единяют конфликтующие стороны. К тому же, ощутив себя  ведьмой,  Даша
почувствовала, что взрослеет. Причем необратимо.
   А отец семейства, Авдей  Белинский  не  мог  избавиться  от  какой-то
пустой, глупой, но  чрезвычайно  навязчивой  мысли.  Причем  мысль  была
облечена в рифму и колотилась о стенки черепа  в  ритме  пульса,  требуя
выхода...
   Он неожиданно встал из-за  стола,  отодвинув  тарелку  с  недоеденным
творогом и быстро прошел в кабинет-библиотеку.
   - Ты куда? - удивилась Вика.
   - Минутку! - уже из кабинета отозвался фантаст. -
   Нашел!
   Он  почти  галопом  вернулся  на  кухню  и  с   торжествующим   видом
продемонстрировал  семейству  книгу  с  оттиснутым  на  обложке   знаком
бесконечности.
   - Нашел время изучать творческое наследие вампиров! - фыркнула Вика.
   - Ой! - потянулась к книге Дарья. - Я такого раньше  не  видела.  Это
что, правда, все вампиры написали?
   - Да, но дело сейчас не в этом. - Авдей торопливо листал страницы, не
замечая, как странно  смотрит  на  него  жена.  Ее  зрачки  расширились,
заполнив все пространство глаз глухой чернотой, и лицо стало походить на
венецианскую карнавальную маску...
   - Вот оно! - наконец Авдей нашел нужную страницу и прочел вслух:
 
   Я пишу тебе в день похорон
   Слишком солнечно, ветрено слишком
   Словно древний угрюмый Харон
   Уподобился в чем-то мальчишкам.
 
   Ни к чему был отточенный кол
   Из дрожащей от злости осины.
   Я хотел, потому и ушел.
   Я ослаб, потому что был сильным.
 
   Мне не нужно ни шпаги, ни пуль
   Для того, чтоб рассыпаться прахом.
   И серебряной ниточки пульс
   Лишь любовь оборвет одним взмахом.
 
   Меловые кресты на дверях
   Чтоб уже никогда не вернуться.
   Я пишу тебе, слыша твой страх,
   Что ты больше не сможешь проснуться.
 
   Это просто - еще один раз
   Встретить смерть в окончательной фразе.
   И серебряных ласковых глаз
   Не бояться, сгорая в экстазе.
 
   Моим пеплом осыплют камыш
   И приречный осот. И текуча
   Станет бывшая жизнь. Ты молчишь.
   Ты не веришь в божественный случай.
 
   Это право твое. А мое -
   Быть убитым любовью твоею.
   Как вонзалось святое копье
   В беззащитно-греховную шею!
 
   У тебя еще будет герой
   Из легенд и забытых пророчеств.
   Я пишу тебе в день похорон
   Своих собственных. Спи. Доброй ночи.
 
