выряли в него все, что могли поднять, и все
время на него орали, называя "глупой птицей" и еще более крепкими  словцами,
и с каждой минутой злились все сильнее. Это очень устраивало Больши.  Злость
заставляет делать ошибки, и он рассчитывал на то, что они очень скоро начнут
их делать. Хорьки пока не видели Шкатулки Хитросплетений, и Больши  старался
держаться подальше от нее. Поворачивая, ныряя вниз, взлетая  вверх,  он  все
время дразнил и подначивал их, обзывая по-всякому,  приглашая  его  поймать.
Эти полные идиоты все орали,  подскакивали  и  пытались  чем-нибудь  в  него
попасть. Разве смогут? Как бы не так!
   С другой стороны, он начал немного уставать  от  всего  этого  метания  и
кружения, и пока он все еще не мог придумать, как выманить пса от двери. Ему
нужно было что-то, что заставит пса кинуться бежать сюда, что он  не  сможет
проигнорировать. На секунду он попробовал представить себе, что  произойдет,
если он произнесет слова, державшие в  плену  Холидея  и  остальных.  Ничего
хорошего, решил он и поспешил отказаться от этой идеи. Эта Шкатулка  слишком
опасна. И к тому же - вдруг она освободит своих пленников? Лучше оставить ее
там, где она стоит.  Он  снова  оглядел  пещеру,  пытаясь  придумать  способ
бегства, надеясь высмотреть какую-нибудь расщелину или  вентиляционный  ход.
Но ничего не было видно.
   Внизу кыш-гномы сдирали одеяла с постели Хорриса Кью и связывали  из  них
сеть. Ну-ну, ухмыльнулся Больши. Он  налетел  на  них,  пока  они  работали,
отвлекая их и раздразнив еще сильнее. Он  видел,  как  их  глаза  вспыхивают
желтым  огнем,  когда  они  шипели  и  уворачивались  от  него.  Оба   жутко
разозлились. Так им и надо. Они закончили плести свою сеть - а в  ней  полно
было огромных дыр (вот идиоты!) - и начали загонять его в  угол,  где  можно
было бы его поймать.
   - Болваны! Жабы вонючие! Хорьки тупые!  -  гаркал  он  им  сверху,  легко
увертываясь от их жалких попыток.
   Он слетел вниз, подхватил несколько самых легких  предметов,  которыми  в
него швыряли, поднял их вверх и уронил на  головы  гномам.  Те  завопили  от
боли. Может, это выманит пса, с надеждой подумал Больши. Но пес все не  шел.
Наверное, шума еще недостаточно. Больши попробовал повторить тот же номер  с
предметом побольше - деревянным черпаком. Он  уронил  его  прямо  на  голову
Щелчку, и гном не удержался на выступе, куда забрался метра на три от  пола,
и упал прямо вниз головой. Боль, наверное, была  дикая,  но  гном  мгновенно
снова вскочил на  ноги.  Чугунные  башки,  решил  Больши.  В  таких  толстых
черепушках и мозгов-то, наверное, нет ни капельки.
   Игра шла еще некоторое время: гномы пытались поймать Больши своей  сетью,
а Больши уворачивался и обзывал их. Перевеса  ни  у  кого  не  было.  Больши
обзывал и пса тоже, но тот не  откликался.  Тогда  он  бросился  обратно  по
коридору туда, где дежурил пес, пытаясь выманить его оскорблениями и резкими
спусками, но пес не сдвинулся с места.
   Первым терпение потерял Больши. Он больше не мог  выносить  то,  что  эти
недоумки так долго держат его в ловушке, ему нестерпимо было сознавать,  что
эти идиоты загнали его в тупик. Он решил предпринять что-то, чтобы  нарушить
равновесие. Стремительно  пролетев  обратно  в  зал  мимо  подскакивающих  и
хватающихся за воздух  гномов,  он  направился  к  Шкатулке  Хитросплетений.
