашими  придворными
дамами. Стража, сопроводите дам!
   Между тем он лично проводил  принцессу  до  двери  ее  покоев,  и  одного
взгляда в его полные холодной решимости глаза ей было достаточно  для  того,
чтобы понять: понадобится, так он ее  силой  утащит  и  посадит  под  замок.
Принцесса зябко поежилась и,  отвернувшись,  вздернула  подбородок  и  гордо
прошествовала в свои покои.
   Когда ее там заперли и выставили у  дверей  надежную  охрану,  когда  все
защитники замка и вся прислуга  были  закрыты  в  темницах,  Джанни  наконец
спросил:
   - Как ты думаешь, скоро принц узнает о захвате своего замка?
   - А он уже знает. - Гар кивком указал на  главную  башню.  -  Помнишь  ту
штуковину, что похожа на каменное яйцо? Уверен, принцесса воспользовалась ею
еще до того, как спустилась к нам и принялась осыпать  нас  оскорблениями  и
угрозами. Да что мы стоим? Пойдем-ка послушаем.
   Заинтригованный, Джанни отправился вместе с Гаром в главную  башню.  Само
собой, они обнаружили, что "яйцо" разговаривает само  с  собой.  Тарабарский
выговор лурганца звучал попеременно с голосом принца.
   - Оставьте хотя бы  часть  войска  на  подступах  к  Пироджии,  -  умолял
лурганец.
   - Зачем? - еле сдерживаясь, вопросил принц. - Все мое войско здесь, а они
все равно разгуливают по морю, как хотят,  на  своих  треклятых  каравеллах!
Попробуйте сами захватить Пироджию, если она вам так нужна!  А  я  со  всеми
моими союзниками отправляюсь назад, чтобы отвоевать город моих предков и мой
дом!
   Джанни  бурно  выразил  свою   радость.   Волна   радостных   восклицаний
прокатилась по лестнице и выкатилась в двор. Но Гар только молча смотрел  на
говорящий камень и сверкал глазами.
   В  последующие  несколько  дней,   пока   пироджийцы   поджидали   принца
Рагинальди, он время от времени наведывался в эту  комнату.  Однако  морские
пехотинцы-гонцы уже успели добраться до Пироджии на перестроенных галерах, а
пироджийское войско немедленно тронулось в путь на точно таких же  кораблях.
В результате оно подошло к воротам Туманолы за день до того, как туда явился
Рагинальди  со  своим  войском.  Гар  расхаживал  по  крепостным  стенам   и
подбадривал морских пехотинцев, Джанни готовил к бою остальных пироджийцев и
передавал им то, что велел передать Гар.
   - Будьте внимательны и осторожны. Завтра в небе могут появиться  огромные
металлические  рыбы,  которые  будут  стрелять  молниями.  Не  бойтесь,  ибо
золотистое колесо разобьет их на куски.
   Сам он не верил ни единому слову из того, о чем говорил, но мучивший  его
вопрос задал Гару только потом:
   - Откуда они возьмутся,  эти  металлические  рыбы,  и  почему  они  могут
летать?
   - Это все волшебство, - ответил Гар, криво усмехнувшись. Джанни  осталось
только обреченно вздохнуть. - Что же насчет того, откуда они  возьмутся,  то
возьмутся они из "Лурганской компании", а  золотистое  колесо  -  это  будет
Геркаймер.
   Джанни нахмурился.
   - То есть ты хотел сказать, что его пошлет волшебник Геркаймер?
   - Нет, - покачал головой Гар и больше ничего не сказал.
   Атака началась на заре,  но  большая  часть  ядер  до  стен  попросту  не
долетала - пушки принца  не  шли  ни  в  какое  сравнение  с  пироджийскими,
отлитыми  в  соответствии  с  инструкциями  Гара.  А  пироджийские  канониры
укладывали воинов принца одного за другим,  и  в  конце  концов  отчаявшийся
принц отдал приказ о штурме.
   Это было чистейшей воды самоубийство - ведь все  камни  в  округе  и  все
гвозди теперь находились в городе. Люди принца гибли на бегу, но все  же,  в
промежутках между пушечными  залпами,  часть  их  приближалась  к  городским
стенам. Было  видно,  что  солдаты  колеблются,  ведь  их  гнали  на  верную
смерть... и в это время в небе появились металлические рыбы.
