уквами: "Орион. Порт Бультон".
   В Шербуре, не теряя времени, испанец пересел на французское
судно, отправлявшееся в греко-турецкий порт Пирей.



                              3. ОСТРОВИТЯНЕ

   Заря ясного летнего дня сообщает любому ландшафту несколько
идиллический оттенок. Смягчает она и суровость пейзажа
английского севера, где небо редко очищается от туч, а холмы и
долины - от скучной пелены дождя и тумана. Известно, что в
окрестностях Бультона, где расположено поместье Ченсфильд, легко
схватить ревматизм и трудно отделаться от сплина
[сплин - хандра, тоскливое настроение; раньше считался
специфической английской болезнью, вызываемой климатом
Британских островов].
   Но в конце июля, уже в преддверии сереньких осенних дождей,
здесь бывают удивительные дни - ясные и светлые, превращающие
Ченсфильд в прелестнейший уголок.
   В такой погожий июльский денек, почти на рассвете, когда
пушистые облака уплывающего ввысь тумана были еще розовыми, леди
Эмили Райленд шла по берегу длинного узкого озера, окруженного
парковой зеленью. На светло-сером платье и голубоватой шали
оседали росинки; свежий солоноватый ветерок с океана играл
концами шали, а в глазах молодой женщины отражались солнечные
блики, игравшие на воде.
   Проворные белки, цокая и щелкая, перескакивали с дерева на
дерево; дятел усердно стучал где-то вверху. Совсем близко от
леди Райленд на дорожку выскочила лань. Не испугавшись владелицы
поместья, животное осторожно спустилось к берегу и наклонилось к
самой воде. Леди Эмили остановилась, чтобы не спугнуть зверя.
   Внезапно лань вздрогнула, метнулась в сторону и в два прыжка
исчезла в кустах парка. Кто-то быстро бежал по дорожке на другом
берегу озера. Леди Эмили узнала Антони, молодого грума сэра
Фредрика. Досадуя на нарушенный покой, молодая женщина
направилась к дальней беседке в самом запущенном и глухом углу
парка. Здесь она углубилась в чтение рукописи, полученной ею два
дня назад у мистера Уильяма Томпсона.
   Все ставни старинного дома Райлендов были еще наглухо заперты,
когда Антони, потревожив свою госпожу на ее ранней прогулке,
прибежал наконец к заднему крыльцу дома.
   Юноша постучал в одно из нижних окон. Камердинер впустил его.
Поднявшись во второй этаж, Антони оказался перед дверью верхнего
кабинета. Сначала он постучал робко, потом погромче. Наконец
дверь отворилась. Сэр Фредрик, в халате и без парика, впустил
юношу и положил ему руку на плечо, не давая пройти в глубь
кабинета.
   - Сэр, - торопливо сообщил Антони, запыхавшийся от быстрого
бега, - паруса "Ориона" показались на горизонте. Часа через два
судно войдет в порт. Я разглядел его в вашу подзорную трубу,
милорд! Третьего дня, когда вы поднимались со мною на скалу в
бухте Старого Короля, был шторм, а нынче безоблачный день и даль
видна чуть ли не до самой Ирландии!
   - Тише, Антони! А не ошибся ли ты?
   - Я узнаю "Орион" среди тысячи других кораблей, милорд! Ведь
на нем мы прибыли сюда из Италии...
   - Хорошо, мальчик! Вот тебе гинея за усердие... Теперь ступай
отдыхать. Или у тебя есть еще новости?
   - Сэр! Моя сестра... Я хочу сказать, сэр, что Доротея вскоре
перестанет быть няней Чарли, и тогда...
   - Ступай, Антони, и никогда не тревожься за судьбу своей
сестры, - прервал юношу хозяин дома.
   Выпроводив его, мистер Райленд прошел в комнату, смежную с
кабинетом. Это была его личная спальня, расположенная по
соседству с комнатами его супруги, но отделенная от них стеной с
наглухо забитой дверью.
   В своей опочивальне владелец поместья подошел к молодой
черноглазой женщине, державшей на руках спящего кудрявого
ребенка. Женщина сидела у постели сэра Райленда. Голос Антони
испугал ее, и она в смущении прижалась к изголовью.
   Владелец поместья успокоил ее тихими, ласковыми словами.