Хватит осторожничать. Единственное, что заставит пса отбежать  от  двери,  -
это Шкатулка. Особенно если он решит, что с ней  вот-вот  произойдет  что-то
ужасное. Ну что ж, Больши ему это устроит.
   Он приманил своих хорькоподобных преследователей к самому входу, заставив
считать, что еще секунда - и они  его  схватят,  а  потом  снова  как  вихрь
пронесся к Шкатулке Хитросплетений.  Он  приземлился  прямо  на  ее  крышку,
запустил когти в углубления рисунка, созданного  символами  волшебной  силы,
ухватился покрепче и взлетел. Это оказалось нелегким  делом.  Шкатулка  была
тяжелая и неудобная. Он смотрел, как кыш-гномы мчатся к нему,  услышал,  как
они пронзительно завопили, поняв, что он делает. Однако вопли их  оставались
нечленораздельными,   в   них   нельзя   было   разобрать   слов   "Шкатулка
Хитросплетений" или что-то еще, так что пес все равно не прибежал.  Надсадно
щелкая клювом, Больши взмыл в  сумрак  пещеры,  по-прежнему  крепко  ухватив
когтями Шкатулку. Он отчаянно хлопал крыльями, чтобы удержаться  в  воздухе.
Его маховые перья напрягались до предела.
   Он  натужно  и  тяжело  поднимался  к  самому  куполу  пещеры.   Шкатулка
Хитросплетений раскачивалась в его лапах. Он планировал  продержать  ее  еще
несколько секунд, а потом бросить вниз. Либо одно, либо другое заставит-таки
пса примчаться сюда.
   - Глупая птица, спускайся! - в гневе провыл один из гномов.
   - А почему бы тебе самому ко мне не взлететь? - подразнил его Больши.
   - Ты еще об этом жутко пожалеешь! - надсадно крикнул второй.
   - Хотите увидеть, что будет, если я отпущу вот эту штуку? - издевался он,
намеренно раскачивая Шкатулку. - Кажется, мне долго ее не удержать!
   Это заставило их завопить как обезумевших.  Они  метались  внизу,  словно
полевые мыши, у которых разорили гнездо. Больши получал истинное наслаждение
от происходящего. Он полетел от одного угла пещеры  к  другому,  увлекая  за
собой эту смешную глупую парочку.
   А пес все не являлся. Вот скотина!
   Больши потерял терпение. Прекрасно. Раз им хочется, чтобы все было так, -
прекрасно! Он все равно  ужасно  устал.  Метнувшись  в  другую  сторону,  он
долетел до самой высокой точки пещеры и отпустил Шкатулку Хитросплетений.
   К несчастью, его коготь прочно зацепился за какую-то выемку в Шкатулке.
   Шкатулка Хитросплетений стремительно полетела  вниз,  к  полу  пещеры,  и
вместе с ней камнем полетел невезучий Больши. Птица отчаянно билась, пытаясь
высвободиться, скребясь лапой по  утягивающему  ее  вниз  грузу,  но  коготь
застрял  очень  прочно.  Каменный  пол  стремительно   приближался.   Больши
заверещал и закрыл глаза.
   Однако того, что он ожидал, не  произошло.  Не  было  череподробительного
удара о камень, Шкатулка и птица не  разлетелись  на  кусочки.  В  последнюю
секунду Пьянчужка успел подбежать  и  поймать  их  обоих  своими  узловатыми
мохнатыми лапами.
   Больши едва успел открыть  глаза,  как  на  его  шее  сомкнулись  грязные
пальцы.
   - Попалась, глупая птица, - прошипел гном.

