кровь  высыхала  прямо  на  глазах.
Паладин впервые замешкался. Гигант был ранен, но  его  раны  моментально
затягивались. Полученный удар должен был  либо  замедлить  его  реакцию,
либо ослабить. Но ни того, ни другого не произошло.
   Великан атаковал опять еще сильнее, чем прежде, напав на  Паладина  с
такой мощью, что поборник короля отступил к стене. Гигант прижал  его  к
камням,  зажав  руку  с  мечом,  и  надавил  булавой   под   подбородок,
намереваясь сломать  противнику  шею.  Паладин  попытался  вырваться  из
смертельных объятий, но не сумел. Кряхтя от усилия, великан все  сильнее
давил рыцарю на шею. Темные глаза сверкали. Огромное  могучее  тело  все
больше наваливалось на серебряного воина. Паладин едва дышал. Он не  мог
освободиться от хватки.
   В отчаянии рыцарь  рванулся  и  двинул  обоими  кулаками  в  железных
перчатках гиганту в живот. Тот взвыл от боли. Паладин ударил  снова,  на
сей раз в подреберье. Великан отшатнулся, согнувшись, и выронил  булаву.
Паладин теперь нанес мощный удар по спине.  Гигант  замертво  рухнул  на
землю.
   Но тут  же,  что  казалось  абсолютно  невозможным,  опять  поднялся,
выпрямился, будто и не падал вовсе, булава оказалась у него  в  руке,  и
гигант вновь ринулся в атаку. Паладин, выронивший свой меч, схватился за
кистень. Кистень был короче булавы,  но  не  менее  смертоносен.  Однако
Паладину было нечего противопоставить той скорости,  с  которой  великан
оправлялся  от  падений.  Складывалось  впечатление,  что   удары   лишь
придавали ему силы.
   Гигант опять атаковал Паладина, нанося по закованному в доспехи  телу
сокрушительные удары и отбивая кистень  с  такой  легкостью,  будто  тот
игрушечный. Тогда Паладин пошел на ближний бой, проскользнув под булавой
и обхватив руками торс  противника.  Он  старался  опрокинуть  врага  на
землю. Гигант взревел от неожиданности. Что-то в этом виде боя ему  явно
было  не  по  нутру.  Паладин  насел  сильнее.  Противники,  сцепившись,
передвигались по двору, кряхтя и постанывая от усилий. Великан  старался
высвободиться, забыв о булаве, отчаянно  молотя  огромными  ручищами  по
закованному в латы торсу Паладина.  Но  Паладин  успел  выявить  кое-что
полезное для себя. Когда он отрывал противника  от  земли,  гигант  явно
обессилевал. Ярость и быстрота  его  атак  ослабевала.  Великан  выл  от
негодования. Он хотел быстро коснуться земли, поэтому  Паладин  прилагал
все усилия, чтобы держать его в подвешенном состоянии, потому  что,  как
уяснил рыцарь, именно от земли и черпал гигант свою силу.
   Наконец Паладин доволок  великана  до  ступеней  сторожевой  башни  и
поставил на камни. Гигант лягался и брыкался, стараясь ступить с  камней
на землю, но рыцарь держал крепко. Великан взревел. Из носа и рта у него
потекла кровь, снова вскрылись раны. Паладин поднял противника еще  выше
по  ступенькам,  оттащив  еще  дальше  от  земли.  Великан  конвульсивно
дернулся и рухнул.  Паладин  протащил  тяжеленное  тело  еще,  и  гигант
перестал дышать. Он обмяк совсем, беспомощно раскинув на ступеньках руки
и ноги.
   Так рыцарь и держал  его,  распятого  и  беспомощного,  пока  тот  не
замолк.  А  когда  жизнь  покинула  великана,  то  тело  его  немедленно
обратилось в прах.

***

   Позже, когда Паладин исчез и Бен снова стал  самим  собой,  он  задал
себе вопрос, а смог бы он  сохранить  великану  жизнь.  На  этот  вопрос
оказалось не так-то просто ответить. Неизвестно, позволил бы рыцарь  это
сделать, поскольку когда Бен превращался в Паладина, то жил и действовал
согласно  этике  воинствующего  рыцаря,  а  она  сильно  отличалась   от
этических норм самого Бена. Паладину не было никакого  резона  оставлять
своих противников в живых. Врагов следовало убивать быстро и без  всяких
угрызений совести. Бен вовсе не был уверен, что  великан  согласился  бы
сотрудничать, останься он в живых. Возможно, гигант также начисто  лишен
всяческого сострадания, как и Паладин,  и  сражался  бы  до  конца.  Еще
неизвестно,  реальное  ли  существо  этот  самый  великан  или  творение
волшебства. Умерев, он обратился в прах, а существа  из  плоти  и  крови
мгновенно в прах не превращаются.  Вероятнее  всего  великан  -  продукт
чьей-то магии, и его уничтожение  было  неизбежным  при  столкновении  с
более могущественным волшебством.
