й буря... можешь?
   - No problem! - отмахнулся гость из далекой Африки.
   Ираклий восторженно развел руками. Он вообще  был  экспрессивен,  как
перегревшаяся кофемолка.
   - Ираклий, да  хватит  тебе  его  допрашивать...  -  Даша  попыталась
привлечь  внимание  к  своей  особе.  Бесполезно.  Ираклий  вцепился   в
экзотического юношу как клещ.
   - Льва язык понимаэшь, да?
   - Нет.
   - А слона?
   - Нет.
   - А вэрблюда?
   - Тоже нет.
   - Плохо! - огорчился князь. - Почему ты колдун,  а  языка  зверей  не
понимаэшь?
   - Потому что в нашей стране такие звери не водятся...  Девчонки  едва
не уползли под столик, корчась от смеха.
   -  Вах,  дарагой!  Мой  отэц  всэгда  говорил  мине:  "Ираклий!   Учи
иностранные языки! Если ты хорошо владэешь языком, ты всэгда  будешь  на
высоте!"
   - А мой father говорить мне everyday: "Сото! Язык  не  самое  сильное
орудие настоящего нгуни! Смелость и мужество - вот на каком языке должен
говорить мужчина!"
   - Харашо сказано, дарагой! Так выпьем за наших отцов!
   - Даш, твой князь случайно  не  из  этих...  Что-то  он  очень  нашим
мальчиком увлекся.
   - Прекрати, - отмахнулась Даша. - Ты просто посмотри на это с  другой
точки зрения: Ираклий - дитя  гор,  выходец  из  семьи,  где  процветают
всякие легенды и предания со сверхъестественным подтекстом... Вот  он  и
интересуется.  К  тому  же  он  как  ребенок:   все   так   эмоционально
воспринимает...
   - Ничего себе дитя! Он недавно на тебе жениться хотел!
   - Завидно? Завидуй молча.
   - Было бы чему завидовать! Думаешь, если ты  ведьма,  как  мама,  так
значит...
   - Sorry, girls! - деликатно вмешался в закипающую ссору колдун. - Let
me invoice...
   - Куда?
   - Как куда? - удивленно встрял кутаисский  князь.  -  На  джигитовку,
конэчно!
   -  Как  это  понять?!  -  ахнули  девочки,  но  все   незамедлительно
разъяснилось.
   Пылкая и темпераментная натура Ираклия Чавчавадзе  не  позволяла  ему
смириться с  тем,  что  его  новый  приятель  превосходит  его  в  такой
ипостаси, как колдовство. Поэтому он  предложил  африканцу  нечто  вроде
коктейля  из  рыцарского  турнира,  соревнований  по  комплексу  ГТО   и
пресловутой джигитовки. Ираклий  верил,  что  в  некоторых  моментах  он
колдуна непременно превзойдет.
   - Рехнулись, - оценила психическое состояние джентльменов  Прекрасная
дама  Маша  Белинская,  едва   упомянутые   джентльмены   добрались   до
заброшенной деревянной сцены в парке, где по красным дням календаря пели
народные коллективы... - Верняк, рехнулись. Ты  посмотри,  они  из  себя
крутых каратистов корчат.
   - Скорее, это похоже на кэндо, - авторитетно заявила  Даша,  наблюдая
за тем, как Сото и Ираклий фехтуют рейками,  похищенными  из  ближайшего
декоративного плетня. - Вообще-то у них хреново получается.
   - Зато с энтузиазмом. Тебе кто больше нравится: Ираклий или Сото?
   - Мне нравится Ломоносов. Но им это не грозит.
   - Я серьезно, - Маша надула губки.
   - Тогда давай сначала ответишь ты.
   - Ну, - помялась Маша. - Твой князь, конечно,  симпатичный,  но  Сото
лучше...
   - Не забудь, у него в Африке может быть десять жен. Или больше.
   - Разберемся...
