ишка
другому, тоже плечистому и крепкому, указывая на Марью банкой с "Красным
быком".
   - Фуфло, - оценил тот.
   - Не скажи. Ноги какие, прикинь.
   Собеседник хлебнул водки с томатным соком и равнодушно сказал:
   - Лады. Первым трахаешь ты.
   В этот момент начался медляк, то  есть  медленный  танец,  в  течение
которого полагалось томно повиснуть  на  имеющемся  у  тебя  кавалере  и
позволить его рукам залезть под твою майку.
   У Марьи кавалера не было (что ее безумно огорчало), и  она  отошла  к
краю веранды - отдышаться и сделать вид, что ей аб-со-лют-но безразличны
медленные танцы со всякими обнимашками и поцелуйчиками...
   - Извините... Можно вас пригласить?
   Марья глянула на подошедшего к ней кавалера и  внутренне  скривилась.
Какой-то малолетка! Физиономия круглая, как блин,  уши  торчат,  очки  в
пол-лица, да еще  веснушки.  Худой  и  какой-то  чересчур  сутулый,  как
горбун. Полный отстой, одним словом.
   "Вот невезуха! - подумала Марья, окидывая взглядом отдыхающей пантеры
столики. - Почему все нормальные пацаны сидят и  глушат  пиво!  Вон  те,
двое,  пригласили  бы,  там  хоть  есть  на  что  посмотреть.   А   этот
отморозок..."
   Марья неслышно вздохнула и пошла танцевать с отморозком. Кстати,  для
отморозка он танцевал просто отлично, и Марья даже подумала, что не будь
он так похож лицом на объевшегося сурка, можно было б  закрутить  с  ним
романчик. Но вообще такие мальчишки не во вкусе Марьи.
   -  Извините...  -  Наверное,  с  этого  слова  вежливый,   затюканный
мамой-папой мальчик только и мог начинать разговор. - Мне  кажется,  что
вам не идет эта помада, Маша.
   Марья (девочка, которой  никто,  даже  мама-ведьма,  не  смел  делать
замечаний, дабы не подвергать опасности собственную жизнь!) от изумления
чуть не слетела со своих высоченных босоножек. Но этот очкарик  довольно
крепко держал ее за талию. И  не  подумаешь,  что  у  такого  тщедушного
тельца есть еще и  мышцы...  Марья  хотела  ответить  мальчишке  фразой,
которая  поставила  бы  его  на  место,  но  почему-то  все   выражения,
используемые современными девушками в подобных случаях, вылетели  у  нее
из головы...
   И в пылу гнева Маша  совершенно  не  заметила  того,  что  незнакомый
мальчик откуда-то знает ее имя.
   Танец закончился, и Марья, почти оттолкнув своего кавалера,  зашагала
прочь с веранды. У нее вдруг  пропало  всякое  настроение  веселиться  и
вообще колбаситься. Странная тоска стремительно заполняла ее  душу,  как
морской прилив - песчаную отмель.
   - Погодите... - услышала Марья умоляющий голос, но  принципиально  не
обернулась. Вот еще. Сначала пусть этот сопляк  научится  разбираться  в
губной помаде, а уж потом пристает к симпатичным девушкам!
   Разгневанные девушки крайне ненаблюдательны. Иначе Марья  обязательно
бы заметила, что следом за ней двинулись двое плечистых и крепких парней
с лицами выразительными, как рулон туалетной бумаги. На неширокой, плохо
освещенной аллейке, удалявшейся от жилых кварталов, парни  как-то  очень
быстро поравнялись с Машей и синхронно схватили ее под голые локотки.
   - Привет, кисуля, - ласково пропел парнишка слева.
   - Ух ты, какая попка! - незамедлительно перешел к  оценке  тактильных
ощущений парнишка справа.
