е показаться смешным. Он чувствовал,  что  теряется,
заливается краской, как тринадцатилетний влюбленный подросток. А  сейчас
поздно было превращаться в подростка, следовало  поддерживать  беседу  и
никоим образом не демонстрировать окружающим,  что  он,  писатель  Авдей
Белинский, счастливый семьянин, отец двоих  детей,  попросту  ошеломлен.
Очарован. Ранен в самое сердце.
   - Обычное имя,  -  просто  улыбнулась  виновница  сердечной  раны.  -
Правда, в близких кругах господина Синдзена  иногда  зовут  Таномэ,  что
означает "доверие".  Синдзен-сан  замечательный  человек,  и,  поверьте,
многое, сделанное им за  годы  существования  корпорации  "Новый  путь",
оттянуло гибель мира на некоторое время...
   - Даже так?! - саркастически сверкнул змеиным  глазом  Баронет.  Его,
как  официально  уполномоченного  Матерями  ведьмами  представителя   по
спасению мира от периодических  концов  света,  слегка  задело  то,  что
оказалось, он не один такой, неведомый  герой,  страж  покоя  беспечного
человечества. - Впрочем, что это мы  все  про  Синдзена-сан?  Рекомендую
попробовать это вино. Оно весьма недурственно, урожая пятьдесят  шестого
года...
   Они подняли бокалы.
   - За ваше здоровье,  Инари-сан!  -  провозгласил  Баронет  и,  искоса
глянув на зятя, пробормотал:
   - И за возвращение хотя бы остатка мозгов в голову этого  влюбленного
болвана!
   Госпожа Такобо пригубила вино, мило при этом разрумянившись. Авдей не
мог отвести от нее глаз. Как ни пытался.  Его  Фрейлина  Кодзайсё  стала
реальностью, пришла к нему из  полузабытых  сновидений,  воплотилась  из
оставленных памятью грез, и он чувствовал, что душа его плачет и смеется
одновременно. Любовная шизофрения, одним словом. Полный анамнез!
   Инари-сан, не подозревая, какую бурю чувств подняла в душе падкого на
все новое и необыкновенное  писателя-фантаста,  вежливо  кушала  жареные
бобовые  пенки  с  листьями  молодого  бамбука  и  ухитрялась  при  этом
поддерживать серьезный разговор с Баронетом. Авдей в разговор  особо  не
вслушивался (если не считать того момента, когда он  отметил  странность
имени господина Синдзена), он  был  занят  куда  более  важным  делом  -
любовался прекрасной японкой, при этом лихорадочно  вспоминая  читанного
когда-то Басе, чтоб ввернуть цитату к слову и сразить даму интеллектом.
   Хотя при одном взгляде на Инари Такобо становилось  ясно,  что  одним
Басе тут не  отделаешься.  Двадцатидвухлетняя  Инари-сан  выглядела  как
ожерелье  из  сортового  жемчуга,  интимно  лежащее  в  темной   глубине
кипарисового ларца. Овал ее лица был безупречен и в то же  время  как-то
пленительно мягок; высокие дуги бровей  на  светлом  лбу,  узкие  темные
глаза,   аккуратно   очерченный   неярким   контурным   карандашом   рот
(одновременно такой чувственный и целомудренный!) напоминали о старинных
портретах японских придворных дам. Однако одета  Инари-сан  была  вполне
по-европейски: приталенное, с длинными рукавами и глухим воротом  платье
из темно-синего бархата было явно  сшито  в  дорогом  парижском  ателье.
Платье оживлял воротник, кружево которого было выплетено  из  мельчайших
жемчужин. Впрочем,  волосы  Инари-сан  уложила  в  традиционную  высокую
прическу, приличную для взрослых, но  незамужних  японок.  Косметики  на
лице  почти  не  было,  да  и  зачем  косметика,  если  это  лицо   было
безупречно... Изящество  во  всем,  изящество,  возведенное  в  культ  и
абсолютную степень, - это Инари Такобо.
   "Боже ты мой! - отчаянно думал Авдей, и кусочек тигровой креветки  не
шел ему в горло. - Это не просто женщина. Это... Это воплощенная мечта о
женщине, как о чем-то неземном и одновременно находящемся рядом с тобой.
Такую женщину вожделеть преступно, но  и  не  вожделеть  -  еще  большее
преступление!... О, как она удивительна! Она может свести с ума  простым
жестом, вроде того, как промакивает губы  салфеткой...  -  Тут  в  Авдее
проснулся потенциальный, дремавший доселе живописец:
   - Если взять на тончайшую кисть крошечную каплю серебряной  краски  и
легким взмахом провести по матовому стеклу почти незримую линию - в этой
линии будет совершенство и законченность Инари..."
