за горло.
   - Почему вы помешали жене вернуть Изабеллу? - произнес он
свирепо. Бровь его плясала, рот кривился, глаза были страшны. -
Уж не сами ли вы дали ей совет тайком удрать из дому?
   - Я поддержал ее в этом намерении, сын мой.
   Рука милорда вцепилась в плечо монаха с такой силой, что
пригнула его вниз.
   - Патер! Видит бог, вы готовите себе злую участь!
   - Я служу богу, и жизнь моя - в его руках, равно как и жизнь
вашей дочери. Мне, грешному, удалось предотвратить попытку вашей
дочери покончить с собою, и я почел за благо предоставить ей
тайный временный приют. Там душа ее успокоится под моим
пастырским оком, и дочь вернется к вам, когда вы, милорд,
успеете расправиться с вашими врагами.
   Слова монаха прозвучали так проникновенно, что граф отпустил
его плечо.
   - Врагами? Какими врагами?
   - Сын мой, вас окружают сети коварства. Враги крадутся в
ночи, но клянусь вам именем святого Игнатия, у вас нет сейчас
более верного помощника и друга, чем я, смиренный служитель
божий. Так повелел мне не только долг христианина, но и мой
высокий дуковный глава.
   - Скажите мне, кто этот умирающий француз?
   - Синьор, вы один достойны знать сию величайшую тайну. Бернар
де Бриньи - сын тайного ордена, такой же, как и я, но
могущественнее и знатнее. Это посланец его преподобия Фульвио ди
Граччиолани. Даже близость смерти не помешала этому воину
Христову выполнить важнейшие поручения святого отца. Минуты его
жизни сочтены, и душа его мучительно долго расстается с телом.
   - Простите мне мою резкость, отец Бенедикт. До сих пор я не
имел причин сожалеть об оказанной вам поддержке. Сейчас я
выслушаю вас, но сначала должен прочесть одно срочное письмо.
   Разорвав помятый конверт, милорд прочел письмо, принесенное в
кабинет камердинером.

   "Дорогой сэр!
   Посылаю к вам гонцом своего слугу Каринджа, дабы срочно
уведомить, что следом за вами выехал дилижансом в Бультон
генерал Хауэрстон. Его сопровождают два офицера. Отъезд их
был весьма поспешен. Если они не догонят вас в пути, то
прибудут через несколько часов после вас.
   Генерал Хауэрстон на днях принимал тайного посланца из
Ченсфильда.
                                              Клене, лондонский агент
                                              "Северобританской компании".

   - А, черт! - в сердцах сказал владелец поместья. - Похоже, что
вы правы, патер: здесь действуют мои враги. Бегство Изабеллы,
приезд Буотти, выезд в Бультон офицеров тайной канцелярии...
   - Вы изволили забыть еще... открытие в Ьультоне подозрительной
юридической конторы и приезд калькуттских юристов, сын мой!
   - Да, целый заговор... Недаром Мортону эти юристы сразу
показались опасными... Просчет! Но, патер, мы сильнее их, черт
побери! И если снова одним ударом покончить со всем этим
клубком...
   Патер Бенедикт хихикнул угодливо и трусливо:
   - Я счастлив, ваше сиятельство, что вы преодолели тягостные
чувства и вернули себе всегдашнюю решительность воина...
   - Постойте, их план мне не совсем ясен... Что вы успели
разузнать?
   - Все, сын мой, решительно все! Искренность вашей дочери
помогла раскрыть весь заговор ваших злокозненных супостатов.
Вот, милорд, взгляните на это письмо...
   Патер достал из кармана листок с наклеенными на нем обрывками
письма, адресованного двумя кавалерами наследнице Ченсфильда
мисс Изабелле. Владелец поместья прочел текст письма. Бровь его
снова задергалась.
   - Спокойствие, ради бога, спокойствие, синьор! - умоляющим
тоном прошептал патер. - Вы сокрушите врагов могучей десницей,
если не отдадитесь во власть справедливому гневу... Это
послание, милорд, было первым звеном в цепи заговора. А
остальные звенья помогла раскрыть все та же искренность вашей
дочери со мной, смиренным служителем бога. Эти молодые люди,
Алонзо де Лас Падос и Теодор де Кресси, потом приняли облик
калькуттских юристов Лео Ноэль-Абрагамса и Наля Рангора
Маджарами.
   - А на самом деле кто же они, эти молодые люди?
   Ответ иезуита был хорошо продуман. Гнев взбешенного милорда
нужно было направить против... его собственного сына. Для этого
нужно было хитро обмануть отца, выдав Чарльза за другое лицо,
ненавистное лжемилорду.
