ки ничего. Что у меня есть - только я сам, а мое творчество  -  это
продолжение моей личности.  Знаете,  ведь  очень  трудно  отделить  одно  от
другого. Писатель не может просто отметиться на проходной, отправляясь домой
по окончании рабочего дня. Он постоянно носит свою работу с собой: думает  о
ней, оттачивает каждую фразу, словно чистит фамильное серебро.  Если  вы  ею
недовольны, вы вынуждены жить с этим недовольством. Вот почему я  хочу  быть
счастливым в том, чем занимаюсь. Быть счастливым важнее, чем быть богатым.
   - А быть счастливым и богатым еще лучше, - напомнил ему журналист.  -  За
вами числится несколько поразительных успехов подряд. А вы часто вспоминаете
свое житье до того, как вас начали публиковать?
   Крафт улыбнулся:
   -  Постоянно.  Однако  я  заметил  попытку  обойти  меня.  Позвольте  вам
напомнить, что, сколько бы вы ни старались, вы не заставите меня  рассказать
о моей прежней жизни. Только  на  этих  условиях  я  согласился  давать  вам
интервью, так ведь?
   - Так вы сказали. Но моим читателям очень  любопытно  побольше  узнать  о
вас. Вы не можете этого отрицать.
   - А я и не отрицаю. И очень ценю их интерес.
   - И все-таки не поведаете, как вы жили до того, как начали печататься?
   - Я дал обещание этого не делать.
   - Кому?
   - Неким людям. Большего я говорить не намерен. Увольте!
   - Тогда давайте поговорим о ваших персонажах  и  попробуем  проникнуть  в
вашу жизнь через черный ход, если можно так выразиться. -  Журналист  лелеял
мечту когда-нибудь тоже опубликоваться. Он воображал, что прекрасно  владеет
словом. - Они основаны на реальных людях из вашей прошлой  жизни?  Например,
недальновидный король вашей волшебной страны,  его  недотепистый  придворный
волшебник и грубоватый пес, который служит ему писцом?
   Крафт медленно кивнул:
   - Да, такие люди существуют.
   - А как насчет вашего  главного  героя,  ренегата-волшебника,  который  в
каждой книге спасает положение? В нем есть немного от вас?
   Крафт скромно кашлянул:
   - Чуть-чуть.
   Журналист  помолчал,  чувствуя,  что  ему  наконец  удалось   за   что-то
зацепиться.
   - А вы когда-нибудь баловались магией? Ну, знаете, пробовали заклинания и
тому подобное? Это было частью вашей жизни?
   На мгновение Крафт ушел в воспоминания. Когда  он  вернулся  оттуда  -  а
мысли уносили его так далеко, - лицо его стало серьезным.
   - Вот что, - проговорил он. - Я нарушу свое правило никогда не говорить о
моем прошлом и кое в чем вам откроюсь. Было  время,  когда  я  действительно
пробовал свои силы в магии. По мелочам, на  самом  деле  ничего  серьезного.
Если не считать того, что в один прекрасный день  я  натолкнулся  на  нечто,
оказавшееся весьма и весьма опасным. Моей жизни и жизни очень многих грозила
опасность. Я пережил этот ужас и дал обет неким людям, что больше никогда не
буду пользоваться.., то есть снова баловаться магией. И слово свое держу.
   - Так что волшебство в ваших книгах, магия, заклинания и все такое прочее
имеют некоторое основание в реальной жизни?
   - Да, некоторое.
   - А ваши  сюжеты,  эти  увлекательные  рассказы  о  чудовищах  и  эльфах,
таинственных существах и волшебниках вроде вашего героя, они  тоже  основаны
на реальной жизни?
   Крафт медленно приподнял и опустил  левую  бровь.  На  мгновение  закусил
губу.
   - Писатель излагает то, что хорошо знает. Нужен жизненный опыт. Он обычно
принимает несколько иной вид, чем в реальности, но он всегда присутствует.
   Журналист серьезно кивнул. Удалось ли  ему  узнать  из  разговора  что-то
новое? Он точно не знал. Все казалось весьма неопределенным. Как сам Гарольд
Крафт.  Журналист  постарался  скрыть   смущение,   наклонившись   проверить
крошечный диктофон, стоявший на столе. Кассета по-прежнему вращалась.
   - Можно ли сказать, что  приключения,  которые  вы  описываете,  каким-то
образом отражают вашу собственную  жизнь?  -  попробовал  он  сформулировать
вопрос по-другому.
   - Да. Это будет точно и справедливо.
   - Каким? Крафт улыбнулся:
   - Вам следует воспользоваться вашим воображением, сэр.
   Журналист ответил ему улыбкой, хотя  в  пору  было  заскрипеть  зубами  с
досады.
   - А у вас остались еще сюжеты для новых книг, мистер Крафт?
   - Зови меня Гарольдом, пожалуйста, - попросил писатель, подчеркивая  свои
слова быстрым взмахом  руки.  -  После  трех  часов,  проведенных  вместе  в
траншеях журнализма, мы имеем право перейти на  "ты".  И  в  ответ  на  твой
вопрос я скажу - да. У меня еще остались сюжеты для книг и, как я  хотел  бы
надеяться на время, чтобы их написать. Я  и  сейчас  работаю  над  очередной
книгой. Ее название - "Заклинание хищника". Хотите посмотреть обложку?
   - Горю желанием.
   Они встали и прошли из гостиной по короткому коридору в  рабочий  кабинет
Крафта.  На  многочисленных  столах  высились  персональные   компьютеры   и
принтеры, повсюду грудами лежали книги и бумаги. По  стенам  были  развешаны
оправленные в рамки обложки книг. Центр комнаты занимал письменный  стол  из
дорогого дерева коа, где  высилась  кипа  исписанных  листов,  откуда  Крафт
извлек цветную фотографию и протянул журналисту.
   На фотографии была изображена птица. Оперение ее было  полностью  черным,
если не считать хохолка из белых перьев. Птица налетала на злобное существо,
напоминающее заросли чертополоха. Из огромных когтей птицы  ударяли  молнии.
При ее приближении какие-то черные создания убегали в лес.
   Журналист несколько секунд завороженно рассматривал фотографию.
   - Очень живописно. А птица  тоже  представляет  собой  кого-то  из  вашей
прежней жизни?
   Хоррис Кью, называвшийся теперь Гарольдом Крафтом, серьезно кивнул:
   - Увы, бедный Больши. Я хорошо его знал, - проговорил он трагически.
   И печально поцеловал фотографию.



