и с Кодексом  Ведьм  1123
года требую пройти Путь Суда вместо своей матери, поскольку она  больна.
Я заявила всем этим ведьмам, что не боюсь Суда, потому что  знаю  -  моя
мать невиновна. Она не убийца Главы Трибунала! И я невиновна тоже!"
   Сразу после того, как я сделала  это  заявление,  к  нам  в  квартиру
пришли Судии. Это  даже  не  ведьмы,  как  потом  объяснил  мне  дед,  а
неупокоенные  души  трех   самых   жестоких   инквизиторов,   загубивших
неимоверное количество ведьм. Что ж, может, и  к  лучшему,  что  функции
Суда будут осуществляться не "сестрами по Ремеслу". С "сестер"  станется
все испортить.
   Судии повелели мне следовать за ними. С этого момента они лишали меня
всякой чародейской силы и я могла полагаться только на силу своего  духа
и своей совести. А еще на то, что, оказывается, я очень люблю свою маму.
   Дедушке разрешено было сопровождать меня. Со всеми остальными я  даже
не успела попрощаться. Возможно,  это  и  к  лучшему:  не  прощаешься  -
значит, вернешься...
   Судии привели меня на место, напоминающее большую  рыночную  площадь,
как в фильмах про Средневековье. Только всю площадь занимали  ведьмы:  в
черных колпаках и плащах... Было видно, как они ненавидят меня и деда  и
как боятся Судий, - там, где шли души вечных инквизиторов,  ведя  нас  к
судебному помосту, ведьмы расступались, мгновенно давая дорогу.
   На помосте стоял обычный стол, за  которым  сидели  шесть  неопрятных
старух. При виде нас они разразились такими ругательствами, которых я не
слышала даже от нашего сантехника. Дед шепнул мне на  ушко,  что  это  и
есть Великие Матери Ведьмы, только теперь  они  не  Трибунал,  поскольку
Глава Трибунала убита. И они требуют  кары.  А  вон  та,  которая  вопит
больше всех, - Мать Трансценденция,  истинная  убийца.  И,  если  Святая
Вальпурга поможет мне выдержать Путь Суда,  я  имею  право  после  этого
потребовать, чтобы этим Путем прошла и эта Великая Ведьма.
   Судии сказали речь волнующимся на площади ведьмам. Те  сразу  стихли,
словно мертвые, и только сверлили меня взглядами. Дед пожал мне  руку  и
прошептал: "Твой час, ведьма. Удачи!"
   И ко мне подошел Палач.  Он  одним  движением  разорвал  на  мне  мою
единственную одежду - длинную черную сорочку - и повел  меня,  нагую,  с
судебного помоста к  белевшей  неподалеку  грубо  сколоченной  лестнице,
которую венчал столб. А вокруг лежали вязанки  хвороста  и  такие  сухие
дрова, что вспыхнут от одной искры и будет такой костер...
   И тут я поняла, что это мой костер.
   Что это и есть Путь Суда.
   Единственный Путь для ведьмы.
   Мне сразу стало очень страшно, когда я поняла все до  конца.  Да  еще
вспомнила, как в детстве читала про Жанну д'Арк, как она  горела  и  что
бывает с человеческой плотью, когда ее окружает костер...
   Но я ведь не просто человек.
   Отныне и навеки.
   Даже лишенная сейчас своих небольших магических навыков, я все  равно
- ведьма.
   А что такое ведьма?
   Это отсутствие страха.
   Перед лицом страха.
   Я взошла к столбу.
   Босые  ноги  неприятно  кололи  неструганые  бревна  и  сухие   ветки
валежника.
   - Тебя приковать цепью? - поинтересовался Палач.  -  А  то  некоторые
падают в обморок.
   - Не надо. Я не упаду, - заверила его я и обняла столб рукой.
   Во взгляде Палача что-то мелькнуло.
   - Хочешь, я подброшу  побольше  сырых  поленьев?  Они  начнут  сильно
дымить, ты задохнешься и уже не почувствуешь, как...
