успел ее удержать и ринулся
следом за нею в темный коридор. Дверь на палубу от толчка
распахнулась. Около фальшборта, задумавшись, стоял Каррачиола.
Грелли схватил руку девушки, силясь увлечь ее назад в коридор.
Каррачиола поспешил ему на помощь, но двое сильных мужчин не
сразу смогли оторвать другую руку от дверного косяка. Наконец
они почти волоком потащили Эмили в коридор, и лишь ее короткий
крик боли и отчаяния успел прозвучать в глухой ночи.


   - Рассказывайте, Мортон!
   - Дайте мне глоток воды с вином, сэр! Благодарю вас! О боже
мой, боже мой!
   Из открытого окна в каюту Грелли врывалась свежая струя
утреннего воздуха. Она колыхала синие волны табачного дыма под
потолком.
   Грелли, сняв мундир, полулежал на своей великолепной, но
сейчас грубо смятой постели. Его ботфорты пачкали
светло-коричневый шелк полога, складки которого были схвачены
под потолком в виде красивого узла с большой кокетливой
виньеткой рококо [архитектурный и декоративный стиль,
получивший развитие во Франции в середине XVIII века; отличается
грациозной и прихотливой орнаментацией; основной мотив орнамента
рококо - завиток, напоминающий раковину]. Солнечные лучи из окна
освещали каюту и очень злую физиономию ее хозяина.
   - Да говорите же наконец! Прежде всего, сколько их?
   - Я видел двоих, но они совещались еще с кем-то, очевидно
третьим.
   - Вы разговаривали с тем лично?
   - Да, сэр.
   - И объяснили ему состав участников экспедиции, численность
команды, наше вооружение?
   - Да, сэр.
   - Что же он поручил передать мне?
   Вместо ответа Мортон достал записку. Это было послание самого
Грелли островитянам, но текст письма был резко перечеркнут
карандашом наискось, и на чистом обороте листка тем же
карандашом было выведено несколько строк.
   Грелли отвернулся к окну и прочел:

   "Пирату Джакомо Грелли, по кличке Леопард
   Мои условия:
   Немедленно высадить на берег мисс Эмили Гарди и убираться со
своии кораблем ко всем четрям.
   Фредрик Джонатан Райленд, виконт Ченсфильд, от имени и с
полного согласил всего населения острова."

   Грелли вскочил со своего ложа. Обрывки записки разлетелись по
полу. Накинув халат, он прошел в носовую часть и дернул ручку
запертой двери в каюту мисс Эмили. Горничная Камилла впустила
его. В каюте, кроме Камиллы, находились Паттерсон и Бетси,
горничная леди Стенфорд. По их лицам было видно, что они провели ночь без сна.
Эмили, укрытая пледом, лежала на своей постели за занавеской.
   - Убирайтесь все вон! - коротко приказал судовладелец. -
Каррачиола! Позови Иензена и Роя. А вы поторапливайтесь!
   Перепуганная Камилла, прыткая Бетси и оторопевший Паттерсон,
еще никогда не видевший главу экспедиции в подобном состоянии,
ретировались чрезвычайно поспешно. Хозяин "Ориона" отдернул
занавеску. Эмили, отвернувшись к стенке, лежала с открытыми
глазами. Грелли наклонился над девушкой. Выражение его лица было
бы способно устрашить целую шайку пиратов.
   - Послушай, ты! Я буду держать тебя в трюмном карцере. Там
кричи сколько хочешь. Ты будешь объявлена буйно помешанной, на
тебя наденут смирительную рубашку. В карцере я по капле выпью
твою кровь, а потом продам тебя работорговцам. Уже нынче я начну
охоту за островитянами: все они будут перебиты до вечера. Оге,
Рой, Каррачиола! Заткните ей глотку и несите, куда я велел.