   - Бегите от пушек! - прокричал Гар, и  канониры  отскочили  от  орудий  и
бросились врассыпную как  раз  в  тот  миг,  когда  от  днищ  длинных  серых
металлических рыб отделились разряды молний. Две пушки исчезли  во  вспышках
пламени, сопровождавшихся жутким грохотом. Пироджийские воины  застонали  от
страха и стали прятаться за зубцами стен и закрываться щитами, а  внизу,  на
равнине, войско принца победно взревело и бросилось на приступ.
   Но в это время в небе возникло огромное золотистое колесо и погналось  за
рыбами.

Глава 15

   От золотистого колеса к металлическим рыбам устремились светящиеся  лучи,
угодили в рыб, и те стали неуклюже крутиться  и  переворачиваться.  В  сотне
футов от земли падение рыб немного замедлилось, они начали  изрыгать  пламя,
но вот одна из них рухнула наземь за городскими стенами, а другая -  внутри.
Воины принца, заметив падающую рыбу, в  страхе  вскричали  и  разбежались  в
стороны. Рыба ударилась оземь и замерла.
   Позднее Джанни узнал о том, что вторая  рыба  плюхнулась  прямо  во  двор
перед замком Рагинальди, что она повредила спину и что ее кожа треснула. Гар
отдал приказ, и десяток морских пехотинцев бросились к чудовищу и  обступили
его со всех сторон, выставив перед собой копья. Если им и было страшно, виду
они не подавали. Когда же из рыбьей утробы  вышли  четверо  людей  в  темных
одеждах, пехотинцы проворно заковали их в цепи и отвели в комнату  в  башне.
Там они выставили возле пленных стражу, и они должны были ждать часа,  когда
у командира морских пехотинцев появится время допросить их.
   Стоявший на городской стене Джанни наконец сумел отвести глаза от  жуткой
рыбины, рухнувшей на поле посреди войска принца, и обрести самообладание.
   - Пли! - крикнул он, и три пушки выпустили по врагам заряды в виде  ведер
с гвоздями, а пришедшие в себя  лучники  разрядили  арбалеты.  Некоторые  из
солдат принца пали замертво, а большинство, даже тяжело  раненные,  отбежали
подальше от стен родного города.
   - Пушки, пли! - прокричал Джанни, и три пушки снова выстрелили  гвоздями.
Канониры нацелили  орудия  так,  что  солдат  Рагинальди  буквально  осыпало
гвоздевым дождем. Они отчаянно вскричали, обезумев от вида жутких чудовищ  в
небесах, от града сыплющихся на них острых гвоздей, но больше всего их пугал
парящий в вышине золотистый диск, который, по всей  вероятности,  был  готов
снова и снова выпускать смертоносные лучи. Короче говоря, солдаты  бросились
наутек. Это было не отступление,  а  самое  настоящее  бегство.  Тут  в  бой
вступила та часть войска Пироджии, которая по приказу Гара засела в  холмах.
Пироджийцы ринулись  вниз  по  склонам,  пуская  стрелы  и  швыряя  пики.  В
результате воины принца оказались между двух огней. Послышались крики:
   - Сдавайтесь!
   Совершенно измотанные  и  отчаявшиеся,  воины  принца  бросали  оружие  и
сдавались. Возле Джанни возник Гар.
   - Вперед! - крикнул он. - Берите пленных, вяжите их!
   Распахнулись ворота, и пироджийцы с дружным ревом хлынули вперед.
   Однако   пятьдесят   пироджийцев,   вооруженных    пиками,    не    стали
останавливаться и брать пленных. Они мчались в  ту  сторону  поля,  где  еще
продолжался бой. Небольшая кучка рыцарей отчаянно сопротивлялась - это  была
личная гвардия принца Рагинальди. Пятьдесят пироджийцев позвали товарищей на
подмогу, и их товарищи, оставив пленных на произвол судьбы, бросились им  на
выручку. Закипела кровопролитная, но краткая схватка.
   - Командуй, Джанни! - распорядился Гар и, отбежав, вскочил на коня  и  во
весь опор помчался по полю.