   Меж тем  фехтование  сменилось  армрестлингом.  Видимо,  потому,  что
Ираклий  оказался  неумелым  фехтовальщиком,  а  окончательного   своего
поражения признать не желал.
   Парни  соревновались,  уперев  сцепленные  длани  в  хлипкий  столик,
стоявший возле сцены. Девицы Белинские с волнением  наблюдали  за  ходом
сражения.
   - Щ-шени дэда! - выталкивал сквозь стиснутые зубы  князь  Чавчавадзе.
Руку его оплели вспухшие от напряжения вены, по спине тек пот, превращая
белоснежную тенниску в грязную тряпку... Но сдаваться он не собирался.
   - Аохун! Ака унауна! - в ответ ругался колдун, тоже потел и  тоже  не
сдавался.
   -  Они  черт  знает  что  творят...  -  возбужденно   перешептывались
сестрички. - Они просто сумасшедшие!
   Наконец турнир закончился. Под  жалобный  треск  повалившегося  набок
несчастного столика. Вслед за столиком, не расцепляя рук,  повалились  и
противники. Колдун поднатужился и придавил-таки длань князя к  земле.  И
тут же вскочил на ноги:
   - Я есть победитель!
   Ираклий сидел на пыльной травке и мрачно смотрел на колдуна.
   - Ты сэбэ подколдовал, - сердито сказал  он.  -  Ты  обманщик,  а  нэ
джигит! Жулик!
   - Что? - Сото от таких упреков аж побуровел как перекипевший кофе.  -
Сказать нгуни, что он есть обманщик и жулик... Аррахуаррангу! Вставай  и
сразись со мной, как мужчина с мужчиной!
   - Ребята, может, хватит? - жалобно воскликнула Марья.
   - Прекращайте немедленно этот балаган! -  маминым  тоном  потребовала
Дарья.
   Но кавалеры уже встали в боевую стойку и на требования  дам  ответили
весьма лаконично:
   - Молчи, жэнчина!
   - Закрой укалаилу, мвана!
   ... И сшиблись в драке, как два мусоровоза.
   - Нет, ты слышала?! -  Даша  просто  булькала  от  гнева.  -  "Молчи,
жэнчина"! Вот что значит их кавказское благородство! Тираны  и  деспоты!
Ксенофобы!
   - А этот... дикарь чертов! "Закрой рот"! - безошибочно перевела Марья
требование Сото. - Я ему не мвана! Пусть он  в  Африке  своих  мван  так
воспитывает!... Ой, Дашка, они же друг друга поубивают просто!
   Дашка раздумчиво посмотрела на дерущихся оболтусов:
   - До этого не дойдет. Эй, красавцы! Мы уходим, а вы деритесь, пока не
надоест!
   - Даш, ты чего?! Как  мы  колдуна  бросим?  Он  же  дорогу  домой  не
найдет...
   - Кто ищет - то всегда найдет, - возразила Дарья.  И  потянула  Машку
прочь от драки:
   - Мы просто  позвоним  сейчас  домой,  вызовем  папу.  Он  приедет  и
разберется с этими идиотами...
   Однако привести свой план в действие девочки не успели. Потому что  к
месту  драки,  завывая  сиреной  и   посверкивая   мигалкой,   подкатила
патрульная  машина.  Оттуда  высыпались  мужчины  в  сером  и   кинулись
профессионально разнимать увлекшихся драчунов.
   - Попались! - пискнула Машка.
   - Влипли, - помрачнела Даша. - Если мы сейчас попробуем смыться...
   - А вот этого не надо, девочки. - Подошедший сзади лейтенантик крепко
взял сестричек за плечи. - Придется вам проехать в отделение.  Вместе  с
этими хулиганами.
   - Они не хулиганы! Вон тот - грузинский князь!
   - А тот - принц королевства Лесото! И это... дипломат Ботсваны!
   - Разберемся! - с профессиональной улыбочкой заверил девиц  Белинских
лейтенантик.
   ... Князя  и  колдуна  уже  впихнули  в  машину.  Рассерженных  девиц
Белинских пришлось дольше усаживать.