***

   Абернети стоял у выхода из пещеры, прислушиваясь к суматохе,  царившей  в
дальнем углу, - и вдруг наступила внезапная тишина.  Он  стал  ждать,  когда
снова начнется шум, но он  все  не  начинался.  Очевидно  было,  что  что-то
произошло, но что именно? Ему нельзя было уйти со своего  поста,  чтобы  это
выяснить. Он знал, что, если он это сделает, Больши проскользнет мимо него и
выберется из пещеры. Майна весь последний час пыталась выманить его с  этого
места, ожидая своего шанса. Абернети  отправил  Щелчка  и  Пьянчужку  ловить
мерзкую птицу, решив, что для этого дела они в любом случае годятся  больше,
чем он сам. Он не знал, как им в конце  концов  удастся  поймать  манну,  но
других вариантов, кроме как предоставить  им  такую  возможность,  не  было.
Насколько усердно они пытались это сделать, было видно по звукам их  борьбы,
непрекращающейся  упорной  какофонии,  заставлявшей   его   рисовать   самые
неприятные повороты событий.
   А теперь вдруг все стихло.
   -  Щелчок?  -  неуверенно  окликнул  он  кыш-гнома.  Никакого  ответа.  -
Пьянчужка?
   Он встревоженно ждал. Что ему делать?
   И тут из фосфоресцировавшего мрака  возникли  две  неясные,  но  знакомые
фигуры, которые несли  деревянный  ящичек,  украшенный  сложной  резьбой.  У
Абернети радостно затрепетало сердце: он узнал Шкатулку Хитросплетений.
   - Вы ее нашли! - воскликнул он, с трудом справившись с желанием пуститься
в пляс.
   Гномы плелись ему навстречу, вид у них был несколько потрепанный.
   - Глупая птица хотела ее уронить, - мрачно сообщил Щелчок.
   - Хотела ее разбить, - пояснил Пьянчужка.
   - Навредить нашему дорогому королю, - плаксиво сказал Щелчок.
   - Может, даже убить Его Величество, - поддакнул Пьянчужка.
   Они  любовно  погладили  поверхность  Шкатулки  Хитросплетений,  а  потом
осторожно передали ее псу.
   - Глупая птица больше никому не принесет вреда, - сообщил Щелчок.
   - Никогда! - подтвердил Пьянчужка.
   И выплюнул сильно изжеванное черное перо.

Глава 20

ЧАС РАСПЛАТЫ

   Солнце встало  над  замком  Чистейшего  Серебра  кроваво-красным  пятном,
обещая плохую погоду на приходящий день. Советник  Тьюс  снова  вернулся  на
крепостную стену  и  смотрел,  как  просыпается  лагерь,  где  провели  ночь
профессиональная армия Каллендбора и оборванный сброд - разорившиеся фермеры
и крестьяне, которые опередили ее в  поисках  кристаллов  мысленного  взора.
Ночная тьма неохотно отступала на запад, отталкиваемая алым рассветом,  лучи
которого заливали скорчившихся во сне осаждающих, словно кровь.
   Это едва ли можно считать хорошим предзнаменованием, решил волшебник.
   Он не  спал  почти  всю  ночь,  осматривая  с  помощью  Землевидения  все
Заземелье в надежде отыскать Бена Холидея.  Он  прошел  всю  землю  вдоль  и
поперек с севера до юга и с запада  до  востока  и  не  нашел  и  следа  Его
Величества. В результате этих бесплодных поисков он  испытывал  усталость  и
разочарование  и  откровенно  не  знал,  что  еще  предпринять.  А  что  тут
предпримешь?
   Замок в осаде, две трети  населения  открыто  восстали  против  правителя
королевства, а Тьюс вынужден один разбираться в такой неприглядной  истории.
Даже Абернети куда-то запропастился, что стало новым и неприятным источником
раздражения. Ивица тоже все еще не вернулась. Если люди и дальше  будут  так
исчезать, то монархия скоро лишится надежной опоры и  опустеет,  как  сдутый
воздушный шарик.