   - Как называется стихотворение? - спросила Дашка.
   Авдей взглянул:
   - "О том, как меня убили". Названьице!
   - Кто автор? - неживым голосом вопросила Вика, и тут все с  некоторой
душевной дрожью обратили внимание на то, как она выглядит.
   - Любимая, что с тобой? - задохнулся от ужаса Авдей.
   Черные провалы вместо глаз изучали его лицо.
   - Кто автор?  -  повторила  Вика,  распространяя  вокруг  себя  волну
непонятного мертвящего холода. Авдей автоматически заглянул  в  книгу  и
сам ахнул:
   - Роман Кадушкин! Но ведь этого стихотворения раньше здесь не было!
   - Не было, - мертво подтвердила Вика. - Я написал его после того, как
мою плоть испепелила чуждая Сила.
   - О господи! - взвизгнула Маша. Черные  провалы  теперь  смотрели  на
нее:
   - Вспоминаешь ли ты обо  мне  хоть  иногда,  девочка?  -  Голос  Вики
оставался по-прежнему мертвым и безучастным.
   - Р-роман?!
   - Да. Хотя теперь у меня нет имени. У меня  нет  ничего.  Кроме  духа
скорби  и  мучения,  обреченного  на  Преисподнюю...  -  говорила  Вика,
неестественно выпрямившись на стуле. - Я вернулся  лишь  на  миг,  чтобы
отвести от вас опасность. Я знаю,  кто  убил  меня  и  моего  отца,  кто
охотится за вампирами. Но я не желаю мести. Я прошел свой путь до конца.
Но я не хочу, чтобы вам грозила беда. Знайте: вампира убьет  сила  огня,
вампира покалечит сила серебра, вампира испепелит сила солнечного света.
Но только чувство, делающее смертных бессмертными, развоплотит и рассеет
вампира навсегда.
   - Любовь?
   - Да. Я любил Мари. Я умирал, помня об этой любви. И этой  любовью  я
спасу ее, прежде чем навсегда вернуться в свою обитель Тьмы.  Ничего  не
бойтесь.
   Произнеся эти слова, Вика, как кукла, рухнула со стула,  Когда  Авдей
кинулся к жене, она  открыла  вполне  человеческие  глаза  и  затряслась
словно в лихорадке:
   - Он задействовал мое сознание! Он теперь здесь и не уйдет,  пока  не
наступит утро!
   - Он - Роман Кадушкин?
   - Да! - Вика потребовала бренди и пила его, морщась, стуча  зубами  о
край стакана. - Это не правильно! Развоплощенный не  может  проникать  в
сознание человека! Не способен!
   - Мам! - Маша все никак не  могла  прийти  в  себя  от  увиденного  и
услышанного. - Знаешь, Рома всегда говорил, что он не правильный вампир.
   - И возможно, что он вышел из Тьмы для того, чтобы помочь нам.
   - Не  верю!  -  Вика  поперхнулась  бренди  и  раскашлялась.  -  Есть
непрелож-кх-кх-ные а-кх-сиомы! Волга впадает в Кх-кха-спийское море. Сон
разума рождает чудовищ. Ник-кх-огда не связывайся  с  вампиром,  а  если
свяжешься  -  береги  шею!  Не  верю  я  в  потустороннее  милосердие  и
бескорыстие, особенно если его предлагает Тьма!
   И Вика принялась шептать заклинания, водя по своему  телу  вытянутыми
лодочкой ладонями. Эти манипуляции она разъяснила так:
   - Не желаю, чтобы он снова подключился к моему гипофизу!
   Та же самая процедура была проделана с дочерьми и с мужем.  Вслед  за
этим Вика схватила связку несчастных  сушеных  нетопырей  и  ожесточенно
принялась украшать ими стены всех комнат.
   Вслед за нетопырями пришел  черед  обычного  школьного  мелка.  Вика,
словно в трансе, рисовала им кресты на дверных косяках  и  подоконниках,
непрерывно шепча заклинания. Потом достала  из  своей  шкатулки,  всегда
мирно красующейся на туалетном столике в спальне,  пригоршню  серебряных
украшений: цепочек, колье,  медальонов,  перстней,  кованых  кубачинских
браслетов и серег. Отдала дочкам:
   - Наденьте!
   Авдею сунула в руки набор серебряных вилок.
   - Мне их как, в зубы взять? - поинтересовался фантаст.
   - Надо будет - возьмешь, - лаконично ответствовала супруга фантаста.
   На часах было без четверти полночь.
   Семейство   Белинских   и   неприкаянный   дух   вампира    Кадушкина
приготовились к грядущим боевым действиям.
 
   Ака хали олалу халули,
   Ака хала лала охала.
   Ака нгуни охлаимахалуи
   Ака мвани нгунихлала...
 