   - На самом деле... это ваши злейшие враги, милорд! Они-то и
вызвали в Ченсфильд генерала Хауэрстона. Лео Ноэль-Абрагамс -
это Диего Луис, сын пирата Бернардито Луиса, вашего старого
врага. А сообщник его, называющий себя Налем Рангором
Маджарами, - это отпрыск другого вашего врага, Альфреда Мюррея.
   - Так вот где собака зарыта! Значит, мертвецы Бернардито и
Мюррей объявили мне тайную войну... Ну, падре, вы вовремя
раскрыли мне глаза. Когда мы расправимся с ними, я озолочу вас,
вы станете моим вторым Вудро... Что же они могут представить
Хауэрсгону?
   - У них и руках некоторые документы, старые портреты, письмо
Фернандо Диаса... Но враг знает, что все эти документы
несостоятельны против вашей несокрушимой защиты. И потому они
вступили в сговор с этим венецианским доктором Буотти. Они
побудили доктора прибегнуть к чудовищной хитрости: Буотти должен
склонить вас принять наследство от графа д'Эльяно, дабы вам не
пришлось сожалеть о потере прав британского милорда.
   Лорд Ченсфильд сощурил глаза и несколько минут собирался с
мыслями. Лицо его делалось все более асимметричным, и внезапно
весь он затрясся от взрыва бешеного хохота:
   - Ха-ха-ха! Недурно! Вы хороший следователь, падре! Теперь-то
мне понятны ваши старания, мой черный друг! Ха-ха-ха! Да, патер
Морсини, в вашем лице я поистине имею лучшего из союзников, ибо
вы больше всего опасаетесь, как бы наследство графа д'Эльяно не
проплыло мимо рук его преподобия Фульвио ди Граччиолани!
   - Синьор, - лепетал обескураженный монах, - не ради
сребролюбия, но единственно во имя святой церкви...
   - Молчите, падре! Вот теперь мне действительно понятно все до
конца. Больше всего, скажу вам откровенно, меня смущала ваша
"бескорыстная любовь" ко мне, патер Морсини. Я не верю в
праведников и еще не встречал в жизни ни единого бессребреника.
Теперь ваши "бескорыстные" побуждения ясны мне, и я знаю, что
воистину вы верный союзник... милорда Ченсфильда... Ха-ха-ха!
   Вошедший камердинер доложил, что для прибывших накрыт стол к
ужину. Граф злобно топнул ногой. Камердинер попятился в страхе.
   - Что прикажете доложить миледи, сэр?
   - Доложите, что через четверть часа милорд будет иметь
удовольствие вкусить трапезу в обществе миледи, мистера Мортона
и доктора Буотти, - торопливо сказал патер, выпроваживая слугу из
кабинета.
   Милорд уже взялся за ручку двери. Патер Морсини зашуршал
сутаной следом за хозяином дома. В дверях граф Ченсфильд резко
остановился:
   - Стойте! Вы так и не сказали мне, патер: где же вы спрятали
Изабеллу?
   - В моей капелле, сын мой!
   - Ловко! Она там одна?
   - Ее оберегает Грегори, мой служитель, и...
   - Договаривайте, падре! Кого вы спрятали вместе с Изабеллой?
   - Синьор, я лишь... предоставил беглецам убежище, дабы... они
не успели попасть на борт португальского судна "Санта-Роза". Но
склонил вашу дочь к побегу не кто иной, как тот же... Реджинальд
Мюррей в обличии калькуттского юриста Наля Рангора Маджарами.
Изабелла открыла мне...
   - Святой отец, мое терпение не безгранично! Договаривайте,
черт вас побери!
   - Изабелла призналась мне, что она - невеста Реджинальда. Он
сам просил меня... обвенчать их.
   Джакомо Грелли чуть не задохнулся от бешенства.
   - Сын мой, сын мой, ради бога! Ради бога, не теряйте власти
над собою! Изабелла в безопасности, ибо можно не сомневаться
в... джентльменском поведении мнимого Наля Рангора Маджарами по
отношению к своей невесте.
   - К своей невесте! Невесте Реджинальда Мюррея! Ну, хорошо
же! Мы сыграем ему свадьбу, падре! Ступайте вперед, нас ожидают
к столу...