   Машу забила дрожь - от отвращения, страха и  понимания,  что  в  этой
чертовой аллее она оказалась с двумя недвусмысленно настроенными  типами
абсолютно беззащитной. Она ведь даже газовый баллончик с собой не взяла!
   ... Да и как бы она смогла его достать, если эти маньяки как  клещами
держат ее покрывшиеся мурашками руки?!
   - Отвалите! - прошипела Машка, дергаясь в их цепких  объятиях.  -  Не
трогайте меня-а-а!
   Все-таки кое-какие уроки самообороны она  знала.  Но  плохо  помнила.
Поэтому ее неловкие удары в живот  одного  из  противников  не  принесли
должного эффекта.
   - Ах ты, сучка, - задумчиво сказал тот  и  сшиб  Машу  с  ног  мощной
затрещиной. - Лежать! - Еще один пинок. - Я ж тебя за это  всю  вдоль  и
поперек отымею, шмара!
   - Ты обещал, что я первый,  -  недовольно  буркнул  его  приятель  и,
склонившись над Машей, рванул податливую ткань топика.
   И тут Маша окончательно поняла, что с ней сейчас случится то самое, о
чем пишут в газетах и кричат по телевизору. О чем шепчутся  девчонки  на
школьных переменках и сурово-грозно читают  лекции  гинекологи.  И  Маше
этого самого совершенно не хочется! Тем более - с этими подонками!!!
   Она истошно завизжала, принялась  брыкаться  и  царапаться,  каким-то
краем сознания отмечая, что усилия ее  пропадают  даром,  что  этот  тип
опять ее бьет, а другой уже стаскивает с нее трусики...
   - Я вам не помешаю? - раздался над увлекшимися терзанием Маши парнями
голос.
   Это был такой голос, от которого затылок словно прокалывало  холодной
иглой. Негромкий, спокойный и даже  слегка  извиняющийся  голос.  Но  от
обладателя такого голоса почему-то хотелось бежать без оглядки.
   Парни перестали расстегивать  ширинки  и  обернулись,  чтобы  увидеть
того, кто прервал их увлекательное занятие.  Да  и  Маша,  уже  мысленно
попрощавшаяся со своей невинностью и приготовившаяся к  самому  худшему,
воспрянула духом, кое-как встала на ноги и попыталась одернуть юбку...
   И  увидела,  что  напротив   ее   мучителей   стоит   тот,   давешний
малосимпатичный круглолицый мальчишка в очках и с горбом за плечами.
   Ну много ли от такого толку?!
   Какой из него защитник?!
   Он наверняка никогда не дрался и до сих пор памперс носит!
   Видимо, крутые крепкие парни именно так и подумали.
   - Вали отсюда, щенок, - процедил сквозь зубы один из них.
   - А то мы и тебя девочкой сделаем, - пообещал другой.
   И они хотели было продолжить расстегивание ширинок...
   И тут странный мальчик снял очки и широко улыбнулся. В  ослепительном
свете,  исходившем  от  его  прозрачных  как  льдинки  глаз,  засверкали
длинные, острые клыки.
   - Вы дурно себя ведете, люди. И в вас слишком много дурной  крови.  Я
могу забрать ее у вас.
   Марья увидела, что насильники под  взглядом  мальчишки  застыли,  как
восковые фигуры. Или как... Как ледяные. Мальчик  подошел  к  одному  из
парней и легко, небрежно толкнул его в  грудь  ладонью.  Тот,  не  меняя
окаменелой позы, упал на асфальт...
   И со стеклянным звоном разлетелся на куски.
   - Кажется, ты хотел быть первым, - скалясь,  сказал  мальчик  бренным
останкам, разбрызганным по асфальту.
   Маша двумя ладошками изо всех сил зажала себе рот, чтобы не  завопить
от ужаса. Ей хотелось бежать от страшного места,  но  ноги  отказывались
слушаться.
   Взгляд льдистых глаз остановился на ней.