   Через несколько минут три бандита спеленали Эмили пледом, как
ребенка. Оге Иензен взвалил легкую ношу на плечо и пошел с нею
по трапу в глубокий кормовой трюм. В самом дальнем и темном углу
трюма находился еще один люк. Рой дернул за кольцо, и люк
открылся. По железным ступенькам короткой лестницы Оге спустил
свою ношу в черную дыру. Рой последовал за Иензеном в тесный
колодец. Фонарь озарил окованную железом дверь с большим висячим
замком.
   Рой отомкнул его и вошел в тесный, сырой карцер. На полу
стояли мутные лужи. Их черная, глянцевитая поверхность чуть
колыхалась, когда судно покачивалось на якорных цепях. Стены
карцера хранили обильные следы засохшей крови. На полу валялись
ржавые кандалы. Сбросив ношу на пол, Иензен и Рой вышли и
повесили замок на место. Наверху за ними упала тяжелая дверь
люка.
   Когда Эмили пошевелилась на полу и высвободила руку, две
огромные крысы с писком заметались по камере и исчезли в
подполье. В то же мгновение глухой, могучий удар справа сотряс
корпус корабля. Вся камера задрожала, металл зазвенел, и дверь
затряслась на своих петлях и запорах. Корабль качнуло, и лужи на
полу залили плед, окутывавший ноги девушки. Через минуту новый
удар, теперь с левой стороны, до глубины сотряс корабль. Он
закачался сильнее. Эмили вскочила на ноги, но едва не упала,
когда гул и грохот повторились с обеих сторон сразу. Девушка
поняла, что батареи "Ориона" открыли огонь по острову.
   - Вот и ответ Грелли! Странно, в прошлый раз я не заметил на
"Орионе" таких батарей. Смотрите, что делается с птицами, мистер
Фред! Они поднялись со всех утесов. На палубе звучит колокол или
гонг; очевидно, с его помощью Грелли управляет залповым огнем.
Стреляют бомбами. Ого, два шлюпочных десанта... Нет, кажется,
три! Ну, держитесь, мистер Фред: война!
   - Бернардито, я боюсь только за нее. Наш ответ привел злодея
в бешенство.
   - Дорого бы я дал, чтобы видеть выражение его лица при
докладе Мортона... Целят сюда! Берегитесь!
   В кусты упала бомба. Три человека пригнулись к земле. Сильный
взрыв разметал камни и повалил деревце. Черный столб дыма вместе
с обрывками вывороченных корней взлетел в небо.
   - Ну, кажется, это последний залп. Они прикрывали огнем
высадку своих десантов. Смотрите, одна шлюпка держит сюда, а две
пошли в пролив. Грелли хочет занять прибрежные скалы в проливе.
Это неплохой маневр: он боится быть запертым в проливе. Если бы
он знал, что у нас всего по три десятка зарядов и только два
порядочных ружья, то действовал бы смелее. Вон в проливе люди
уже высадились и карабкаются по склонам. А на третьей лодке я
вижу Мортона и какого-то волосатого гориллу на веслах. Кажется,
этот гребец стоит двух Педро, а?
   Фредрик Райленд с тревогой глядел на приближающуюся шлюпку.
Она уткнулась в песок, и пассажир высадился. Озираясь по
сторонам, он направился к пышному тутовому дереву, росшему в
двухстах шагах от берега. Островитяне еще ночью приказали
Мортону положить ответ Грелли в дупло этого дерева. Исполнив эту
задачу, Мортон заковылял к лодке и весьма торопливо отбыл к
кораблю.
   - Педро, принеси-ка нам сюда новое послание Леопарда!
   Бернардито сунул за щеку накрошенный лист бетеля, перемешанный
с табачной пылью.
   - И табак кончается! Набейте трубку этими остатками, мистер
Фред, и растянитесь на мху. Вероятно, ночью спать не придется...
Вот и Педро с письмом. Читайте вслух, мистер Фред.
   Виконт Ченсфильд увидел на печати оттиск собственного
фамильного герба и, вскрыв конверт с изображением корабля под
созвездием Ориона, прочел:
   - "Господа, с огорчением вынужден известить мистера
островитянина и его друзей, что известная особа, весьма близко
принявшая к сердцу его отказ от предложенных умеренных условий,
одета сейчас в смирительную рубашку и находится в карцере для
буйно помешанных..."
