Бена так, будто никогда в  жизни  не  видел  короля.  Бен
недоумевал:
   - Советник, что случилось?
   Волшебник продолжал пялить на Бена глаза:
   - Вы кто?
   - Кто я?! Что вы хотите этим сказать? Я Бен!
   - Бен? Вы называете себя Беном?
   - Ну конечно, я называю себя Беном! Как еще мне себя называть?  Это  ведь
мое имя!
   - Очевидно, вы так считаете.
   - Советник, о чем вы говорите? Я так считаю, потому что так и есть!
   Советник Тьюс нахмурился:
   - Вы Бен Холидей?  Вы  король  Заземелья?  Бен,  в  свою  очередь,  молча
уставился на Тьюса. Недоверие в его голосе было совершенно искренним.
   - Вы не узнаете меня, да? - спросил Бен. Волшебник покачал головой:
   - Нет.
   У Бена засосало под ложечкой.
   - Бог ты мой, все из-за этой дурацкой одежды и грязи! Посмотрите на меня,
Тьюс. Это дело рук Микса, он сменил мне одежду и  вымазал  всего  с  ног  до
головы. Но это по-прежнему я!
   - Вы Бен Холидей?
   - Да, черт возьми!
   Советник с минуту оглядывал Бена, а потом глубоко вздохнул:
   - Может, вы и думаете; что вы Бен Холидей. Может, вы даже  считаете,  что
вы король Заземелья. Но вы ни то, ни другое. Я это знаю  точно,  так  как  я
только что от короля. Вы самозванец! Вы вторглись в этот замок. Вы шпион,  а
возможно, и хуже. Вы вошли без приглашения, вы  подслушали  конфиденциальные
разговоры, вы напали на  короля  в  его  спальне,  а  теперь  уверяете,  что
являетесь не тем, кто вы есть на самом деле. Если бы это зависело от меня, я
бы сразу же посадил вас в тюрьму! Сейчас  вы  на  свободе  только  благодаря
тому, что так повелел король. Я  предлагаю  вам  срочно  уйти.  Постарайтесь
вылечиться от своей болезни, в чем бы она ни состояла, и держитесь  подальше
отсюда!
   Бен был потрясен. Он не знал, что делать. Он вспомнил, как говорил Миксу:
"С медальоном или без, я - все-таки я, а вы - вы!" И ответ Микса:
   "Ты уверен?"
   Что с ним сделали?
   Бен быстро повернулся к  Сапожку,  ища  в  острых  глазах  кобольда  хоть
какой-то знак, что он узнал Бена. Ничего. Бен бросился мимо обоих  друзей  к
висящему на стене ближе  к  выходу  зеркалу.  В  полутьме  он  всмотрелся  в
отражение. Это его лицо, лицо Бена! Он остался точно таким же,  как  всегда!
Почему советник и Сапожок этого не видят?
   - Послушайте! - Бен кинулся к  ним  как  безумный.  -  Микс  вернулся  из
старого мира, украл медальон и каким-то образом сделал меня неузнаваемым для
всех, кроме меня самого! Я вижу себя таким же, как прежде, а вы нет!
   Советник скрестил руки на груди:
   - Все видят вас далеко не таким, как наш король, а вы таким?
   Это звучало настолько нелепо, что на миг Бен просто уставился на Тьюса.
   - Да, - наконец ответил Бен. - И Микс сделал так, что все  принимают  его
за меня! Каким-то образом он принял мое обличье. Я не нападал на него в  его
спальне! Это он напал на меня в моей спальне! - Бен шагнул вперед, судорожно
переводя взгляд с Тьюса на Сапожка и обратно. - Он наслал эти  сны,  неужели
вы не понимаете? Он все это подстроил! Не знаю зачем, но он это сделал!  Это
входит в его план мести за причиненный ему вред!
   В глазах Тьюса читалась досада,  в  глазах  Сапожка  -  безразличие.  Бен
чувствовал, что не владеет положением.