Осторожно, чтобы не потревожить ребенка, он поцеловал ее в
розовые губы, с нежностью коснулся сжатого кулачка мальчика и
вернулся в кабинет, плотно прикрыв за собой дверь. Затем он
позвонил камердинеру, совершил с его помощью утренний туалет,
надел синий камзол, похожий на офицерский морской мундир, и,
взглянув на себя в зеркало, остался доволен своей внешностью.
   Надушенный, в тщательно завитом и напудренном парике и
маленькой треугольной шляпе, он вышел в коридор и в дальнем
конце его постучал в дверь покоя своей жены. В приоткрывшуюся
дверь выглянула Камилла, горничная леди Эмили.
   Услыхав, что леди вышла на прогулку, владелец поместья,
казалось, несколько встревожился. Пройдя через парк и миновав
горбатый мостик, перекинутый над самой узкой частью озера, он
поспешил к излюбленной беседке своей жены. С большой
осторожностью он подошел к кустам, окружавшим маленькое
сооружение, похожее на индийское бунгало [легкая индийская постройка
с верандой, обычно загородная]. Увидев в окне
беседки склоненную голову жены, виконт тихонько отступил назад,
в чащу, быстро вышел из парка, и через несколько минут маленький
гиг, запряженный гнедой кобылой, вынес его из ворот усадьбы на
дорогу, ведущую к городу и порту.
   Усадьба вновь словно замерла. Но вот задымили трубы кухонных
очагов, слуги вынесли из гостиной большой ковер и принялись
палками выбивать из него пыль. Дворня просыпалась. В доме одна
за другой открывались ставни. Вышла в сад черноглазая Доротея с
маленьким Чарли на руках и присела с ним на краю солнечной
лужайки.
   Помощник садовника, высокий негр с обезображенным оспой лицом,
обошел оранжерею и, присев у задней стены, примыкавшей к
усадебной изгороди, закурил большую черную трубку.
   С наслаждением затянувшись, он внимательно огляделся и
заметил, что прямо через луг к усадьбе пробирается человек в
одежде матроса. Негр перебрался через изгородь и поманил матроса
к себе. Они обменялись несколькими фразами. Матрос сжал в кулаке
монету, перешедшую из черной руки в белую, и, весело
посвистывая, пустился в обратный путь.
   - Что вам нужно, Сэм? - спросила негра госпожа Райленд, когда
помощник садовника с осторожностью приблизился к окну ее
беседки. - Не Роджерс ли, наш вчерашний знакомый, появился снова
в Ченсфильде?
   - Нет, приходил портовый матрос. Два часа назад бриг "Орион"
показался на горизонте. Сейчас он, вероятно, уже на бультонском
рейде.
   Кровь отлила от лица молодой женщины. Комкая в руках кружевной
платочек, леди Райленд торопливо направилась к домику
управляющего поместьем.
   Негр незаметно вернулся в оранжерею.


   На океанском бриге "Орион" убирали паруса. Не входя в гавань,
судно бросило якорь на рейде, ожидая прибытия портовых
чиновников.
   Гребной двенадцативесельный катер отвалил от причального пирса
и полетел к бригу. Три человека стояли на корме. Двое из них,
таможенные чиновники в морских мундирах, с трудом удерживали
равновесие. Третий, высокий горбоносый джентльмен в плаще,
накинутом поверх синего камзола, стоял неподвижно, пристально
вглядываясь в очертания корабля.
   Катер подвалил к носовому трапу корабля. Матросы разом осушили
весла. На рейде стояла такая тишина, что было слышно, как падают
капли с поднятых над водою весел.
   Три джентльмена, встреченные капитаном, поднялись на палубу,
блиставшую безупречной чистотой.
   - Поздравляю вас, капитан Брентлей, с благополучным
возвращением на родину!
   - Рад приветствовать вас на вашем корабле, мистер Райленд, -
ответил капитан, обменявшись рукопожатием с владельцем "Ориона".
   В сопровождении капитана и боцмана Ольсена, огромного норвежца
с седыми баками, чиновники уже собирались было приступить к
проверке грузов и просмотру документов, но повар-китаец
пригласил всех гостей в капитанскую каюту.
   Здесь джентльменов ждал накрытый стол. Рядом с приборами,
блистающими золотом и серебром, стояли накрахмаленные салфетки.
Огромная рыба с устрашающей мордой, бутылки с сухими испанскими
винами, паштет из дичи, блюдо устриц, спаржа под острым соусом,
редкие фрукты в серебряной вазе, горьковатое миндальное печенье
и сыр четырех сортов - вся эта благодать несколько смягчила
постное, должностное выражение лиц обоих чиновников.