   Впрочем, все это, вместе взятое, вовсе не повысило Бену настроения  и
не добавило оптимизма по поводу  того,  через  что  ему  еще  предстояло
пройти. Моральная травма, полученная  Беном  от  убийства  великана,  не
стала меньше от того, что тот оказался вовсе не человеческим  существом.
Смерть его оказалась вполне реальной, и  принял  он  ее  от  руки  Бена.
Холидей все еще чувствовал, как слабело сопротивление гиганта, когда  он
держал того прижатым к ступенькам. И Бен будет  помнить  до  конца  дней
своих, как из тела великана медленно уходила жизнь.
   Вернувшись вместе с Ивицей в спальню, он долго не  мог  заснуть,  ему
никак не удавалось избавиться от воспоминаний. Он не сказал  Ивице,  что
произошло. Он никогда ей не рассказывал - вообще-то  никогда  никому  не
рассказывал, если на то пошло - правды о Паладине. Ни одна живая душа не
догадывалась, что король Заземелья и  его  поборник  -  один  и  тот  же
человек, обреченный магией  медальона  защищать  королевство.  Никто  не
знал, что, когда  появлялся  Паладин,  король  отступал,  один  подавлял
другого, но рыцарь доминировал. Бену становилось все труднее  и  труднее
сохранять это в секрете от жены. Огромные усилия, затрачиваемые им после
каждой трансформации  на  то,  чтобы  вновь  стать  самим  собою,  когда
частичка его души оставалась где-то там,  начинали  сказываться  на  его
состоянии. Он не мог не учитывать,  что  каждый  раз,  когда  становился
Паладином, был заворожен силой магии, превратившей его в  рыцаря,  и  не
желал обратного превращения. Бен даже опасался, что  в  один  прекрасный
день не устоит и поддастся искушению навсегда остаться  Паладином.  Пока
он лежал с открытыми глазами, Ивица не покидала мужа. Тихо лежа рядом  с
ним, она гладила  прохладными  ладонями  ему  грудь  и  плечи,  ласковым
голосом шепча ему что-то успокаивающее. Бен не знал, как бы он  жил  без
нее, настолько она была близка ему, настолько стала частью  его  самого.
Если Паладин являл собой темную сторону его сущности, то Ивица наверняка
была ее светлой стороной. Согреваясь в ее лучах, он постепенно забылся в
мирном сне.

***

   Проснулся Бен далеко за полдень. Ощутив вдруг волчий  голод,  поел  и
приступил к делам, требующим особого внимания.
   Среди сегодняшних посетителей замка были  представители  комитета  по
землеустройству, которых  Бен  назначил  следить  за  применением  новых
сельскохозяйственных технологий  и  за  ирригацией  в  различных  частях
королевства, в частности в засушливых западных землях.  Бен  принял  их,
чтобы заслушать отчет о том, насколько они продвинулись в переговорах  с
лордами  Зеленого  Дола  о  предоставлении  рабочей   силы   и   средств
производства для осуществления  его  проекта.  Итоги  встречи  оказались
несколько сумбурными и поэтому подтолкнули  Бена  нанести  визиты  особо
упиравшимся лордам,  в  частности  -  что,  впрочем,  его  нисколько  не
удивило, - Каллендбору из  Риндвейра.  Каллендбор  сопротивлялся  любому
предложению Бена, а два года назад при помощи  махинаций  темного  эльфа
Бурьяна его убедили присоединиться к восстанию против короля. Каллендбор
охотно примкнул  к  заговорщикам,  именно  поэтому  Бен  Холидей  сурово
наказал его. "Год изгнания и  лишение  некоторых  титулов  и  земель"  -
гласил  приговор.  Каллендбор  принял  наказание  безропотно,  возможно,
сознавая,  что  полученное  наказание   могло   быть   -   а   некоторые
поговаривали, что и должно было  быть,  -  гораздо  более  суровым.  Год
изгнания ему сократили и даже восстановили кое-какие титулы и земли.  Но
он по-прежнему при каждом удобном случае вставлял Бену палки в колеса, и
Холидею было совершенно ясно,  что,  несмотря  на  то,  что  Каллендбору
пришлось пережить, выводов он никаких не сделал.
