л
Микс.
   В памяти Бена тут же возник знакомый образ Микса: высокий пожилой человек
с тихим голосом и потухшим взглядом, ветеран войн, подумалось тогда Бену. На
собеседовании они единственный раз встретились лицом к лицу. Микс счел  Бена
весьма приемлемым кандидатом на королевский  трон;  по  замыслу  Микса,  как
потом понял Бен, он должен был не преуспеть, а провалиться на новом поприще.
Микс убедил Бена заключить сделку. Зачаровал Бена, как удав кролика.
   Но Микс недооценил Бена.
   Бен снова приоткрыл глаза и прошептал; "Правильно, Бен Холидей. Микс тебя
недооценил. А теперь будь уверен, что ты его недооценил".
   Самолет приземлился в чикагском аэропорту 0'Хара вскоре после трех, и Бен
взял такси до города. Шофер болтал без умолку, в основном о спорте:
   "Щенки" проигрывали сезон, "Быки" в серии  игр  "на  вылет"  надеются  на
Джордана, у "Черных ястребов" много  травм,  "Медведи"  победили  со  счетом
13:1.  Чикагские  "Медведи"?  Бен  слушал,  время  от  времени  отвечал,  но
внутренний голос подсказывал ему, что разговор какой-то не  такой.  Они  уже
почти въехали в деловую часть города, когда Бен сообразил, в чем дело.  Дело
в языке. Бен понимал язык, хотя не слышал и не говорил на нем больше года. В
Заземелье Бен слышал лишь  местную  речь,  говорил,  писал  и  думал  только
по-заземельски. Это было возможно благодаря волшебству. И вот Бен  здесь,  в
своем прежнем мире, в добром старом Чикаго,  слушает,  как  таксист  говорит
по-английски (может, не совсем грамотно, но все  же),  и  как  будто  ничего
другого никогда и не было.
   "Вот, наверное, в этом и дело", - подумал Бен и улыбнулся.
   Бен попросил  отвезти  его  в  гостиницу  Дрейка,  потому  что  не  хотел
возвращаться в старую квартиру на крыше небоскреба или ехать к  друзьям  или
знакомым.  Теперь  он  будет  осторожен.  Он  будет  думать  о  Миксе.   Бен
зарегистрировался под чужим именем, заплатил наличными вперед за одну ночь и
попросил, чтобы коридорный показал ему комнату. Бен  все  больше  радовался,
что год назад, уезжая в Заземелье, сообразил  захватить  с  собой  несколько
тысяч долларов наличными. Это решение он принял в последнюю минуту,  но  оно
оказалось удачным. Наличность избавляла Бена от  необходимости  пользоваться
кредитной карточкой.
   Положив деньги в карман тренировочного костюма,  Бен  вышел  из  комнаты,
спустился на лифте, покинул гостиницу  и  прошагал  несколько  кварталов  до
водонапорной башни. Бен прошелся по магазинам,  купил  спортивную  куртку  и
брюки, нарядные рубашки, галстук,  носки  и  нижнее  белье,  пару  приличных
туфель, расплатился и двинулся назад. Не стоило обращать на себя внимание, а
тренировочный костюм и спортивная обувь в самом центре деловой части  Чикаго
слишком бросаются в глаза. Бен просто выглядел так, как  здесь  не  принято.
Иногда внешность решает все, особенно для людей странноватых. Поэтому Бен  и
не  взял  с  собой  никого  из  новых  друзей.  Говорящая  собака,   парочка
ухмыляющихся обезьян, девушка, превращающаяся в  дерево,  и  волшебник,  чьи
чары  нередко  выходят  из-под  его  власти,  вряд  ли  смогли   бы   пройти
незамеченными по Мичиган-авеню!
   Бен почти сразу же пожалел о том, что  так  поверхностно  охарактеризовал
своих друзей. Он излишне  легкомыслен.  Пусть  они  странные,  но  зато  они
настоящие друзья. Они поддерживали его в нужную  минуту,  когда  делать  это
было опасно и их собственная жизнь была под угрозой. Редко о ком  из  друзей
можно сказать такое.
   Бен пригнул голову под внезапным порывом ветра и нахмурился.
   Кроме того, разве он не такой же странный, как его друзья из Заземелья?
   Разве он не Паладин?
   Бен сердито отбросил эту мысль в самый дальний угол сознания и  поспешил,
чтобы успеть перейти дорогу на зеленый свет.