   Джанни, однако, решил тоже не упускать такого редкого случая.
   - Командуй, Винченцо! - крикнул он, сбежал со  стены,  вскочил  верхом  и
погнал коня следом за Гаром.
   Гара он нагнал, когда тот уже спешился и размашисто  шагал  к  окруженным
пироджийцами принцу и горстке дворян. Они понимали, что обречены, но все  же
держались заносчиво и надменно. Гар подошел к ним и  встал  гордо  и  прямо,
держа руку на рукояти меча.  Окружавшие  знатных  господ  копейщики  немного
расступились, чтобы дать Гару дорогу.
   - Сдавайтесь, господа, - сказал Гар. - Сопротивление бесполезно,  вам  не
уйти.
   - И ты посмеешь  убить  нас?  -  брызнув  слюной,  фыркнул  принц.  -  Не
сомневайся, мерзкий  простолюдин,  если  ты  дерзнешь  сделать  это,  каждый
талипонский дворянин - о нет, не только талипонский, но все дворяне мира  не
успокоятся, покуда кто-нибудь из них не запорет тебя до смерти!
   - Могу и дерзнуть, - заверил его Гар, - поскольку я являюсь сыном  одного
аристократа и внучатым племянником другого.
   Принц вытаращил глаза. Это сообщение явно застигло его врасплох. Наконец,
сдвинув брови, он потребовал:
   - Говори же, из какого ты рода и чей наследник?
   - Я из рода д'Арманов с Максимы, -  ответил  Гар.  -  Родина  моя  далеко
отсюда, очень далеко, ваше высочество. Пожалуй, так же далеко, как отечество
ваших приспешников из "Лурганской компании". Но даже они не станут отрицать,
что  Максима  существует  и  что  оттуда  ведут  свое  происхождение  многие
благородные семейства.
   - Я поспорил бы с этим, если бы мог, - сверкнул глазами принц.  -  Однако
твои манеры и речь выдают тебя. Благородного человека всегда можно признать,
если только он не скрывает своего происхождения намеренно. - Но  тут  принца
прорвало:
   - Но  ты...  Ты  намеренно  скрывал  это!  Почему,  скажи  мне,  ты,  сын
дворянина,  запятнал  свои  руки  торговлей,  почему   защищал   низкородных
торговцев и купцов из Пироджии?
   Гар смягчился. Голос его зазвучал почти виновато;
   - Потому, ваше высочество, потому, господа, что жизнь всех людей  зависит
от круговорота денег и товаров, которые покупаются за деньги.  И  вы  будете
обречены на нищету и безвестность, если не научитесь искусству торговли, ибо
все богатства вашего мира к вашему порогу приносят купцы - да  и  не  только
вашего мира, а других миров тоже, как вам показали ваши приятели,  лурганцы.
Этого богатства не добудешь воровством и хитростью, его можно достичь,  лишь
помогая тому круговороту,  о  котором  я  сказал.  Торговля  подобна  зерну,
брошенному в поле. Его надо удобрять, поливать, ухаживать за ним, чтобы поле
дало урожай. В вашем мире торговля процвела, и мир процвел за счет торговли,
и станет еще более богатым, если  только  конец  его  процветанию  не  будет
положен теми, кто выжжет поле, не дав урожаю вызреть. Если вы снова обратите
Талипон в рабство, должны будут пройти века, прежде чем  Петрарка  расцветет
вновь, а когда это случится, благородные господа из другой страны нападут на
вас и заберут ваше богатство, которое тогда будет вдесятеро  превышать  ваше
нынешнее, будет выше его  в  пятьдесят  раз,  в  сто!  Но  если  вы  станете
пестовать этот прирост, вдохновлять его, Талипон  станет  главенствовать  на
Петрарке, а если вы познаете тонкости торговли, вы станете главенствовать на
Талипоне и снимете первые плоды будущего урожая. - Гар печально  усмехнулся.
- Noblesse oblige, ваше высочество, господа. Благородство обязывает, а  ваши
обязательства в новом времени заключаются в том,  что  вы  должны  научиться
искусству торговли, дабы способствовать ее росту  и  процветанию.  Сейчас  в
вашем мире торговля - удел простолюдинов,  но  она  должна  стать  предметом
заботы каждого аристократа. В противном  случае  вы  не  оправдаете  надежд,
возложенных на вас, вы зря родились на свет.