   - Маша, хотите, я сделаю то же самое и  со  вторым?  -  почти  пропел
мальчик. -  Он  бил  вас.  Испортил  вашу  одежду.  Пытался  лишить  вас
девической чести. Он гнусный негодяй и недостоин вести жизнь человека.
   Маша вдруг обрела способность говорить.
   - Нет! - закричала она жалким шепотом. - Пожалуйста,  не  надо.  Это,
это... слишком ужасно. Пусть лучше его заберут в милицию и судят...
   - Его не заберут. Он сын влиятельных родителей, и все его  беззакония
сходят ему с рук. Если оставить  его  в  живых,  он  сломает  жизнь  еще
какой-нибудь девушке. И не одной. В нем слишком много дурной  крови.  Он
окончательно испорченный человек.
   - Но какое ты имеешь право судить об этом? У  тебя  что,  есть  право
убивать?
   - Да, есть, - спокойно ответил мальчик, и клыки его снова  сверкнули.
- Потому что я вампир.
   И он толкнул второго парня.
   Зазвенело и захрустело.
   Маша зажмурила глаза и сказала себе, что она сошла с ума  и  все  это
происходит не  с  ней.  Она  вдруг  ощутила,  что  духота  майской  ночи
сменилась пронизывающим все тело холодом, от  которого  невозможно  было
спрятаться.
   Что-то похожее на холодное полотенце коснулось ее голого плеча.  Маша
вздрогнула и открыла глаза. Вампир стоял рядом с  ней  и  протягивал  ей
руку.
   - Идемте, Маша, - просто сказал он. - Я провожу вас до дому.
   Маша молча повиновалась. Ужас сновал по ее  сознанию  как  курсор  по
иконкам зависшей Windows.
   - А почему  ты  не  убил  меня?  -  осмелилась  она  спросить  своего
спутника, когда страшная аллея осталась позади и  начались  жилые  дома,
скупо освещенные фонарями.
   - А почему я должен вас убивать? - вопросом на вопрос ответил вампир.
Впрочем, сейчас он уже не выглядел вампиром. Глаза за толстыми  стеклами
очков смотрели совершенно человеческим взглядом. И клыков видно не было.
- Вы боитесь меня, Маша. Я ощущаю ауру вашего страха, но поверьте... Вам
совершенно не следует меня бояться. Я не причиню вам ничего плохого.
   - Между прочим, моя мама - ведьма, - ни с тою ни с сего ляпнула  Маша
(вообще-то в приятельских кругах она предпочитала не распространяться  о
странностях своей родительницы. Но тут будто черт за язык дернул).
   - Я знаю, - кивнул юный вампир. - Я знаю всю вашу семью.
   Тут Марью осенило.
   - Ты что, из маминых знакомых? - покривив губы, спросила она.
   - Нет, нет, - парнишка хотел было улыбнуться,  но  раздумал.  Видимо,
вспомнил, что его улыбка не произведет на девушку должного эффекта. - Но
я... наслышан.
   Марью все осеняло и осеняло:
   - Я поняла! Ты следил за  мной  на  дискотеке!  Тебя  мать  наняла  в
качестве моего охранника, да?!
   - Ничего подобного.
   - Врешь.
   - Вампиры никогда не лгут, -  с  достоинством,  не  подходящим  столь
тщедушному телу и субтильной внешности, ответствовал вампир. - И никогда
не становятся телохранителями. Это не в наших традициях...
   - Ну конечно! - Машку понесло. Сказывался шок от пережитых событий. -
В ваших традициях пить кровь, убивать людей и спать в гробах!  И  у  вас
изо рта всегда воняет! Когда к маме  в  гости  приходили  вампиры,  меня
просто тошнило от этой вони! Мальчик смутился.
   - Разве от меня... пахнет?
   Марья была девицей вредной, но объективной. Поэтому она несколько раз
втянула носом воздух вокруг своего спутника и вынуждена  была  признать,
что ничем, кроме мятных лепешек, от вампира не пахнет.