    Терри БРУКС
    ХРОНИКИ ЗАЗЕМЕЛЬЯ V
    КОЛДОВСКОЕ ЗЕЛЬЕ


Анонс

    Мистая  -  принцесса  Заземелья,  дочь  Бена  Холидея,  правителя  и
защитника волшебного королевства, и  дриады  Ивицы  -  его  зеленоглазой
королевы. Девочка, рожденная магией, с волшебными предками, с  магией  в
крови, слишком драгоценная, чтобы не оказаться желанной добычей недругов
ее отца. Странный человек, что называет себя Раяделлом, пришел однажды с
той стороны колдовских туманов - и предъявил права на корону  Заземелья,
шантажируя Бена жизнью Мистаи. Но не стоят ли за Райделлом  темные  чары
чернокнижника Микса - самого беспощадного из врагов короля Бена?

   Все дети, кроме одного, вырастают.  Довольно  рано  они  узнают,  что
должны вырасти. Венди узнала об этом вот так. Когда ей  было  два  года,
играла она однажды в саду, сорвала цветок и побежала  к  матери.  Должно
быть, в эту минуту она была очень хорошенькой, потому что миссис Даунинг
прижала руку к сердцу и воскликнула:
   - Ах, если бы ты осталась такой  навсегда!  Больше  они  об  этом  не
говорили, но с тех пор Венди твердо знала, что вырастет. Об этом  всегда
узнаешь, как только тебе исполняется два года.
   Два - это начало конца.
   Джеймс Барри
   "Питер Пэн"