   - Мы все папе расскажем! - возмущались они как маленькие.
   Оказавшись  в  тесной   милицейской   машине,   девочки   рассерженно
испепелили взглядами своих кавалеров:
   - Доигрались?!
   Поцарапанный и с синяком под глазом Ираклий только вздохнул,  а  Сото
жалобно прошептал:
   - Это грозные духи Кусаи-Милицаи, yes?
   - Еще какой yes... - мрачно согласилась Даша.
 
*** 
 
   "Грозные духи Кусаи-Милицаи" привезли всю  компанию  в  место  своего
постоянного обиталища. То есть в сто седьмое  отделение  милиции  города
Москвы.
   Это отделение ничем не отличалось от множества других ни в интерьере,
ни в равнодушной вежливости дежурного, пред очи которого и  представлена
была  сердитая  и  напуганная  компания,  взятая  в  парке  за  драку  в
общественном месте.
   - Садитесь, - махнул рукой дежурный  на  несимпатичного  вида  лавку,
вытянувшуюся вдоль мутно-зеленой стены с наклеенными плакатами из  серии
"Внимание, розыск!".
   - Спасибо, мы лучше постоим, - напряженно ответила Даша. В ее  голове
уже зрел план побега, включавший  в  себя  гипноз  сотрудников  милиции,
инсценировку сердечного  приступа,  имитацию  клинической  смерти  и,  в
крайнем случае, подкоп.
   - Ну, как хотите. - Дежурный потянул к себе пачку сереньких  бланков.
- Будем отвечать?
   - Только в присутствии адвоката! - твердо заявила Маша,  любительница
старых голливудских боевиков. - Нас задержали незаконно...
   -  Разберемся...  Фамилия,  имя,  отчество?  -  карандаш  обгрызенным
кончиком указал на юридически подкованную  девицу  в  серебристом  мятом
сарафанчике.
   - Белинская Марья Авдеевна, - сказала та, как огрызнулась.
   - Полный возраст?
   - Пятнадцать лет. Пол называть?
   - Пол я вижу, - равнодушно отрезал дежурный. -  На  учете  в  детской
комнате милиции, наркодиспансере, психиатрической лечебнице состоите?
   - Нет! - Это уже взвилась Дарья.
   - А вы погодите. До вас очередь дойдет. Проживаете где?
   Маша сказала.
   - Ясненько. Паспорт имеется?
   - Дома.
   - Выясним. Теперь с вами, девушка. Фами...
   - Белинская Дарья Авдеевна! - рыкнула девушка.  Дежурный  записал,  а
потом вскинул удивленные глаза.
   - Сестры, что ли?
   - Да! - ядовито улыбнулась Дарья. - А если повнимательней посмотрите,
то мы еще и близнецы.
   - Для следствия это значения не имеет...
   - Для какого следствия?
   - Разберемся...
   - Начальник, - подал голос князь Чавчавадзе  и  проникновенно  прижал
руку к груди. - Отпусти ты этих дэвушек. Они ни в чем нэ виноваты. И  мы
нэ хулиганы. Отпусти нас, начальник. У мэня в парке машина стоит,  бэлый
"мерседес". Там в бардачке мои докумэнты: паспорт, права...
   - Разберемся. Номер машины?
   Ираклий ответил.
   Дежурный вдавил кнопку селекторной связи:
   - Михалыч! Тут один из тех, которых вы привезли,  утверждает,  что  в
парке его "мерс" остался. С документами и  все  такое.  Белый.  Номер...
Отгоните к нам на стоянку... Лады. Выясним. Ага. Людвиг  по  головке  не
погладит - сразу оторвет. Х-хы...
   - Все в порядке будет с вашей машиной. Если она действительно ваша.
   - Обижаэшь, начальник!
   - Разберемся. Фамилия, имя, отчество?
   - Чавчавадзе Ираклий Илларионович. Гражданин Грузии.
   - Виза есть?
   - Обижаэшь... Все есть! В машине.