   И тут Авдей  совершенно  неприлично  громко,  с  натугой  закашлялся,
позволив всем влюбленным мыслям на время  вылететь  из  головы.  Баронет
вскочил и принялся весьма ощутимо колотить известного писателя по спине,
как бы помогая преодолеть досадный кашель и одновременно делая  какие-то
чересчур двусмысленные пояснения для Инари:
   - Мой зять, видимо, проглотил слишком большой кусок. Он не  заботится
о своем здоровье. Он не думает о том, что  у  него  есть  жена  и  дети,
которые любят его и не перенесут его потери... Что, Авдей, дорогой? Тебе
уже полегчало? Я рад... - с этими словами тесть  приобнял  багрового  от
кашля и стыда Авдея и прошипел ему прямо в ухо:
   - Я с тобой еще дома поговорю, зятек!
   После случившегося конфуза Баронет как ни в чем не бывало  уселся  на
свое место и принялся поглощать суши. При этом он обменялся  с  госпожой
Такобо странными взглядами. После чего госпожа Такобо внезапно сказала:
   - Вы правы, Баронет-сан. У  господина  Аудэу  (я  прошу  прощения  за
неточность произношения его имени) действительно есть жена и  дети.  Что
может быть священнее домашнего очага? Горе тому, кто попытается погасить
его светлое пламя... Поэтому я чувствую себя виноватой  за  то,  что  не
сообщила сразу, где и с  кем  находится  супруга  Господина  Сочинителя,
достойная Виктория-сан. Я немедленно исправлю свою оплошность и расскажу
вам все.
   - Мы преисполнены внимания, - склонил голову в знак согласия Баронет.
- Авдей, ты, надеюсь, преисполнен?
   - Безусловно.
   - Я уже говорила  вам,  что  нахожусь  сейчас  в  Москве  в  качестве
референта господина Синдзена,  официально  приглашенного  в  Россию  для
заключения ряда важных договоров, выгодных как  России,  так  и  Японии.
Господин Синдзен - прекрасный  человек  и  благородный  политик,  но  он
только человек и только политик, и он, разумеется,  не  знает,  что  его
референт... потомственный дракон.
   - Вы - потомственный дракон? Какого клана? - быстро спросил  Баронет,
а Авдей захлопал глазами. Он только сейчас вспомнил  строчку  "Фрейлины"
из  компьютерной  переписки:  "Я  дракон,  но  я  и  смертный  человек".
Очарование человеческого облика Инари просто лишило его памяти.  А,  как
оказалось, напрасно.
   - Наш клан Тодороки весьма древний. Мы  носим  гербы  с  изображением
гремящего водопада, ибо все драконы  клана  Тодороки  издревле  селились
подле водопадов, затерянных в безлюдных скалах,  -  ответила  на  вопрос
Баронета Инари-сан, и  тот  удовлетворенно  кивнул,  словно  сверяясь  с
какими-то своими внутренними сведениями о клановости японских драконов.
   - Если вам что-либо известно об истинной природе  людей-драконов,  вы
знаете, что им присуще постоянное желание  общаться  с  себе  подобными,
дабы не чувствовать своего одиночества, которое особенно опасно во время
полетов... Тем более это важно для драконов нашего клана,  поскольку  мы
издревле воспитывались как  существа,  высшей  честью  которых  является
служение на благо  общества,  принесение  пользы  нуждающимся,  а  также
помощь подобным нам... Оказавшись  в  России,  временно  разлученная  со
своими драконами-соплеменниками, я испытывала приступы  жестокой  тоски,
непонятной для господина Синдзена. Впрочем, я  старалась  не  показывать
ему ни слез, ни грустного лица. Тем более  что  у  референта  так  много
ответственных дел! И тут мне улыбнулся Дайкоку...
   - Кто? - невежливо проявил свою необразованность Авдей.
   - Дайкоку - японский бог счастья и  удачи,  изображается  улыбающимся
старцем, вроде Деда Мороза, -  скороговоркой  пояснил  Авдею  Баронет  и
кивнул Инари:
   - Продолжайте, пожалуйста, госпожа.
   - Однажды на встречу с господином Синдзеном пришел русский бизнесмен,
владелец нескольких фирм, связанных  экспортными  отношениями  с  частью
компаний "Нового пути". Его зовут... нет, я лучше напишу имя на  бумаге,
потому что у меня появляется сильный акцент, когда я произношу  имена...