   Когда наконец все встали из-за опустошенного стола, таможенные
чиновники, утирая огромными платками красные, залоснившиеся
лица, направились к трюмам. Они выразили готовность
удовольствоваться присутствием в трюмах одного боцмана и любезно
оставили капитана в обществе мистера Райленда.
   Безгласный китаец мгновенно сменил скатерть и сервировал на
столе кофе с французским коньяком и ликерами из погребов
славного монастыря святого Бенедикта. Капитан разложил между
рюмками карту последнего рейса "Ориона".
   - Все ваши пожелания, сэр, мне, благодарение богу, удалось
выполнить. Рейс оказался на редкость удачным.
   Как вы, должно быть, припоминаете, мы вышли в плавание двадцать
месяцев назад, в конце семидесятого года, направляясь в Чили...
   - Мистер Брентлей, я регулярно получал ваши отчеты по почте и
знаю все, что произошло на корабле, за исключением событий
последних четырех месяцев. Почему вы перестали посылать доклады?
   - Почта не пришла бы в Бультон раньше нас, сударь. Полный
отчет вы найдете в корабельном журнале, деньги и чеки находятся
здесь, в этом шкафу, а сейчас я расскажу все вкратце.
   - Остров, Брентлей! Сначала про остров! Нашли вы его по моим
координатам?
   - Да, сэр, этот остров я нашел, но разрешите мне рассказать
по порядку... Выйдя из Мельбурна...
   - Стойте! Человек на острове жив?
   - Да, сэр, он жив, но опоздай мы недели на две, самое большее
на месяц, и ему бы уже несдобровать. Он терпел страшную нужду.
Теперь он обеспечен всем необходимым и просил передать письмо...
   - Мне?
   - Нет, он просил вручить его мисс Гарди. Я хочу сказать, леди
Райленд, сэр.
   - Вы передали ему запечатанный пакет?
   - Да, сэр, пакет перешел из моих собственных рук в его руки.
   - Поручал ли он что-нибудь сказать мне, капитан?
   - Нет, сэр.
   - Дайте мне письмо для леди Райленд.
   - Сэр, человек на острове поставил обязательным условием,
чтобы письмо было отдано прямо в руки леди. Я обещал...
   - Капитан Брентлей!
   - Я не могу нарушить свое слово, сэр!
   - Хорошо... Пусть пакет пока останется у вас. Вы сами
доставите его ко мне домой. Сегодня, в шесть вечера, я жду вас к
обеду. Письмо вы передадите в моем присутствии, капитан!
   - Слушаю, сэр, и готов исполнить любое приказание, не идущее
вразрез с моей совестью.
   - Капитан Брентлей! Уж не полагаете ли вы, что я намеревался
поссорить вас с вашей чувствительной совестью?
   - Нет, сэр, но мне показалось...
   - Выбирайте впредь ваши выражения, капитан. Боюсь, что в
море вы несколько отвыкли от общества, мистер Брентлей!
   - Возможно, сэр. Примите глубокие извинения за мою ошибку.
   - Карта острова?
   - Она здесь, среди этих бумаг.
   - Координаты оказались точны?
   - Нет, сэр. Долгота была указана вами неверно; широта почти
совпала с вашими данными, но по долготе остров оказался западнее
на полтора градуса.
   - Вероятно, приборы на моем корабле тогда утратили
точность, и я ошибся в вычислениях... Хорошо, Брентлей, я весьма
доволен, и вы получите вашу премию. Сегодня, отправляясь ко мне,
возьмите с собою двух человек для охраны и доставьте мне кассу,
журнал, карту и документы, относящиеся к острову. Не забудьте
письма! Вы расскажете мне подробнее обо всем плавании.
   - С радостью, сэр.
   - Чиновники, я вижу, уже окончили осмотр. Полагаю, что ваше
гостеприимство сделало их сговорчивее. Я тоже принял для этого
кое-какие предварительные меры. Узнайте результаты.
   Капитан вышел и через минуту вернулся в каюту:
   Сэр, судну разрешено беспрепятственно возвратиться на берег.
   - Я отправляюсь вместе с ними. До вечера, мистер Брентлей!


