ер - забияка-дуэлянт, задира]
наряде он попробовал шпагу. Гибкий
стальной клинок со свистом прочертил воздух во всех направлениях.
   Мистер Томпсон, тяжело дыша, сидел на диване и наблюдал за
приготовлениями соперника. Шпага, сунутая ему хозяином
корабля, осталась зажатой между коленями. Пошевелившись, он
уронил шпагу на пол и не сделал даже движения, чтобы поднять ее.
   - Будете ли вы драться или вы намерены тратить время на
приглашение секундантов? - прошипел ему противник. - А может
быть, вы вообще не склонны требовать удовлетворения? Тогда вы
дадите мне честное слово, что...
   Мистер Томпсон был плохим бойцом. Он еще не держал в руке
пистолета и некогда вызывал смех товарищей своими неумелыми
выпадами рапирой в гимнастическом зале колледжа. Но, будучи
плохим фехтовальщиком, Ричард Томпсон не был трусом. Он попросту
не успел еще прийти в себя от растерянности и безграничного
удивления всеми своими нынешними открытиями.
   Слова противника дошли наконец до его сознания и вернули ему
самообладание. Он резко поднялся, наступив ногой на оброненную
шпагу.
   - Требовать удовлетворения, - сказал он твердо, - или давать
честное слово я мог бы, имея дело с джентльменом, а не с наглым
самозванцем, присвоившим себе чужое имя.
   Пораженный соперник Ричарда опешил, но мгновенно овладел собой.
Отбросив шпагу, он кинулся на адвоката. Ричард нанес ему
встречный удар ногой: Через мгновение два сцепившихся в жестокой
схватке тела покатились на ковер.
   В тот же миг дверь каюты распахнулась, и на пороге появился
пастор Редлинг вместе с судостроителем, мистером Паттерсоном.


   Эллен Стенфорд, медлительная леди с надменной
осанкой, происходила из старинного, но обедневшего дворянского
рода Грэхэм. Предки ее участвовали в крестовых походах. Но уже
дед леди Эллен потерял право на титул и проиграл в карты остатки
фамильного состояния. Отец леди окончательно лишился всех
наследственных привилегий, заслуженных рыцарскими основателями
рода, и всю жизнь именовался просто мистером Грэхэмом.
   Красивая, наделенная болезненным честолюбием, леди Эллен с
детства мечтала о громких титулах, прекрасно разбиралась во всех
тонкостях геральдики [геральдика - гербоведение, дисциплина, изучающая
гербы и отличительные знаки царствующих домов и дворянских
родов] и генеалогии [генеалогия - история рода, изучение
родословных документов] древнейших дворянских родов
Англии. Листая пожелтевшие страницы семейной хроники, она с
волнением видела своих предков в блеске королевских турниров, в
дыму сражений. Она читала, как графы Грэхэм самозабвенно
истребляли друг друга во славу Алой или Белой розы
[война Алой и Белой розы - кровопролитная распря между
сторонниками двух царствовавших в Англии родов: Йорков и
Ланкастеров (1455-1485); в этой распре феодальные роды Англии
почти поголовно истребили друг друга], как, желая
подняться ближе к трону, они частенько поднимались на эшафот или
делили с королями в походах пусть не всегда сладость побед, зато
непременно сладость пиршественной чаши!..
   В 1768 году, достигнув двадцати двух лет, мисс Эллен вышла
замуж за младшего отпрыска рода Стенфордов, пленившись
звучностью его старинной фамилии, аристократическими манерами и
успехом в ежегодном стипль-чейзе [стипль-чейз - скачка с
препятствиями], где Джордж Стенфорд на огненно-рыжей кобыле
завоевал кубок и звание лучшего наездника графства. Тайные
надежды леди на переход к Джорджу наследственных прав и
имущества рода не оправдались. Овдовев через два года и
оставшись бездетной, леди Стенфорд оказалась владелицей лишь
маленького разоренного имения близ Бультона и ничтожного
капитала, о путях к преумножению коего она раздумывала, сидя в
кабинете мужа, увешанном копиями фамильных портретов и
изображениями родовитых скаковых лошадей.
   Дела вдовствующей леди находились на грани полного упадка,
когда владелец судостроительной верфи мистер Паттерсон
посоветовал ей приобрести выгодный городской земельный участок.
