инуту, схватился за сердце, но
матросы уже карабкались по вантам... Ход корабля упал до двух
узлов. Брентлей указал кораблевладельцу отметки, сделанные им во
время прошлого рейса.
   - Смотрите, мистер Райленд, в мае я прошел восточнее и нанес
на карту всего два рифа. На этот раз мы попали в гряду подводных
скал... До острова, вероятно, остается не более восьмидесяти
миль...
   Наступила темнота. От лунного серпа пролегла серебряная
дорожка к судну. Лот показал глубину около двухсот ярдов, и два
якоря с грохотом ушли на дно. Дул ровный, теплый пассат. Волны
зыбились плавно и величаво. Часа через два после полуночи Грелли
поднялся на мостик и долго вглядывался в тьму.
   - Соберите команду на правой батарейной палубе и пригласите
туда пассажиров, - приказал он Каррачиоле.
   Через несколько минут на тесном пространстве батарейной
палубы сгрудились все сто человек команды. Пассажиры уселись на
пустых бочонках из-под пороха. Корабельный фонарь освещал медные
стволы пушек, сводчатый потолок, лица собравшихся и
артиллерийское снаряжение, развешанное по стенкам. Грелли стал
на орудийный лафет.
   - Друзья мои! - сказал он. - Наш корабль близок к цели
плавания. До берегов острова Чарльза остается менее сотни миль.
На этом острове вскоре возникнут плантации, и земли его обогатят
новых колонистов. Есть ли среди вас охотники начать здесь новую
жизнь? Я готов всемерно помогать моим колонистам как губернатор
новой земли.
   По толпе прошел ропот. Матросы переглядывались. Несколько
пожилых моряков несмело подняли руки.
   - Хорошо, я уверен, что колонисты найдут здесь свое счастье.
Но, друзья мои, на острове сейчас имеется несколько обитателей.
Один из них - пассажир французского судна, потерпевшего
кораблекрушение в водах острова. У этого человека предполагалась
проказа. Не исключено, что подозрение неосновательно и что
человек этот может быть возвращен обществу. Кроме него, на
острове замечено еще несколько жителей. Возможно, что это
преступники, высаженные на необитаемую землю. Поэтому до тех
пор, пока назначенные мною лица не убедятся, что общение с
островитянами безопасно для нашего экипажа, ни один человек под
страхом смерти не должен сходить на землю острова. За малейшую
попытку сношений с островитянами я застрелю любого ослушника. С
первыми лучами солнца мы тронемся в опасный путь между рифами.
Отдых - в бухте Корсара на острове Чарльза!
   Сереющий рассвет заглянул через пушечные порты [отверстия,
бойницы в корабельном борту для пушечных стволов] на батарейную
палубу. Желтый свет фонаря померк в утренних лучах, и не успел
еще Грелли сойти с лафета, как с высоты марсовой реи раздался
возглас:
   - Земля!
   В первых рассветных лучах, будто вырастая из синих волн
океана, показалась далеко на горизонте остроконечная вершина,
похожая на узкое розовое облако. Нежно-лиловые пятна оттеняли
склоны пика. Черными морщинками змеились полоски ущелий и теснин.
Земля у подножия горы была еще скрыта за горизонтом.
   Матросы налегли на оба кабестана. Четырехлапые якоря, словно
мокрые тела морских животных, показались из воды. Грелли в сером
плаще и большой треуголке, в морском мундире и ботфортах замер
на мостике, не отрывая глаз от подзорной трубы.
   В течение двух часов "Орион" лавировал в проходах между
подводными скалами. Положив карту на нактоуз [деревянный шкафчик, на
верхней части которого устанавливается судовой компас], Уэнт отмечал рифы
и делал записи в корабельном журнале. Наконец буруны остались за
кормою брига.
   Очертания соседних с пиком холмов уже стали различимы простым
глазом. Показался дымок над кратером вулкана, еле видимый на
фоне облаков. К трем часам пополудни весь остров с его
скалистыми берегами, темной щетиной вековых лесов, обрывистыми
ущельями и зелеными склонами долин, как искусный макет,
выполненный рукой кропотливого мастера, открылся взорам
путешественников. Стал слышен глухой, однообразный грохот
прибоя...
