вери. Решившись во что бы то  ни  стало
его остановить,  Абернети  впился  зубами  в  поношенные  одежды  просителя,
по-прежнему надетые на  его  противнике,  и  уперся  в  пол  всеми  четырьмя
руками-лапами.  Хоррис  попытался  высвободиться,  но  все-таки  не   сумел.
Абернети зарычал. Они боролись перед дверью, и ни  тот,  ни  другой  не  мог
взять верх.
   А потом Хоррис  Кью  увидел  Шкатулку  Хитросплетений,  снова  вскрикнул,
мощным рывком высвободился и схватил деревянную  коробку.  Он  был  почти  у
самой двери, почти на свободе, он яростно отбивался от  Абернети,  когда  из
темноты выскочили Щелчок и Пьянчужка, налетели на Хорриса и сбили его с ног.
Хоррис рухнул навзничь и остался лежать, ловя ртом воздух.
   Абернети снова отобрал у него Шкатулку Хитросплетений, хотел было  отдать
ее Щелчку, но тут ему в голову пришла  мысль  получше.  Свободной  рукой  он
заставил Хорриса Кью встать и встряхнул его с такой силой, что было  слышно,
как у того застучали зубы.
   - Слушай меня, ты, подлый обманщик! - гневно прошипел пес. - Ты  сделаешь
все, как я скажу, или пожалеешь, что родился на свет!
   - Отпусти меня! - взмолился Хоррис Кью. - Я ни в чем  не  виноват!  Я  не
знал!
   - Ты никогда ничего не знаешь! - рявкнул Абернети. - В том-то и  беда.  И
вообще, чего ты тут забыл?
   - Я пришел найти Больши, -  с  трудом  проговорил  Хоррис,  жадно  глотая
воздух и едва справляясь со страхом. - Где он? Что вы с ним сделали?
   Абернети  подождал,  пока  его  пленник  немного   отдышится,   а   потом
приблизился к нему вплотную.
   - Птичку съели  гномы,  Хоррис,  -  мягко  сказал  он.  Глаза  у  Хорриса
округлились от ужаса. - И если ты  не  будешь  меня  во  всем  слушаться,  я
разрешу им съесть и тебя тоже. Ты меня понял?
   Хоррис сразу же кивнул. Говорить он не мог.
   Абернети чуть от него отодвинулся:
   - Начнешь с того, что откроешь дверь пещеры и выпустишь отсюда нас  всех.
И не пытайся меня провести. Не пытайся сбежать. Я все время буду крепко тебя
держать.
   Он подтащил Хорриса обратно к двери. Щелчок с Пьянчужкой шли за  ними  по
пятам и стояли наготове,  пока  запуганный  маг  выбирал  последовательность
магических рун, открывавшую дверной замок. Дверь  медленно  открылась.  Маг,
писец и гномы вывалились на свет божий.
   Абернети снова повернул Хорриса Кью лицом к себе и в сердцах сказал:
   - Что бы ты ни говорил, а виноват  во  всем  ты,  Хоррис,  во  всем,  что
случилось, и чтобы я больше никаких оправданий не  слышал.  Даю  тебе  всего
одну возможность все исправить и советую ею воспользоваться. Я  хочу,  чтобы
Его Величество король был освобожден. Я хочу, чтобы Бен Холидей  вернулся  в
Заземелье. Ты отправил его в Шкатулку, а теперь вызволи его оттуда!
   Хоррис Кью судорожно сглотнул. Его кадык дернулся, щеки и рот  ввалились,
издав сосущий звук. Он походил  на  огородное  пугало,  которое  не  снимали
долгое  время  после  того,  как  оно  перестало  приносить  всякую  пользу.
Казалось, он сейчас рассыплется и превратится в кучу грязных тряпок.
   - Не знаю, получится ли у меня, - прошептал он досадливо.
   Абернети одарил его самым гневным взглядом, на какой только был способен.