   - Не надо. Я хочу чувствовать все.
   - Твое право, ведьма, - с сожалением сказал Палач. - Удачи тебе.
   Он побежал к помосту с Судиями и принял от них горящий дымный  факел.
"Как в олимпийской эстафете", - совсем не  к  месту  подумала  я.  Палач
поднес факел к хворосту, и тот весело  вспыхнул,  будто  только  и  ждал
этого момента. Вспыхнул в каких-то пяти сантиметрах от моих ног.
   Я стиснула зубы.
   Мамочка, я знаю, что мы правы.
   Ведьмы на площади завыли, страшась глядеть на высоко пылающий  костер
и темнеющую в нем фигурку.
   - Путь Суда! - вопили они. - Путь Суда! Сильное пламя гудело,  словно
органная фуга. Мамочка, я знаю, мы победим. Мамочка!!!"
 
   Мой костер в тумане светит,
   Искры гаснут на лету...
 
*** 
 
   - Она жива, - сказал один Судия, пристально вглядываясь в пламя.
   - Она поет, - удивился второй Судия.  -  Какие  странные  существа  -
женщины. Они поют даже на костре...
   - Костер ей не вредит... - начал третий Судия. - А это означает...
   - Еще не время. По закону костер должен прогореть полностью.
   Мать Трансценденция забилась в истерике.  Остальные  Великие  Ведьмы,
подхватив ее под руки, хотели уйти с помоста...
   Но тут им путь преградил Баронет.
   - Куда? - прошипел он змеей. - До окончания сего  мероприятия  вы  не
имеете права уходить. На место, грымзы!
   И они подчинились. Своему бывшему подчиненному.
   Ведьмы на площади выли. Только теперь их вопли сменили  эмоциональную
окраску. Ведьмы выли от восторга и благоговейного страха.
   Потому что костер прогорал. Пламя Суда отплясало свой танец.  Поленья
подернулись легким белесым пеплом.
   И посреди остатков костра стояла Даша Белинская.
   Целая и невредимая.
   Она чихнула и громко, на всю площадь, крикнула:
   - Убедились?! Моя мать неповинна!
   - Воистину так!!! - взвыли  сестры  по  Ремеслу.  Палач  подскочил  к
бывшему костру и протянул Даше руки:
   -  Прыгай!  Через  минуту  всё  это  обрушится.  Не  сгорела  -   так
поцарапаешься.
   Даша не заставила себя просить дважды. Но к помосту Судий  она  гордо
шла без посторонней помощи. Встречающиеся ей ведьмы  кланялись  в  ноги,
касались пальцами розовой, необгоревшей кожи  и  пышных,  чуть  пахнущих
дымом волос...
   - Она Великая! Самая Великая Ведьма! -  словно  волна  рос  по  толпе
шепот.
   И эта волна ударила по старухам Трибунала:
   - Мы больше не верим вам! Мать Трансценденция - на  костер!  Это  она
убийца! Викка Белинская невиновна!
   Даша холодно смотрела на Великих Ведьм. Что-то особенное появилось  в
ее взгляде. Что-то, заставлявшее съеживаться и краснеть.
   - Вы удовлетворены результатами Суда? - незнакомым, взрослым  голосом
спросила она старух. - Отныне вы оставите нас в покое?
   - Да, да...
   - Я беру с вас слово.  Под  залог  ваших  жизней.  Я  знаю,  как  это
делается.
   Великие Ведьмы вжались в кресла, но Дарья больше не смотрела на них.
   - Деда, - она прижалась к Баронету и всхлипнула. -  Мне  так  страшно
было! Давай домой вернемся, а?..
 
*** 
 
   Из папки "Очень личное" Дарьи Белинской:
   "Вот я и сделала все, как хотела. И маму теперь никто не обвиняет.  И
ведьмы не орут  под  окнами  всякую  гадость.  Наоборот.  Вчера  явились
какие-то две чародейки лет по двенадцать каждая и предложили свои услуги
по уборке квартиры,  стирке  белья  и  варке  приворотных  зелий.  Я  их
выпроводила. Во-первых, на это Машка есть, а во-вторых...