Леди Эллен вначале оскорбилась, затем согласилась, и на ее
участке скоро выросли большие жилые дома, похожие на солдатские
казармы и принявшие в свои угрюмые стены сотни семейств
ремесленников, мелких служащих и рабочих верфи.
   Управление домами было поручено мистеру Гемфри Чейзвику,
совмещавшему эту должность с обязанностями педагога и
руководителя школы-пансионата для мальчиков.
   С увлечением занявшись этими весьма прозаическими
коммерческими операциями, леди Стенфорд не оставила, однако,
своей мечты о титулах и богатстве. Держалась она с достоинством,
водила знакомство с немногими. Однако годы шли, а долгожданный
принц не появлялся!
   Ей было двадцать шесть лет, когда Ричард, младший владелец
адвокатской конторы "Томпсон и сын", после непродолжительного
знакомства на деловой почве пылко предложил ей руку и сердце.
Леди Эллен сначала рассмеялась: Ричард Томпсон не мог
похвалиться ни звучностью имени, ни наследственными владениями.
Но, зрело поразмыслив, леди Эллен смирила свою аристократическую
гордыню, тем более, что молодой адвокат имел уже репутацию
одного из лучших юристов графства и был единственным наследником
почтенного состояния.
   "Что ж, - размышляла она, - времена меняются, и все эти банкиры,
адвокаты и фабриканты все больше входят в моду". И хотя партия
представлялась ей не блестящей и сердце сохраняло полное
равнодушие к особе мистера Ричарда, молодая вдова не спешила с
отказом, позволяя Ричарду вволю тратиться на подарки и
развлекать ее остроумными рассказами.
   Но, впервые увидев при спуске "Окрыленного" своего соседа,
виконта Ченсфильда, леди Стенфорд сразу почувствовала в нем не
только властного человека, но и решительного единомышленника.
Знакомство их, начавшееся на борту "Окрыленного", уже через
несколько недель успело превратиться в дружбу. В ответ на
холодное обращение леди Эмили, Эллен Стенфорд стала почти
открыто третировать владелицу Ченсфильда, доставляя этим,
по-видимому, явное удовольствие ее супругу. Со своей стороны,
наследник титула и поместья Ченсфильд, восхищенный
аристократической фамилией, манерами и пренебрежительно-резким
обращением с окружающими своей новой приятельницы, стал мысленно
отводить ей весьма важное место в своих планах на будущее.
Мистер Паттерсон помог ему в этом, и леди Стенфорд, собрав для
начала около трех тысяч фунтов, подобно Паттерсону вложила их в
негласные предприятия, подготовляемые главой "Северобританской
компании". Таким образом, последний обрел в лице честолюбивой
леди еще одного компаньона.
   Полностью посвященная в предстоящие дела своих друзей и нимало
не смущаясь избранными ими путями к богатству, леди Стенфорд
согласилась и на приглашение Райленда и Паттерсона участвовать в
плавании на "Орионе". Так как руководитель этой таинственной
экспедиции нуждался в услугах юриста, полуофициальный жених леди
Стенфорд, мистер Ричард Томпсон, тоже оказался в числе
пассажиров брига.
   Он весьма охотно оставил бультонскую контору под единоличным
управлением своего отца, рассчитывая провести несколько
многообещающих месяцев на комфортабельном судне, в обществе
приятных джентльменов и прелестных леди.
   Неожиданные открытия, сделанные адвокатом в каютах леди Эмили
и леди Стенфорд, спутали теперь все карты в начатой игре и
поставили некоторых партнеров в самое затруднительное положение!
   Оставшись одна в каюте, леди Стенфорд оделась с помощью своей
горничной и села у иллюминатора. Под ним играли и плескались
зеленоватые волны.
   Презрительная улыбка бродила на губах у дамы, и в уме ее
складывались убийственно-саркастические фразы, предназначенные
для ушей несчастного адвоката. Уже темнело, когда до слуха дамы
донесся нерешительный стук в дверь. Бетси, задремавшая было за
своей занавеской, где она обычно находилась, пока леди не
отсылала горничную в ее чуланчик, впустила в каюту мистера
Паттерсона. Он был несколько взволнован, в коротких словах
объяснил, что явился по поручению мистера Ричарда Томпсона, и
удалился весьма поспешно, оставив на столе небольшой сверток.
   Леди Эллен разорвала бумагу упаковки и вынула из пакета
принесенный ей предмет. Это было обручальное кольцо с ее именем.