   - Советую надеяться, что получится, - с  ехидненькой  улыбкой  проговорил
пес.
   - Но что они со мной сделают, когда окажутся на свободе? Холидей, может и
поймет, но как насчет дракона и ведьмы?
   - У тебя будут заботы посерьезней, если ты их не освободишь.  -  Абернети
не думал с ним церемониться. - Говори слова заклинания, Хоррис. Сию секунду!
   Хоррис Кью облизал губы, посмотрел на кыш-гномов и сделал глубокий вдох.
   - Я попробую.
   Цепко держа мага, Абернети вручил ему Шкатулку Хитросплетений и зашел ему
за спину. Одной рукой он сжал худую шею Хорриса:
   - И помни: никаких фокусов.
   Алым сиянием рассвет пробивался сквозь лесные тени,  сомкнувшиеся  вокруг
них, медленно оттесняя темноту на запад.  Абернети  рассвет  не  понравился.
Надвигалась непогода. Он уже думал о пути обратно к Чистейшему  Серебру,  об
осаде, о Каллендборе и незнакомце в черном  плаще.  На  мгновение  он  резко
стиснул Хоррису Кью горло.
   Хоррис начал говорить:
   - Рашун, облаит, сурена! - Он облизал пересохшие губы. -  Ларин,  кестел,
мэнета! Рун!
   И верхняя сторона Шкатулки Хитросплетений мгновенно  исчезла  в  туманном
завихрении неприятного зеленого света.

***

   Бен Холидей увидел, как на черной стене перед ним  появилась  трещина,  и
мгновенно повернулся к ней. Даже когда она только  чуть  замерцала,  он  уже
бежал к ней. Ночная Мгла и  Страбон  следовали  за  ним,  поотстав  на  шаг.
Трещина все росла, словно вся стена раскалывалась надвое.  Волшебные  туманы
яростно кипели, устремляясь к  трещине,  будто  живое  существо,  обладающее
собственной волей. Бен кинулся в пролом, не думая о последствиях,  сознавая,
что только подобное отверстие может дать  им  шанс  освободиться.  Казалось,
свет втянул его в себя, подхватил,  закрутил  в  вихре,  как  сильный  ветер
подхватывает перышко. Он чувствовал, что ведьму и дракона увлекает следом за
ним.
   Сумрак и туман остались внизу. Лабиринт растаял.  Над  ними  свет  принял
зеленоватый оттенок, и за его завесой качались, волновались какие-то тени..,
ветви деревьев и листья - вдруг понял он... А еще небо, все еще темное после
ухода ночи... И запах  земли,  моха  и  прелой  растительности...  И  медный
привкус чего-то вроде серы... И чьи-то голоса и раздирающие душу крики...
   А потом его вынесло в лесную сень Заземелья: он вернулся  обратно  в  тот
мир, откуда был похищен. Он обнаружил, что стоит всего в нескольких шагах от
Абернети, Хорриса Кью и Щелчка с Пьянчужкой. Они смотрели  на  него,  широко
раскрыв глаза и разинув рты.
   А  потом  появилась  и  Ночная  Мгла,  снова  ставшая  прежней.  Сила  ее
волшебства ощутимо  исходила  от  ее  тела,  рассыпаясь  мелкими  искрами  и
отсветами. Она импульсивно воздела руки к небу - белая  прядь  в  ее  черных
волосах блестела, словно изморозь на антраците, - холодным  профилем  своего
мраморного лица повернулась к красным отсветам рассвета.
   -  Свободна!  -  радостно  вскрикнула  ведьма.  Позади  нее  из  Шкатулки
Хитросплетений  вырвался  Страбон,  снова   обретя   свою   форму   дракона,
разворачивая чешуйчатое черное тело, расправляя крылья, поднимаясь к небу  с
чудовищной вспышкой пламени, вырвавшегося из его пасти. Пламя, словно молот,
ударило в дверь  пещеры  и  отразилось  вверх,  в  небо.  Дымясь  и  сверкая
бесчисленными шипами и острыми краями, дракон гулко и раскатисто кашлянул, а
потом умчался вслед за уходящей ночью.