   - Ужасно люблю  все  мятное,  -  признался  вампир.  -  Вот,  кстати,
"Крещендо". Хотите?
   Марья не отказалась. Мятная прохлада успокоила ее и прояснила  мозги.
И она почувствовала, что ей уже не так страшно общаться с этим вампиром.
Даже, наоборот, интересно. Недаром  же  говорится,  что  свежее  дыхание
облегчает понимание.
   -  И  как  ты  стал  вампиром?  -  поинтересовалась  ведьмина  дочка.
Как-никак, а любопытство -  доминирующая  черта  женского  характера.  И
потом... Когда еще выдастся такое романтическое  приключение:  полночная
Москва,  пустые  улицы,  шелест  отцветающей  черемухи,  а  рядом   идет
настоящий вампир, спасший твою честь от гнусных  насильников...  Правда,
вспомнив об участи, постигшей насильников, Маша снова вздрогнула.
   - ... Стал вампиром, - повторил  юноша  окончание  Машиной  фразы.  -
Обычно. Меня посвятил отец, он тоже вампир.
   - А мать?
   - Мама умерла, когда рожала меня. Она была обычным человеком.  Они  с
отцом очень любили друг друга... Отец очень страдал оттого, что не успел
инициировать маму, пока она была жива. Поэтому,  когда  мне  исполнилось
шестнадцать, он сделал вампиром меня. Чтобы я всегда был  с  ним  в  его
бессмертии.
   - А тебе давно исполнилось шестнадцать? - Машка решила подсчитать, на
сколько месяцев старше ее этот новый знакомый. Но ответ поверг девочку в
благоговейный ужас.
   -  Сто  восемьдесят  четыре  года  назад,   -   ответил   круглолицый
веснушчатый парнишка, и глаза его на миг блеснули неживым светом.
   - Ужас какой, - прошептала Маша.
   - Я вас пугаю, Мари? - грустно спросил вампир. - Я вам так неприятен?
Маша смутилась.
   - Да ничего подобного! - соврала она. -  Моему  дедушке,  магу,  тоже
несколько сот  лет.  Мы  даже  со  счета  сбились  и  в  поздравительных
открытках ко дню рождения не указываем  его  возраст...  Ой!  А  мы  уже
пришли. Вон окна нашей квартиры.
   Вампир взглянул верх, потом перевел взгляд на Машу:
   - Я запомню.
   - Сестра меня увидит в  таком  виде,  будет  скандалить,  -  смущенно
сказала Маша. Ей впервые за весь вечер вдруг показалось, что вид  у  нее
действительно  неважнецкий.  Особенно  если  учесть  разорванный  топик,
который приходилось прижимать к груди ладонью,  чтобы  он  не  расползся
окончательно, и отсутствие под юбкой важной  детали  дамского  белья.  И
макияж, наверное, превратился в непотребное месиво. А под  глазом  точно
будет синяк, и еще какой...
   - Вы очень красивая, Маша, - тихо сказал вампир. - Но помада эта  вам
действительно не идет. Машка засмеялась.
   - Ладно. Я ее тогда подруге какой-нибудь подарю. Мне...
   - ...пора? Да, я не смею вас задерживать, Маша. Вам нужно  отдохнуть,
привести себя в порядок...
   - Ты разговариваешь прямо как какой-нибудь граф.
   - Но вы...
   -  Можешь  обращаться  ко  мне  на  "ты",  -  свеликодушничала  Марья
Белинская. - Ну все. Спокойной ночи.
   - Да, - кивнул вампир. - Я, пожалуй, полечу...
   Он неожиданно взял Машкину выпачканную в земле и тональном креме руку
и поцеловал ее. Ведьмина дочка даже не успела ничего  на  это  ответить.
Вампир резко развернулся к ней спиной, отошел на  пару  шагов,  и  Машка
увидела, как горб на его спине превратился  в  тонкие  темные  крылья  с
заостренными концами.