   - А, каррамба! - вырвалось у Бернардито Луиса.
   - Они с самой ночи пытают ее, Бернардито! Вероятно, она
отказывается поддержать его требования! Зачем я помешал убить
его!
   - Это я вам давно говорил. Дочитывайте до конца, сэр Фредрик!
   - "В своем безумии, - читал дальше виконт, - она угрожает
самоубийством и намерена в полночь удавиться на рукаве
смирительной рубашки, если перед полуночью не будет зажжен ваш
костер на берегу. Приветственный салют уже дал вам некоторое
представление о дальнейших последствиях упорства. В случае
благоприятного решения вы будете доставлены на борт и после
свершения необходимых формальностей получите свободу. Ваша
доставка на корабль будет произведена в тайне от экипажа, не
считая надежных часовых.
                                                            31 декабря.
                                                            Томас Мортон".

   Вы понимаете, Бернардито? Он угрожает убить ее уже этой ночью,
а потом приняться за нас. Не попытаться ли открыть глаза его
экипажу? Брентлей кажется мне честным человеком. Наверно,
найдутся матросы...
   - Нет, мистер Фред, это, увы, невозможно. Пока лагерь врага
не расколот, нам не удастся вступить в переговоры ни с людьми на
корабле, ни с десантными группами, а времени для размышлений -
всего несколько часов. Предлагаю вам другой выход: зажгите
костер.
   - То есть принять его условия? Согласиться на отказ от
отцовского имени, отчизны! Согласиться на то, чтобы Эмили
сделать женой бродяги!
   - Нет, мистер Фред, пока я предлагаю вам только зажечь костер
и отправиться на корабль.
   - Но Грелли на корабле либо просто задушит и меня и ее, либо
мне придется пойти на все, что он мне продиктует.
   - Видите ли, внезапная смерть официальной жены и уничтожение
таинственного островного жителя - это для него крайние меры: он
не остановится перед ними, но ему все-таки очень хотелось бы
избежать этого, чтобы не осложнять своего положения перед
экипажем, пассажирами и властями. Грелли хочет заставить вас
сейчас капитулировать, а впоследствии он, разумеется,
постарается убрать вас обоих. Но против этого я приму свои
меры... В войне с Грелли я не останусь безучастным зрителем и
буду действовать одновременно с вами.
   - Объясните мне яснее свои намерения, мой друг Бернардито!
   - Видите ли, мистер Фред, если вы окажетесь вынужденным
подписать капитуляцию и подтвердить перед пассажирами "Ориона"
все хитросплетения, какие измыслят Грелли и Мортон, то я
надеюсь, что это будет только временным отступлением, а не
окончательным поражением. Сейчас нужно спасти девушку и
обезопасить вас обоих на ближайшее будущее от какого-нибудь
тайного маневра. Это я намерен сделать.
   Бернардито поднял записку Мортона, брошенную на курчавые
завитки лесного мха, и медленно перечел вслух ее заключительные
строки:
   - "Ваша доставка на корабль будет произведена в тайне от
экипажа, не считая надежных часовых..." Понимаете? Итак, мистер
Фред, как только совсем стемнеет, зажгите костер, отправляйтесь
на корабль и действуйте там, как подскажет благоразумие.
Объясните Грелли, что мы отказались следовать с вами из страха
перед правосудием. Скажите, что нас двое. Педро Гомеца вы
назовите, а меня именуйте Бобом Акулой. Так звали нашего боцмана
на "Черной стреле". Он был тоже пожилым, высоким брюнетом, как и
я, только с обоими глазами... Ни под каким видом не выдавайте
никому подземного тайника в горах! Вести от меня вы будете
находить на нашем старом месте, под серым камнем.
   Помолчав, Бернардито пососал пустую трубку, сплюнул и положил
руку на колено собеседнику.