- и Инари черкнула карандашом по салфетке.
   - Сергей Павлов? - прочел  Баронет.  -  Никогда  не  слыхал  о  таком
бизнесмене.  Впрочем,  их  сейчас  много,  и  они  стараются   себя   не
афишировать... И чем же этот Сергей Павлов стал для вас интересен?
   Цвет глаз госпожи Инари  неуловимо  изменился:  теперь  они  отливали
бронзой, словно у змеи. Или дракона. Она тихо вздохнула:
   - Наверное, мне будет непросто это объяснить... Как  поэт  чувствует,
что перед ним оказался другой поэт,  хотя  ни  тот,  ни  другой  еще  не
прочитали ни одной строчки своих стихов?
   - Есть такая простая русская поговорка: рыбак рыбака видит  издалека.
- Баронет пришел на помощь очаровательной собеседнице.
   Та кивнула:
   - Именно так. Я, как сегодня, помню тот день... Сергэу-сан  передавал
мне пакет документов для того, чтобы их изучил мой  шеф,  и  я  случайно
увидела над пальцами этого мужчины  туманное,  расплывчатое  свечение  в
форме золотого четырехлистника - всеобщего знака  драконов,  отличающего
их от простых смертных людей. Это как вторая аура... Этот четырехлистник
есть и у меня, - Инари подняла свою узкую ладонь над столиком, - но  те,
кто не имеет в себе сознания дракона, увидеть ее не могут.
   - А маги? - спросил маг.
   - Сильные маги, конечно, видят все и могут даже  управлять  нами,  но
недолго, потому что сознание дракона весьма свободолюбиво  и  не  терпит
постороннего вмешательства.
   Авдей с некоторой иронией понаблюдал за тем, как его  тесть,  щурясь,
пытается углядеть свечение над ладонью Инари, из чего сделал вывод,  что
Баронет еще далек от магического всемогущества.
   - Так вот, - продолжала  Инари,  -  Сергэу-сан  тоже  увидел  во  мне
дракона и весьма обрадовался этому. Моей  же  радости  было  не  описать
словами: оказывается, в Москве существует множество драконов! И  значит,
я могу общаться и летать с себе подобными,  не  страшась  одиночества  в
полете. Сергэу-сан сообщил мне, что, хотя у российских  драконов  и  нет
таких семейных кланов, как в Японии, тем не менее в  столице  существует
целая  организация  драконов,  с  присущей   психологии   этих   существ
иерархичностью и поставленными задачами. Это тем более интересно, что  у
вас в России все люди  стараются  объединяться  в  какие-нибудь  партии,
движения, сообщества, следовать каким-либо планам или идеям...
   - Да, это у нас основная национальная черта, - ввернул Авдей.
   - И когда  Сергэу-сан  познакомил  меня  с  председателем  Московской
Управы драконов...
   - Как-как? - невежливо перебил японку Баронет.  -  Московская  Управа
драконов?! Это что же, сокращенно МУДРАК получается!
   И  он  захохотал,  да  так,  что  тихие  гейши  у  токонома  тревожно
заоглядывались. Вслед за тестем рассмеялся и Авдей,  хотя  ему  совестно
было глядеть на растерянно-огорченное личико Инари, не  понимающей,  над
чем, собственно, смеются ее собеседники.
   - Простите нас за этот  смех,  Инари-сан,  -  отсмеявшись,  повинился
Баронет. - Еще одна наша национальная черта - сокращать  название  любой
организации до аббревиатуры. В случае МУДРАКа (или МУДРАКов?) получилось
забавно... Однако вернемся к серьезному разговору. Надеюсь, что  у  этой
организации, несмотря на ее...  архизабавное  название,  задачи  и  цели
действительно важные.
   - Насколько я информирована, -  сказала  потомственный  дракон  Инари
Такобо, - прежде  всего  задачей  Управы  является  выявление  популяции
российских  драконов,  их  ареала  обитания,   степени   ассимиляции   к
окружающей  среде.  Управа  занимается  сбором  и  обработкой  данных  о
существующих на сегодняшний  день  популяциях  драконов,  их  миграциях,
размножении, мутабельности и, наконец, репродуктивных возможностях.
   - Ах, вот почему наш русский дракон так вам обрадовался! - воскликнул
Баронет, уязвляя своим чересчур игривым тоном зятя  в  самое  сердце.  -
Видимо, благодаря знакомству с  вами  он  надеялся  не  только  укрепить
российско-японские отношения, но и,  как  бы  это  сказать...  увеличить
поголовье драконов...