   В вестибюле гостиницы Бен купил несколько газет и журналов и  удалился  к
себе. Он заказал обед в номер  и,  чтобы  убить  время,  стал  просматривать
газеты, стараясь понять, что произошло в мире за время его  отсутствия.  Бен
довольно долго изучал  прессу:  трудно  было  поспеть  за  международными  и
местными новостями, - и тут подали обед. За едой Бен  продолжал  читать.  Он
закончил обед в семь часов и собрался позвонить Эду Сэмьюэльсону.
   Бен вернулся в Чикаго по двум причинам. Во-первых, встретиться с  Майлзом
и выяснить, был ли обоснован дурной сон. И, во-вторых, уладить свои денежные
дела. Бен уже решил, что Майлз подождет до  утра,  но  откладывать  денежные
дела не было причин. Значит, надо позвонить Эду.
   Эд Сэмьюэльсон,  бухгалтер  Бена,  был  старшим  партнером  в  корпорации
"Хэйнс, Сэмьюэльсон и Роупер". Перед отъездом в Заземелье  Бен  поручил  Эду
управление  своим  состоянием,  которое   было   весьма   значительным.   Эд
Сэмьюэльсон   был   образцовым   казначеем:   осмотрительным,   надежным   и
добросовестным. Временами он считал, что обращаться с деньгами так, как  это
делает Бен, безумие, но  Эду  было  лестно,  что  именно  он  получил  право
распоряжаться его счетом по своему усмотрению. Так  было,  когда  Бен  решил
приобрести трон Заземелья. Эд продал имущество на  требуемую  сумму  в  один
миллион  долларов  и  стал  поверенным  с  полномочиями  в  отсутствие  Бена
распоряжаться оставшимся имуществом. Эд выполнял  все  эти  обязанности,  не
имея понятия о целях Бена.
   Тогда Бен не стал посвящать  Эда  в  свои  намерения  и  сейчас  тоже  не
собирался этого делать. Но Бен знал, что Эд этого и не потребует.
   Звонить Эду было немного рискованно.  Микс,  очевидно,  знал,  что  Эд  -
бухгалтер Бена и Бен в конце концов с ним непременно свяжется.  Предполагая,
что это  произойдет,  Микс  мог  прослушивать  телефон  Эда.  Возможно,  это
предположение звучит как бред, но с Миксом шутки плохи. Бен только надеялся,
что если Микс решил прослушивать телефонные разговоры Эда  Сэмьюэльсона,  то
выберет служебный, а не домашний телефон.
   Бен набрал номер бухгалтера, он только что закончил ужинать. У Бена  ушло
десять минут на то, чтобы убедить Эда,  что  ему  действительно  звонит  Бен
Холидей. Когда это наконец удалось, Бен предупредил Эда, что никто, то  есть
ни  один  человек,  не  должен  знать  об  их  разговоре.  Эд   должен   был
притвориться, что никакого звонка не было. Эд задал свой всегдашний  вопрос;
он задавал этот вопрос каждый раз, когда Бен обращался к нему  со  "странной
просьбой": у Бена неприятности? Нет, заверил Бен Эда, никаких неприятностей.
Просто сейчас некстати, чтобы кто-то узнал о его возвращении. Он  собирается
повидаться с Майлзом, сообщил Бен. Но у него,  вероятно,  не  будет  времени
повидаться с кем-нибудь еще.
   Казалось, Эда удовлетворил такой ответ. Бухгалтер терпеливо слушал,  пока
Бен объяснял, чего он хочет. Бен пообещал около полудня подъехать к  конторе
и, если Эд успеет, подписать нужные бумаги. Эд стоически вздохнул и  сказал,
что это было бы замечательно. Бен  пожелал  ему  спокойной  ночи  и  повесил
трубку.
   Двадцать  минут,  проведенные  под  душем,  помогли  смыть  напряжение  и
нарастающую усталость. Бен вышел из ванной, забрался  в  постель  и  положил
рядом с собой несколько журналов и газет. Начал читать, но  бросил  -  мысли
потеряли четкость, глаза слипались.
   Через несколько секунд Бен уже спал.
   В эту ночь ему снился Паладин. Сначала Бен стоял один на поросшем соснами
обрыве и смотрел вниз на туманную долину.  Зелень  Заземелья  смешивалась  с
голубизной, земля соединилась с небом, и Бен, казалось, мог протянуть руку и
потрогать и то, и другое. Он вдыхал свежий прохладный воздух. Это  мгновение
предстало перед Беном с удивительной ясностью.
   Потом сгустились тени и окутали Бена, будто наступила ночь. Сквозь  ветви
сосен проникали крики и шепот. Бен  в  ожидании  так  сжимал  медальон,  что
ощущал отпечатавшийся на ладони кружок. Бен чувствовал, что должен  еще  раз
прибегнуть к медальону, и был рад этому. Можно было опять выпустить на  волю
привязанное к медальону существо!