   - Попытка моя опасная, и, может быть, мы в последний раз
беседуем с вами, - договорил он, глядя в сторону. - Если я
погибну, то и ваши шансы будут очень близкими к нулю: мы оба
пойдем нынче на крупный риск. Проигрыш равнозначен гибели, а
удача вернет нам жизнь и свободу.
   - Что вы задумали, Бернардито?
   - Мистер Фред, пираты заранее никогда не выдают того, что
задумано. Это сулит неудачу. Желаю вам счастья!
   - А вам, Бернардито, ни пуха ни пера! Но не проливайте
напрасно крови!
   - Кровь, по-нашему, самый дешевый сок в этом проклятом мире,
господин виконт! Передайте мисс Гарди, что я решил и перед нею
искупить старую вину.
   - Какую вину, Бернардито?
   - Отца ее убили все-таки мои молодцы. Сегодня этот грех
снимется с меня живого или мертвого. Прощайте, Фред!
   И двое бородатых мужчин в лесной чаще крепко обняли друг друга.


   Барометр предсказывал сильную бурю, и к вечеру Скалистый пик
окутался облаками. С юга надвинулась темная туча. Она опустилась
низко над островом, оставляя клубящиеся клочки на вершинах
холмов и даже на реях корабля.
   Пассажиры брига весь день бродили по палубе, вглядываясь в
спокойный ландшафт острова. Стало известно, что островитяне
уклоняются от переговоров. Доктор Грейсвелл недоумевал, почему
его не посылают освидетельствовать предполагаемых больных на
острове, но мистер Мортон объяснил, что островитян, по-видимому,
много; показываются они только в масках, настроены воинственно и
враждебно, хорошо вооружены и хотят занять пролив, чтобы
отрезать кораблю отступление в открытое море.
   Много толков среди пассажиров и команды вызвал ночной крик
женщины на корабле. Леди Стенфорд объяснила, что кричала ее
горничная Бетси от страха перед леди Эмили Райленд, у которой
открылось внезапное буйное помешательство. Все объясняли эту
неожиданную болезнь молодой виконтессы волнением и страшными
рассказами о злобных прокаженных на острове. Передавали, что в
припадке безумия леди Эмили ночью выбежала из каюты и
набросилась с ножом на Каррачиолу и Бетси; с помощью других
пассажиров они лишь с трудом надели на Эмили смирительную
рубашку. Днем удрученный мистер Райленд рассказал Брентлею, что
припадки не повторялись, но из предосторожности больную
приходится держать в запертой каюте, где при ней безотлучно
находятся негр Сэм, Ричард Томпсон и Камилла.
   На самом деле и Ричард, и негр, и француженка-горничная,
арестованные еще на рассвете в своих постелях, сидели взаперти в
темных чуланах на корабле, менее страшных и глухих, чем нижний
трюмный карцер, но все же весьма похожих на тюремные камеры.
   Ни один из арестованных не знал, чему приписать свое внезапное
заключение; негр и Камилла с беспокойством вспоминали о тайных
событиях в ченсфильдской роще, а Ричард догадывался, что Эмили
"вышла из повиновения" и начала бунт, пресеченный пиратом
решительными и бесчеловечными мерами. Днем мулат Рой принес пищу
затворникам. Разумеется, и от него Ричард ничего не смог
добиться.
   Вечером начался сильный прилив. Пришлось даже потравить
якорные цепи, ибо судно заметно поднималось. Полоска берега
вновь сузилась до тоненькой ниточки желтого песка. Стояла
тягостная влажная жара. Вдали сильнее задымил кратер огнедышащей
горы, и дважды пассажиры "Ориона" слышали слабый подземный гул.
   Окликнув на палубе Каррачиолу, Грелли велел ему спуститься в
трюм.
   - Приготовь все, что я велел, и позови Оге, - сказал он тихо.
- Когда все будет готово, возвращайся сам на палубу и наблюдай
за берегом. Я припугну гордячку.