   После встречи с представителями комитета Бен принял нескольких  своих
юридических представителей, что заняло  немного  времени,  затем  принял
участие  в  обсуждении  законодательных   актов,   касающихся   вопросов
собственности.  Занятие  подобными  делами  без  помощи  Абернети  снова
привели его к мысли об исчезновении Мистаи. Бен задумался, а все  ли  он
сделал, чтобы отыскать ее, стараясь  гнать  отчаяние,  охватывавшее  его
всякий раз, когда он думал о том, что, возможно, потерял дочку навсегда.
Его и без того бурлящая ненависть к Райделлу возросла  многократно.  То,
что король Марнхулла прибег к столь низменной  тактике,  чтобы  вынудить
его принять участие в идиотской игре и  сражаться  с  бойцами  Райделла,
было непростительно. И в то  же  время  озадачивало.  Во  всем  этом  не
хватало логики, отсутствовал здравый смысл. Что-то указывало на то,  что
за всей этой неразберихой скрывается нечто большее, чем видел Бен.
   Возможно, он предавался бы размышлениям на  эту  тему  и  дальше,  но
ворвался Сапожок с известием, что прибыл следующий боец Райделла.
   Бен обалдел. Второй, так  скоро?  Он  же  едва  успел  отделаться  от
первого! Похоже, Райделл желает разрешить проблему Заземелья  как  можно
быстрее.
   Бен направился к башне следом за  Сапожком.  На  его  пути  стражники
расступались, бормоча  вслед  подбадривающие  слова  и  весьма  нелестно
отзываясь о брошенном королю вызове. К этому времени все уже поняли, что
происходит на самом деле, знали, что  какая-то  неизвестная  сила  извне
пытается узурпировать трон. После поражения Бурьяна  два  года  назад  в
Заземелье царил мир, а вот теперь возникла новая угроза. Бен отвечал  на
приветственные  слова  коротким  кивком   и   изредка   кидал   ответные
подбадривающие реплики. Когда он уже поднимался по ступенькам  башни,  к
нему присоединилась Ивица. Изумрудные  волосы  сильфиды  развевались  за
спиной, а прелестное  личико  выражало  непреклонную  волю.  Королевские
гвардейцы в полном составе собрались во дворе, готовые  к  бою.  Вассалы
вывели боевых коней и выстроились в линию. Все готовились к сражению.
   Бен вместе с Ивицей и Сапожком взобрался на сторожевую башню и  замер
как вкопанный.
   Закованный в серебряные латы, подняв  в  воинском  салюте  копье,  по
другую сторону моста его поджидал одинокий рыцарь.  Даже  на  расстоянии
ошибиться было невозможно. Бен Холидей смотрел на Паладина.
   Лишившись дара речи, он уставился на рыцаря, не  веря  глазам  своим.
Паладин? Здесь? Без вызова? Пришел сражаться со своим хозяином? Райделлу
каким-то образом удалось перехватить его?
   - Такого быть не может! - пробормотал Бен.
   - Это не тот Паладин. - Ивица первая высказала эту  мысль.  -  Потому
что это невозможно. Ты его не вызывал, а никто другой этого  сделать  не
может. Этот рыцарь поддельный.
   Но весьма реальный, мрачно подумал Бен.  Что  ж,  с  этим  ничего  не
поделаешь. Перед ним та же дилемма, что и при появлении великана.  Ждать
бессмысленно.  Если  он  откажется  биться  снаружи,  рыцарь   вскорости
окажется внутри замка.
   Бен оперся руками на парапет и попытался решить, хватит ли у него сил
снова так скоро вступить в схватку. Трансформация в Паладина хоть  и  не
требовала  физических  усилий,  но  стоила  огромных   эмоциональных   и
умственных затрат. Когда битва заканчивалась и противник лежал  мертвым,
то страдала психика Бена.
   С кислой миной он посмотрел вниз на очередного ставленника  Райделла.
По крайней мере у этого не видно лица, но перспектива сражаться с  самим
собой - или частью самого себя - действовала на нервы, хоть этот  рыцарь
и не был настоящим, а лишь казался Паладином.
   Бен приказал  себе  прекратить  рассусоливать.  Это  может  оказаться
смертельно опасным. К тому же у него нет выбора. Если Райделлу  взбредет
в голову прислать сегодня трех  бойцов,  то  придется  биться  со  всеми
тремя.