   Сбоку послышалось быстрое движение, и вперед бросилось  черное  чудовище.
Это был единорог с горящими глазами и огнедышащей пастью. Но почти  вмиг  он
изменил облик. И стал демоном. Потом снова изменил облик... И стал Миксом.
   Колдун взмахнул рукой, у него  была  высокая,  сутулая,  грозная  фигура,
длинное,  как  у  ящерицы,  лицо.  Он  двинулся  на  Бена,  с  каждым  шагом
увеличиваясь в размерах  и  становясь  неузнаваемым.  В  лицо  Бену  пахнуло
враждой, повеяло смертью.
   Но сам Бен стал Паладином, странствующим  рыцарем,  чья  блуждающая  душа
вселилась в тело Бена, защитником короля, не проигравшим ни одного  поединка
и не знающим преград. Это второе "я" можно было вызвать  к  жизни  только  в
состоянии сильного душевного подъема. На Бене  звякнули  доспехи,  дуновение
вражды и смерти уступило место едким запахам  железа,  кожи  и  смазки.  Бен
перестал быть Беном Холидеем, он сделался существом  из  другого  времени  и
другого мира, его память наполнилась воспоминаниями о битвах, о поединках  и
победах, о борьбе и смертях. Сражения будоражили его  ум,  перед  глазами  в
кровавом тумане мелькали образы закованных в латы чудищ, которые наступали и
отступали, слышались лязг металла, негодующие,  разъяренные  голоса.  Падали
разрубленные, изуродованные тела.
   Он чувствовал радостное возбуждение! О Господи, он возродился к жизни!
   Вокруг стояла тьма, тени тянулись вперед и старались схватить, и он  ехал
навстречу им, распаленный гневом. Белый боевой конь нес  его  вперед,  будто
неуправляемый мотор. Сосны остались позади  темным  пятном,  земля  исчезла.
Микс обратился в неуязвимое видение, Паладин ринулся вперед с края обрыва  и
прыгнул в пустоту.
   От радостного возбуждения не осталось и следа.  Где-то  в  ночи  раздался
страшный крик. И, падая, Бен понял, что это кричит он сам.
   Под утро сны покинули Бена, но остаток ночи он провел  плохо.  Он  встал,
как только рассвело, принял душ, заказал завтрак в номер, поел, облачился  в
купленную накануне одежду и, едва минуло десять, прямо  у  дверей  гостиницы
поймал такси. Рюкзак Бен взял с собой. Он думал, что сюда уже не вернется.
   Такси везло Бена на юг по  Мичиган-авеню.  Была  суббота,  но  улицы  уже
начали заполнять покупатели, спешащие пораньше купить подарки  к  Рождеству.
Откинувшись на заднем сиденье, Бен пребывал в относительном одиночестве и не
обращал внимания на толпу. Он совсем не думал о приближающемся  празднике  с
его развлечениями.
   Отголоски ночного сна  все  еще  мрачно  звучали  в  мозгу  Бена.  Сон  и
содержащиеся в нем намеки его сильно напугали.
   Он так и не мог толком постичь, что представляет  собой  Паладин.  Только
однажды Бен превратился в вооруженного рыцаря, и  то  это  произошло  скорее
случайно, а не по воле Бена. Он вынужден был стать Паладином, чтобы  выжить,
и стал им. Но превращение было мучительным, Бен как  будто  сбросил  с  себя
кожу и надел чужую, другого  человека  или  существа.  Мысли  этого  другого
существа были суровы и жестоки, это были мысли воина,  гладиатора.  Мысли  о
крови и смерти, в памяти Паладина запечатлелась история  выживания,  которую
Бен только начал постигать. И, по правде говоря, все  это  приводило  его  в
ужас. Бен чувствовал, что не способен управлять этим  другим  существом.  Он
мог лишь стать этим существом со всеми вытекающими последствиями.
   Бен не был уверен, сможет ли он сделать это еще  когда-нибудь.  Он  и  не
пытался.
   И все же безотчетная попытка была - во сне. И Бен отчетливо понимал,  что
когда-нибудь ему придется это сделать.
   Такси отвезло Бена в контору корпорации "Холидей и Беннетт, лимитед".  По
субботам контора была закрыта, но Бен знал, что Майлз все равно там.  Каждую
субботу  Майлз  работал  до  полудня,  завершая  ту  писанину   и   изучение
документов, которые он не успел сделать за неделю; он пользовался тем,  что,
в отличие от рабочего времени, ему никто не мешал.