   - Слушай, Сото... Вот что ты такое поешь? О чем эта пэсня?
   - Эта песня есть о том, как один нгуни ушел из дома на охоту на целых
двенадцать лун. А когда он вернулся домой с добычей, его  старшая  мвана
уже умывала охломахаи другому нгуни.
   - Вах! Все жэнчины одинаковы! И что он сдэлал с измэнницей?
   - Он убил того нгуни и заставил свою мвану приготовить из его  головы
еду. И вырвал сердце у нгуни и заставил мвану съесть это сердце, а потом
повел мвану на вершину самой высокой горы и сказал:  "Стань  птицей".  И
она летела долго-долго, пока не встретила камни...
   - Вах! Какой страшный история! Твой нгуни настоясчий джигит!
   ... Сото и Ираклий сидели  в  "предвариловке"  и  маялись  бездельем.
Сменившийся дежурный,  получив  от  князя  некую  мзду,  принес  невинно
заключенным  кой-какой  снеди.  Ираклий  уминал  сэндвич.  Сото  хрустел
чипсами и смотрел, как за пыльным окошком камеры угасает день.
   - Я слышал, что девочки сбежали, - сказал он  и  аккуратно  припрятал
пустой пакетик из-под чипсов в карман шорт. - Это  хорошо.  Значит,  нас
скоро освободят.
   - Вэдь ты колдун, дарагой! - воскликнул Ираклий. - Сдэлай так,  чтобы
эти замки сами открылись и мы вышли из этого клоповника!
   - Нельзя, - кратко ответил Сото.
   - Пачему, дарагой?
   - Злого духа Кусаи-Милицаи нельзя  одолеть,  так  сказал  мне  нванга
Авдей.
   - Много он понимает... - Ираклий улегся на жестком  топчане,  закинул
руки за голову и принялся печально напевать:
 
   Я вчера бродил среди скал -
   Динамитный шашка искал...
   А нашел - летел далеко.
   Ты прощай, моя Сулико!
 
   Был бы я простым чабаном,
   Пах бы я овечьим... молоком.
   А сидел в засаде в горах,
   То еще б сильнее пропах...
 
   - Слушай, Сото! - повернулся он к колдуну. - Давай хоть  пэсни  петь,
чтоб нэ так скучно сиделось!
   Сото согласился. И из уст его  полилась  народная  нгунийская  песня,
приведенная выше.
   - Нет, дарагой! Эта пэсня слишком грозная. Другие знаешь?
   Колдун кивнул и взревел дурным голосом, дирижируя руками в такт:
 
   Silent night, Holy night, all is calm,
   All is bright.
   Round yon Virgin, Mother and Child,
   Holy infant, so tender and mild
   Sleep in heavenly peace,
   Sle-e-p in heavenly pe-e-e-e-ace!
 
   Ираклий растроганно всхлипнул:
   - Откуда такой хороший пэсня знаешь? У нас в Кутаиси ее  дома  всегда
на Рождество пели...
   - К нам в племя давно-давно приезжал миссионер. Я  тогда  был  little
child. Он научил нас петь эта песня, говорить по-английски, а  потом  на
нгуни напали бгваны-людоеды и похитили мистера Коннери...
   - Эй, парни! - стукнул к ним в дверь дежурный. - Вы того, не шумите.
   - А когда нас выпустят?! - заорал Ираклий.
   - Выпустят-выпустят. Вот начальник отделения придет,  беседу  с  вами
воспитательную проведет, документы проверит, и  утречком  идите  на  все
четыре стороны.
   - Развэ начальники ходят  на  работу  по  ночам,  а?  Врешь  ты  все,
участковый! Дежурный хмыкнул:
   - Наш только по ночам и появляется. Принцип у него такой. Так что  не
волнуйтесь. Скоро вы его увидите.
   Дежурный потоптался еще у  железной  двери.  Потом  звякнул  замок  и
молоденький сержантик проник в камеру с искательной улыбкой:
   - Слышь, ребятёжь... Может, в картишки перекинемся? Пока главного нет
и все спокойно...
   Ираклий приободрился. В покере ему не было равных.
   - В покер можно, - сказал он.
   - Какой покер, братан? В "очко" сыграем на твои часики?
   Князь хмыкнул:
   - Можно и так.
   - Я есть не знать правил этой игры, - заотнекивался колдун.
   - А мы тебе объясним!
 