   - Вы не можете допустить, чтобы он это сделал, черт побери! Вы не  можете
допустить, чтобы это сошло ему с рук!  -  Бен  лихорадочно  искал  выход.  -
Послушайте, если я не тот, за кого себя выдаю, откуда я все это знаю? Откуда
я знаю про сны: мне снился Майлз Беннетт, тебе - пропавшие волшебные  книги,
а Ивице - черный единорог! Боже мой, а что с Ивицей?
   Кому-то надо ее предупредить! Черт возьми, послушайте же! Откуда я  знаю,
что вечером ты принес книги, книги с единорогами? Я о них  знаю.  Я  знаю  о
медальоне, о...  Спросите  меня  что-нибудь!  Ну,  спросите  о  чем  угодно!
Устройте мне проверку!
   Советник с мрачным видом покачал головой:
   - Кто бы вы ни были, у меня нет времени для таких игр. Вы знаете то,  что
знаете, потому что вы шпион и вынюхали все это. Вы подслушали наши разговоры
и хотите использовать это в своих целях. Вы забыли,  что  уже  признались  в
этом королю, когда он поймал вас в  своей  спальне.  Под  давлением  вы  все
рассказали. Вам повезло, что стража не убила вас при попытке к бегству.  Вам
повезло, что...
   - Я не пытался бежать! - в гневе и  отчаянии  крикнул  Бен.  Он  старался
дотянуться до Тьюса, но Сапожок вмешался и удержал Бена. - Послушайте! Я Бен
Холидей! Я король Заземелья! Я...
   Двери отворились, и появилась встревоженная  его  гневным  тоном  стража.
Тьюс сделал знак рукой, и стражники схватили Бена за руки.
   - Не делайте этого! - закричал Бен. - Дайте мне возможность...
   - Вам дали эту возможность!  -  холодно  перебил  его  советник  Тьюс.  -
Воспользуйтесь ею и уходите!
   Бена потащили вон из комнаты, он брыкался и по-прежнему выкрикивал кто он
такой, по-прежнему жаловался на то, что с ним сделали, а в душе у  него  все
переворачивалось от горя и отчаяния. Он мельком увидел стоящую в  стороне  и
наблюдающую за всем высокую фигуру в темной мантии. Микс! Бен  закричал  еще
громче и попытался высвободиться. Один из стражников тюкнул Бена кулаком  по
голове, и из глаз арестанта посыпались искры. Голова упала на  грудь,  голос
затих. Что-то нужно сделать! Но что? Что?
   Фигура в мантии исчезла. Тьюс и Сапожок остались позади.  Бена  протащили
по выездной аллее к воротам, а потом за стены крепости.  Мост,  который  Бен
переустроил  после  восшествия  на  престол,  ярко  освещали  фонари.   Бена
проволокли по мосту. И там, где кончается мост, бросили на землю.
   - Спокойной ночи, Ваше Величество, - съязвил один стражник.
   - Приходите опять в гости, - сказал другой. Стражники ушли смеясь.
   - В следующий раз воспользуемся его благосклонностью, - пошутил  один  из
них. Какое-то время Бен лежал на земле, голова у него кружилась. Он медленно
встал и оглянулся на мост и огни замка. Бен  смотрел  на  башни  и  зубчатые
стены, сверкающие  серебром  в  свете  восьми  заземельских  лун,  и  слушал
удаляющиеся голоса и тяжелый стук закрывающихся ворот.
   Потом все смолкло.
   Бен все еще не мог поверить, что это происходит с ним наяву.

***

   - Мама! -  прошептала  Ивица,  и  в  ее  голосе  послышались  волнение  и
нежность.