   Вот показались и два выдвинувшихся в море мыса, что служили
как бы природной защитой подступов к бухте, получившей от
пионеров этой земли название "Бухта Корсара". К бухте вел
пролив, образованный скалистыми берегами обоих мысов. Этот
естественный канал сужался местами до двухсот метров. От
кораблеводителя требовалось немалое искусство, чтобы провести
судно в бухту, тем более что при океанском отливе в устье канала
обнажались торчащие зубья острых подводных скал.
   Ветер гнал в пролив мелкую волну. На трех полуспущенных
парусах "Орион" в шестом часу вечера вошел в горловину канала.
   Скалы с мелкими хвойными деревьями в расселинах, орлы,
покинувшие свои гнезда и парящие над мачтами, темная полоса у
подножия скал, обозначавшая высоту прилива, узкие теснины и
горные ручьи, мутные от дождевых потоков, напоминали некоторые
бухты адриатического побережья.
   Сузившийся пролив изогнулся влево... Маневр парусами и
рулем... Спицы штурвала замелькали быстрее... Справа осталась
песчаная отмель...
   Просторная бухта с плавной линией берегов, окаймленных
кружевом пены, приняла корабль в свои зеленоватые воды. Густой
лес стоял стеной за песчаной полосой
побережья. Высоко над лесистыми предгорьями и альпийскими
лугами царила над островом вершина скалистого пика. Горная
речка, вырывшая в течение тысячелетий глубокую теснину, впадала
в бухту несколькими рукавами.
   Мягкий и величавый ландшафт издали скорее напоминал Грецию или
Италию, чем африканский остров. Только яркая зелень прибрежных
зарослей у речки, экзотическая пышность лесной чащи, исполинские
стволы деревьев и внезапно налетевший грозовой шквал, скрывший
бухту и окрестности, напомнили людям на корабле, что они
находятся на границе субтропического пояса. Шквал миновал так же
неожиданно, как и налетел...
   От сильного всплеска брошенных якорей, грома якорных цепей и
отрывисто-резких команд стаи птиц испуганно взметнулись над
утесами. Пассажиры и матросы молча столпились на палубе. Даже
черный Нерон, собака, развлекавшая команду в пути, перестала
лаять на потревоженных птиц... Грелли обводил взором свои новые
владения. В этот миг из дверей кают-компании вышла с непокрытой
головой леди Эмили. Матросы, привыкшие видеть ее в скромных
платьях, без всяких украшений, ахнули от неожиданности. В
ослепительном платье из белого атласа, с жемчугами на шее и
усыпанной мелкими алмазами сеткой в волосах, она прошла в
носовую часть палубы. Не глядя ни на кого вокруг, она легко
поднялась на массивное основание бушприта
[бушприт - наклонный брус, выступающий с носа корабля;
служит для выноса вперед носовых парусов]. Волосы ее, убранные
в красивую прическу, падали на плечи, румянец волнения горел на
щеках. Она была так хороша, что казалась ожившей греческой
богиней - покровительницей корабля, сошедшей в ослепительно
белом хитоне на оберегаемое ею судно.
   Ричард Томпсон смотрел на нее с тревогой и восхищением. Он
один понимал, что происходило сейчас в душе молодой женщины!
   Остальные путешественники столпились на палубе. Стояла
торжественная, напряженная тишина, словно все затихло, чтобы
люди на корабле могли внять голосам неизвестных жителей этой
земли.
   Но и на острове все так же молчало. Нигде не виднелось ни
лодки, ни плота. Побережье казалось безлюдным. Лишь на дальнем
берегу Грелли различил растянутую на кольях рыболовную сеть. Ни
один звук, ни одно движение не выдавало присутствия островитян.
   Уже начинало смеркаться. Фиолетовые тени поползли из лощин и
ущелий. Белые полосы тумана повисли над долиной и ручьем;
высокий пик, розовевший в последнем солнечном луче, померк и
сделался синим, а над зубчатой стеной дальнего леса замерцала
первая бледная звезда.
   Грелли окликнул с мостика Томаса Мортона. Тот, заметно
взволнованный, стоял на спардеке [спардек - палуба надстройки морского
судна].
   - Мистер Мортон, подымитесь ко мне. Передайте леди, чтобы она
немедленно ушла с палубы. Пусть подождет меня в своей каюте...
Постойте! Чем вы объясняете молчание на острове?
   - Может быть, он покинут обитателями?
   - Нет, они здесь. Сеть... На песке видны свежие тропинки.
Сдается мне, что этот молчаливый прием означает объявление нам
войны.
   - Быть может, из глубины острова они еще не успели заметить
судно?