   Маме все равно не стало лучше".
 
*** 
 
   После недолгого  торжества  по  поводу  Дашкиной  победы  в  квартире
Белинских снова воцарилась та тяжелая тишина, которая  бывает,  когда  в
доме находится умирающий человек. Возможно,  поэтому  никто  из  близких
Вики не желал принимать гостей. Сочувствующие лица - еще один повод  для
тоски...
   Но однажды гостей все-таки пришлось впустить.
   Это  была  делегация  ведьм,  состоящая  традиционно  из   тринадцати
человек, но всех в квартиру не пустили. Тогда три самые  старшие  ведьмы
(их Маша  провела  в  гостиную)  попросили  аудиенции  у  госпожи  Дарьи
Белинской.
   Госпожа Дарья в тот момент как раз смазывала детским кремом  пролежни
на боках у мамы, поэтому на аудиенцию явилась с видом крайне недовольным
и раздраженным.
   - Что вам  угодно?  -  холодно  осведомилась  она  у  ведьм,  вытирая
салфеткой жирные от крема пальцы.
   Ведьмы поклонились ей и протянули большой пухлый конверт.
   Даша открыла конверт. Прочла его  содержимое,  слегка  изменившись  в
лице. Потом посмотрела на ведьм.
   - Вы действительно этого хотите? Действительно это мне предлагаете?
   - Да, Великая Госпожа Ведьм.
   - Хм. У меня есть время подумать над вашим предложением?
   - Да, Великая Госпожа Ведьм.
   - Хорошо. Только... Я ставлю два условия!
   - Сколько угодно, Великая Госпожа Ведьм.
   - Первое условие: никакого Трибунала! Вообще!  Он  больше  не  должен
существовать как факт. Ведьмы переглянулись и кивнули.
   - А ваше второе условие?
   - Со мной будет мой дед. Калистрат Иосифович Бальзамов.  Без  него  я
отказываюсь выполнять вашу...
   - Мы согласны!
   - Это все? - спросила Даша, убирая конверт в секретер.
   - Да...
   - В таком случае, благословенны будьте.  А  у  меня  еще  есть  масса
неотложных дел.
   Когда гостьи  ретировались,  на  Дашку  посыпались  вопросы,  но  она
отмалчивалась с чуть печальной улыбкой.  И  только  с  дедом  обменялась
понимающим взглядом.
   Говорят, беда не приходит одна. Но когда целая компания бед,  вдоволь
натешившись  над  вами,  вашими  близкими  и  вашим  кошельком,  наконец
сваливает куда  подальше,  есть  все  основания  надеяться  на  то,  что
освободившийся плацдарм займет радость.
   И она тоже не придет в одиночку.
   Первая радость случилась теп а, когда Вика открыла глаза.
   А вторая - когда заговорила.
   - Я и не думала, что у нас на потолке столько паутины, - это были  ее
первые слова после комы.
   Но они привели все семейство Белинских в безумный восторг!
   Они все окружили Вику и принялись умильно улыбаться.
   - Почему-то ужасно хочется пива, - робко сказала Вика  и  глянула  на
Авдея.
   - Солнышко! - чуть  не  разрыдался  тот.  -  Тебе  какого:  светлого,
темного?
   - Холодного. И чтобы много-много пузырьков...
   Выпив бутылку "Гиннеса", Вика попыталась сесть поудобнее, но тело  ее
еще не совсем слушалось. Тогда Авдей усадил ее к себе на колени и прижал
к груди как ребенка.
   - Какое счастье, что ты очнулась, - прошептал он.
   - А что со мной было? - спросила Вика.
   - Это не важно, - быстро и ласково сказал ей  Баронет.  -  Ты  скажи,
золотко, ты помнишь, кто мы?