   Лунный свет украсил могучие  леса  Озерного  края  радужным  разноцветьем
красок, их яркость служила маяком в ночи. Где-то в глубине  этой  ночи  была
стоянка  Сельдерея,  который  терпеливо  ждал  возвращения  Ивицы.  Поодаль,
окутанное тьмой, находилось обиталище Владыки Озерного края - Вечная Зелень.
Это была родина Ивицы, Владыка - ее отец, но в этот вечер девушка шла не  на
родину и не к отцу.
   Она шла к  лесной  нимфе,  которая  теперь  танцевала  перед  Ивицей  как
сказочное видение.
   Ивица опустилась на колени на краю поляны, окруженной стареющими соснами,
и наблюдала волшебное представление. Ее мать кружилась и  прыгала  в  ночной
тиши; легкая и тоненькая, она была рождена из воздуха и плыла на ветру.  Она
была словно пушинка. На ней  было  одеяние  из  белого  газа,  прозрачное  и
невесомое, и сквозь него просвечивала зеленоватая кожа  детского  тельца.  С
каждым движением нимфы доходящие до талии серебристые волосы падали  волнами
и мерцали, словно белые огоньки во мраке ночи. Ее влекла  за  собой  музыка,
слышимая ею одной.
   Ивица с восторгом следила за танцем. Ее мать была диким существом,  таким
диким, что она не могла жить среди людей, даже  среди  происходящих  от  фей
жителей Озерного края. На какое-то время она привязалась к  отцу  Ивицы,  но
это было давно. Они были близки лишь однажды, отец  Ивицы  чуть  не  лишился
разума, добиваясь лесной нимфы, а потом мать Ивицы снова удалилась в леса. И
не вернулась. От этого краткого союза и родилась Ивица,  вечное  напоминание
отцу о сказочной фее, которую он всегда желал,  но  так  и  не  смог  больше
заполучить. Его неистовая  страсть  рождала  в  нем  одновременно  любовь  и
ненависть. К Ивице он всегда питал двойственные чувства.
   Девушка это понимала. Она была  сильфида,  дитя  природы.  Ребенок  обоих
родителей, отца, преданного речного эльфа,  и  матери,  переменчивой,  точно
ртуть,  лесной  нимфы.  Отец,  любивший  семейную  жизнь,   наградил   Ивицу
постоянством, а от матери она унаследовала некоторую  необузданность.  Ивица
была  словно  соткана  из  противоречий.  Существо  из  плоти  и   крови   и
одновременно растение. Большую часть лунного цикла она была человеком и лишь
в заключительной фазе цикла - один раз в двадцать дней  -  растением.  Когда
Бен впервые увидел, как она перевоплощается, он был неприятно потрясен.  Она
превращалась из девушки в  дерево  на  этой  самой  поляне  и  впитывала  ту
энергию, которой ее мать насыщала землю во время танца. Бена  охватил  ужас,
но Ивица была такой, какой была, и ему пришлось  с  этим  смириться.  Придет
день, и Бену это даже понравится, надеялась она. Отец - совсем другое  дело.
Его любовь безоговорочна, таковой и останется.
   Он все еще пленник неутоленной страсти,  которую  разбудила  в  нем  мать
Ивицы. Девушка только будто утяжеляла вес опутавших отца цепей.
   Поэтому Ивица не стала искать у отца разгадку сна о черном единороге. Она
пошла к матери.
   Мать приближалась, извиваясь и кружась с непостижимой силой и изяществом.
Дикое существо, тоже пленница неодолимых желаний, мать тем не  менее  любила
Ивицу безмерно и безоглядно. Она приходила, как только Ивице была  нужна  ее
помощь, связь между ними была так сильна, что они часто могли  читать  мысли
друг  друга.  Сейчас  они  вели  молчаливую  беседу,  обмениваясь  образами,
означавшими любовь и потребность друг в друге. Связь становилась все теснее,
мысли облачались в слова...
   - Мама, - еще раз прошептала Ивица.