   ...За ужином итальянский богослов сухо и коротко изложил цель
своего приезда в Ченсфильд. Оказалось, что граф Паоло д'Эльяно
все еще медлил с подписанием завещания. Плохое состояние
здоровья побудило старика обратиться к милорду Ченсфильда с
покорнейшей просьбой прислать письменное документальное
свидетельство для венецианских душеприказчиков о гибели
последнего прямого потомка графа, пирата Джакомо Грелли, при
катастрофе шхуны "Черная стрела" в Индийском океане. С
получением в Венеции этого документа миллионное графское
наследие шло в руки церкви...
   Через час после ужина в кабинет милорда был приглашен Томас
Мортон. Вместе с патером Бенедиктом они составили документ, за
которым прибыл доктор Буотти.
   Владелец поместья пробежал глазам заготовленную бумагу и
вопросительно взглянул на патера.
   - Скажите, падре, почему же Буотти даже не попытался
осуществить свое намерение - уговорить меня принять венецианское
наследство взамен... Ченсфильда?
   - О, это так очевидно, сын мой! Он понял, что посланец святой
церкви, господин барон, уже опередил его! Он ясно увидел вашу
благостную решимость не отступиться от Ченсфильдом и не идти
против интересов могущественного тайного ордена! Смею вас
заверить, сын мой, получи Буотти другой документ... он едва ли
вернулся бы в Италию!
   Милорд передернул плечами. Патер понизил голос и оглянулся на
безучастного Мортона, который, окончив свой труд над
составлением документа, дремал в кресле.
   - Сын мой! Буотти уже отказался от попытки перехитрить орден.
Вам остается лишь покончить с его бывшими сообщниками. Милорд,
ведь этот приготовленный документ необходимо еще юридически
засвидетельствовать и заверить... Прекрасный случай, чтобы
пригласить сюда этого "юриста" Лео Ноэль-Абрагамса!..
   - Пригласить сюда? Ах, так... Пригласить... и... исправить
нашу старую пирейскую неудачу?
   - Поистине так, сын мой! Ведь лондонский дилижанс с генералом
проследует... через несколько часов.
   - Хорошо! - отрывисто проговорил милорд. - Но как вызвать
сюда Диего Луиса из Бультона, не возбуждая у него подозрений?
Единственный из моих приближенных, кто ухитрился усыпить их
подозрительность и войти к ним в доверие, это вы, падре: иначе
Реджинальд Мюррей не прятался бы у вас в капелле!
   - Это истинно так, сын мой. Поэтому поручите вашему
смиренному слуге быстро и незаметно доставить сюда мнимого Лео
Ноэль-Абрагамса.
   - Ну что ж, отлично. Сначала заезжайте в таверну "Чрево кита"
и пошлите сюда мистера Уильяма Линса.
   - О, рука сего воителя не дрогнет! Это поистине наилучший
выбор...
   - Берите на конюшне пару любых коней - для себя и для этого
Лео Ноэль-Абрагамса... Слушайте, падре, а Реджинальд Мюррей,
спрятанный у вас в капелле... Он, полагаю, тоже... не покинет ее
стен?
   Владелец поместья криво усмехнулся.
   - Вы, падре Бенедикт, были бы настоящим кладом для шайки
покойного Бернардито, ибо обладаете тремя способностями сразу:
творите грехи, отпускаете их и отправляете души грешников прямо
в рай! Желаю успеха!.. В седле-то вы умеете держаться?
   - Сын мой, во имя святой цели солдат ордена должен уметь все!


   Доскакав до Бультона, всадник в черной монашеской одежде
направился сразу на улицу Портового Маяка. Спешился всадник во
дворе таверны "Чрево кита". Здесь, в заднем, самом дальнем углу
двора, рядом с большими воротами конюшни, находилась отдельная
дверь, ведущая к стойлу древней водовозной клячи, скотины
смиренной и почти столь же флегматичной, как сам водовоз
таверны, горький пьянчуга Флетчер. Когда-то служивший кучером у
адвоката Томпсона, этот полуслепой старик доживал свой век в
"Чреве кита" почти из милости. Спешившийся всадник увидел, как
два незнакомых джентльмена, в которых можно было за милю угадать
помощников шерифа, усаживали старого Флетчера в тележку. Рядом с
тележкой стоял владалец таверны, бывший сержант Уильям Линс.
   Монах юркнул в дверь черного хода и взбежал по лестнице. В
полутемном коридоре навстречу ему попался трактирный слуга.
Патер попросил слугу вызвать со двора мистера Линса.
   Несколько минут он пробыл в одиночестве, прислушиваясь к
пьяным выкрикам из-за стены, женскому визгу и хохоту, обрывкам
матросских песен и звону посуды. Патер различил шум проехавшей
по двору тележки и вскоре увидел перед собою мистера Линса. Усы
бывшего сержанта имели несколько запущенный вид, а выражение
лица было не из приветливых.