*** 
 
   ... Подполковник Людвиг Честнейший вошел под своды родного учреждения
в настроении самом приподнятом. Его ждала прекрасная ночь.  Он  подумал,
что,  вероятно,   подобные   эмоции   испытывает   влюбленный   мужчина,
торопящийся  на  свидание:  желание,  предвкушение,  жажда...  Хотя   по
сравнению с эмоциями вампиров эмоции обычных людей все равно что мелодия
мобильника супротив органной фуги Баха.
   И даже то, что дежурный сержант нарушил дисциплину  и,  вместо  того,
чтобы занимать свой пост в застекленной комнатке за пультом,  отправился
играть  с  задержанными  в  карты,  сегодня  не  разгневало  Мастера.  И
отсутствие патрульной группы тоже было благим знаком судьбы...
   Его голод стал необычайно силен.  Поэтому  он  выпьет  троих:  и  тех
парней и азартного сержантика. А потом инсценирует дело так: задержанные
напали на дежурного,  когда  он  принес  им  еду,  ему  пришлось  одного
оглушить электрошокером (отчего у преступника не  выдержало  ослабленное
героином сердце), а  другой  в  это  время  коварно  задушил  сотрудника
шнурком от ботинка. Узрев же содеянное  преступление,  наложил  на  себя
руки. Все гладко и объяснимо с человеческой точки зрения.  И  главное  -
никаких ненужных свидетелей: сегодня ночью волею  случая  из  облеченных
властью людей в отделении остались молоденький сержантик  и  он,  Людвиг
Честнейший.
   Чтобы усилить наслаждение, надо оттягивать его наступление до  самого
последнего момента, когда и тело и разум  будут  окончательно  затоплены
желанием и придадут вампиру  нечеловеческую  мощь  и  скорость.  Поэтому
Людвиг  не  торопился  в  камеру.  Он  внимательно  просмотрел   доклады
подчиненных, сводки происшествий за истекший день, и  вдруг  его  словно
хлестнуло по глазам солнечным лучом...
   Марья и Дарья Белинские...
   Хулиганство в общественном месте...
   Мило.
   Очень мило.
   Вот как, оказывается, проводят невинный  досуг  дочки  небезызвестной
ему ведьмы.
   Людвиг неуловимо переместился к  женской  КПЗ,  но  там  было  пусто.
Собственно, он и не надеялся на то, что  эти  девчонки  окажутся  здесь.
Прошляпили подчиненные! Бездари! Ведь окажись в его  когтях  дочки  этой
ведьмы - это был бы такой козырь!...
   Людвиг скрипнул  клыками  и  бесшумно  подошел  к  двери  камеры,  за
которой, судя по звукам, шла азартная игра.
   Пора  положить  конец  азартным  играм.  Голод  пронзил  его   словно
электрический  разряд.  Подполковник  Честнейший  вошел  в  камеру,   не
затрудняя себя открыванием двери.
 