   - О великий король! - приветственно воскликнул  Абернети.  В  голосе  его
явственно прозвучало облегчение. Он вырвал Шкатулку Хитросплетений у Хорриса
Кью и поспешил к Бену. - С вами все в порядке?
   Бен кивнул, осматриваясь, пытаясь убедиться, что это  действительно  так.
Щелчок и Пьянчужка тихо повизгивали от восторга, глядя на него, одновременно
стараясь отодвинуться подальше от черной фигуры  Ночной  Мглы.  Хоррис  Кью,
похоже, искал, куда бы ему спрятаться.
   Бен сделал глубокий вдох:
   - Абернети, что происходит? Писец выпрямился:
   - Ну,  по  правде  говоря,  много  чего...  Кыш-гномы  вдруг  разразились
приветственными воплями, оборвав объяснения Абернети:
   - Великий король Заземелья!
   - Могучий король Заземелья!
   Щелчок и Пьянчужка обнимались и радостно подпрыгивали. Видимо, они только
теперь убедились, что  это  и  на  самом  деле  король.  Бен  неуверенно  им
улыбнулся. А они что тут делают?
   Абернети попытался продолжить объяснения, но Ночная Мгла заметила Хорриса
Кью и кинулась на него, взметнув черными одеждами.
   - Ты! - прошипела она с нескрываемой яростью и злостью.
   Бен быстро встал между ними:
   - Погоди, Ночная Мгла. Сначала я хочу услышать, что скажет Абернети.
   - Убирайся с моей дороги, шутейный король! - ядовито приказала ведьма.  -
Мы уже не в лабиринте и не подчиняемся его законам. Я получила обратно  свою
волшебную силу и могу поступать так, как мне вздумается!
   Но Бен не отступил. Он достал из-под куртки свой медальон:
   - Мы оба стали теми, кем были. Не испытывай  свою  силу  против  моей.  Я
узнаю от моего писца, что происходило за время моего  отсутствия,  и  только
потом приму решение относительно Хорриса Кью.
   Ночная Мгла застыла на месте, мертвенно побледнев от ярости.
   - - Начинай рассказывать, Абернети, - негромко попросил Бен.
   Абернети послушался. Он рассказал  королю  о  Шкатулке  Хитросплетений  и
Хоррисе Кью, о кристаллах  мысленного  взора,  незнакомце  в  черном  плаще,
Каллендборе и осаде замка Чистейшего Серебра. Бен  молча  слушал,  не  сводя
глаз с Ночной Мглы. Когда Абернети  закончил  рассказ,  Бен  встал  рядом  с
Хоррисом Кью:
   - Ну?
   - Ваше Величество, мне нечего сказать в свое оправдание. - Казалось,  маг
совершенно  сдался.  Его  худая  высокая  фигура  жалко  согнулась,  выражая
повиновение. -  Незнакомец  -  это  волшебное  существо,  которое  вышло  из
Шкатулки Хитросплетений.., и в этом тоже виноват  я.  Оно  очень  злобное  и
могучее, и  зовут  его  Бурьян.  Он  планирует  каким-то  образом  отомстить
обитателям волшебных туманов, после того как завоюет Заземелье. Поверьте,  я
очень сожалею, что содействовал ему. - Он помолчал, судорожно  сглатывая.  -
Хочу только напомнить, что я все-таки помог вас освободить.
   - Конечно, после того как сам устроил нам ловушку, - напомнил ему  Бен  и
посмотрел на Ночную Мглу. - Мне  он  нужен  на  некоторое  время.  Он  может
понадобиться мне, чтобы справиться с этим волшебным существом.
   Ведьма встряхнула своей темноволосой головой:
   - Отдай его мне!