   - Калистрат Иосифович, я попросил бы вас...
   - После, после попросишь, Авдюша. Сегодня я  благотворительностью  не
занимаюсь, - выдал очередную язвительную фразу Баронет и  тут  же  снова
стал сосредоточен и серьезен. - Однако я хочу понять, какое отношение  к
этим МУДРАКам имеет моя приемная дочь, то есть природная  ведьма  Викка.
Какое положение она занимает в этой организации?
   - Главенствующее, - просто сказала госпожа Инари.
   - Простите?..
   - Знаете, - госпожа Инари вдруг поднялась из-за столика. - Вам сейчас
лучше всего поехать со мной. Вы все увидите... на месте. Тем  более  что
вы, господин Аудэу,  стремились  увидеться  со  своей  женой  как  можно
скорее.
   ... Через несколько минут от ресторана "Палый  лист"  отъехал  темный
лимузин и растворился в серых осенних сумерках. А еще через пару  минут,
принюхиваясь к следу лимузина, с ресторанного  порожка  спрыгнула  серая
крыса и, поблескивая алыми глазками, засеменила туда, куда  направлялись
не подозревавшие о слежке человек, дракон и маг.
 
   Глаза твои - почти хрусталь,
   Холодный лед,
   А я всего лишь календарь
   Чужих забот
   Чужих страстей, чужих забав,
   Разлук чужих.
   Скажи, когда я не был прав
   С тобой, скажи?
   От первых дней до судной мглы
   Я счет веду.
   Садятся гости за столы -
   Встречай беду!
   Садятся гости дальних стран
   За общий стол,
   А я не принят и не зван,
   Но я пришел!
   И снова всех объемлет страх,
   Поскольку срок
   Того, что в душах и устах,
   Давно истек.
   Но ты, со взглядом из стекла
   Поверх стола,
   Как ты могла, когда лгала,
   Как ты могла?!
   Сумей узнать, а нет - ударь,
   Не убегу.
   Ведь я всего лишь календарь
   И тоже лгу.
 
   - Ваши стихи совершенно не похожи на те, которыми заполнены  японские
хрестоматии, - вежливо говорит Инари Авдею, едва он закончил читать. Ему
непонятно - это похвала или наоборот? Но уточнить он  не  решается,  тем
более что сидящий за рулем тесть принимается  кашлять  и  жаловаться  на
остеохондроз, радикулит и внезапно разыгравшуюся подагрическую  аденому,
что  для  всех,  знающих  характер  принципиально  не  умеющего   болеть
Баронета,  является   тревожным   симптомом   ухудшившегося   настроения
высокочтимого мага. Но при чем здесь Авдей, в конце концов?  Инари  сама
попросила его почитать стихи, чтобы скоротать дорогу...
   А дорога  эта,  повинуясь  указаниям  госпожи  Инари  Такобо,  вывела
баронетовский лимузин из цивилизованного, сверкающего рекламными  огнями
столичного центра сначала в  полосу  спящих  под  первым  снегом  дачных
поселков, а потом и совсем  в  лесную  глушь.  Свет  от  фар  бестолково
метался, выхватывая из таинственной черноты  то  кустарник  с  остатками
скрученной, покореженной заморозками листвы, то стволы деревьев.  Машину
ощутимо потряхивало: дорога здесь явно была ненаезженной, если  все  эти
рытвины и ухабы можно вообще было назвать дорогой.
   - Да, воистину,  в  России  две  основные  беды,  -  ворчал  Баронет,
заставляя свой лимузин выкарабкиваться с  натужным  ревом  из  очередной
колдобины. - Дороги - это первая беда...
   - А вторая? -  с  заднего  сиденья  спросила  далекая  от  российской
ментальности наивная Инари-сан, ойкнув при этом - ее коленки  стукнулись
о колени рядом сидящего Авдея, отчего тот внутренне застонал.
   - А вторая российская беда... - начал было Баронет и  осекся,  потому
что еле тащившийся лимузин вдруг взревел, как  танк,  и  с  ненормальной
скоростью выкатился из леса на обширное сумеречное пространство, которое
очень хотелось назвать полигоном.
   - Мы приехали, - объявила Инари-сан. -  Здесь  находится  центральный
офис Московской Управы драконов.
   И, не дожидаясь мужчин, первой выбралась из лимузина.