Глава 1

МИСТАЯ

   По мере приближения летнего солнцестояния  дни  все  увеличивались  и
разноцветные луны Заземелья все быстрее  сменяли  друг  друга  в  ночном
небе...
   Наконец-то выдался прекрасный теплый весенний день, весьма подходящий
для пикника: ясное голубое небо над  головой,  яркое  солнышко,  которое
грело землю и молодую траву, прогоняя воспоминания  о  зимней  прохладе.
Повсюду благоухали цветы.
   Красноглазая ворона сидела на ветке огромного  белого  дуба,  скрытая
густой листвою, и  внимательно  наблюдала  за  людьми,  расположившимися
внизу на  залитой  солнцем  полянке.  На  весенней  ярко-зеленой  травке
расстелили цветную скатерть и вывалили на нее содержимое  принесенных  с
собой корзин. Если  у  тебя  здоровый  аппетит,  эта  еда  вполне  может
показаться пищей богов, подумала ворона.  На  скатерти  стояли  блюда  с
мясными закусками и сырами,  миски,  наполненные  салатами  и  фруктами,
фляги с элем и охлажденной  водой.  У  каждого  участника  пикника  были
тарелка, салфетка, бокал для питья и столовые приборы. Центральное место
на скатерти занимала ваза с букетом полевых цветов.
   Большую часть работы проделала Ивица, изящная  маленькая  сильфида  с
изумрудными волосами, заплетенными  в  косы.  Она  оживленно  хлопотала,
смеясь и переговариваясь  с  остальными.  Ей  помогали  пес  и  кобольд:
Абернети, придворный писец Заземелья, и Сельдерей, главный повар  замка.
Советник Тьюс, седобородый чародей, бродил  по  окрестностям,  изумленно
изучая  молодую  весеннюю  зелень  и  необычные  полевые  цветы.  Второй
кобольд, Сапожок,  самый  пронырливый  из  них,  способный  унюхать  что
угодно, как всегда бдительно обходил полянку по периметру.
   Король сидел в одиночестве как бы во главе стола.  Бен  Холидей,  Его
Величество король Заземелья. Глубоко задумавшись, он смотрел на верхушки
деревьев. Пикник был его идеей - этот обычай Бен принес  из  того  мира,
откуда сам пришел сюда. Король решил приобщить к нему  своих  подданных,
показать им нечто новенькое. А теперь, похоже, подданным это мероприятие
нравилось гораздо больше, чем самому королю.
   Красноглазая ворона сидела  совершенно  неподвижно  в  густой  листве
старого дуба,  наблюдая,  казалось,  за  всеми.  Но  на  самом  деле  ее
интересовал лишь ребенок.  Птицы  с  ярким  оперением,  испуская  мягкие
трели, порхали по лесу, беззаботные и  веселые,  дерзкие  и  нагловатые.
Ворона  сознательно  оставалась  невидимой.  Ничьи  глаза,  кроме   глаз
ребенка, не должны ее видеть. Ничье внимание не должно быть  привлечено,
кроме внимания девочки. Ворона терпеливо ждала, пока ребенок ее заметит,
услышит немой призыв, послушается молчаливого приказа  и  яркие  зеленые
глаза поднимутся и посмотрят сквозь листву. Ребенок бродил  там  и  сям,
вроде бы бесцельно, но на самом деле в поисках того, кто  его  беззвучно
звал.
   Терпение, велела себе ворона. Когда так много  поставлено  на  карту,
стоит потерпеть.
   Девочка наконец встала прямо под птицей и подняла  крошечное  личико.
Зеленые глазенки ищуще забегали  по  веткам  и  вдруг..,  встретились  с
глазами  вороны  -  зеленые  с  алыми,  человечьи  с  птичьими.  Им   не
требовалось переговариваться между собой, они обменялись мыслями о  том,
что имеешь и чего не имеешь, о приобретениях и потерях, о силе знаний  и
непреодолимом желании поскорей вырасти. Девочка замерев глядела вверх, и
к ней пришло понимание того,  что  можно  узнать  что-то  невероятное  и
значительное, если найдется подходящий учитель.
   Этим учителем и собиралась стать красноглазая ворона. А  вороной  той
была ведьма Ночная Мгла.