   - Не он наш главный враг. Ночная Мгла.  И  никогда  им  не  был.  Он  был
игрушкой в чужих руках, как и мы, хоть  с  ним  и  не  обращались  настолько
плохо. Справься со своим гневом.  Поедем  с  нами  к  Чистейшему  Серебру  и
сразимся с Бурьяном. Твое волшебство  нам  сильно  поможет.  Мы  действовали
заодно в туманах, мы можем это делать и здесь.
   - Меня твои проблемы не интересуют! - огрызнулась Ночная Мгла. -  Сам  их
решай!
   Она бросила на Бена вызывающий взгляд. Тот глубоко вздохнул:
   - Я понимаю, что то, что случилось в туманах, что было между нами...
   - Замолчи! - заорала она с такой злобой, что Щелчок и Пьянчужка  кинулись
в лес и исчезли за деревьями. Она побледнела от гнева. - Не говори ни слова!
Ничего не говори! Я ненавижу тебя,  королек!  Я  ненавижу  тебя  всем  своим
существом! Я живу только мыслью увидеть твою гибель!  То,  что  ты  со  мной
сделал, как ты притворился...
   - Притворства не было...
   - Нет?! Ты не смеешь со мной говорить! - Ее холодное, суровое, прекрасное
лицо исказилось, став уродливой маской. - Забирай своего  мага!  Я  не  хочу
иметь дела с вами обоими! Но... -  Тут  она  пригвоздила  Хорриса  взглядом,
словно мотылька булавкой. - Если я  еще  тебя  увижу,  если  я  поймаю  тебя
одного... - Она перевела испепеляющий взгляд на Бена. - Я  буду  вечно  тебя
ненавидеть! - прошептала она.  Слова  ее  проклятия  повисли  в  наступившей
тишине, словно бритвы, готовые полоснуть по живому.
   А потом она широко взмахнула руками, стремительно  завернулась  в  дым  и
туман и исчезла в золотистых лучах рассвета.
   Бен смотрел ей вслед,  раздираемый  противоречивыми  чувствами,  осмысляя
взрыв ее гнева. Ему казалось странным, что все так повернулось  после  того,
что было между ними, странным, но в то же время закономерным.  Он  попытался
сообразить, можно ли было избежать этого, и решил нет, нельзя.
   - Ваше Величество! - отчаянно вскрикнул Абернети, хватая Бена за рукав.
   Бен обернулся.
   На них упала чудовищная тень. Это Страбон снова спускался с небес,  ломая
ветки и поднимая тучу пыли и мусора, которая взметнулась  вверх,  когда  его
огромная туша грохнулась на землю.
   - Холидей, - дружелюбно прохрипел он.  -  У  нас  с  тобой  еще  дела  не
закончены. Это он виноват в том, что с нами было?
   Бен покачал головой:
   - Нет, Страбон. Тот, кто нам нужен,  находится  у  Чистейшего  Серебра  и
плетет новые козни.
   Громадная рогатая голова дракона повернулась, желтые глаза ярко  блеснули
в полумраке.
   - Мы начали путь вместе, хоть и не добровольно. Не закончить ли нам  тоже
совместно? Приятно удивленный Бен улыбнулся.
   - Вполне разумно, - согласился он.

***

   Когда с поляны скрылись все - Холидей, Абернети,  Хоррис  Кью  и  Страбон
(люди улетели верхом на драконе) - и когда прошло достаточно времени,  чтобы
стало ясно, что Ночная Мгла тоже не вернется, Щелчок и Пьянчужка вылезли  из
укрытия. Они прокрались  сквозь  деревья  и  стояли,  тревожно  оглядываясь,
готовые в любую секунду броситься в бегство. Но кругом стояла тишина, да еще
чуть заметный запах драконова огня, опалившего деревья.
   - Они ушли, - сказал Щелчок.
   - Ушли, - откликнулся Пьянчужка. Гномы повернулись к пещере,  прикидывая,
какое расстояние отделяет их от входа. Дверь  теперь  осталась  приоткрытой:
вспышка огня, вырвавшегося из пасти Страбона, сорвала ее с петель и  разбила
запоры. С ее почерневшей поверхности поднимались тонкие струйки дыма.