   Сапожок вышел из темноты и остановился рядом с советником  Тьюсом,  глядя
вниз, на просыпающуюся на лугу армию. Чуть ли не впервые кобольд  не  открыл
своих многочисленных зубов  в  улыбке.  Советник  вздохнул  и  успокоительно
похлопал корявого человечка по плечу. Сапожок тоже измучился и начал  терять
надежду. Казалось,  исчерпаны  все  возможности  действовать,  и  теперь  им
остается только ждать, что же будет дальше.
   Ждать им  пришлось  недолго.  Когда  солнце  начало  вставать,  а  лагерь
просыпаться, из лесного мрака вышел незнакомец в черном плаще и направился к
дальнему краю луга, туда, где перед скалой росли густые заросли  кустарника.
Там никто не останавливался на ночлег:  земля  в  этом  месте  была  слишком
каменистой и неровной, среди кустарника росло множество  колючек  и  жгучек,
солнце туда почти не проникало, и там густо лежали тени.  Советник  наблюдал
за тем, как  незнакомец  удаляется  от  остальных.  Никто  не  шел  за  ним.
Казалось, никто вообще не заметил  его  присутствия.  Он  не  скрывался,  не
прятался  и  двигался  настолько  решительно,  что  никто  не  осмелился  бы
вмешаться. Тьюс обвел взглядом широкий луг. Ни Хорриса Кью с его птицей,  ни
даже Каллендбора нигде не было видно.
   Каким-то образом  избегая  плетей  ежевики,  незнакомец  в  черном  плаще
пробрался сквозь нерассеявшиеся еще тени. Что он  замышляет?  Советник  Тьюс
этого не знал, но был уверен, что ему не помешало бы  знать.  Он  все  время
напоминал себе, что ему надо бы что-нибудь предпринять, да только вот  никак
не мог сообразить, что.
   Сапожок проверещал что-то быстро и весьма настоятельно.
   - Нет, подожди здесь, - посоветовал ему Тьюс. -  Ни  к  чему  переплывать
ров, пока мы не поймем, что он задумал. И никакого геройства. Мы и  так  уже
потеряли слишком много людей.
   И он снова начал гадать, куда мог подеваться этот гнусный Абернети.
   Теперь появился  Каллендбор  в  сопровождении  офицеров  и  приближенных.
Большинство были в доспехах и готовы  к  битве.  Седлали  боевых  коней.  Из
фургонов доставали оружие, и пешие солдаты выстраивались за ним  в  очередь.
Тьюс сжал зубы. Видимо, Каллендбору уже наскучила осада.
   Алый свет скользнул по Чистейшему Серебру и окружавшему его озеру и залил
весь луг. Он достиг отвесной  скалы,  где  незнакомец  в  черном  плаще  уже
поднимался к лесу, находившемуся чуть дальше.
   Советник прищурился от яркого света. Незнакомец вышел на открытое место и
теперь стоял лицом к отвесной скале.
   - Что он задумал? - с подозрением пробормотал волшебник.
   В следующую секунду незнакомец поднял руки под  окутывающим  его  плащом,
тело его  застыло,  и  в  землю  ударили  дуги  огня.  Волшебник  вздрогнул.
Незнакомец прибег к волшебству! Тьюс встревоженно переглянулся с Сапожком. С
луга донеслись испуганные крики: там заметили огонь.  Каллендбор  уже  сидел
верхом на  своем  скакуне  и  выкрикивал  приказания  своим  воинам.  Кругом
суетились люди, плохо соображая, что им надо делать. Пешие и конные  солдаты
начали выстраиваться  в  боевые  порядки.  Фермеры  и  крестьяне  со  своими
домочадцами не могли решить, пуститься им в бегство или остаться посмотреть,
что будет дальше.
   Если бы они обладали хоть небольшой предусмотрительностью, они выбрали бы
бегство. Из-под земли донесся низкий, угрожающий рокот,  послышался  скрежет
камней - словно открывалась огромная скрипучая дверь.
   "Ox, ox!" - запоздало подумал советник Тьюс.