   - Бен, - тихонько окликнула мужа Ивица, коснувшись его руки.
   - Знаю, - кивнул Бен. - Тебе не нужно ничего говорить вслух.  Но  эта
штука внизу не уйдет, если я ее проигнорирую.
   - Здесь должна быть какая-то хитрость, - сказала она. -  Как  было  с
великаном.
   Она нехотя  отпустила  его  руку,  и  Бен  потянулся  за  медальоном.
Мгновение спустя он призвал Паладина. Бен испытал некоторое  облегчение,
когда тот возник в столбе света на  краю  луга.  Теперь  он  может  быть
уверен,  что  Райделлу  служит  ненастоящий  Паладин.  Поборник   короля
Заземелья поскакал к самозванцу с копьем наперевес.  Бен  снова  ощутил,
как переносится в тело Паладина, пережив это на сей раз гораздо легче  -
видимо,  немного   привыкнув   утром,   -   даже   отчасти   приветствуя
трансформацию. Очутившись в доспехах Паладина, Бен  снова  погрузился  в
воспоминания рыцаря. В предвкушении  битвы  кровь  быстрее  побежала  по
жилам, жаром налились мускулы, энергия переливалась из ладоней в оружие.
   Паладин пришпорил коня и понесся в атаку. Лже-Паладин  развернулся  и
помчался навстречу. Копья наперевес, они  неслись  по  лугу  под  грохот
копыт... Звон металла, треск ломающегося дерева, и оба копья разлетелись
в щепки.
   Оставшись в седле,  с  расколотыми  щитами,  бойцы  снова  развернули
коней, выхватили боевые топоры и размахивая ими, полетели друг на друга.
Паладин отбил тяжелое лезвие другого рыцаря,  а  тот,  в  свою  очередь,
парировал его удар. Второй выпад достиг цели, но и выпад соперника тоже.
Рыцари рубанули друг друга,  у  топоров  сломались  рукоятки,  и  оружие
выпало, непригодное к битве.
   Жестоко понуждая коней занять боевую  позицию,  противники  выхватили
мечи.
   Они сошлись в третий раз, клинки горели огнем на  солнце,  от  лат  и
мечей летели искры. Кони слабели. Они храпели от  напряжения  под  весом
всадников, принимая на себя пропущенные удары. Наконец оба коня  рухнули
на колени, сбросив рыцарей, поднялись  на  трясущихся  ногах  и  встали,
опустив головы, с кровавой пеной на мордах,  неспособные  к  продолжению
битвы.
   Оба Паладина тоже вскочили с мечами в руках и продолжили  биться  уже
пешими. Если они и устали, то не показывали  виду.  Они  целеустремленно
двинулись друг на друга, и всем  наблюдавшим  за  ходом  сражения  стало
ясно, что  ни  один  не  намерен  отступать,  пока  противник  не  будет
повержен.
   С верха  сторожевой  башни  Ивица  следила  за  схваткой  с  растущим
вниманием. На каждый  нанесенный  одним  из  противников  удар  следовал
ответный - точно такой же. Паладины действовали как зеркальные отражения
друг друга, наступая и отступая, атакуя и парируя,  двигаясь  совершенно
синхронно в каком-то  странном  смертельном  танце.  По  идее  подлинный
Паладин должен был превосходить противника по опыту и умению,  но  этого
было не видно. Чем дольше длился бой, тем труднее  становилось  отличить
одного рыцаря от другого. Они атаковали и защищались абсолютно одинаково
- удар на удар, рана на рану, урон на урон - никакой разницы в облике, в
стратегии. Любой финт тут же повторялся соперником. Что-то было не так в
этой битве, и Ивица скоро поняла, что именно. Паладин не мог победить  в
этом сражении, потому что бился сам с собой. Это все равно что  смотреть
на себя в зеркало и видеть свое отражение, которое в точности  повторяет
все твои движения. Отражение никогда не устает и не  замедляет  движений
раньше тебя. Пока ты стоишь перед зеркалом, ты не можешь опередить  свое
отражение...
   Ивица замерла. Она сообразила, что разгадала тайну бойца Райделла.  И
поняла, как его можно победить.
   - Бен! - возопила  она.  Ивица  схватила  мужа  за  руку,  но  он  не
реагировал. Он стоял рядом с  ней,  наблюдая  за  сражением,  совершенно
неподвижный, молчаливый и как бы отсутствующий. - Бен! - снова  крикнула
она, отчаянно тряся его за плечо.
   Он чуть повернул  голову.  Казалось,  он  смотрит  на  нее  откуда-то
издалека.