   Он умолк и застыл, неотрывно глядя в глаза принца, а все  аристократы  не
спускали глаз с него.
   Наконец принц вынул меч из ножен и протянул его Тару, рукояткой вперед.
   - Я предаю себя в руки человека, в жилах которого течет  кровь  истинного
аристократа, но когда будет выплачен выкуп, когда мне  будет  возвращен  мой
замок, синьор д'Арман,  вы  должны  будете  объяснить  мне,  в  чем  состоит
благородное искусство торговли, дабы я сам решил, столь ли оно приличествует
дворянству, как вы о том говорите.
   Гар торжественно принял у принца меч и склонил голову. Затем он подошел к
остальным дворянам, и они, один за другим, тоже отдали ему свои мечи. Они  и
не заметили, что золотистый диск в небе уменьшился в  размерах,  а  потом  и
вовсе исчез.

***

   Вспоминая обо всем этом позднее, Джанни удивлялся: они пробыли в Туманоле
всего две недели, и время пролетело так незаметно, но казалось, что  времени
прошло гораздо больше. Каждый день был заполнен уймой важных  дел,  их  было
столько, что хватило бы на  тридцать  часов.  Войско  принца  разоружили,  и
солдаты отправились по домам. Пришлось пронаблюдать за  тем,  чтобы  они  не
вздумали вернуться. Затем весь город  обшарили  в  поисках  оставшегося  там
Оружия и вообще всего, что могло бы  спровоцировать  новую  войну.  Все  это
вынесли на главную площадь, сложили на повозки, увезли  на  побережье  и  на
кораблях  отправили  в  Пироджию.  Все  случившееся   следовало   втолковать
подданным принца, и пироджийское войско старательно наблюдало за тем,  чтобы
крестьяне не пострадали. Гар особенно настаивал  на  том,  чтобы  пироджийцы
вели себя благородно, чтобы не было мародерства и тем  паче  -  насилия  над
женщинами. Дело это для Джанни несколько  осложнилось,  поскольку  некоторые
пироджийские воины умудрились влюбиться в местных женщин, и в каждом  случае
он был вынужден не только выяснять, что никакого насилия не было и в помине,
но что  новоявленные  парочки  и  дня  не  могли  прожить  друг  без  друга.
Оказалось, правда, что в  ряде  случаев  так  называемые  возлюбленные  были
проститутками, но Джанни тем не менее сурово наказал своих подчиненных, хотя
тех никто и не думал обвинять в изнасиловании. И когда  капралы  являлись  к
Джанни и спрашивали, уж не желает ли он, чтобы они вели себя, как  мраморные
статуи, он отвечал: "Желаю", а затем  пояснял,  почему  они  должны  служить
образцами примерного поведения для подданных принца.
   Кроме  того,  в  эти  дни  у  Джанни  было  несколько  деловых  встреч  с
туманольскими купцами, и он  старательно  втолковывал  им,  что  теперь  они
должны строить свои отношения с принцем иначе, и объяснял, как именно.
   Гар же все это время провел в переговорах  с  принцем  и  его  вассалами.
Стражники,  стоявшие  у  дверей  покоев,  где  происходили  эти  переговоры,
рассказывали, что время от времени оттуда доносились сердитые голоса, но Гар
ни разу голоса не повысил. Само  собой,  обсуждались  за  закрытыми  дверями
условия мирного договора, и Гару приходилось терпеливо втолковывать дворянам
смысл и преимущества этих условий. Когда стражники рассказали Джанни о  том,
что им удалось услышать, он и сам не удержался и как-то раз, приложив ухо  к
створке двери, стал подслушивать.  Ясное  дело,  споры  шли  большей  частью
относительно самых простых правил торговли, и Гар  с  железным  спокойствием
объяснял дворянам, почему эти правила таковы, что никому  из  людей  не  под
силу выдумать их или запретить, потому  что  сама  суть  торговли  вынуждает
дворян смириться с этими правилами, а вовсе не пироджийские купцы.