   Бен расплатился с шофером,  который  высадил  его  в  конце  квартала  на
противоположной стороне улицы, и быстро вошел в ближайшее  здание.  Пешеходы
проходили мимо, не интересуясь намерениями Бена, занятые своими заботами.  У
тротуара стояло несколько машин, но не  видно  было,  чтобы  из  них  кто-то
следил за Беном.
   "Осторожность не повредит", - мягко посоветовал себе Бен.
   Он  вышел  из  подъезда,  пересек  улицу  на  зеленый  свет,  прошел   по
противоположной стороне и протиснулся в двойную стеклянную дверь, ведущую  в
вестибюль нужного дома. Бен не заметил ничего необычного, ничего странного.
   Он поспешил к открытому лифту, вскочил в него, нажал кнопку  пятнадцатого
этажа и внимательно проследил за тем,  как  закрываются  двери.  Лифт  пошел
вверх. "Еще несколько секунд",  -  подумал  Бен.  Если  Майлза  по  какой-то
причине здесь нет, Бен застанет друга дома.
   Но Бен надеялся, что ехать домой к Майлзу не  придется.  Бен  чувствовал,
что на это у него, возможно, не хватит времени. То  ли  сон,  то  ли  просто
обстоятельства пребывания в Чикаго внушали Бену ощущение, что  все  идет  не
как надо.
   Лифт затормозил и остановился. Двери медленно открылись, и  Бен  вышел  в
коридор.
   У Бена резко перехватило дыхание. Он снова стоял лицом к лицу с Миксом.

***

   Советник Тьюс снял  слой  паутины,  покрывающий  узкий  каменный  вход  в
развалины башни, и протолкнулся внутрь. В ноздри лезла пыль, советник чихнул
и заворчал, возмущаясь тьмой и сыростью. Ну надо же - у него не хватило  ума
взять с собой фонарь...
   Рядом вспыхнул огонь, с раскаленной головешки посыпались  искры.  Сапожок
передал источник света Тьюсу.
   - Я только собирался поколдовать сам! - раздраженно рявкнул  чародей,  но
кобольд лишь усмехнулся в ответ.
   Они стояли среди разрушенных стен Мирвука, древней крепости, которую Тьюс
увидел во сне о пропавших волшебных книгах. Она находилась гораздо  севернее
замка Чистейшего Серебра, высоко в Мельхорских горах, ветер здесь  лупил  по
осыпавшемуся камню и завывал в пустых коридорах,  холод  пронизывал  тяжелый
воздух, будто возвещая о приходе зимы. Путешествие  заняло  у  волшебника  и
кобольда почти три дня, а они двигались быстро. Замок встретил их раскрытыми
воротами и зияющими окнами. Комнаты и коридоры стояли заброшенными.
   Советник пошел вперед, отыскивая то, что  могло  навести  на  след.  День
близился к концу, и Тьюсу не хотелось бродить в темноте  по  этому  мрачному
склепу. Как волшебник, Тьюс ощущал то, что было скрыто от обычных  людей:  в
этом замке веяло злом.
   Какое-то время советник шагал наугад, а потом показалось, что  он  узнает
открывшийся проход. Тьюс пошел вперед по извилистому коридору, вглядываясь в
полутьму. На его пути встречалось все больше  пыли  и  паутины,  пауки  были
величиной с крыс, а крысы размером с собак. Они бегали и ползали под ногами,
и  советнику  приходилось  следить  за  каждым  своим  шагом.   Они   ужасно
действовали ему на нервы. Хотелось прибегнуть к колдовству и  превратить  их
всех в мусор и сделать так, чтобы всю нечисть смело ветром.
   Дорога шла вниз  под  уклон,  стены  коридора  изменили  очертания.  Тьюс
замедлил  шаг  и  начал  вглядываться  в  каменную  кладку.  И  вдруг  резко
остановился.
   - Я узнаю это место! - возбужденно прошептал он. - Это тоннель, который я
видел во сне!
   Сапожок молча взял из рук советника факел и пошел впереди.  Тьюс  слишком
разволновался, чтобы спорить по этому поводу, и поспешил за Сапожком. Проход
стал шире и чище, паутина, пыль,  грызуны  и  насекомые  исчезли.  От  камня
исходил новый запах - тяжелый аромат мускуса. Сапожок продолжал идти быстро,
и советник видел перед собой лишь свет вокруг горящей головешки.
   Все было как в давешнем сне!
   Тоннель продолжался, углубляясь в скалу, подобно лабиринту из идущих вниз
коридоров и поднимающихся ступеней. Сапожок  шел  первым  и  глядел  в  оба.
Советник не отставал от него ни на шаг.