   - Разберемся.
   - Да что ты, начальник, заладил, как попугай, одно и то  же!  Выпусти
нас, мы приличные люди!
   - Приличные люди драк в общественном месте не устраивают.
   - Мы не есть драться, - подал голос  доселе  молчавший  и  с  испугом
оглядывавший жилище "Кусаи-Милицаи" африканец. - Мы есть соревноваться в
ловкость и сила.
   Он шмыгнул распухшим от "ловкости и силы" носом.
   - Понятненько. Олимпиаду, значит, устроили. Ох, нету  сейчас  на  вас
нашего начальника! Он бы вам показал соревнования.
   - Не надо нам ничего показывать, - расплакалась  Марья.  -  Отпустите
нас домой. Наш отец - известный писатель. Вам же хуже будет!
   - На прошлой неделе пьяного  задержали,  который  в  магазине  стекла
переколотил, так он вообще кричал, что депутат Государственной Думы и  у
него  депутатская  неприкосновенность.  Оказалось,  просто  бомж.  А  вы
говорите: писатель. Разберемся. Так, тут еще товарищ из Америки...
   - Из Африки он.
   - А, ну да. Принц. Фамилия у него имеется?
   - Я есть Алуихиоло Мнгангуи Сото Охавало  Второй,  -  с  достоинством
отвечал липовый принц. - Я есть подданный  королевства  Лесото.  Я  есть
жить племя мошешобо.
   - Угу. Документы, подтверждающие личность, есть?
   - Yes. - Колдун спустил бермуды чуть ниже  пупа  и  продемонстрировал
эффектную татуировку из переплетающихся алых языков пламени. -  It's  my
passport.
   - Впечатляет,  -  лейтенант  внимательно,  даже  придирчиво  осмотрел
татуировку. - Но не убеждает. Значит,  так.  -  Он  отложил  в  сторонку
заполненные бланки и утомленно посмотрел на задержанных. - Посидите пока
в КПЗ. До выяснения личности некоторых принцев.
   - Вы с ума сошли! - завопили Дарья и Марья.
   - Помолчите, девушки. С вами еще тоже надо разобраться.  Отец  у  них
писатель, видите ли... Этак теперь  любая  шалава  с  Ленинградки  будет
кричать, что ее папа Лев Толстой. Семенов!
   - Тут! - раздалось из каких-то дальних казематных глубин.
   - Отведи эту компанию в КПЗ. Пусть посидят, остынут. Х-хе.
   - Можно, мы хотя бы домой позвоним?  -  Маша  отчаянно  потянулась  к
телефону на столике дежурного.
   - Не положено. Это служебный  телефон.  Появился  заспанный  качок  в
несвежей форме. Видимо, это и был упомянутый Семенов.
   - Пошли, - коротко приказал он нашим бедолагам.
   Они обреченно двинулись по коридору. Идти оказалось недолго. Сразу за
поворотом Семенов тормознул Ираклия и Сото  у  обитой  железом  двери  с
крохотным окошечком.
   -  Вам  сюда,  -  он  отпер  дверь,  посмотрел  на  парней   взглядом
электрошоковой дубинки, и те, ругаясь и проклиная сей злосчастный  день,
шагнули в сумеречное пространство вонючей камеры. Дверь за ними  тут  же
захлопнулись.
   Девочки остались один на один со своим конвоиром.
   - Вперед, шлюшки. Женская - дальше, - он  улыбнулся  им  улыбкой,  за
которую сразу захотелось дать по морде. Но девочки покорно  зашагали  по
коридору.
   "Машка! - зазвенел вдруг в голове Марьи Белинской комариный противный
голосок. - Нам надо бежать!"
   "Кому - нам?"
   "Дура совсем, да? Это я тебе телепатирую. Я, Дашка!"
   Маша глянула на сестру. Та очень выразительно  посмотрела  на  нее  в
ответ.
   "Серьезно?! Ты телепатка? Вот класс! Ты  теперь  мне  на  уроках  все
будешь подсказывать!"