***

   Бен Холидей оперся на локоть,  принюхиваясь  к  возбуждающим  аппетит
запахам. После завтрака  прошло  уже  много  времени,  а  от  обеда  Бен
сознательно воздержался, рассчитывая на  пикник.  Слава  Богу,  ожидание
почти  закончилось.  Ивица  с   помощью   Абернети   и   Сельдерея   уже
распаковывает и раскладывает снедь. Скоро можно будет начать трапезу.
   Ивица перехватила взгляд мужа и одарила его улыбкой. "Какая  прелесть
у меня жена!" - подумал Бен. И он влюблен в нее, словно увидел  впервые.
Ему показалось, что  они  только  что  встретились  в  полуночных  водах
Иррилина и она поведала  ему,  что  они  предназначены  друг  для  друга
судьбой.
   - Тебе следовало бы помочь нам,  волшебник!  -  рявкнул  Абернети  на
советника Тьюса, прервав размышления Бена. Писец был явно раздражен тем,
что волшебник не принимает участия в общем деле.
   - Хм-м? - Советник с трудом оторвал взор от необычных пурпурно-желтых
полевых цветов. Волшебник всегда  имел  рассеянный  вид,  независимо  от
того, действительно ли он витал в облаках или нет.
   - Помогай! - резко повторил Абернети. - Кто не работает, тот не ест -
так, кажется, в басне?
   - Ну-ну, не стоит так злиться. - Советник Тьюс оторвался от  изучения
окружающей среды, чтобы предаться более  дельному  занятию  -  успокоить
приятеля. - Разве так нужно делать? Давай покажу!
   Некоторое время друзья препирались, пока не вмешалась  Ивица,  и  они
немедленно утихомирились. Бен покачал головой. Сколько же  лет  они  вот
так цапаются друг с другом? С тех пор, как волшебник превратил  писца  в
собаку? Или еще раньше? Бен не мог сказать точно,  отчасти  потому,  что
прибыл в Заземелье относительно недавно и до сих пор еще не разобрался в
этой истории, отчасти потому, что с момента появления в Заземелье  время
утратило для него смысл.
   Бен Холидей прибыл в Заземелье, когда все его  мечты  в  старом  мире
обратились  во  прах  и  отчаяние  взяло  верх  над   всеми   жизненными
устремлениями. В Рождественском каталоге универмага "Роузен" он прочитал
объявление, в котором предлагалось купить волшебное королевство и начать
там новую жизнь. Стать королем страны, где  сказочные  истории  -  часть
реальности.  Предложение   было   совершенно   невероятным,   но   очень
заманчивым. Чтобы пойти на такое, требовалась почти фанатичная  вера,  и
Бен уцепился за это объявление, как утопающий хватается за соломинку. Он
купил королевство и шагнул в неизвестное. И очутился в  месте,  которое,
казалось, просто не могло существовать, но тем  не  менее  существовало.
Заземелье было и таким, как он полагал, и одновременно не  таким.  Здесь
Бен столкнулся с проблемами, которые и вообразить  себе  трудно.  Но  по
большому счету он все же получил здесь то, в чем нуждался больше  всего:
возможность начать  все  заново.  Новый  шанс.  Новую  жизнь.  Заземелье
овладело его воображением и полностью преобразило его.
   Однако Бен до сих пор не переставал изумляться. Он все никак  не  мог
разобраться в тонкостях. Таких, например, как  этот  временной  переход.
Учитывая  отдаленность  Заземелья  от  Земли  -   предположение   скорее
теоретическое, чем подтвержденное фактами. В конце концов каким  образом
можно определить границу, которая не отмечена  никакими  географическими
точками, кроме волшебного тумана? Как определить границу, которую  можно
преодолеть  за  один  миг,  но  только  произнеся  заклинание  или  имея
волшебный амулет? И Заземелье здесь, и Земля здесь, если ткнуть  пальцем
направо и налево, но сей факт никак  не  помогал  определить  расстояние
между ними.
   С этой стороны Бен выглядел иначе, чем  с  Земли.  Бен  знал  это  не
понаслышке, поскольку сам неоднократно ходил из одного мира в  другой  и
каждый раз обнаруживал, что времена года там и тут не совпадают. Знал он
это и по оказываемому на него воздействию  -  или  отсутствию  оного.  В
Заземелье он старел  как-то  иначе.  Это  был  не  постепенный  процесс,
последовательная смена: минута за минутой, час за часом, день за днем  и
так далее. В это трудно поверить, но каким-то  образом  в  Заземелье  он
совсем не старел. Раньше Бен об этом лишь догадывался,  но  теперь  знал
точно. И к этому выводу он пришел вовсе не на  основании  наблюдений  за
собой, что само по себе непросто, поскольку себя со стороны  не  видишь.
Нет, Бен пришел к этому заключению, наблюдая за Мистаей.
   Он глянул на дочь. Девочка стояла под  огромным  дубом  и  напряженно
смотрела  вверх,  куда-то  сквозь  листву.  Бен   нахмурился.   Если   и
существовало одно слово, которым можно было описать его  дочь,  так  это