   Когда катер подвалил к причальной стенке пирса, сэр Фредрик
увидел своего кучера, державшего под уздцы лошадь, впряженную в
гиг. Рядом стоял кабриолет, в котором сидела леди Эмили Райленд
с дочерью управляющего поместьем, хорошенькой Мери Мортон. Едва
катер коснулся пирса, молодая дама нетерпеливо выскочила из
кабриолета и одна пошла навстречу прибывшим с "Ориона". Оба
чиновника почтительно ее приветствовали. Они поторопились пройти
вперед и оставили леди наедине с супругом.
   Слабый ветерок раздувал пушистые волосы женщины. Стоя на пирсе
против сэра Фредрика, она прямо и строго смотрела ему в глаза.
   - Что за пылкие поступки? - спросил он недовольным тоном,
отводя взгляд в сторону. - Вам не следовало приезжать сюда. Прошу
вас соблюдать общеизвестные условности, миссис Райленд.
   - А я прошу вас не называть меня этим именем, когда нас никто
не слышит. Отвечайте мне прямо: он жив?
   По лицу ее собеседника прошла судорога. Желваки заходили под
скулами. Стиснув зубы, он молчал.
   - Не доводите меня до отчаяния! Или вы страшитесь сказать мне
правду? Я вынесу все и немедленных мер принимать не стану. Но -
слышите вы! - еще минута молчания, и я брошусь сейчас вниз
головой с этого пирса!
   - Он... жив, - процедил собеседник.
   - Доказательства! Где доказательства, что вы не лжете мне так
же, как лжете всегда всему миру?
   - Сегодня вечером, дома, капитан Брентлей вручит вам его
письмо. Дайте мне слово, что без меня вы его не вскроете.
   - Нет, такого слова я вам не дам.
   - Тогда письмо будет уничтожено раньше, чем вы его прочтете.
   - Берегитесь довести меня до отчаяния...
   - Чего мне опасаться? "Орион" - быстрое судно, и я еще не
отвык от моря, каррамба! - произнес он свирепея.
   - Наконец-то я снова узнаю вас! Я уже привыкла видеть вас в
маске джентльмена. Слава богу, теперь вы заговорили своим
настоящим языком. Хорошо, я прочту письмо в вашем присутствии.
   - Этого мало: я тоже должен прочесть его.
   - Что ж, Фред знает, в чьих руках я нахожусь, и, вероятно,
догадывается о возможном круге читателей своего письма. Я
вынуждена согласиться. Но если вы обманули меня, то, клянусь, ни
"Орион", ни силы самого ада, которые вам покровительствуют, не
спасут вас от заслуженной участи! Пропустите меня вперед! Не
прикасайтесь ко мне, я дойду до коляски одна!


   В кабинет сэра Фредрика проследовали только четыре участника
торжественного обеда, сервированного в столовой на два десятка
персон и продлившегося часа два. Хозяин дома плотно прикрыл
дверь кабинета, когда леди Райленд, капитан Брентлей и мистер
Томас Мортон разместились в креслах у стола.
Капитан Брентлей достал из-за обшлага своей широкой манжеты
небольшой пакет, запечатанный сургучом. Три его собеседника
молча склонились над пакетом. Сургуч хранил оттиск старинного
золотого католического образка, использованного автором письма
вместо печатки.
   Леди Эмили приняла письмо дрожащей рукой и поцеловала оттиск
на сургуче.
   От капитана это движение, впрочем, ускользнуло. Пригубливая
вино из узкого венецианского стакана и покуривая длинную
пенковую трубку, поставленную меж колен, капитан Брентлей начал
повествование о плавании.
   Сумерки уже сгущались, когда он завершил описание всех
грузовых операций и рейсов "Ориона" между портами Америки,
Африки, Индии и Австралии за два года. Штормы, подводные рифы,
корсары, суда вражеских стран и заразные болезни - все эти
препятствия и опасности не помешали опытному моряку доставить в
Англию тысячу гиней чистой выручки и полные трюмы товаров,
принятых на борт в Индии и Австралии.
   Пока хозяин судна слушал рассказ капитана, два матроса,
прибывшие с ним в Ченсфильд, восседая на кухне среди слуг
мистера Райленда, тоже поражали воображение слушателей
подробностями о плавании. Заработок команды за этот рейс был
таков, рассказывали они, что на прилавке таверны "Чрево кита"
нынче с самого утра звенит золото, и много веселых ночей
предстоит в Бультоне морякам "Ориона"!