   "Сейчас не до этого. Давай рванем отсюда. Расскажем  предкам,  что  и
как, - они ребят вытащат".
   "А как мы сбежим?"
   "Помнишь, как ты изображала умирающего лебедя?"
   "Ну".
   "По моей команде начинай изображать!  Дальше  предоставь  действовать
мне. Три, два, один... Давай!!!"
   Идущая тихо-мирно Марья вдруг  коротко-жалобно  вскрикнула,  вскинула
тонкие руки в каком-то балетном жесте и, повернувшись,  медленно  начала
падать прямо на пресловутого товарища Семенова. При  этом  глаза  у  нее
закатились, а голова безвольно запрокинулась, словно Марья лишилась всех
шейных позвонков.
   - Ой, - сказал Семенов. - Припадочная, что ли? Марья обвисла у него в
руках, а Даша пронзительно завизжала:
   - "Скорую"! Вызовите "скорую"! Она умирает! Семенов выпучил глаза:
   - Ты чё?!
   - У нее феромональная эмфизема легких! Это приступ!  Нужен  кислород!
Дефибриллятор! Вызывайте "скорую", или она умрет через пять минут!
   - Вот блин... - Семенов потащил Машку обратно к комнате дежурного. За
ним летела Дарья и не переставая вопила:
   -  Анафилактический  шок!  Гипергликемический  криз!  Трансдермальная
кома!!!
   - Что тут у вас?! - выскочил дежурный.
   - Да вот, плохо ей... - пояснил Семенов.
   - Она в коме! В коме! Нужен  кислород!  Свежий  воздух!  Вы  что,  не
видите, она умирает! -  Дашка,  когда  надо,  умела  верещать  так,  что
окружающие готовы были сделать все, что угодно, лишь бы не слышать этого
визга, высверливающего  мозг  изнутри.  -  Надо  на  улиду  вынести  ее!
Искусственное дыхание! Непрямой массаж сердца!
   Ей подчинились в каком-то  трансе.  Вынесли  Машку  в  прилегающий  к
отделению садик, уложили в тенечке на лавочке, и тут Дарья приступила ко
второму действию своей пьесы
   - Сестричка, не умирай! Что они с тобой сделали,  сволочи!  Убийцы!!!
Насильники! Кто-нибудь, вызовите "скорую"!!!
   За кованой оградой отделения собрался народ. В  основном  бабульки  с
внуками.  Это  был  тот  самый  контингент,  на  сочувствие  которого  и
рассчитывала Дашка. Она принялась причитать  еще  вдохновеннее,  излагая
публике историю о том, как их с сестрой несправедливо забрали в милицию,
лишили всяких прав, оскорбляли, а теперь ее  хронически  больная  сестра
умирает от анафилактического шока, вызванного аллергией  на  милицейскую
форму.
   - Идолы! - ворвалась в отделение самая решительная из бабулек.  -  Вы
что деточек обижаете?!
   ... Нет даже смысла описывать, какая волна народного гнева  поднялась
вслед за репликой дежурного: "Шли  бы  вы,  гражданка",  и  как  милиции
пришлось отражать напор этой самой волны, норовившей навести  порядок  в
коррумпированных  правоохранительных  органах  авоськами   с   селедкой,
пакетами с кефиром и тяжелой артиллерией в виде сумок с картошкой...
   Если бы какая-нибудь из разгневанных честных налогоплательщиц  в  тот
момент обратила внимание на девочек, из-за которых и разгорелся сыр-бор,
то весьма удивилась бы тому, что их  и  след  простыл.  Как  истерически
вопившей, так и находившейся в коматозном состоянии...
   - Блин, Дашка, тебе в театре играть! Ты так круто вопила!  -  сказала
"умирающая лебедь", после того как они с сестрой, пробежав без остановки
пять кварталов, сели в вагон подземки и позволили себе отдышаться.
   - Играть будем вместе. Ты помирала - высший класс!