   - Баронет, это не смешно, - нахмурилась Вика и тут же рассмеялась.  -
Вот это мой муж, а это мои дочери. Маш, а ты похудела как! Дарья, почему
ты ревешь? Перестань, а то я тоже  начну  реветь.  Ой,  мам!  Мам!  Все,
теперь я точно разревусь!
   И хотя, конечно, были слезы и сентиментальные  вскрики,  стало  ясно,
что радость-таки пришла. И приволокла с собой  не  то  что  компанию,  а
целую развеселую тусовку.
   ... Вике становилось все  лучше.  Особенно  после  приготовленного  в
срочном порядке праздничного  обеда.  Правда,  у  нее  иногда  кружилась
голова и  по  квартире  Вика  передвигалась  в  сопровождении  мужа  или
девочек. Она бродила по комнатам, словно вспоминала их, привыкала к  ним
заново и набиралась сил от родных стен.
   В  библиотеке   Дарья   с   гордостью   показала   матери   аккуратно
расставленные по полочкам колдовские книги:
   - Вот! Теперь их не надо никуда отвозить! Я их  все  изучила  и  могу
заниматься магией, как и ты!
   - Магией? - Вика удивленно приподняла брови. - Дашка, да я вспомнила,
ты же у меня ведьма.
   - Так ведь и ты, мамочка, ведьма!
   Вика как-то странно и растерянно поглядела на дочь.
   - Ты знаешь, - наконец  сказала  она  -  Кажется,  я  перестала  быть
ведьмой.
   Она вяло щелкнула пальцами  и  произнесла  заклинание  для  освежения
воздуха. Ничего не произошло.
   - Я не помню, как это - колдовать, - растерянно сказала Вика. -  И  я
больше не чувствую в себе Силы Дашка обняла маму:
   - Не расстраивайся!  Все  к  тебе  вернется!  Ты  же  сама  говорила:
ведьмами не становятся, а рождаются!
   - Да, да, конечно...
 
*** 
 
   А потом наступил день, когда  все  семейство  решило  отправиться  на
Москва-реку.  Устроить  пикник.  С  загораньем,  купаньем,  шашлыками  и
нешумным  отдыхом  Инициатором  этого  мероприятия  оказалась,  как   ни
странно, Инари.
   - Вике полезно побыть возле воды,  -  загадочно  сказала  она,  нежно
обнимая свою ожившую подругу.
   ... И сейчас, когда вся компания сидела  возле  мангала,  Вика  тихо,
повинуясь какому-то внутреннему зову, пошла в глухие камышовые заросли.
   Под ногами хлюпало и чавкало, босоножки немедленно наполнились темной
илистой жижей, но Вика упрямо шла среди стен громадного, выше ее ростом,
камыша. И когда наконец ее путь закончился, она увидела,  что  вышла  на
прогретый солнцем ало-золотой песок. Которого нет и  быть  не  может  на
московском пляже. И  перед  нею  -  куда  ни  кинь  взгляд  -  бирюзовое
прозрачное море.
   И по этому морю к Вике шел парусник.
   - Славка, - сказала Вика, медленно  оседая  на  песок.  -  Вот  ты  и
вернулся...
   И, словно  все  происходило  во  сне,  от  корабля  отошла  шлюпка  и
понеслась к берегу.
   - Мама! - услышала Вика. - Я приехал!...
   ... Баронет как раз раскладывал по тарелкам зелень к шашлыкам,  когда
из каких-то непонятных зарослей к общей компании вышли Вика в обнимку  с
сыном.
   - Ярослав! - ахнули все и принялись тискать в  объятиях  бесстрашного
капитана "Летучего Голландца".
   - Как ты его встретила? - спросил Вику Авдей, когда всеобщие  страсти
немного утихли.
   - Я шла среди каких-то камышей. Просто шла. А потом вижу  -  море.  И
корабль. И я поняла, что Яська вернулся.