Кольцами она обменялась с Ричардом перед самым отплытием
"Ориона".


   Когда ошеломленный пастор Редлинг и мистер Паттерсон,
переступив порог салона, разглядели на полу сцену единоборства
двух достопочтенных бультонских джентльменов, они бросились
разнимать дерущихся и успели вовремя вырвать из рук Грелли его
полузадушенную жертву. Пока пастор Редлинг, брызгая водой в лицо
мистера Томпсона, приводил его в чувство, Паттерсон отвел
владельца судна в угол каюты.
   - Ради бога, сэр Фредрик, объясните, что произошло между
вами? - спрашивал он тревожно, заметив валявшиеся на полу
шпаги. - Что случилось?
   В эту минуту из носа мистера Томпсона хлынула кровь,
помутневшие, с остановившимися зрачками глаза его закрылись,
лицо из синего стало бледным, по телу прошла судорога.
Испуганный Паттерсон бросился на помощь.
   Грелли запер дверь, убрал шпаги и тоже подошел к дивану, куда
друзья положили пострадавшего. Смоченным в водке полотенцем
Грелли сам обтер кровь с лица и шеи своего врага.
   Дахание Ричарда стало ровнее. Он открыл глаза и увидел трех
человек, хлопотавших у его ложа. Адвокат приподнялся на локте.
   - Помните, Томпсон, - быстро проговорил Грелли, - ваша жизнь
была в моих руках, и я сохранил вам ее. Будьте и вы джентльменом!
   - Идите к черту! - пробормотал адвокат. - Господа! -
продолжал он, восстановив в памяти все происшедшее. - Этот
человек не тот, за кого выдает себя. Это похититель женщины и
злодей, присвоивший себе чужое имя! Позовите капитана, офицеров,
врача! Этого человека, - он указал на Грелли, - нужно арестовать и
предать в руки закона.
   Грелли захохотал:
   - Закон остался за бортом этого корабля, на котором вы все
находитесь в моей власти. Я уничтожу тебя, бумажная крыса,
сующая нос в чужие дела! Если понадобится, я потоплю "Орион" со
всеми, кто находится на нем.
   - Топить корабли с невинными жертвами - привычное занятие
пирата Джакомо Грелли! - презрительно сказал адвокат.
   - Успокойтесь, мистер Ричард, - умоляющим голосом произнес
священник. - Успокойтесь и опомнитесь!
   - Рассудок Ричарда Томпсона помутила оскорбленная ревность,
- пролепетал перепуганный Паттерсон. - Вероятно, та невольная
и... невинная дань восхищения... которую некая дама... как и все
мы... неизменно приносит сэру Фредрику...
   - Молчите, Паттерсон! Не смейте упоминать имя этой дамы
рядом с моим! Ступайте за капитаном, господа! Мы должны
немедленно арестовать пирата.
   - Да, ступайте за капитаном, Паттерсон! - злобно прохрипел
Грелли, заметив колебания своего компаньона. - Судно
ремонтировалось в вашем доке, и вы не хуже моего знаете, что
стоит мне из этой каюты подать тайный сигнал одним нажатием
кнопки - и в пороховом погребе корабля вспыхнет подготовленный
фитиль. Правда, вы не знаете, кто это выполнит из числа моих
людей на корабле, но вам известно, что моя шлюпка успеет
отвалить прежде, чем мачты "Ориона" скроются под водой. И вас не
будет с нами на этой шлюпке, господин Паттерсон, нарушитель
нашего договора! Вместе с господином адвокатом вы достанетесь в
пищу акулам, а я с моими людьми через день высажусь на
африканском берегу, а через полгода вернусь в Бультон. Вам
должно быть ясно, что я не рискую ничем, кроме потери корабля.
Выполняйте желание мистера Томпсона, ступайте за капитаном, это
поможет мне быстрее покончить со всем этим клубком змей на бриге!
   - Стойте, стойте, дорогой сэр Фредрик! - воскликнул
Паттерсон, бледный и, по-видимому, весьма ясно осознавший
грозящую ему участь. - И вы, мистер Ричард, не горячитесь.
Придите в себя, джентльмены! Опомнитесь, ссора завела вас
слишком далеко! Здесь не зал канцлерского суда, здесь нет ни
шерифов, ни констеблей. Мы живем одной большой дружной семьей на
борту, и все недоразумения должны решаться на семейном совете.