   Капитан Брентлей закончил свой доклад описанием поисков
неведомого острова в Индийском океане. Координаты этого острова
капитан получил от владельца судна перед самым отплытием из
Бультона, в ноябре 1770 года, и обязался сохранить их в глубокой
тайне.
   Остров этот, как пояснил тогда сэр Фредрик, был им случайно
открыт в годы ранней молодости. По заданию виконта капитан
Брентлей должен был обследовать эту неведомую землю и вручить
пакет единственному обитателю острова, если бы тот оказался жив;
в случае же, если бы экспедиция не обнаружила островитянина,
пакет подлежал возвращению в руки владельца Ченсфильда. Капитан
Брентлей получил также строгое указание, чтобы ни один член
экипажа не вступал в общение с островитянином.
   Все эти поручения капитан выполнил в точности. Крейсируя в
указанных ему водах, он обнаружил на четвертые сутки непрерывных
поисков неизвестный, отсутствовавший на мореходных картах
остров. Его внешние очертания соответствовали полученному
капитаном описанию.
   "Орион" приблизился к нему ночью. С корабля сразу заметили
сигнальный огонь, зажженный на голой вершине горы - на самой
высокой точке острова. Рано утром островитянин, одетый в
звериные шкуры, пытался подплыть к бригу в утлой пироге, но был
предупрежден с капитанского мостика, чтобы он под страхом смерти
не приближался к судну. Несмотря на столь негостеприимную
встречу, островитянин показал, двигаясь на своей пироге впереди
корабля, вход в единственную большую и очень удобную для стоянки
судов бухту, о существовании которой капитан тоже был
предварительно осведомлен.
   Введя корабль в бухту, капитан вечером сел в шлюпку и
отправился на берег, где его ожидал островитянин. Оставив
гребцов в шлюпке и пояснив им, как ему было приказано, что этот
островитянин - заболевший проказой пассажир, высаженный сюда с
какого-то шедшего мимо судна, капитан углубился в лес, следуя за
этим странным отшельником.
   Зная, что моря и океаны полны всевозможных загадок и тайн,
вникать в которые далеко не всегда бывает целесообразным,
капитан не удивился, услышав чистую английскую речь своего
необычайного спутника, и не задал ему никаких излишних вопросов.
   Достигнув хижины островитянина, капитан вручил ему пакет от
сэра Фредрика Райленда, а также письменные принадлежности для
составления ответа. Оказалось, что этот таинственный анахорет
находился уже на краю гибели: у него вышло из строя единственное
ружье, кончились запасы и унесло в море сплетенную им сеть для
ловли рыбы.
   Отшельник рассказал далее, что этот безымянный остров, в
отличие от других небольших островов Индийского океана с их
бедным животным миром, изобилует крупными хищными зверями. В
ответ на недоуменный вопрос Брентлея, откуда на далеком острове
появились звери с материка, островитянин пояснил, что еще лет
пятьдесят назад в водах острова разбился своего рода "Ноев
ковчег" - арабское судно, имевшее на борту живой груз для
королевских зверинцев Франции и Испании. Следы этого судна,
экипаж которого погиб, островитянин обнаружил среди скал
северного побережья острова.
   Дикие свиньи уничтожили огород островитянина. Он давно износил
европейское платье и одевался в козьи шкуры. У него не заживала
нога, раненная на охоте за горным козлом, и не было никаких
лекарств.
   Утром следующего дня капитан прибыл за ответом и получил от
островитянина пакет, запечатанный сургучом. Теперь, через
одиннадцать недель после получения пакета, капитан Брентлей смог
наконец вручить его адресату.
   Капитан закончил свой рассказ сообщением, что перед отплытием
с острова матросы свезли на двух шлюпках и выгрузили на берегу
все, в чем так нуждался островной житель и оба его товарища.
   Оба товарища? - с недоумением переспросил владелец
поместья. - Разве он не единственный человек на острове?
   - Он ничего не говорил о своих спутниках, но сама обстановка
хижины навела на мысль, что в ней живут по меньшей мере три
человека, а не один.
   Хозяин дома нахмурился. Леди Эмили смотрела на него с
нескрываемым злорадством.
   - Эти люди так до конца и не обнаружили себя? - спросил он
отрывисто.
   - Нет, перед отплытием "Ориона" на вершине прибрежного мыса
открыто показались все три островитянина. Они дружелюбно махал