   - Бен, отошли  Паладина!  -  закричала  Ивица.  -  Отошли  его!  Воин
Райделла черпает свою силу от него! Он  использует  его!  Да  слушай  же
меня, Бен! Если ты отошлешь Паладина, боец Райделла тоже исчезнет!
   Какой-то глубинной частью  разума  Бен  слышал  просьбу.  Но  он  был
слишком далеко, чтобы ответить, заключенный в тело Паладина, захваченный
ужасной битвой с противником-близнецом, который, казалось,  предугадывал
каждое движение, предвидел каждую внезапную атаку, просчитывал  всю  его
стратегию.
   "Бен! - слышал он отчаянно звавший его голос. - Бен, послушай меня!"
   Паладин отогнал этот голос и возобновил атаку. Ему померещилось,  что
противник слабеет. Он отказывался думать, что  это  лишь  отражение  его
собственной слабости.
   Отчаявшись, Ивица перестала трясти застолбленного Бена и помчалась  с
башни вниз. Бен  казался  неспособным  к  каким-либо  действиям.  С  ним
творилось что-то неладное. А поскольку он не  мог  помочь  Паладину,  то
придется ей действовать самой. Вылетев во внутренний двор, она  схватила
копье, промчалась туда, где группа королевских гвардейцев  стояла  перед
раскрытыми воротами замка, наблюдая за битвой,  вскочила  на  ближайшего
боевого коня и, игнорируя раздавшиеся крики, пулей вылетела из ворот.
   Ивица  пронеслась  по  мосту,  выскочила  на  луг   и   помчалась   к
сражавшимся. Вслед ей летели тревожные крики, но она не обращала на  них
внимания. Сильфида знала, что делает. Паладин и боец Райделла вели битву
отражений, в которой должны были погибнуть оба. Единственное, что  могло
спасти Паладина, - это разрыв магической связи с воином Райделла. На сей
раз не земля давала силу бойцу короля Марнхулла, как было с гигантом,  а
собственные сила и  умение  Паладина.  Боец  Райделла  был  своего  рода
инкубом, зеркальным отражением, кормящимся  за  счет  своего  оригинала,
копирующим каждое движение, вытягивающим из него жизнь.
   Но если зеркало темнеет...
   Ивица доскакала до бойцов и, не замедляя аллюра,  подлетела  прямо  к
ним, колотя обоих копьем. Этого оказалось достаточно, чтобы  привлечь  к
себе внимание. Оба одновременно повернулись, только сейчас  заметив  ее.
Ивица остановила коня и  развернула  животное,  опустив  копье  и  вновь
готовая атаковать. Оба Паладина явно растерялись, не совсем понимая, что
означает ее  появление.  Ивица  понадеялась,  что  такого  вмешательства
достаточно, чтобы нарушить волшебную связь между ними, что Бен  каким-то
образом все еще общается с Паладином и их защитник откликнется на зов.
   - Разойдись! - яростно взвизгнула она и швырнула в них копье.
   Ближайший  рыцарь  отбил  копье  в  сторону,  отмахнувшись,  как   от
назойливой мухи. Второй, стоявший чуть в сторонке,  немедленно  повторил
движение, хоть в этом и не было необходимости.
   "Вот оно! - торжествующе подумала Ивица. - Вот творение Райделла!"
   Приблизившись насколько посмела к подлинному Паладину, Ивица  осадила
коня. На лугу воцарилась тишина.
   Сильфида глянула на Паладина.
   - Убери меч и  уходи!  -  приказала  она.  -  Только  так  ты  можешь
победить!
   Повисла долгая  неуверенная  пауза,  шло  молчаливое  сражение  между
сильфидой и двумя рыцарями в полном боевом  облачении.  Затем  настоящий
Паладин вдруг убрал свой двуручный меч в ножны и подозвал движением руки
своего обессилевшего коня. На мгновение задержав взгляд на Ивице, он сел
на лошадь.
   Развернувшись, рыцарь направился в замку Чистейшего Серебра,  на  его
серебряных доспехах играло солнце. Отраженный луч пролетел в направлении
башен и сверкнул на висящем на груди Бена медальоне. Медальон немедленно
потускнел.
   И тут же конь и всадник исчезли в вспышке света. Паладин ушел.
   Ивица мгновенно повернулась ко  второму  рыцарю  и  затаила  дыхание,
выжидая.
   Творение Райделла, замерев, глядело на то место, где исчез Паладин. С
исчезновением противника исчезла и цель  его  существования.  Повяз