   Отвесная скала раскололась, будто разорвалась, как  бумага,  скрылась  за
поднявшимся земляным фонтаном. Алый утренний свет ворвался в  образовавшуюся
черную дыру, заполняя ее нереальными  цветами  и  дымными  тенями.  Загремел
гром, сотрясая землю и всех тех, кто смотрел на происходящее разинув рты,  -
и на лугу, и  на  крепостных  стенах  Чистейшего  Серебра.  Шипение  чудовищ
слилось со звоном оружия и доспехов.  Все  это  усилилось,  превратившись  в
вопль, напомнивший смертельную агонию множества живых существ.
   У Тьюса перехватило дыхание. Демоны! Незнакомец  в  черном  плаще  вызвал
демонов!
   Яростный вихрь пронесся по лугу, прижимая к земле  палатки  и  штандарты,
заставляя лошадей в ужасе вставать  на  дыбы,  а  пеших  падать  на  колени.
Каллендбор выхватил свой палаш, но мощное  оружие  казалось  спичкой  против
урагана.
   Демоны вышли из  разрыва.  Их  доспехи  ощетинились  шипами  -  черные  и
обугленные, они словно обгорели на самом жарком огне. Их тела дымились.  Они
выскакивали из разрыва на луг, и при этом из-под их забрал  и  из  креплений
доспехов вырывались струи пара. Это были худые уродливые существа,  согнутые
и искореженные, словно выросшие на ветреном склоне деревья, которые  ураганы
ободрали догола и сделали твердынями. Они ехали верхом на зверях, не имевших
названия, неописуемо жутких - на тварях  из  кошмаров  и  больных  фантазий,
существах из подземного царства теней.
   Они выходили из самых темных недр Абаддона, становясь по правую  и  левую
руку от фигуры незнакомца в черном плаще.  Они  выстраивались  от  озера  до
скалы, пока не заполнили весь дальний край луга.  В  лучах  кроваво-красного
рассвета они напоминали уголья, раздуваемые кузнечными мехами.  Жар  сочился
из трещин и ущелий их тел, словно огонь, пылающий в плавильне.
   Советник Тьюс почувствовал, что у него перехватило дыхание.
   Когда незнакомец в черном плаще повернулся и посмотрел на него через воды
озера, волшебник понял, что на порог к нему явилась настоящая беда.

***

   - Вы съели птицу? Съели?!
   Абернети ошеломленно смотрел на  кыш-гномов,  которые  стояли  перед  ним
расстроенные. Довольные улыбки медленно сползали с их лиц.
   - Она это заслужила, - пробормотал кыш-гном оправдываясь.
   - Глупая была птица, - буркнул Пьянчужка.
   - Но есть-то ее было ни к чему! - крикнул Абернети выходя из себя.  -  Вы
хоть понимаете, что  вы  сделали?  Только  птица  знала,  как  можно  отсюда
выбраться! Только она знала, как открыть Шкатулку! И что  мы  должны  теперь
делать? Мы заперты в этой пещере, а наш  король  заперт  в  Шкатулке,  и  мы
ничего не можем поделать ни с тем, ни с другим!
   Кыш-гномы переглянулись, жалобно заламывая свои волосатые ручонки.
   - Мы забыли, - проныл Щелчок.
   - Да, точно, мы забыли, - повторил Пьянчужка.
   - Мы же не знали, - тянул Щелчок.
   - Мы и не подумали, - оправдывался Пьянчужка.
   - Это все он, это была его идея, - объявил Щелчок, указывая на Пьянчужку.
   - Да, это была моя... - Пьянчужка осекся. - Не правда! Твоя!
   - А я говорю, твоя!
   - Нет, твоя!
   Они начали спорить, кричать, толкаться и наконец  сцепились  в  клубок  и
принялись кусаться и лягаться; упали на пол, продолжая мутузить друг  друга.