   Она была словно во сне. Мать танцевала, и в вихре балетных движений перед
Ивицей предстало видение, которое привело ее  сюда.  Вновь  появился  черный
единорог, существо утонченной, пугающей красоты. Он  стоял  в  темном  лесу,
который Ивица видела в первом сне, и стройная фигура животного  поблескивала
отчасти в лунном свете, отчасти в тени и походила на ангела  смерти.  Увидев
единорога, Ивица вздрогнула. Он казался то сказочным эльфом, то  демоном  из
Абаддона. Выгнутый рог сверкал, копыта били о землю. Наклонив голову,  зверь
то рвался вперед, то осторожно отступал. Он как будто был в нерешительности.
   Что его беспокоит? Ивица была в удивлении.
   Вдруг она опустила глаза и нашла ответ у себя в руках. Она снова  держала
золотую уздечку. Единорог боится этой уздечки, Ивица  это  чувствовала.  Она
погладила уздечку, и нити плавно заскользили между пальцами. Странный  поток
чувств захватил сильфиду. Уздечка давала огромную власть! Ивица поняла,  что
может подчинить себе единорога. Во всем мире не осталось  ни  одного  такого
животного, лишь в царстве фей, куда Ивица, возможно, больше не попадет; этот
единорог был единственным, и он  может  стать  только  ее,  если  она  этого
пожелает. Нужно лишь протянуть руку...
   Но нет, резко остановила себя девушка, если она хоть  на  кратчайший  миг
прикоснется к этому существу, она пропала. Ивица это знала,  она  знала  это
всегда. Она принесет уздечку Бену, потому что уздечка принадлежит ему...
   А потом единорог поднял голову, образец  красоты  и  изящества.  Идеально
симметричная морда, длинная грива  колыхалась,  словно  шелк,  от  малейшего
дуновения ветра. В глазах единорога стоял страх, но не  перед  Ивицей  с  ее
золотой уздечкой, а перед чем-то неведомым сильфиде. Ивица застыла от ужаса.
Глаза черного единорога грозили поглотить ее. Сон затягивался, Ивица  быстро
моргнула, чтобы разрушить чары, и на миг заметила  в  глазах  животного  еще
что-то, кроме страха. Это была несомненная мольба о помощи.
   Руки Ивицы поднялись почти независимо от ее воли, и она протянула  вперед
уздечку как талисман.
   Черный единорог заржал грубо и страшно, и тени леса как будто замерцали в
ответ. Сон резко улетучился, и единорог исчез.  Осталась  лишь  мать  Ивицы,
танцующая на защищенной  соснами  полянке.  Лесная  нимфа  в  последний  раз
закружилась поблескивающим в  темноте  пятнышком  лунного  света,  замедлила
пируэт и бесшумно перепорхнула к краю поляны, где стояла  коленопреклоненная
дочь.
   Ивица с трудом поднялась - сон отнял у нее все силы.
   - О мама, - пробормотала она и сжала тонкие зеленоватые руки нимфы. - Что
мне показали? - Затем Ивица нежно улыбнулась, на глазах  появились  слезы  и
тут же потекли по щекам. - Но тебя ведь нет смысла спрашивать, да? Ты знаешь
не больше меня. Твой танец - это то, что ты чувствуешь, а не знаешь.
   Тонкие черты матери приняли легко читаемое выражение:  глаза  опустились,
губы слегка изогнулись. Мать понимала Ивицу, но помочь не  могла.  Ее  танец
происходил не от знания, но вел к нему. Так волшебные силы  действуют  через
создания природы.
   - Мама! - Ивица покрепче сжала ее тоненькие руки, черпая  энергию  от  их
прикосновения. - Я непременно должна знать, чем вызваны эти сны о  единороге
и золотой уздечке.  Поведай  мне,  пожалуйста,  почему  я  увидела  то,  что
одновременно манит и пугает. Какому видению верить?