   - Не болтайте чепухи! Послушайте, кто же, в конце концов,
по-вашему, двое спутников... этого... Не может ли один из них
быть все-таки одноглазым Бернардито Луисом?
   - Что вы, сэр, мертвые не воскресают! Я своими глазами
наблюдал, как Бернардито плыл, спасаясь от французов, и как
после вашего выстрела он пошел ко дну с пулей между лопатками.
От него до песчаной косы было не менее сотни футов!
   - Да, он, конечно, мертв... Очевидно, спаслись двое из
команды. Так вот, Мортон, готовьтесь к высадке. Я опасаюсь
засады и первым пошлю на берег вас. Дорогу к хижине вам объяснит
Брентлей.
   - Боже мой, сэр! Прошу вас, ради создателя...
   - Молчать! Пока ступайте к леди и проводите ее в каюту. Но
через полчаса вы должны быть на берегу!


   - Она! Нет никакого сомнения: это она!
   Человек в рваной шерстяной фуфайке отвел наконец сощуренный
глаз от окуляра подзорной трубы, положенной на сплетения ветвей
в густых прибрежных кустах. - Понимаете, Бернардито, он привез ее
сюда! Вот чем Грелли хочет сделать меня сговорчивым. Ах, негодяй!
   - Не нужно горячиться, мистер Фред, - сказал, всматриваясь в
трубу, другой человек, с черной повязкой на
глазу. - Наш час настал, но, чтобы справиться с Леопардом, нужен
хороший запас хладнокровия. Да, кажется, вы правы: белое платье
около бушприта - это действительно мисс Гарди. На мостике я
узнаю капитана Брентлея, а рядом с ним красуется мой дорогой
помощник синьор Джакомо Грелли! Осторожнее, он глядит сейчас в
нашу сторону. Эй, Педро!
   - Я здесь, капитан Бернардито!
   - Не дыми своей трубкой. Стой за деревом не шевелясь. Такой
верзила виден дальше, чем Эддистонский маяк, а у Леопарда острое
зрение. Об одном я жалею, мистер Фред: зачем вы помешали доброму
Педро снять его пулей с капитанского мостика! Педро -
великолепный стрелок, и он держал Леопарда на мушке минут
десять, пока судно проходило самым узким местом пролива. Если бы
вы не остановили его руку, у виконта Ченсфильда сейчас не было
бы двойника!
   - Убийство из-за угла - разбойничий прием борьбы, Бернардито!
Как ни бесчестны поступки Грелли, он все же сохранил мне жизнь,
когда она целиком была в его руках, - сказал первый охотник,
вновь приникнув к окуляру трубы.
   - Этим вы всецело обязаны мужеству мисс Гарди, а не
великодушию Грелли. Вы еще видите ее на палубе?
   - Да, она стоит на прежнем месте и, кажется, смотрит сюда.
Милая! Она, должно быть, встревожена нашим молчанием. А я даже
не могу подать знак и успокоить ее!
   - Заметное белое платье надето нарочно для вас, мистер Фред.
Ах, счастливец, скоро вы прижмете к сердцу свою бесстрашную
подругу!
   - Удалось ли ей устоять, Бернардито, выдержать борьбу до
конца? Пятый год она в его руках. Сколько пришлось ей вытерпеть!
Лишь бы только судьбам нашим суждено было соединиться!
   - Мистер Фред, а ведь присутствие нашей леди на борту отчасти
разрешает сомнения. Леопард не взял бы ее с собою, если бы
намеревался попросту уничтожить вас. Значит, он прибыл для
переговоров. Он, конечно, не догадывается, кто делит с вами
одиночество на острове, иначе держался бы поосторожнее.
   - Бернардито, я больше не вижу белого платья. В трубе уже
все сливается. Проклятая темень!
   - Зато мы можем выбраться из кустов! Слышите? С борта
спустили шлюпку. Кажется, наступают решительные события.
   Начинался прилив. Волны накатывали на светлую полосу песка,
превратившуюся в узенькую каемку на границе между лесом и водами
бухты.
   Три островитянина, осторожно раздвигая сучья, вышли из
кустарника. На его темном фоне они по-прежнему оставались
невидимыми с корабля. Судно стояло в полумиле от берега, на
середине бухты. На мачтах горели топ-огни, но окна кают и все
иллюминаторы были прикрыты темными занавесками. Палуба была
затемнена, и лишь над самой водой свисали с носа и кормы сильные
фонари. Они освещали вокруг судна небольшое пространство воды:
предосторожность против незваных ночных гостей.