Абернети отошел в сторону, возвел глаза к небу и уселся,  поставив  Шкатулку
Хитросплетений на колени. Пусть дерутся, решил он.  Пусть  вырывают  друг  у
друга клочья волос и давятся ими. Ему  наплевать.  Он  сидел,  прислонившись
спиной к каменной стене,  и  размышлял  над  превратностями  судьбы.  Трудно
смириться с тем, что они были так близки к успеху - и вмиг все  рухнуло.  Он
смотрел, как кыш-гномы катаются по полу. Он все еще не мог поверить, что они
съели птицу. Ну вообще-то, пожалуй, мог. По правде говоря, если  принять  во
внимание их натуру, это вполне понятно. С их точки зрения, сожрать ту  птицу
было совершенно естественно. Злился он главным образом на самого себя  -  за
то, что допустил такое. Хотя и не мог этого заранее предвидеть. И все  же..,
все же...
   Какое-то время он предавался размышлениям, не в силах справиться с собой.
Шли минуты. Шум борьбы, доносившийся из темноты, смолк. Абернети слушал.
   Может, кыш-гномы сожрали друг друга? Достойная кара, коли так.
   Но  спустя  секунды  оба   появились   -   изодранные   и   исцарапанные,
взлохмаченные, понурив головы,  поджав  губы.  Они  молча  уселись  напротив
Абернети, глядя в пол. Абернети вопрошающе посмотрел на них.
   - Извините, - спустя мгновение виновато пробормотал Щелчок.
   - Извините, - эхом отозвался Пьянчужка. Абернети молча кивнул. Он не  мог
заставить себя сказать, что  ничего  страшного  не  случилось,  потому  что,
конечно, случилось. Не мог он и сказать,  что  простил  их,  потому  что  не
простил.
   Спустя мгновение Щелчок жизнерадостно сказал Пьянчужке:
   - А может, в дальнем конце пещеры еще остались кристаллы?
   Пьянчужка ободрение поднял голову:
   - Да, может и остались! Пойдем посмотрим!  И  они  поспешно  помчались  в
темноту. Абернети вздохнул, но не стал их удерживать. Ведь это  помешает  им
шкодить дальше. Прошло еще время - Абернети не мог бы  сказать  сколько.  Он
размышлял, не прибегнуть ли к методу проб и ошибок, чтобы попытаться узнать,
какой порядок рун  откроет  пещеру,  но  над  дверью  было  несколько  дюжин
всяческих знаков, так что найти нужное их сочетание надежды не было.  И  все
же - что еще оставалось делать? Он поставил Шкатулку Хитросплетений на пол и
начал вставать.
   И в этот момент  запоры  каменной  двери  сработали  и  она  задвигалась.
Абернети  застыл,  а  потом  поспешно  отпрянул  к  стене.  Дверь   медленно
открылась,  скрежеща   и   визжа,   впустив   слабый   розовато-серый   свет
приближающегося рассвета.
   Абернети затаил дыхание. А что,  если  это  пришел  незнакомец  в  черном
плаще? Он невольно закрыл глаза и напрягся.
   - Больши? - неуверенно позвал до боли знакомый голос.
   Угловатое и большеносое лицо Хорриса Кью влезло в пещеру.  Он  дожидался,
чтобы его глаза привыкли к полумраку. Абернети застыл как изваяние, не  веря
свалившейся на него удаче.
   - Больши? - еще раз позвал маг и шагнул внутрь пещеры.
   Каменная дверь начала закрываться за его спиной. Абернети бесшумно  встал
между дверью и магом и произнес:
   - Привет, Хоррис.
   Когда Хоррис обернулся, Абернети кинулся на него и свалил на пол.  Хоррис
завопил и попытался вырваться, напрягая все силы. Он был сплошные  костлявые
руки и ноги, и Абернети не  смог  его  удержать.  Хоррис  вывернулся  из-под
нападающего, поднялся и потянулся к д