Присядем к столу, попросим хозяина достать со льда бутылочку и
спокойно выслушаем друг друга. Не так ли, достопочтенный мистер
Редлинг?
   Растерянный пастор недоуменно молчал, силясь осознать
происшедшее.
   - Рад слышать слова, достойные рассудительного джентльмена, -
меняя тон, сказал хозяин. - Худой мир лучше доброй ссоры.
Садитесь, синьоры, и помогите мистеру Томпсону привести себя в
порядок.
   С этими миролюбивыми словами Грелли скрылся за занавеской и
через несколько минут предстал перед собравшимися в своем
обычном платье, причесанный и умытый. Оправившийся тем временем
мистер Ричард сумрачно сидел за столиком под пристальными,
предостерегающими взглядами Паттерсона.
   Вызванный слуга отправился за Мортоном. На столе появилось
вино и стаканы...
   "Семейный совет" в каюте Грелли продлился два часа. После
начала совещания джентльмены пригласили леди Эмили. Она пробыла
в каюте недолго и вышла с заплаканными глазами. При ней не
осталось ни письма, ни тетради в тисненом переплете.
   Когда джентльмены разошлись, над морем уже спускалась ночь.
Паттерсон по дороге в свою каюту заглянул к леди Стенфорд, чтобы
выполнить поручение, возложенное на него Ричардом. Из всех
намерений Ричарда, вначале столь решительных и пылких, лишь это
единственное - возвращение кольца - оказалось выполнимым.
   После "семейного совета" адвокат почувствовал себя так, как,
вероятно, чувствует себя муха, угодившая в банку с жидким клеем.
В каюте он повалился на свою постель и, тупо уставившись на
пламя свечи, лежал с открытыми глазами до тех пор, пока
Паттерсон не потушил ее.


   Еще одна участница плавания на "Орионе" была втайне подавлена
горем и находилась в состоянии полнейшей растерянности.
   У колыбели спящего мальчика в чисто прибранной каюте,
освещенной лампадкой, молилась перед распятием молодая
черноглазая женщина. Когда в тишине наступающей ночи прозвенели
три коротких сдвоенных удара корабельных склянок, ребенок
пошевелился, приоткрыл сонные, такие же черные, как у женщины,
глаза и, почмокав губами, снова уснул.
   Женщина слышала, как на палубе, почти под самым окном каюты,
остановились, тихо разговаривая друг с другом, леди Райленд и
молоденькая мисс Мери Мортон.
   Северо-восточный ветер заставил капитана делать сложные
маневры; судно двигалось галсами по пятьшесть миль вдоль
атлантического побережья Африки, отклоняясь от основного курса
то на восток, то на запад: рулевая цепь скрежетала, и звонкий
голос Эдуарда Уэнта, отдававшего приказания вахтенным, доносился
с мостика.
   - Курс?
   - Зюйд-зюйд-ост, брали три румба вправо, - отвечал штурвальный.
   - Так держать!
   - Есть так держать, господин лейтенант!
   Через несколько минут молодой офицер подошел к беседовавшим
дамам.
   - Противный ветер отклоняет нас к югу, - сказал он.
   - А разве курс наш не лежит прямо на юг? - удивились обе леди.
   - Нет, мистер Райленд приказал следовать к берегам острова
Фернандо-По, в Гвинейском заливе. Там он рассчитывает получить
сведения об африканской экспедиции двух своих кораблей. Но
встречный ветер мешает... Завтра мы пересечем экватор, потом
развернемся на четыре-пять румбов и пойдем курсом на восток.
Если ветер не переменится, придется повторить такие маневры
несколько раз.
   - Скажите, мистер Уэнт, надолго ли эти маневры и стоянка в
Гвинейском заливе задержат наше плавание? - с беспокойством
спросила старшая леди.
   - Трудно сказать. Быть может, недели на две, если не больше.
Зато вы уже завтра увидите обряд крещения новичков, когда мы
будем пересекать экватор.
   - Это я уже не раз наблюдала на других кораблях. Меня тоже
"крестили" соленой водой, когда мне было десять лет.
   - Вы бывалая путешественница, леди Райленд! Наверно, вы
ожидаете сейчас восхода звезд? Правда, что Южный Крест - любимое
созвездие вашего супруга!
   - Да, мистер Уэнт, он верит, что находится под
покровительством созвездий Южного Креста и Ориона... Смотрите,
какие-то птицы пролетели там, за кормой!