   Тоннель закончился у каменной двери с резными надписями  и  рунами.  Тьюс
уже дрожал от волнения. Он провел пальцами по каменным  буквам,  и  дверь  с
тихим скрипом распахнулась.
   За ней оказалась огромная зала, пол там составляли  гладко  отшлифованные
гранитные плиты. Теперь советник шел впереди,  его  вел  засевший  в  голове
образ, память о сне. Тьюс вышел на середину залы, Сапожок был  рядом,  звуки
их шагов отдавались глухим эхом.
   Советник и Сапожок остановились перед гранитной плитой,  на  которой  был
вырезан знак единорога.
   Советник Тьюс удивленно воззрился на плиту. Единорог? Тьюс  стал  неловко
тереть подбородок. Что-то тут не так. Он  не  припомнит,  чтобы  ему  снился
единорог. На камне вырезан знак, но, может, это не  знак  единорога?  Однако
большое сходство...
   В какой-то миг советник решил вернуться, бросить  эту  затею.  Внутренний
голос шептал ему, что так и  надо  сделать.  Здесь  подстерегает  опасность;
волшебник ее ощущает, чувствует, и она пугает его.
   Но пропавшие книги влекли слишком сильно. Советник нагнулся, и его пальцы
снова, будто независимо  от  его  воли,  нащупали  острие  рога  диковинного
существа. Плита  подалась,  отодвинулась  в  сторону  и  нырнула  в  искусно
сделанное отверстие.
   Тьюс заглянул вниз, в открывшийся проем.
   Там что-то лежало.

***

   Сумерки облачили Озерный край в одежду из теней и тумана, свет ярких  лун
и серебряных  звезд  слабым  отблеском  отражался  в  спокойной  поверхности
Иррилина. Ивица стояла одна у берега крошечного озера, окаймленного тополями
и кедрами, вода холодила щиколотки девушки. Ивица была  обнажена,  аккуратно
сложенная  одежда  лежала  сзади  на  траве.  Легкий  ветерок  нежно  гладил
бледно-зеленую кожу, беззаботно перебирал ниспадающие  до  талии  изумрудные
кудри с вплетенными в них лентами, ерошил пушок, доходящий на ногах до икр и
на руках до локтей.  Ивица  вздрагивала  от  прикосновения  ветра.  Существо
небывалой красоты,  полуженщина-полуфея,  она,  должно  быть,  произошла  от
легендарных сирен, которые в древних мирах приманивали мужчин и разбивали их
корабли о скалы.
   За озером резко кричали ночные птицы, их гам отзывался  в  тишине.  Ивица
засвистела - это был ее ответ птицам.
   Она подняла голову и, как животное, потянула ноздрями  воздух.  Сельдерей
терпеливо дожидался Ивицу на месте привала, устроенном в  пятидесяти  метрах
отсюда, деревья заслоняли костер, на котором  готовилась  пища.  К  Иррилину
Ивица пошла одна, чтобы искупаться и освежить воспоминания.
   Она осторожно ступила в воду, тепловатая влага приятно покалывала все  ее
тело. Здесь Ивица познакомилась с Беном Холидеем, они впервые  увидели  друг
друга во время купания, были обнажены и лишены  всяких  прикрас.  Здесь  она
поняла, что они рождены друг для друга.
   Ивица вспомнила чудесное мгновение встречи и радостно  улыбнулась.  Тогда
она сказала Бену, что им предназначено, и, хотя  он  сомневался  (по  правде
говоря, он до сих пор сомневается), она  никогда  не  колебалась.  Феи,  при
рождении читающие судьбу ребенка в сплетении цветов, никогда не лгут.
   Да, но Ивица горячо полюбила чужестранца Бена Холидея!
   Детское лицо сильфиды просияло, а затем нахмурилось.  Она  тосковала  без
Бена. Она беспокоилась за него. Что-то в их снах странно тревожило  ее.  Эти
загадочные сны тихо предупреждали об опасности.
   Бену Ивица ничего не сказала об этом, потому что,  когда  он  рассказывал
свой сон, она по его голосу поняла, что он уже решил ехать. Ивица знала, что
она не сможет отговорить Бена, и не надо пытаться это делать.  Бен  сознавал
угрозу и шел на это. Его решимость была  настолько  тверда,  что  настаивать
было бесполезно.
   Возможно, по этой причине Ивица рассказала Бену свой сон не до конца.  Ее
сон отличался от сна Бена или советника Тьюса маленькой черточкой, это  было
даже трудно объяснить, но тем не менее.
   Ивица присела в мелкой воде; изумрудные волосы, словно  шаль,  колыхались
по плечам. Ивица с