   - Что там у вас стряслось, патер? Вы из Ченсфильда, что ли?
   - Прямо от милорда, мистер Линс. Неотложное дело... Слушайте
внимательно...
   Через четверть часа хмурый и сумрачный Линс уже сидел в седле.
За пазухой у бывшего сержанта тихонько позвякивали...
инструменты его профессии! Доверенный милорда мистер Уильям Линс
спешил по вызову своего патрона, но выражение лица у бывшего
сержанта отнюдь не было геройским. Оно отражало крайнее
неудовольствие и озабоченность.
   Между тем черный всадник в сутане и широкополой шляпе, держа в
поводу вторую лошадь, уже успел добраться до уютного особнячка
фрау Таубе на Гарденрод. Привязав обеих лошадей к прутьям
ограды, монах вошел в палисадник. За одной из ставен он
разглядел полоску света и постучал в это окно. Через минуту
дверь домика приоткрылась, молодой человек в одежде, обычной для
адвокатов, вышел на крыльцо. Монах поднялся к нему по ступенькам
и смиренно поклонился.
   - Патер Бенедикт? - прошептал человек в дверях. - В такой
час? Боже мой, что с Изабеллой?
   - Мистер Чарльз Райленд, - шепотом заговорил монах, - не
извольте тревожиться о вашей сестре, она в безопасности,
спрятана в моей капелле, под охраной вашего друга Реджинальда
Мюррея.
   - Что же случилось, патер Бенедикт?
   - Сэр, в Ченсфильде немедленно требуется юридически
засвидетельствовать и заверить один важнейший документ.
   - Почему этого не может сделать мистер Мортон?
   - Он сам подписал эту бумагу как свидетель. Поэтому и его
подпись должна быть заверена. Главное же, дорогой мистер Чарльз,
я просто хочу дать вам возможность... прочесть эту важнейшую
бумагу.
   - Ах, вот как! Благодарю вас, патер Бенедикт. Мы можем
отправиться тотчас же.
   - А разве вы не хотите предупредить слугу, что выезжаете за
город, Чарльз?
   - Патер Бенедикт, предосторожности ради называйте меня
только Лео Ноэль-Абрагамсом... Дома сейчас я один. Слугу я
отослал в порт.
   - Что ж, тогда не будем медлить! Не забудьте ваших печатей и
гербовой бумаги. Юриста мистера Лео Ноэль-Абрагамса ждет сейчас
с нетерпением весь Ченсфильд!
   Молодой человек удалился в дом. В темной прихожей он зашептал
на ухо другому человеку:
   - Мистер Эдуард Уэнт! Я еду в Ченсфильд. Вы слышали мою
беседу с иезуитом?
   - Слышал, Чарльз! Видно, события в Ченсфильде идут к
развязке. Передайте там привет нашему капитану...
и... держитесь молодцом, Чарльз!..
   Молодой человек сошел с крыльца, держа в руках мешок для
бумаг. Патер уже отвязал лошадей. Молодой человек легко вскочил
в седло.
   - Вы поедете со мной, патер?
   - Нет, сын мой, у меня есть еще неотложное дело - нужно
соборовать умирающего единоверца. Поезжайте один, эта добрая
лошадь домчит вас в Ченсфильд к рассвету... К утру документ
должен быть оформлен, ибо он уйдет нынче же с кораблем в Италию!
Счастливого вам пути, сын мой! Утром и я прибуду в Ченсфильд.
   - Что ж, до скорой встречи, святой отец! Ободрите Изабеллу и
Реджинальда!
   - Не тревожьтесь о них. Через несколько часов они уже
будут... далеко, сын мой!
   Монах неторопливо затрусил к своей капелле. В порту все спало.
Рассвет брезжил, в сизо-сиреневом сумраке стали чуть различимы
очертания кораблей на рейде и у причалов. Патер отыскал глазами
место, где покачивалось на волне португальское судно
"Санта-Роза", и насмешливо улыбнулся... Нет, этот корабль не
зачислит в список пассажиров ни Изабеллы, ни Реджинальда...
   Патер ввел лошадь в ограду садика и тихонько окликнул своего
служителя, Грегори Вебста. Тот позаботился о лошади и следом за
своим хозяином прошел в молельню. Здесь стояла обычная тишина.
Все было спокойно. Патер указал взглядом на подполье:
   - Они... там?
   Грегори кивнул молча.
   - Что они делали и говорили, Грегори?
   - Они шептались... Мисс много плакала, и он... целовал ее.