   Маленькие ладони, в свою очередь,  сжали  руки  Ивицы,  и  мать  ответила
коротким звуком, напоминающим крик птицы, этот звук раскатился эхом в лесной
ночи.
   Стройное тело Ивицы наклонилось совсем низко, и какой-то холодок заставил
ее вздрогнуть.
   - В Озерном крае есть тот, кто поможет мне понять? - тихо спросила Ивица.
- Есть тот, кто знает? - Ее лицо напряглось. - Мама, я должна пойти к  нему!
Сегодня же!
   Мать опять дала быстрый ответ на языке  фей.  Она  встала  и  торопливыми
кругами прошлась в танце через  всю  поляну  и  обратно.  Ее  руки  страстно
молили. "Завтра, - говорили они. - Сегодняшний вечер занят. Сегодня  -  твой
вечер".
   Ивица подняла голову.
   - Да, мама, - послушно прошептала она.
   Она поняла. Она желала  бы  поступить  по-другому  и  не  однажды  так  и
поступала, но не  могла  отрицать,  что  мать  права.  Двадцатидневный  цикл
подходил к концу, Ивице предстояло превращение. Она так сильно  ощущала  его
необходимость, что  еле  сдерживалась.  Она  опять  вздрогнула.  Нужно  было
спешить.
   Ивица вдруг подумала о Бене, и ей стало жаль, что его нет рядом.
   Девушка встала и прошла в середину поляны. Руки поднялись к небу.  словно
она хотела вобрать в себя разноцветный лунный свет. Ивицу залило  лучами,  и
она почувствовала, как из земли,  на  которой  танцевала  мать,  поднимается
материнская сила. Ивица начала впитывать эту силу.
   - Встань поближе ко мне, мама, - попросила она, и ее тело замерцало.
   Ступни выгнулись и обратились в  корни,  которые  прорыли  ходы  вниз,  в
темную землю; руки удлинились и стали ветвями - превращение началось.
   Мгновение спустя все кончилось. Ивица исчезла. Она стала деревцем,  своей
тезкой, и должна была остаться им до рассвета.
   Мать медленно опустилась на землю  рядом  с  ивушкой,  из  тени  вынырнул
призрак ребенка. Какое-то время мать была неподвижна. Затем хрупкие  бледные
руки обвились вокруг грубого ствола, в котором сосредоточилась жизнь дочери,
и мать крепко прижалась к нему.
   Приближался рассвет. Луны Заземелья блекли одна за  другой,  ночные  тени
уступали место расширяющемуся золотому диску, который медленно пробивал себе
путь на востоке.

***

   Советник Тьюс шествовал по залам замка Чистейшего Серебра, тощая фигура в
сером облезлом одеянии с разноцветными  лентами,  и  вид  у  волшебника  был
такой, будто он потерял лучшего друга. Рядом с вестибюлем  советник  свернул
за угол и врезался в Абернети.
   - Ранняя прогулка,  а?  -  лукаво  спросил  писец.  Советник  хмыкнул,  и
морщины, бороздившие его лоб, стали еще глубже.
   - Я не могу заснуть и никак не пойму почему. Бог  видит,  за  такой  день
можно было устать.
   Лохматая морда Абернети не  выдавала  его  мыслей.  Он  пожал  плечами  и
зашагал рядом с волшебником.
   - Я понял, что вечером кто-то вломился в спальню короля,  и  этот  кто-то
называл себя королем. Тьюс снова хмыкнул:
   - Сумасшедший. Ему повезло,  что  его  отпустили.  Это  король  приказал:
"Переправьте его на равнину". Уверяю тебя, если бы  мне  предоставили  право
решать, я бы не был столь великодушен.
   Они пошли дальше.
   - Странно, что король просто отпустил его, -  наконец  заметил  Абернети.
Его нос дернулся. - Обычно он находит  лучшие  способы  обойтись  со  своими
врагами.