*** 
 
   ... Они всегда боялись его. Когда к ним приходило понимание,  кто  на
самом деле стоит перед ними. И изначальный мистический ужас заполнял  их
сознание. Лишал  возможности  двигаться,  говорить  и  уж  тем  более  -
сопротивляться. Так они становились жертвами, покорно, даже  с  каким-то
мучительным наслаждением подставляя ему свои шеи...
   В этот раз было почти так же.
   Почти.
   Когда Людвиг Честнейший словно призрак  возник  в  скудно  освещенной
пятнадцативаттной  лампочкой  камере,  первым  его,   конечно,   заметил
дежурный сержантик (фамилию его Мастер все не удосуживался запомнить. Да
и ни к чему теперь фамилия жертве). Сержантик пискнул:
   - Здравия желаю, товарищ подполковник! -  и  хотел  было  вскочить  с
топчана, пряча при этом крамольные карты, но двинуться не  смог,  только
вяло шевелился, как муха в банке с канцелярским клеем.
   - Добрый вечер всем, - ласково сказал Мастер московских  вампиров.  -
Какая у вас славная компания.
   Глаза его медленно наливались нечеловеческой сияющей пустотой.
   - О святая Нина, просветительница Грузии! - бесстрашный князь Ираклий
хотел было осенить себя крестным знамением, но рука  словно  окостенела.
Да и все тело было чужим и  непослушным,  завороженным  светом  страшных
глаз вошедшего. - Прости мои грэхи. Смэрть моя пришла...
   И только эбеновый  в  этом  "камерном  свете"  африканец  смотрел  на
подполковника Людвига Честнейшего безо всякого страха.
   Наоборот.
   Африканец ему улыбнулся.
   Так  улыбается  акула  аквалангисту,  случайно  перепутавшему  ее   с
корюшкой.
   Мастер московских вампиров отшатнулся. Голод уступил место ужасу.
   - Кто ты? - спросил он у африканца.
   - Я не понимайт по-русски, - глумливо  улыбаясь,  ответил  чернокожий
подлец.
   И по заполнявшему его плоть  чудовищному  страху  вампир  понял,  кто
стоит перед ним. И какой Силой обладает.
   - Не-е-ет!!! - возопил Мастер московских вампиров Людвиг Честнейший в
тот миг, когда взбурливший внутри его тела неистовый огонь разметал  это
тело на молекулы, а все, что не имело молекулярных связей,  вышвырнул  в
близлежащий астрал.
   Собственно, "нет" было последним  словом  самого  старого  и  жуткого
вампира  столицы.  Даже  не  понявшего,  что  послужило   причиной   его
окончательной и бесповоротной смерти.
   - Чё это было,  ребята?  -  подал  голос  из-под  топчана  до  смерти
перепуганный  дежурный  сержантик,  когда  багровый  сгусток   визжащего
пламени исчез из камеры, будто его и не было вовсе.
   - Гальюцинацинацинация... -  Князя  Чавчавадзе  слегка  заклинило.  -
Наверное.
   - Это был вампир, -  спокойно  пояснил  африканец.  -  Дух  Огненного
Мстителя убил его навсегда. Теперь можно не бояться. Эй,  слушай,  друг,
вылезай! Мы еще не доиграли! Ставлю на кон свой браслет. Видишь - чистые
изумруды!
 