   - Конечно, вернулся. Я же должен был выяснить, что с тобой стряслось.
   - ???
   - Твои волосы в пакетике... Они обуглились, - тихо сказал Яська. -  А
потом пришла весть - у чайки к лапе был привязан твой браслет. Я  понял,
что случилась беда,  и  велел  снаряжать  корабль  домой.  Только  перед
отъездом я опустил твой локон в Синий Ручей, что на  Острове.  И  теперь
твои волосы - вот... стали прежними.
   Яська показал пакетик, где лежала блестящая прядка Викиных волос.
   - Ничего не понимаю, - прошептала Вика.
   - А я понимаю! - заявила Дарья. -  Это  же  как  у  шаманов:  человек
болеет - его волосы болеют. А если его волосы  исцелить,  то  и  человек
исцелится. Яська, ты давно это сделал?
   - Сразу, как увидел, что волосы обуглились. Я испугался за маму.
   - А что это у вас за Синий Ручей?
   - Да на самом деле это вовсе не ручей. То есть он  не  из  воды.  Это
словно поток  энергии,  который  можно  увидеть.  Струится  и  струится.
Поэтому ручьем и прозвали...
   - Эх, не знают о  таком  ручейке  всякие  производители  шампуней  от
облысения! Уж они бы открыли там фабрику!
   - Исключено, - твердо сказал Славка. - На  этом  Острове  никогда  не
будет никакой промышленности.
   - Ну хорошо, - сдалась Вика. - А мой браслет-то тут при чем?
   - При том, - громко сказала Инари. - Яся-тян  получил  мою  весть.  О
том, что твоему сыну необходимо  тебя  навестить,  как  и  требует  того
сыновний долг. Это я послала браслет с чайкой. Это моя ручная чайка.  Ее
зовут Модем-сан. Она найдет нужного человека, где бы он ни был.
   - Яська, погоди,  -  воскликнул  Авдей.  -  Ты  про  какой  Остров-то
толковал?
   - Остров, Которому Нет Описания, - улыбнулся Ярослав. - ОКНО.  Место,
не нанесенное ни на одну карту.
   - Нашел, значит.
   - Нашел.
   - Трудно было?
   Яська заливисто засмеялся. И сейчас выглядел как десятилетний  пацан,
а не как бесстрашный капитан "Летучего Голландца".
   - Легко только в  носу  ковырять,  -  заявил  он,  видимо  исходя  из
собственной практики. Но тут же оговорился:
   - И то не всегда. В девятибалльный шторм,  например,  можно  запросто
палец сломать. Вместе с носом.
   Теперь все засмеялись. А сестры с восхищением смотрели на братца:  из
сопливого зануды-нытика, каким они его помнили,  Ярослав  превратился  в
парнишку, стремительного и яркого, как солнечный луч.
   Даша решилась спросить:
   - Там хорошо? На этом Острове?
   - Да, - ответил он и добавил с какой-то просительной интонацией:
   - Мам, пап, я ведь не просто так приехал. Я хочу, чтобы вы туда... со
мной отправились. Все. Если хотите. А я вас очень прошу.
   Все замолчали.
   - Насовсем? - наконец подал голос Авдей.
   - Нет. Оттуда всегда можно вернуться...
   - Только, наверное, не хочется возвращаться...  -  как  бы  про  себя
заговорил Баронет. - Я теперь вспоминаю, были легенды про  этот  Остров.
Они стали основой всех романов и сказок о стремлении человека к острову.
Ведь человеку нужен остров - место, где ему человечно.  И  это  даже  не
рай. А просто... Тишина для души.  Медленный  прибой,  ласкающий  песок.
Хрустальные водопады, спрятанные среди зарослей пахучих деревьев и трав.
Ласковые звери. Сладкие  плоды,  падающие  с  деревьев  под  собственной
тяжестью. Цветы, яркие как бабочки, и бабочки, пестрые как цветы. Мир, в
котором есть мир. В котором нет  зла,  потому  что  оно  не  знает  туда
дороги. И никогда не узнает! Это мир, который примет тебя -  с  миром...