   Обе женщины подошли к самому борту. За кормой расходились две
длинные полосы, и в них светились зеленоватые искры, точно
тысячи светлячков жили в водах океана. Неслышно шевеля упругими
длинными крыльями, пронеслись над бортом корабля две болшие
белые птицы.
   - Альбатросы, - вздохнул лейтенант. - Мелькнут и исчезнут,
как обманчивый призрак счастья!
   Поэтическая меланхолия лейтенанта рассмешила леди Эмили.
   - О, мистер Уэнт, - сказала она, - у вас нет препятствий для
настоящего, совсем не призрачного счастья. Оно всегда лежит на
очень простой дороге, его не встретишь на путях необычных!
   И, оставив свою юную спутницу в обществе лейтенанта
любоваться четырьмя звездами Южного Креста над океаном, леди
Эмили поспешила к себе.
   Проходя мимо одной из кают, она услышала свое имя,
произнесенное тихо, с мольбой и волнением. У чуть приоткрытой
двери, спрятавшись за кисеей занавески, стояла Доротея Ченни.
   - Умоляю вас, синьора, выслушайте меня! Я ведь ни в чем не
виновата перед вами!
   - Приходите ко мне в каюту, - так же тихо ответила леди
Эмили. - Против вас в моем сердце нет никакого зла...
   - Сядьте, Дороти, и успокойтесь, - приветливо встретила она
молодую женщину, когда та, войдя через несколько минут в каюту,
сделала движение, чтобы упасть на колени.
   - О синьора, я совсем перестала понимать, что творится
кругом! С тех пор, как Джакомо привез нас из Италии, у меня на
сердце лежит большая тяжесть, но я ждала лучшего и верила тому,
что Джакомо говорил мне. Теперь я совсем перестала понимать, что
он замыслил.
   Едва ли я способна утешить вас, Доротея. Вы связали свою
жизнь с низким негодяем.
   - Синьора, раньше, в Италии, когда он был простым моряком, а
я едва умела писать, мы любили друг друга. Я была счастлива,
когда он приходил в маленький рыбачий домик, где мы жили с
матерью. Потом он ушел в море на шхуне Бернардито и привозил мне
такие подарки, что все девушки на нашей улице умирали от
зависти! Когда в Сорренто узнали, что Бернардито и Джакомо
утонули на "Черной стреле" в далеких водах, ко мне сватались
рыбаки-соседи, но я не верила в смерть Джакомо и ждала его
больше года. И он пришел за мной, пришел ночью, когда вся наша
деревушка близ Сорренто спала. Он был одет, как знатный синьор,
и приказал называть его другим именем. Я долго не могла даже
запомнить это имя и просто звала его "Фредерик".
   "Я увезу их - и Доротею и Антони, - сказал он моей матери, - в
другую страну, но никто не должен знать моего прошлого. Одно
неосторожное слово погубит нас..." И мы приехали в Англию на
его собственном большом корабле и поселились в предместье
Бультона. Джакомо часто навещал нас и был со мною ласков и добр.
Моего брата Антони, которому тогда исполнилось тринадцать лет,
он сделал грумом и перевез в свой дом в Ченсфильде, а я одна
осталась в бультонском предместье и каждый вечер ждала
Фредерико. Он повторял, что любит нас, но я-то чувствовала, что
мы нужны ему для чего-то; а вот для чего - не понимала!.. Антони
по-прежнему оставался в Ченсфильде, а меня Джакомо увез в Париж,
когда я сказала ему, что скоро стану матерью. Он тогда так
обрадовался!..
   Я уже раньше знала, что у него есть жена в замке, но он
говорил мне, что вы - не настоящая жена. В Париже Джакомо
объявил мне, что если у нас родится сын, то ради счастья ребенка
нужно будет выдавать его перед людьми за сына женщины в замке,
то есть за вашего сына, леди. А мне приказал называться только
кормилицей собственного мальчика! Я не смела противоречить
Джакомо... Ему нельзя противоречить, леди!.. Вскоре я родила
Чарльза. Перед этим вы тоже приехали в Париж, и после моих родов
мы втроем вернулись на пакетботе в Англию. Я поняла: поездка во
Францию должна была скрыть от слуг, что не жена его, а я
произвела на свет ребенка.
   После того как пастор Томас крестил в замке моего Чарльза, я
проплакала много ночей: ведь патер и все люди называли вас его
матерью, и так было з