*** 
 
   Из папки Дарьи Белинской "Очень личное":
   "23.55.  Наша  квартира  напоминает  какой-то  военный  лагерь.  Хотя
никакого  оружия  нет,  кроме  серебряных  вилок  и  папиного  призового
подарочного меча. Зато настроение у всех очень боевое и  напряженное.  В
воздухе витает адреналин.
   Мама сначала заперлась одна в спальне и не велела ее беспокоить. Но я
- то слышала, что она твердила заклинания. Как будто заклинаниями против
бродячих мертвецов можно отогнать вампиров! Это же два совершенно разных
вида, как мама не понимает! Я, в отличие от нее, просто  пропела  гимны,
специальные, в библиотечной  книжке  "Живое  и  нежить"  прочла.  Думаю,
должно подействовать, хотя сестрица смотрит на меня, как на идиотку. Ей,
кстати, все время холодно, несмотря на то что  в  квартире  заперты  все
окна, форточки и вентиляционные люки. Это значит, что  возле  Машки  все
время крутится ее Роман Кадушкин. Интересно, каким образом он собирается
нас защищать?.. Прерываю запись.
   00.00. Официально истек срок ультиматума, предъявленного нашей  маме.
Мы все собрались в гостиной и ждем, когда же они придут и  примутся  нас
уничтожать. Папе очень идет серебряный  браслет  с  чернью.  Надо  будет
сказать при случае... ОЙ! Телефон звонит. Прерываю запись.
   00.07. Все, как ненормальные, кинулись к телефону. Трубку сняла мама.
Она классно умеет говорить "Алло!" - как аристократка. В  трубку  кто-то
помолчал  минут  пять,  а  затем  мы  все   услышали   короткие   гудки.
"Приготовиться к обороне!" - приказала мама и выдернула телефонный  шнур
из  розетки.  Мы  заняли  оборонительные  позиции,  рассредоточились  по
квартире.
   Я должна дежуритъ у окна в бывшей детской... Прерываю запись.
   04.35. Блин! Из-за каких-то придурочных  вампиров  мы  не  спали  всю
ночь! А они так и не пришли. Даже никто возле окон не летал и под дверью
не скребся! Наверно, передумали. Интересно, что по этому  поводу  скажет
дух Романа Кадушкина?.. Прерываю запись, бегу  на  кухню:  там  какой-то
разговор...
   05.45. В общем, Роман сказал, что больше  никакая  опасность  нам  не
грозит. Потому что сегодня ночью случилось нечто, как он выразился,  уму
непостижимое. Кто-то распылил на мелкие атомы самого Мастера вампиров! О
как! И теперь оставшимся в живых, то есть еще не распылившимся вампирам,
предстоит очень важное дело: борьба за звание Мастера. Словом,  вампирам
теперь не до нас. Поэтому Кадушкин со спокойной  совестью  отправился  в
свою Преисподнюю, а мама с папой допили бренди и теперь спят  на  кухне,
как  суслики...  И  Машка  спать  завалилась.  И  я   тоже...   Прерываю
за-апись..."
 
*** 
 
   - Благословенное утро! - Я, все еще  слегка  пошатываясь,  распахнула
двери балкона и вышла навстречу солнцу, небу, птицам, облакам и  соседям
слева, которые посмотрели на меня, как на психастеничку со склонностью к
агрессивному аутизму. Я улыбнулась даже соседям, после  чего  их  просто
сдуло внутрь квартиры. В чем дело? Я что, так плохо выгляжу? О,  пардон.
Этот клочок кружев на тонких бретельках одеждой можно назвать с  большой
натяжкой. Ну и что? Чего так пугаться-то почти голой женщины со все  еще
(между прочим!) великолепной фигурой!
   Мое семейство, умаявшись за прошедшую ненормальную ночь,  дрыхло  без
задних ног. А  я  чувствовала  себя  бодрой,  словно  восемнадцатилетняя
девочка, удравшая на каникулы в Рио-де-Жанейро.
   И я поняла, почему мне так легко.
   Вампирам я оказалась не по зубам!
   Я больше не чувствую их зловонного дыхания!
   Мне хотелось  немедленно  заняться  уборкой  квартиры,  отколупать  и
выбросить в мусор сушеных  нетопырей,  стереть  охранительные  кресты  и
руны, забыть все страхи и угрозы, но я решила, что моя чересчур активная
деятельность не даст  близким  нормально  выспаться.  Поэтому  я  просто
отправилась в ванную. Прихватив с  собой  недавно  изданный  роман  мужа
"Потрава женихов".  Детективчик  с  мистическим  элементом.  Специальное
чтение для ведьмы - чтоб развеяться!
   Но в ванной вместо чтения я почему-то принялась напевать, хотя раньше
никогда не замечала за собой этой  дурной  привычки.  Просто,  наверное,
настроение было лучезарно-летнее, да и ароматизированный гель для душа -
с моими любимыми травами...
 
   Вот кто-то с горочки спустился,
   Наверно, мой визард идет.
   На нем атласный плащ от Гуччи
   И за спиною - огнемет.
 
   На нем погон майорских нету,
   Он скромный труженик почти.
   Он направляет всю планету
   По аномальному пути.
 
   Вчера он приручал дракона,
   Вампиров бил позавчера...
   А я кричу ему с балкона,
   Мол, где