   - Где здесь офис?! - поеживаясь от северного  ветра,  спросил  Авдей,
неловко топтавшийся возле машины. Он уже и не  рад  был  свалившимся  на
голову приключениям, вспоминал, что дочери остались,  по  сути,  одни  с
бабушкой, а это чревато непредсказуемыми  последствиями.  И  тот  морок,
которого оставил Баронет на кухне вместо Авдея, - надолго ли его хватит?
Писателю казалось, что прошла целая вечность с того момента, как  они  с
тестем  покинули  квартиру.  Баронет  же,  не  подозревая  о   тягостных
раздумьях Авдея, обменивался с Инари  несколькими  быстрыми  фразами  на
японском и, разумеется, вопроса зятя не услышал.
   Авдей огляделся. Не считая их машины и чернеющего вдали леса, на поле
не было ничего, кроме взвихренного снега, перемешанного с палой листвой.
Сплошной неуют и отсутствие моральной поддержки. И холодно, черт побери,
в одном-то наколдованном смокинге! Дубленку или хоть пальтецо  завалящее
тесть наколдовать не удосужился, совсем ни во что Авдея не ставит...
   Тут поднялся совсем уж инфернальный какой-то ветер, столбом взметая в
темное небо снеговую пыль. Авдей зажмурился, хотел было подойти к  Инари
- обнять, защитить от ужасного ветра, но, когда он через мгновение  смог
открыть глаза, Инари и Баронета рядом не было. Они находились  метрах  в
десяти от лимузина, стоя возле неизвестно откуда взявшегося белоснежного
двухэтажного здания офисного типа.
   - Господин Аудэу! - махнула писателю рукой Инари-сан. - Скорее  идите
сюда, иначе вы простудитесь.
   Авдей  не  заставил  себя  ждать,  и  вскоре  все  трое  входили  под
облицованные  мрамором  своды  центрального  офиса   Московской   Управы
драконов. Вестибюль был пуст, и его тишину  нарушал  только  звук  шагов
нежданных гостей да журчание  воды  в  окаймленном  цветущими  примулами
небольшом фонтанчике.
   - Нам наверх, - указала Инари-сан на крытую бордовым ковром лестницу,
позолоченные перила которой украшали канделябры в виде драконов.
   - А лифт не предусмотрен? - деловито спросил Баронет, словно  ему  не
впервой было находиться в здании, появившемся ниоткуда.
   - Лифт здесь предусмотрен только подземный, - ответила Инари.  -  Для
персонала. Насколько мне известно. Я  ведь  здесь  не  хозяйка,  а  тоже
только гость...
   -  Дорогая  Инари,  вы  преуменьшаете   свое   значение   для   нашей
организации! - раздался громкий голос откуда-то сверху.
   Произнесший эти слова мужчина дожидался  гостей  на  верху  лестницы,
сразу  возле  белых  элегантных  дверей,  украшенных  скромной,  чистого
золота, табличкой:
 
МОСКОВСКАЯ УПРАВА ДРАКОНОВ 
ЦЕНТРАЛЬНОЕ ОТДЕЛЕНИЕ 
 
   - Прошу вас! - мужчина широким жестом распахнул двери.
   За дверями оказался зал, по красоте сравнимый разве  что  с  приемной
президента какой-нибудь сверхдержавы. Меж высоких узких окон стены  были
зеркальными, вдоль стен в элегантном беспорядке  стояли  мягкие  кресла,
обитые  золотисто  блестевшей  кожей.  Возле  кресел  на  тонких  ножках
примостились  сервировочные  столики  с  вазами,  полными  фруктов   или
каких-то  экзотических,  сладко  пахнущих  цветов.   Все   это   изящное
великолепие освещалось несколькими люстрами  от  Тиффани,  свисавшими  с
потолка на тонких золотых цепочках.
   - Располагайтесь, - кивнул на кресла мужчина. - Чай, кофе,  коктейли?
Я распоряжусь, все принесут. Да, прошу прощения  за  то,  что  сразу  не
представился. Сергей Павлов.
   - А, очень приятно! - улыбнулся Баронет светской улыбкой, но руки  не
подал. - Госпожа Инари нам о вас рассказывала. А я, знаете ли...
   - Знаю, знаю! - не менее широко заулыбался русский  дракон-бизнесмен.
- Вы тот самый знаменитый маг, уполномоченный Трибунала...
   - Не надо титулов, - отмахнулся Баронет. - Просто Калистрат Иосифович
Бальзамов. К вашим услугам.
   - А?.. - Сергей Павлов с вопросом в золотистых глазах оборачивается и
смотрит на Авдея.
   - Авдей Белинский, - отрекомендовал  тот  и  тут  же  получил  порцию
восторга:
   - Как