   Девочки расхохотались, но тут же посерьезнели.
   - Надо срочно вытаскивать ребят.
   - А то.
   - От мамы влетит...
   - Почему?
   - Скажет: я вам гостя поручила, а он из-за вас в ментовку загремел...
   - Из-за нас?! Да из-за собственной  глупости!  И  этот  Ираклий  тоже
хорош! Как маленькие дети! Из-за совка подрались в песочнице!
   Тут Машка неожиданно побледнела.  Словно  и  впрямь  с  нею  случился
анафилактический шок:
   - Мы зря сказали ментам наши данные. Приедут, права качать будут.
   - Я на это посмотрю, -  нечеловечески  ощерилась  Дашка  и  незаметно
почесала подросший еще на пару сантиметров хвостик.  -  Как  они  смогут
что-то требовать от нашей мамы-ведьмы!..
 
*** 
 
   Смеркалось.  По  серым   и   скудным   внутренностям   малогабаритной
московской квартиры торопливо  шмыгнули  последние  отблески  солнечного
света, теряясь за портьерами из двойного черного крепа, бесследно тая  в
углах с затаившейся темнотой. Солнечному свету в этой квартире явно было
не место. И он это прекрасно  понимал  и  потому  предпочитал  здесь  не
появляться.
   В квартире царила неестественная пугающая  тишина,  привычная  скорее
для склепа. Собственно, квартира и походила на склеп. Хотя бы тем, что в
ее единственной комнате-гостиной стоял  вовсе  не  набор  мягкой  мебели
"Рябинушка".   И   не   столик,   заботливо   украшенный    какой-нибудь
салфеточкой-фриволите. Прямо посреди комнаты на  полу  стоял  массивный,
основательный и респектабельный гроб. Случайный гость, буде у него такая
возможность посетить сию квартиру, разумеется, отметил  бы  и  мрачность
интерьера, и респектабельность гроба, после чего бежал бы без оглядки до
ближайшей психиатрической клиники. Но, благодарение милосердным небесам,
в этой квартире никогда не было гостей. Особенно - случайных.
   (Что является еще  одним  веским  аргументом  в  борьбе  с  мещанской
традицией из любопытства  "поглядеть,  как  живут",  ходить  к  соседям,
занимая у них соль, спички, подсолнечное масло и гигиенические  тампоны.
В один прекрасный день соседи придут к вам - тоже  что-нибудь  занять  и
посмотреть, как вы живете. Не исключено, что этот день для вас  окажется
последним. Потому что соседи бывают разные...)
   Озеро квартирной тишины внезапно нарушил странный до неприличия звук,
похожий на тот, который издает консервная банка,  привязанная  к  хвосту
скачущей  рысью  кошки.  Вслед  за  этим  гнусным  дребезжаньем   что-то
зашипело, заквохтало, хрюкнуло, рыкнуло, сказало нечто наподобие  "Мгнм"
и, наконец, девять отчетливых ударов возвестили  наступление  вечера.  И
если бы гипотетический гость (либо независимый  наблюдатель  ООН)  решил
выяснить, где находится источник всех этих звуков, то ему была бы прямая
дорога  на  крошечную  кухню,  тоже  темную  и  пустынную.  Единственным
украшением кухни являлись  гигантские  часы  с  циферблатом  размером  с
хороший телеэкран,  гирями  в  виде  свинцовых  человеческих  черепов  и
маятником из чьей-то берцовой кости. И  если  гипотетический  гость  уже
налюбовался вдоволь жуткими  часиками,  ему  самое  время  убираться  из
квартиры вон, поскольку этот звон разбудил хозяина дома.
   ... Крышка гроба бесшумно отъехала вниз  (владельцы  старых  школьных
пеналов знакомы с такой  моделью),  являя  затопившему  комнату  сумраку
лежащее на ложе скорби существо. Узкое,  острое,  словно  равнобедренный
треугольник,   лицо   существа    обрамляли    неестественно    светлые,
опалесцирующие в  темн