   - Идем к ним. Утро близится...
   Засовы загремели, дверь тайника раскрылась и впустила в
подземелье патера Бенедикта. Грегори оставался на ступеньках в
ожидании приказаний.
   - Дети мои, - проникновенно проговорил монах, - я только что
из Ченсфильда. Там буря, друзья мои. Чарльз умоляет вас уехать
сегодня. Тверды ли вы в этом намерении, синьорита?
   За Изабеллу ответил Реджинальд Мюррей:
   - Решение мисс Изабеллы окончательное. Когда "Санта-Роза"
поднимет паруса?
   - Нынче в полдень, дети мои. Мисс Изабелла, - обратился монах
к переодетой наследнице Ченсфильда, - здесь очень холодно. Не
угодно ли вам глоточек вина? Это согрело бы вас и подкрепило бы
ваши силы.
   - Вы поедете со мной, патер?
   - Нет, сын мой, у меня есть еще неотложное дело - нужно
соборовать умирающего единоверца. Поезжайте один, эта добрая
лошадь домчит вас в Ченсфильд к рассвету... К утру документ
должен быть оформлен, ибо он уйдет нынче же с кораблем в Италию!
Счастливого вам пути, сын мой! Утром и я прибуду в Ченсфильд.
   - Что ж, до скорой встречи, святой отец! Ободрите Изабеллу и
Реджинальда!
   - Не тревожьтесь о них. Через несколько часов они уже
будут... далеко, сын мой!
   Монах неторопливо затрусил к своей капелле. В порту все спало.
Рассвет брезжил, в сизо-сиреневом сумраке стали чуть различимы
очертания кораблей на рейде и у причалов. Патер отыскал глазами
место, где покачивалось на волне португальское судно
"Санта-Роза", и насмешливо улыбнулся... Нет, этот корабль не
зачислит в список пассажиров ни Изабеллы, ни Реджинальда...
   Патер ввел лошадь в ограду садика и тихонько окликнул своего
служителя, Грегори Вебста. Тот позаботился о лошади и следом за
своим хозяином прошел в молельню. Здесь стояла обычная тишина.
Все было спокойно. Патер указал взглядом на подполье:
   - Они... там?
   Грегори кивнул молча.
   - Что они делали и говорили, Грегори?
   - Они шептались... Мисс много плакала, и он... целовал ее.
   - Идем к ним. Утро близится...
   Засовы загремели, дверь тайника раскрылась и впустила в
подземелье патера Бенедикта. Грегори оставался на ступеньках в
ожидании приказаний.
   - Дети мои, - проникновенно проговорил монах, - я только что
из Ченсфильда. Там буря, друзья мои. Чарльз умоляет вас уехать
сегодня. Тверды ли вы в этом намерении, синьорита?
   За Изабеллу ответил Реджинальд Мюррей:
   - Решение мисс Изабеллы окончательное. Когда "Санта-Роза"
поднимет паруса?
   - Нынче в полдень, дети мои. Мисс Изабелла, - обратился монах
к переодетой наследнице Ченсфильда, - здесь очень холодно. Не
угодно ли вам глоточек вина? Это согрело бы вас и подкрепило бы
ваши силы.
   И, не ожидая ответа Изабеллы, патер обернулся к служителю:
   - Грегори, принесите вина и какой-нибудь еды для мисс Райленд. И
побыстрее: эти молодые люди сделали много миль верхом от
бультонского шоссе до ньюкасльского и немало прошли пешком,
бросив лошадей, не так ли, дети мои?
   Служитель удалился и вернулся из покоев капеллана с пузатым
графинчиком красного церковного вина, двумя стаканами и тарелкой
сендвичей. Он поставил все эти запасы на стол и удалился. Патер
Бенедикт ободряюще кивнул молодым людям и последовал за своим
служкой. Тяжелый засов он задвинул сам и, выбравшись из люка,
вместе с Грегори водворил на место чугунную плиту.
   В подземном тайнике молодой человек осмотрел оба стакана и
наполнил их вином. Но воспользовался он не графином патера
Бенедикта. Пока патер и служитель возились с тяжелой чугунной
плитой, молодой человек выплеснул под скамью половину вина из
пузатого графина; в стакан Изабеллы он вылил содержимое плоской
фляги, извлеченной им из кармана вместе с яблоком, а собственный
стакан оставил пустым. Графин, принесенный Грегори с остатком
вина, он отодвинул на самый дальний краешек стола.
   - Мисс Райленд, - сказал он, поднося стакан прямо к губам
Изабеллы, - вы непрем