   - Гм-м-м. - Советник будто не слышал. - Меня беспокоит, что этот  человек
столько знал о снах. Он знал о волшебных книгах,  о  путешествии  короля,  о
единороге... - Тьюс немного помолчал. - Казалось, он знает все. Он  был  так
уверен в себе.
   Какое-то время друзья только переглядывались. Советник зашагал  вверх  по
лестнице, ведущей к галерее, которая выходила к внешним парапетам на  фасаде
крепости. Внизу лежал мост, соединяющий остров  с  равниной;  он  раскинулся
через озеро, массивный  и  величественный.  Сквозь  редеющую  мглу  советник
вглядывался в далекий берег, искал что-то глазами у самой воды. Его  совиное
лицо напряглось, как натянутый узел.
   - Незнакомец, очевидно, ушел, - наконец проговорил Тьюс.
   Абернети странно на него посмотрел.
   - А ты чего ожидал? - спросил  писец.  Он  тщетно  ждал  ответа  на  этот
вопрос. Тьюс молча продолжал пялиться на дальний берег.

Глава 6

ДИРК С ЛЕСНОЙ ОПУШКИ

   Новый день не застал Бена  Холидея  у  ворот  замка  Чистейшего  Серебра;
вопреки ожиданиям он не стоял, подглядывая  в  щелку  между  бревнами.  День
застал Бена на пути к югу, в Озерный край. Он шел быстро, зная свою цель.  К
тому времени, как солнце позолотило на востоке край долины,  поднявшись  над
туманами и кронами деревьев, Бен уже прошел километров десять и собирался  к
концу дня одолеть еще по меньшей мере пятнадцать.
   Решение уйти далось Бену нелегко. На это потребовалось много времени.  Он
сидел во мраке и холоде, глядя на  огни  крепости,  и  думал,  чем  его  так
огрели, что первые полчаса он даже не мог двигаться,  словно  пудовой  гирей
придавили. Чувства сменяли друг друга: потрясение,  страх,  гнев,  -  и  все
сначала.  Это  было  как  дурной  сон,  который  рано  или   поздно   должен
закончиться, но ему все нет конца. Бен снова и снова перебирал в уме события
этой ночи,  пытаясь  придумать  им  разумное  объяснение,  выявить  какую-то
закономерность. Не удалось. Все  сводилось  к  одному:  Микс  был  в  стенах
крепости, а Бен - за ними.
   Наконец Бен признал в отчаянии,  что  все  происшедшее  с  ним  случилось
наяву. Ради Заземелья он бросил жизнь и мир, где все  было  так  спокойно  и
знакомо; он рискнул всем, что имел, надеясь найти что-то лучшее. Препятствия
встречались на каждом шагу, но он преодолел их. Он обрел в  действительности
то, что большинство людей обретают лишь в мечтах. Теперь,  когда  он  только
почувствовал вкус к тому, что имел, когда только стало казаться, что  худшее
позади, все, чего он с таким трудом добился, похищено,  и  он  вполне  может
остаться с носом.
   Это невозможно. Это несправедливо. Но это правда, и Бен не был бы все эти
годы удачливым юристом в своем мире,  если  бы  избегал  смотреть  правде  в
глаза. Поэтому Бен  подавил  отчаяние,  преодолел  неспособность  двигаться,
проглотил гнев и страх и заставил  себя  оценить  положение.  Он  все  время
старался прокрутить в уме то, что с ним случилось, но факты не  совпадали  с
его желанием. Микс заманил Бена  в  прежний  мир,  и  Бен  доставил  колдуна
обратно в Заземелье. Микс сделал так, послав Бену лживый сон  о  Майлзе.  Но
Микс послал также  сны  о  пропавших  волшебных  книгах  Тьюсу  и  о  черном
единороге Ивице. Зачем Микс это сделал? Должна же быть причина.  Сны  как-то
связаны между собой - Бен был уверен в этом. Он также был уверен в том,  что
Микс не случайно выбрал такое время