   - Я слышу плеск весел, - сказал охотник в вязаной фуфайке.
   Его одноглазый собеседник размышлял вслух:
   - Шлюпка держит к устью речки... Вот что, джентльмены: нам с
мистером Фредом нельзя обнаруживать себя преждевременно. Фреду
нужно вообще соблюдать большую осторожность, чтобы не угодить в
ловушку. А мое присутствие на острове - это такой сюрприз для
Леопарда, что открыть его нужно с толком! Прием гостей придется
поручить Педро. Ну, Педро, ты у нас превратишься в дипломата.
Ступай к месту высадки, окликни их и веди по тропе в хижину.
Мистер Фред будет следовать за вами по пятам и сам решит,
выходить ли ему к гостям или держаться в отдалении. А я буду
наблюдать за берегом: как бы не появилась новая шлюпка и вы не
угодили бы в засаду... Держись вдоль опушки, парламентер Педро,
и торопись: они уже высаживаются!
   Чернобородый великан, согнувшись и держа в руке
длинноствольное ружье, выступил вперед и пошел навстречу
одинокой фигуре, только что покинувшей шлюпку. Человек этот в
растерянности стоял на светлой полосе песка, не решаясь сделать
и шагу в сторону зарослей на берегу.
   - Эдак вы простоите здесь всю ночь, мистер Мортон! - раздался
грубый голос другого человека, оставшегося в шлюпке. Это был
гребец, доставивший к берегу посланца Грелли. - Хозяин приказал
высадить вас и возвращаться на корабль. Когда лодка вам
понадобится, кричите погромче. Часовые на борту услышат. Будьте
здоровы, мистер Мортон!
   - Ба, мистер Фред! Оказывается, к нам пожаловал ваш бывший
калькуттский атерни, - прошептал Бернардито. - А шлюпка уходит!
Видите, я был прав: Грелли начинает с дипломатических
переговоров. Разумеется, за ними нужно ожидать тайного
предательства. Однако чертовски темно! И луны не будет!
   - Кто здесь? - прозвучал бас Педро, шагнувшего от опушки к
берегу, как только затих плеск весел.
   - Посланец с корабля "Орион", прибывший с письмом к жителям
острова, - ответил дрожащий старческий голос.
   - Ступайте вперед! - приказал Педро.
   Но тот, словно привязанный, оставался на месте.
   - Друзья мои, я стар, плохо вижу и не могу идти в такой
темноте.
   Охотник в шерстяной фуфайке, оставив Бернардито одного, тоже
приблизился к посланцу Грелли.
   - Возьми этого человека под руку, Педро, и помоги ему
следовать за мной, - раздался его спокойный голос. - Узнаете ли вы
меня, Мортон?
   В этот миг тишину ночи прорезал короткий женский крик с
корабля. Резко прозвенев над водой, он отозвался эхом в долине.
Мортон почувствовал, как вздрогнул подошедший к нему человек.
   - Что вы сделали с нею, проклятые?! - услышал посланец
грозный шепот над самым ухом.
   Сильные руки схватили Мортона за плечи. Он узнал склонившееся
к нему бородатое лицо, съежился и попятился назад, но оступился
на мокром песке. Лепеча бессвязные слова, Мортон судорожно
уцепился за сапоги островитянина.
   Задраенный иллюминатор был завешен черным платьем владелицы
каюты: руководитель экспедиции отдал строгий приказ затемнить
все окна, выходящие на палубу.
   Обхватив руками колено и положив на него подбородок, Грелли
сидел в кресле, приняв позу духа зла Мефистофеля. Леди Эмили
слушала его стоя, всем своим видом подчеркивая нерасположение к
продолжительному разговору.
   Грелли, притворяясь, что не замечает ни напряженной позы, ни
нетерпеливых движений собеседницы, взглянул ей в глаза и
произнес тихим, задушевным тоном:
   - Вы удивительно хороши сегодня, мисс Гарди!
   - К вашим угрозам я привыкла, но комплименты ваши для меня
невыносимы. Что вам угодно?
   - Эмили, нам нужно побеседовать спокойно. По-моему, вы должны
быть заинтересованы в этой беседе.
   - Ради бога, говорите скорее и оставьте меня одну!