   Вампир взмыл в небо и слился с темнотой, будто его вообще и не  было.
Машка отчего-то вздохнула и вошла в подъезд.
   Уже отпирая  дверь  своей  квартиры,  она  подумала  о  том,  что  не
спросила, как его зовут.
   - Ну и ладно, - проворчала Марья, сердясь на самое себя. - Все  равно
мы больше не встретимся!
   Порыв ветра с легким ароматом мяты коснулся ее щеки.
   - Меня зовут Роман, - прошептал ветер. - И мы еще встретимся.
 
*** 
 
   - Это просто невыносимо!
   Я включила настольный вентилятор  и  обессиленно  рухнула  в  кресло.
Вентилятор, жужжа, как перегруженный пыльцой  шмель,  принялся  обдувать
мое измученное тело горячим воздухом. Я  взвизгнула  от  обиды,  щелчком
пальцев превратила вентилятор в  китайский  бумажный  веер  и  принялась
интенсивно им обмахиваться.
   - За  исчезновение  казенного  вентилятора  с  нас  последние  гривны
стрясут, - посмеиваясь в усы, сказал мой муж, наблюдая  за  тем,  как  я
пытаюсь спастись от утомительной и навязчивой жары.
   - Пусть включат в счет, - отмахнулась веером я. - Не могли  подыскать
знаменитому писателю номер в более приличной гостинице! С кондиционером!
   -  Мне  предлагали  номер  в  готеле  "Червоний",  я   отказался,   -
невозмутимо заявил Авдей.
   - Это гостиница "Красная", что ли? Где обнаженная  дамочка  стоит  на
балконе с протянутой рукой и приветствует всех мимопроходящих?!
   - Да. Я подумал, что ты сочтешь это дурным тоном...
   - Дурной тон - забыть о том, что собственная жена не переносит  жару!
Даже в этом прекрасном городе!
   Физиономия мужа источала какое-то дерибасовское ехидство.
   - Я подумал о том, что раз моя жена - могущественная ведьма, то уж об
оптимальном климате она легко позаботится.
   Я расхохоталась и сменила гнев на милость.
   -  Предлагаешь  мне  согнать  над  Одессой-мамой  тучи   и   устроить
субтропический ливень?
   - Хотя бы...
   - Нет уж, уволь. Тут такая роза ветров  сложная,  из-за  атмосферного
дисбаланса можно устроить не дождь, а девятибалльный шторм. А наше  чадо
из моря не вылазит. Скоро буду звать его не Ярославом, а Ихтиандром.
   - Ихтиандр Авдеевич. Звучит, - оценил муж, скрываясь в ванной. Вскоре
оттуда донесся такой плеск и шум, будто дюжина  морских  котиков  решила
заняться синхронным плаванием.
   Покуда мой благоверный наслаждается водными процедурами, введу вас  в
курс дела. Итак, я, Вика Белинская, природная ведьма, мой супруг,  Авдей
Белинский, модный писатель (и, несмотря на пробивающуюся лысину, все еще
эффектный мужчина) и наш десятилетний наследник, нареченный Ярославом, в
просторечии же именуемый то Яськой,  то  Славкой,  вот  уже  неделю  как
отдыхаем в известном на  весь  мир  своим  гостеприимством  белокаменном
городе у самого  Черного  моря.  Хотя  "отдыхаем"  -  не  совсем  верно.
Во-первых, украинские собратья  по  перу  пригласили  мужа  на  вручение
очередной литературной премии. Во-вторых,  в  Одессе  состоялась  первая
интерактивная конференция любителей иронической фантастики  под  девизом
"Сколько можно о ведьмах?", и Авдей просто  обязан  был  принять  в  ней
непосредственное участие.  А  самое  главное  и  замечательное  то,  что
Черноморское пароходство пригласило мужа на торжество по  случаю  спуска
на  воду  нового  теплохода  "Авдей  Белинский".  Когда   твоим   именем
прижизненно называют теплоход, это, конечно, возвышает. Авдей с тех пор,
как получил об этом известие,  ходит  гордым  именинником.  Периодически
натыкаясь на острые копья моей иронии. Но это я  от  легонькой  зависти.