   - Теперь мы можем зайти внутрь, хочешь? - сказал Щелчок.
   - Да, мы можем поискать кристаллы, - подхватил Пьянчужка.
   - Там еще должно остаться несколько, - предположил Щелчок.
   - Пусть мы их и не смогли найти раньше, - добавил Пьянчужка.
   - Они хорошенько запрятаны.
   - Где мы и не догадались посмотреть. Наступило долгое молчание: кыш-гномы
обдумывали свой план.
   Сквозь  лесной  полумрак  пробились  лучи   рассвета,   окрасив   все   в
золотисто-багровые тона. Птицы замолкли. Насекомые  перестали  стрекотать  и
жужжать. Все притаилось. Нависла тишина.
   - По-моему, сейчас нам лучше идти домой, - тихо сказал Щелчок.
   -  По-моему,  тоже,  -  согласился  Пьянчужка.  И  две  одинокие  фигурки
засеменили не оглядываясь.

Глава 21

ИСКУПЛЕНИЕ

   Глядя вниз со  спины  Страбона,  летевшего  высоко  над  Заземельем,  Бен
Холидей поймал себя на мысли о том, насколько  быстро  все  может  меняться.
Всего час назад он находился в заключении внутри Шкатулки  Хитросплетений  и
был так же далек от этого мира, как мертвые далеки от живых.  Накануне  днем
он даже не знал, кто он такой. Он считал себя рыцарем, защитником  какого-то
господина. А кто был этим господином, сказать не мог. Ночной Мглы и Страбона
не существовало: его спутниками были дама и химера. Они  были  потеряны  для
самих себя точно так же, как  и  он  сам.  Вместе  они  образовали  странную
компанию, лишенную реальных воспоминаний о своем прошлом, вынужденную начать
жизнь заново в мире,  о  котором  почти  ничего  не  знали.  Сблизившиеся  в
результате   общего   несчастья,   вынужденные   разделять   жизнь,   полную
неизвестности и ложных надежд, они за время своих скитаний достигли  некоего
согласия, граничившего с дружбой.
   Более чем просто с дружбой, щепетильно  поправил  он  себя,  в  отношении
Ночной Мглы.
   А  теперь  все  это  ушло,  было  с  них  сорвано  новым  обретением   их
собственного "я" и возвращением в Заземелье. Можно  было  подумать,  что  их
переделали дважды: один раз  при  попадании  в  Шкатулку  Хитросплетений,  а
второй раз - по выходе из нее. Каждый раз они лишались знания жизни и должны
были учиться всему заново - сначала став незнакомцами в непонятном  мире,  а
потом снова старыми знакомыми в слишком  хорошо  понятном.  И  этот  второй,
знакомый мир требовал, чтобы они отказались от всего,  что  было  в  первом,
потому что все это было приобретено и выпестовано  на  ложных  предпосылках.
Бена это печалило. Он разделил с Ночною Мглой такую близость, какой  никогда
не будет  больше.  Там  их  связывала  взаимозависимость,  которая  навсегда
исчезла. И со Страбоном все произойдет точно так же.  Сейчас  он  нес  их  в
замок Чистейшего Серебра, чтобы сквитаться там с Бурьяном, но, когда с  этим
будет покончено, он снова исчезнет. Бен не  питал  иллюзий.  Между  ними  не
будет таких разговоров, какие вели рыцарь и химера: они  не  будут  делиться
страхами и надеждами, пытаясь совместно  понять,  как  устроена  жизнь.  Они
пойдут каждый своим путем, как это было до того, как их заманили в  Шкатулку
Хитросплетений, и проведенное  в  волшебных  туманах  время  забудется,  как
забывается сон после пробуждения.