Вика, Авдей... Поезжайте. Будьте там с вашим капитаном.
   - Поезжайте, - тихо сказала Инари. - Может быть, наступит и для  меня
тот счастливый день, когда я смогу посетить  этот  Остров.  И  тогда  вы
увидите в небе над Островом ало-золотого дракона...
   - А как же мы?! - возмутились Марья и Дарья.
   - А вы будете под нашим с бабушкой неусыпным попечением. Тебе, Марья,
предстоит вырасти и стать достойной мваной будущего великого  колдуна  и
вождя племени мошешобо...
   - Вот еще! - фыркнула будущая мвана.
   - А Великая Госпожа Ведьм и  без  меня  понимает,  что  ей  предстоят
великие дела, от которых не след уезжать на далекий остров...
   Дарья гордо вскинула голову:
   - Они сами меня об этом попросили!
   - А я разве говорю, что это плохо? - пожал плечами Баронет. -  Теперь
ты ведьма, Даша. Причем - Великая Ведьма.
   -  Баронет,  вы  последите,  чтоб  эта  Великая  дел  непотребных  не
наворотила, - прошептала мэтру на ухо Вика.
   - Всенепременно! - заверил тот. И снова все замолчали  на  мгновение.
Как перед дальней дорогой.
   -  Тогда,  может,  в  путь?  -  вопросительно  посмотрел  Ярослав  на
родителей.
   - Прямо сейчас? А... вещи? - растерялся Авдей.
   - А зачем нам там вещи? - спросила Вика. - И  какие?  Твои  романы  -
всегда с тобой.  А  новые  ты  будешь  писать  на  листьях  каких-нибудь
кувшинок...
   - У нас там есть бумага, - засмеялся Ярослав.
   - Тем более.
   - Ну ладно. А  твоя  одежда,  Вика?  Твои...  магические  предметы  и
снадобья?
   - Я лишилась колдовской Силы, любимый, - улыбнулась ведьма  Викка.  -
Теперь это - Дашкино наследство.
   - Еще не факт, - буркнула Дарья. - Я  стопроцентно  уверена,  что  на
этом Острове к маме вся Сила вернется.
   - Там видно будет, - улыбнулась Вика.
   И они попрощались, а их слезы смешались со смехом и шутками. И  пошли
сквозь камышовый лес провожать Авдея, Вику и Славку, забыв про шашлыки и
шампанское.  И  лодка,  серебристая,  как  форель,   уже   ждала   своих
пассажиров, упруго покачиваясь от легких шлепков берегового прибоя.
   - Не могу поверить... - шептала Маша. - Там - Москва, а тут - море...
   - There are more things... - припомнил Авдей Шекспира.  (Есть  многое
на свете (Англ)).
   - Ага. Что нашим мудрецам и в страшном сне не снилось, -  авторитетно
добавила Дарья.
   Авдей и Яська первыми запрыгнули в лодку.
   - Не волнуйтесь! -  сказал  писатель  Белинский.  -  Вы  еще  по  нас
соскучиться не успеете, а мы уже явимся по ваши души!
   - Ловлю на слове! - крикнула ему теща. - Ты мне,  Авдюша,  с  Острова
того  каких-нибудь  лекарственных  растений  привези.  Ревматизм   этому
старому колдуну лечить
   "Старый колдун" меж тем обнимал Вику.
   - Ты прости меня, - неожиданно сказал он.
   - За что? - удивилась та.
   - Не уберег я тебя, как хотел... Вика чуть печально улыбнулась:
   - Не все получается в жизни так, как хочется, Баронет,  да?  Но  если
очень постараться...
   И она, резко вскинув вверх руки, выкрикнула непонятные слова.  И  над
морем засверкала яркая неурочная радуга.
   - Мы не прощаемся, мэтр. Берегите девочек. И маму...
   Вика зашагала к