   - Вы несправедливы, мисс Гарди! Разве я когда-нибудь докучал
вам своим присутствием? Разве вы не пользовались неограниченной
свободой? Вы даже злоупотребляли ею против меня. Поверьте мне,
Эмили, за эти годы я привык находиться под одним кровом с вами и
наша близкая разлука... печалит меня! Я возвращаю вас вашему
жениху, как прелестный нежный цветок, во всей его утренней
свежести и чистоте. Вам не в чем упрекнуть меня, мисс Гарди!
   - Молчите, убийца! Я ненавижу и презираю вас, слышите? Вы
пришли торговаться, лицемерный барышник, и в этой торговле я
должна послужить вам разменной монетой! Говорите прямо, торгаш,
каковы ваши требования к Фреду Райленду и ко мне?
   Грелли закурил сигару.
   - Я хочу, чтобы вы помогли склонить вашего избранника к
благоразумию. Мортон отправился к нему с письмом. Я хочу
надеяться, ваш островитянин найдет условия возвращения ему
свободы весьма умеренными и примет их. Если же нет, то последнюю
попытку образумить его придется предпринять вам. Вы напишете
письмо и объясните ему последствия упорства. Вы их знаете: я
объявлю облаву на прокаженных. У меня пушки, сотня матросов и
некоторый опыт в таких делах. А их трое... Чем кончится эта
схватка, вам, надеюсь, ясно?
   - Нет, Грелли, вы ошибаетесь. У них есть четвертый союзник -
правота! Они найдут способы открыть глаза всем вашим сообщникам,
и, уверяю вас, в наш лагерь перешли бы многие!
   - Эмили, допустите на миг невозможное: эти трое выдерживают
неравную войну и возвращаются в Ченсфильд, пусть настоящий
Райленд восстанавливает в Англии свои права... Но что ждет вас
при подобном обороте событий? Вы же опорочены навеки! Может
быть, официальный суд вас и оправдает, но леди и джентльмены
будут на улице показывать на вас пальцами и приговаривать: вон
бывшая жена и сообщница пирата и злодея Грелли! Если тот человек
женится на вас, перед вами обоими закроются все двери. Для всего
мира вы останетесь матерью Чарльза, ребенка Грелли! Английское
общество оттолкнет вас, как пособницу пирата. Смотрите трезво на
вещи, Эмили. У вас только один путь к счастью с любимым:
потребовать, чтобы он принял мои условия. Этим вы спасете ему
жизнь, и для себя добьетесь свободы и счастья!
   Собеседница Грелли закрыла лицо руками и опустилась на стул.
Дже-Райленд злорадно усмехнулся.
   - Прочтите мне письмо, которое повез Мортон, - произнесла
Эмили. У нее дрожали губы.
   Грелли достал из кармана черновик своего послания. Он
посмотрел на склоненную голову собеседницы, на глаза, полные
слез, и, приблизив листок к свече, стал сухо читать:

                             "ЖИТЕЛЮ ОСТРОВА
   Мои условия:
   1. Вы поставите свою подпись под документом, который исключит
возможность каких-либо дальнейших претензий на известные вам
права.
   2. Под новым именем вы навсегда поселитесь вне пределов
Великобритании.
   3. Вы сделаете все возможное, чтобы передать в мои рука обоих
ваших спутников.
   В случае согласия вы получите место на корабле и вместе с
известной вам особой покинете его в любом порту между островом и
Бультоном. Согласие сигнализируйте завтра, 31 декабря, с
наступлением темноты, огнем костра на берегу.
                                                    Ф.Д.Райленд.
                                                    30 декабря 1772 года."

   Плечи Эмили затряслись от рыданий.
   Грелли приписал своему красноречию эту вспышку горестных
чувств девушки. Но она внезапно выпрямилась, вырвала записку из
рук пирата, швырнула ее на пол и закричала ему прямо в лицо:
   - Зачем вы оставили меня в живых? Прощу ли я себе
когда-нибудь, что стала в руках негодяя орудием против
благородного человека? Чтобы спасти меня, он должен отказаться
от своего имени и родины? Нет, нет, нет! Я умру, но не навлеку
на него этот позор!
   - Мисс Гарди, значит, четыре года вы сохраняли его жизнь
только для того, чтобы сегодня вынести ему смертный приговор?
   - Будьте вы прокляты! О, убийца, убийца! Я сейчас же выдам
всем людям на корабле, кто вы такой!
   Она метнулась к дверям. Грелли не