   Бен старался справиться с соблазном  и  не  оглянуться  на  Хорриса  Кью,
который сидел позади него, перед Абернети. Вот кто  виновник  их  несчастий,
мрачно думал он... И в то же время он  слишком  глуп  и  невежествен,  чтобы
возлагать на него  ответственность  за  случившееся.  Настоящим  врагом  был
Бурьян. Как у него сложится столкновение  с  этим  существом?  Тот  обладает
немалой волшебной силой и не колеблясь  пустит  ее  в  ход,  особенно  когда
узнает, что Бен, Ночная Мгла и Страбон снова выпущены на свободу. Почему это
чудовище вообще сочло нужным заключить их в Шкатулку? Какую угрозу  они  для
него таили, коли оно решило избавиться от них таким образом? Или ему  просто
было так удобнее, только и всего?
   Каковы бы ни были ответы на эти вопросы, в одном, к сожалению, можно было
не сомневаться: для того чтобы справиться с Бурьяном, Бен уже будет вынужден
стать Паладином, странствующим рыцарем короля, существом, которым он  боялся
стать окончательно. Именно этот страх  заставил  его  увидеть  себя  рыцарем
внутри Шкатулки Хитросплетений, и он едва  пережил  то,  что  это  принесло:
уничтожение горожан, речных цыган. Еще немного -  и  к  ним  прибавились  бы
шишиги. Его страх перед своей темной стороной грозил ему гибелью в волшебных
туманах, но он спасся. И вот он снова должен будет тревожиться  относительно
того, насколько много свойств Паладина он усвоил, потеряв при этом  какие-то
свойства Бена Холидея, как это бывало при каждом превращении.
   Бен увидел, как внизу  под  ними  промелькнуло  Сердце:  белые  бархатные
подушечки нетронутыми полосками лежат на пышной  зелени,  штандарты  королей
Заземелья ярко полощутся на ветру. Какая-то часть его души жаждала перемены,
хотела превращения. Так бывало всегда.  Именно  это  и  пугало  его  сильнее
всего.
   Хоррис  Кью  тоже  размышлял,  и  мысли  его  тоже  нельзя  было  назвать
приятными. Всего через несколько минут должно  было  произойти  столкновение
Бурьяна и Холидея, и, кто бы в нем ни победил, самого Хорриса ждали  большие
неприятности. Оба будут считать его виновным в том, что сделал  противник  -
или пытался сделать, или даже только  собирался  сделать.  В  случае  победы
Бурьяна Хоррису можно было особо не  сомневаться  относительно  того,  каким
будет его наказание: оно  обязательно  будет  весьма  неприятным.  Возможно,
Холидей  был  бы  более  удачным  выбором.  Хоррис  жалел,  что   не   может
посоветоваться с Больши. Он обнаружил, что, как это ни странно,  ему  сильно
не хватает той птицы. Они одинаково относились к жизненным  неприятностям  и
шансам на успех. Очень  обидно,  что  превратности  судьбы  настигли  Больши
немного раньше, чем они оба ожидали. Хоррис остро  ощущал  свою  потерю.  По
крайней мере он мог бы рассчитывать,  что  часть  вины  удастся  свалить  на
птицу.
   Он вздохнул. Такие мысли ничего не дадут. Он постарался  переключиться  и
сообразить, что можно  предпринять,  чтобы  исправить  положение.  Ему  надо
действовать быстро. Уже видны  были  стены  Чистейшего  Серебра.  Встану  на
сторону Холидея, решил он. Есть надежда, что король Заземелья, сотоварищ  по
человечеству, так сказать, обойдется с ним лучше, нежели Бурьян.  Тогда  что
он может сделать, что пошло бы ему на пользу?  Что  он  может  сделать,  что
приняли бы во внимание, когда придет время решать его судьбу?
   Впереди  рассвет  казался  алым  пятном,  расплывшимся  на  горизонте,  -
странное и пугающее зрелище. Красный цвет был таким  ярким,  что,  казалось,
пропитал и саму землю, запятнав травы,  де