   Да, двери покоев, где шли переговоры, были закрыты, но дни стояли жаркие,
и потому окна были распахнуты. Как  только  у  Джанни  выдавалась  свободная
минутка, он усаживался под окнами и слушал, как Гар  внушает  принцу  и  его
вассалам, что правительство может либо способствовать успеху торговли,  либо
убить ее на корню слишком суровым надзором и непомерными  налогами.  Дворяне
яростно спорили, но Гар от  своего  не  отступался  и  говорил  о  том,  что
выражает не свои личные соображения, а пересказывает точки зрения ученых, на
протяжении нескольких столетий  занимавшихся  изучением  подобных  вопросов.
"Откуда же он явился, - гадал  Джанни,  -  где  купцы  уже  тысячу  лет  так
процветают, что торговлю изучают ученые?"
   Наконец как-то раз Джанни услышал, что Гар завел  с  дворянами  волнующий
разговор об их роли в грядущем процветании Талипона и  всей  планеты,  через
посредство поддержки торговли. К  тому  времени,  когда  Гар  завершил  свою
вдохновенную  речь,  Джанни  охватил,  можно  сказать,  религиозный  экстаз,
ощущение собственной призванности, возложенного на него  долга.  Он,  будучи
купцом, конечно же, был просто обязан помочь всем людям во всем  мире  стать
лучше! Но если на него так подействовал случайный обрывок разговора, то  как
же должны были себя чувствовать дворяне, какой благородный  пыл  должен  был
овладеть ими!
   Наконец, в самой торжественной обстановке при большом стечении народа  во
дворе замка принца Рагинальди был  подписан  мирный  договор.  Затем  вперед
вывели   лурганских   торговцев,   закованных    в    кандалы.    На    суде
председательствовал принц,  а  Гар  выступал  в  роли  обвинителя.  Один  из
лурганцев пытался изобразить некое подобие защиты. Защита, правда, выглядела
слабовато - частично из-за того,  что  лурганца  было  трудно  понять  из-за
чудовищного акцента, а частично - потому,  что  он  пытался  оправдать  свои
действия и действия своих напарников, оперируя  нескончаемым  потоком  цифр.
Принц решил, что лурганцев следует содержать в темнице, покуда  за  ними  не
прибудут некие люди издалека, которых вызвал для этой  цели  Гар.  При  этом
известии лурганцы жутко побледнели и принялись неразборчиво просить пощады -
все, кроме одного, который вперил в Гара злобный, холодный взгляд и процедил
сквозь зубы:
   - Мы тебе это припомним, д'Арман. Не сомневайся.
   Гар же только учтиво поклонился ему и проводил лурганцев взглядом,  когда
их уводили в темницу.
   Никто и словом не обмолвился о мнимых  цыганах,  что  несказанно  удивило
Джанни.
   Наконец  пироджийское  войско  вышло  из  Туманолы,   тепло   провожаемое
горожанами. Трудно сказать -  может  быть,  тем  самым  туманольцы  выражали
радость по  поводу  ухода  пироджийцев,  а  может  быть,  и  вправду  успели
проникнуться  к  ним  добрыми  чувствами.  Воины  также  тепло  прощались  с
горожанами, хотя и искренне радовались  тому,  что  наконец  могут  покинуть
Туманолу, где было всегда жарко, влажно и где летали полчища  москитов.  Как
бы то ни было, теплое прощание все сочли проявлением дружбы,  установившейся
между двумя городами. Принц снова стал  во  главе  города  и  крепости,  вот
только теперь у него не было ни пушек, ни  войска,  осталась  только  личная
гвардия в количестве ста воинов да ночная стража.
   Дома пироджийцев встречали с  восторгом.  Войско  шествовало  по  улицам,
усыпанным лепестками цветов, а на Пьяцца-дель-Соль их  ожидали  председатель
городского Совета и все его члены. Гара, Джанни и их заместителей  наградили
медалями. Затем настало время отдыха и пиршеств.
   На следующий день Гар и Джанни были приглашены  в  Совет  для  встречи  с
посланцами других торговых городов, переживших войну. Все  они  нуждались  в
советах о том, как обойтись с возвращавшимися в города графами и дожами. Эти
разговоры незаметно перешли в  жаркие  споры  по  поводу  того,  что  должен
представлять собой Союз торговых городов в мирное время. Но  на  самом  деле
все споры с