именно   "напряженная".   Девочка   приступала   к   любому    делу    с
целеустремленностью  ястреба,  бросающегося  на  дичь.  И   никогда   не
отвлекалась, пока  не  доводила  дело  до  конца.  Если  она  на  чем-то
сосредоточивалась,   то   с   полнейшим   вниманием.   Мистая   обладала
удивительной памятью, и, возможно, именно поэтому девочка изучала  любой
вопрос или дело до  конца,  пока  не  усваивала  все.  Весьма  необычное
поведение  для  маленького  ребенка.  Впрочем,  и  сама  Мистая   весьма
необычна.
   Например, ее возраст. Именно наблюдая за ней, Бен  пришел  к  выводу,
что его  домыслы  по  поводу  своего  собственного  возраста  не  лишены
оснований. Мистая родилась два года назад, если вести подсчет исходя  из
смены времен года в Заземелье. Точно таких же четырех времен года, как и
на Земле. Следовательно, девочке сейчас должно быть два года. Но на деле
это совсем не так. Мистая вовсе не выглядит как  двухлетний  ребенок,  а
скорее как десятилетний. Она выглядела двухгодовалой, когда ей было  два
месяца. Девочка росла неравномерными скачками. За месяцы  она  вырастала
на годы. Но и  это  с  ней  происходило  не  в  определенной  логической
последовательности. Какое-то время она могла вообще не расти - во всяком
случае, не очень заметно. Затем вдруг вырастала на месяцы,  а  то  и  на
целый  год  за  одну  лишь  ночь.  Она   росла   физически,   умственно,
эмоционально, короче, во всех направлениях. Не во  всех  одновременно  и
по-разному, но в конечном итоге все  выравнивалось.  Кажется,  в  первую
очередь развивался ее ум. Да, Бен был совершенно уверен, что именно так.
В конце концов она ведь заговорила в три. Не года, а месяца. Заговорила,
как восьми-девятилетний ребенок. Теперь, в два года -  или  десять  лет,
или сколько вам угодно, смотря откуда считать, - она разговаривала,  как
двадцатипятилетняя.
   Мистая. Имя дочери выбрала Ивица. Бену оно сразу понравилось. Мистая.
Мисти  Холидей.  Бену  это  сочетание  показалось  удачной  игрой  слов.
Навевало ностальгические мысли  о  чем-то  милом  и  приятном.  И  очень
соответствовало взгляду, которым  она  одарила  его,  когда  он  впервые
увидел ее. Тогда он только что выбрался из Лабиринта, а Ивица с  дочерью
сбежала из Бездонной Пропасти, где  Мистая  и  родилась.  Сначала  Ивица
ничего не сказала ему о дочери, но затем, когда они  решили,  что  между
ними не должно быть тайн, если они хотят и дальше оставаться вместе,  то
они поделились своими секретами. Бен рассказал Ивице о том,  как  Ночная
Мгла была его леди, а Ивица поведала  о  Мистае.  Это  был  трудный,  но
исцеляющий процесс. Ивица лучше справилась с новостями, которые  обрушил
на нее Бен, чем он совладал с ее известием. Мистая могла  оказаться  чем
угодно, если принять во внимание  обстоятельства  ее  рождения.  Потомок
дриады, вскормленная Землей, Заземельем и волшебными туманами, рожденная
на свет в сумеречной  мертвенности  Бездонной  Пропасти,  Мистая  являла
собой смесь миров, магий и кровей. И вот он наконец впервые  увидел  ее,
маленькую  очаровательную  девочку,  завернутую  в  изысканные  пеленки.
Таинственные зеленые глаза дочки, казалось, заглядывали  в  самую  душу,
чистая нежно-розовая кожа, волосы цвета меда и лицо, в котором мгновенно
угадывались черты и Бена, и Ивицы.
   С самого начала Бен подозревал, что все  это  слишком  хорошо,  чтобы
быть правдой. И  довольно  скоро  обнаружил,  что  предчувствия  его  не
обманули.
   Он видел, как  Мистая  миновала  младенчество  за  считанные  месяцы.
Видел, как в течение одной недели она пошла и научилась плавать. Девочка
одновременно  заговорила  и  забегала.  Одолела  чтение  и  элементарную
арифметику в возрасте одного года. К тому времени голова Бена уже гудела
от перспективы быть отцом вундеркинда, гения,  равного  которому  родной
мир Бена никогда не знал. Но и тут дела пошли  совсем  не  так,  как  он
думал. Девочка взрослела, но всегда вразрез с его  предположениями.  Она
доходила до определенной точки, и на этом все заканчивалось. К  примеру,
овладев элементарной математикой, Мисти  полностью  утратила  интерес  к
предмету вообще. Научившись читать и писать, она также потеряла  интерес
к этим занятиям. Казалось, ей нравится скакать от  одной  новой  вещи  к
другой, и  не  было  никакого  разумного  объяснения  тому,  почему  она
доходила до определенного  уровня,  останавливалась  и  никогда  не  шла
дальше.
   Мистаю никогда не  привлекали  детские  увлечения,  ни  разу.  Куклы,
игрушки, игра в мяч и скакалки были для других. Мистая же хотела  знать,
как устроен мир, почему