Вот моим именем хоть бы сухогруз какой-нибудь назвали! Танкер.  Или,  на
худой конец, шаланду, полную кефали. Чем я хуже своего мужа?!
   На самом деле мирская слава меня мало волнует. Авдею приятны внимание
и почет, так ведь они и заслужены: за те шестнадцать лет, что  мы  живем
вместе, он написал массу великолепных романов, которые  не  исчезают  из
списка  российских   бестселлеров,   создал   собственное   литературное
агентство, учредил журнал для любителей фэнтези и завел массу  сайтов  в
Интернете. Конечно, он не  догадывается,  что  стимулятором  его  бурной
общественной и творческой деятельности  отчасти  является  изготовляемая
мною наговорная настойка, которую я добавляю супругу в утренний  кофе  и
вечерний чай. И он не знает о том, что заговоры, регулярно  произносимые
мною же над спящим  супругом  в  каждое  полнолуние,  оберегают  его  от
гриппа,  гепатита,  диареи,  перхоти,  депрессии,  запоев,  любовниц   и
враждебно настроенных критиков. Стараюсь, как могу, на то я  и  жена.  И
ведьма.
   - Вика! - зовет меня из ванной муж. -  Ты  что  там  затихла?  Иди-ка
лучше ко мне. Я тебе спинку потру, пока Славка не вернулся...
   (Дополнительным  эффектом  моих  заговоров  является   неослабевающее
желание супруга любоваться  прекрасным  телом  жены.  Ну,  и  не  только
любоваться.)
   Где-то через часок мы покинули-таки ванную.  Но  не  потому,  что  на
большее нас не хватило, а потому что воду отключили.
   - Это издевательство! - заявила я, вытряхивая из ушей остатки мыльной
пены.
   - Это одесский юмор. Не расстраивайся. Вечерком пойдем на  Лузановку,
поплещемся.
   - Ладно. Кстати, который час? Святая Вальпурга! Я же  Славке  русским
литературным языком сказала: быть в номере не позже  половины  третьего!
Наверняка его на бульвар занесло!
   - Ну и  что?  Пусть  поскачет,  порезвится,  пересчитает  попкой  все
ступеньки  на  Потемкинской  лестнице.  Успокойся.  Дай  парню   вольным
одесским воздухом подышать.
   -  Я-то  успокоюсь.  А  если  он  влезет  на  какой-нибудь  бесценный
исторический  памятник?  Или  рванет  в  порт  -   проситься   "кораблик
поглядеть"?
   - У пацана морская душа. Он у нас будет романтиком.
   - Из него вырастет пират.
   - Нормально. Будет обеспечивать  нашу  с  тобой  спокойную  старость.
Потому что от дочерей мы этого вряд ли дождемся.
   Тут мы оба погрустнели и завздыхали. Наши  милые  дочки,  кровиночки,
смирные и ласковые близняшки за  последний  год  превратились  просто  в
моральных монстров. Не будь я ведьмой, подумала бы, что кто-то наслал на
них порчу. Но порча тут ни при чем.  Виноват  переходный  возраст.  Я  в
пятнадцать лет тоже мнила себя носительницей мировой  истины  и  считала
непрошибаемыми  тупицами  всех  тех,  кто  осмеливался  критиковать  мои
ажурные колготки с люрексом и клипсы из маленьких подшипников...
   Одна радость - сын пока растет спокойным  послушным  мальчиком  и  не
бунтует против папы с мамой Правда, месяца три назад он пришел  домой  и
заявил, что записался в кружок "Юный судомоделист". Пришлос