   Вместе с Оге хозяин "Ориона" спустился в чрево корабля, в
карцер. Фонарь в руках Грелли осветил широко раскрытые, полные
отчаяния глаза узницы. Она сидела на пледе, подобрав под юбку
ноги.
   - Я пришел предложить тебе свободу, - сказал судовладелец. -
Напиши островитянину о своем положении, проси спасти тебя. Твоя
судьба в его руках. Вот чернильница, перо и бумага. Пиши ему всю
правду. Пощады тебе не будет.
   Когда Грелли протянул девушке бумагу, перо и ее любимую
чернильницу, подарок покойной матери, Эмили страшным напряжением
воли уняла дрожь, сотрясавшую ее тело, и взяла поданные ей
предметы. Потом, зажмурившись, она изо всей силы швырнула
фарфоровую чернильницу под ноги своему мучителю. Маленький сосуд
разлетелся вдребезги. Грелли от ярости зарычал:
   - В кандалы ее, Оге!
   Гигант поднял кандалы с пола. Грубые железные кольца охватили
запястья и щиколотки девушки. Датчанин заклепал молотом эти
кольца-браслеты. Цепи были так тяжелы, что Эмили почти лишилась
возможности двигаться в них.
   - Дай мне плеть!
   Крик ужаса бессильно замер в этом глухом, как монастырское
подземелье, колодце.
   Грелли замахнулся плетью, но в этот миг чьи-то шаги загремели
на железных ступеньках люка.
   - Хозяин! - раздался голос Каррачиолы. - На берегу горит
большой костер.
   Когда шлюпка, присланная с корабля, приняла на борт охотника в
фуфайке, оба других островитянина осторожно вышли из прибрежных
кустов.
   - Отсюда, с этой отмели, до корабля будет не более четверти
мили. Придется добираться вплавь. Направление - на кормовой
фонарь. Эх, Педро, жаль, что у нас нет пистолетов! Придется
воевать без пороху! Крокодилов, должно быть, разогнали пушки
"Ориона", а от акул будем обороняться ножами. Ну, бородатый
мальчик, с богом!
   Два человека бесшумно вошли в воду. Прилив достиг полной силы.
Пройдя покрытую водой полосу песка и очутившись наконец по грудь
в молочно-теплой воде они пустились вплавь.
   Педро был до пояса обнажен, Бернардито плыл в черной рубашке.
У обоих за поясом были кинжалы. Они плыли ровно, рядом, ни разу
не плеснув и не поднимая брызг.
   - Отдохнем, - сказал Бернардито на середине пути и
перевернулся на спину. - Старайся разглядеть, где часовые на
борту. Мистер Фред уже на корабле, и шлюпка осталась у носового
трапа. Ее мы и должны захватить. Главное - бесшумно подняться на
корабль. Ага, пошел дождь! Нам это на руку: должно быть, святой
Христофор заботится о нас. Акул тоже не видно. Вперед, Педро!
   До корабля оставалось не более ста ярдов. Теплый летний дождь
полил сильнее, поверхность бухты покрылась частой рябью и
пузырьками.
   - Часового я вижу над носовым трапом. - Второй - на корме, -
шепнул Педро.
   Пловцы достигли освещенного фонарями пространства у бортов
судна. Только под самой кормой падала на воду черная тень.
   Бернардито поправил пояс с кинжалом, набрал воздуха в легкие и
кивнул. По этому знаку оба исчезли и вскоре вынырнули в полосе
тени.
   Отдышавшись, Бернардито указал своему спутнику на левую
якорную цепь, а сам приблизился к правой. Их осторожные,
удивительно слаженные движения могли бы со стороны показаться
упражнениями цирковых гимнастов. На правую цепь, за которую
ухватился Бернардито, падала тень шлюпки, подвешенной на
кормовых шлюпбалках. Одноглазый пловец услышал сквозь плеск
дождя, что левая цепь тихонько заколебалась. Темная фигура Педро
уже взбиралась на корабль. Бернардито подтянулся на руках и тоже
стал карабкаться наверх.
   Когда он достиг борта, почти рядом с ним вспыхнул огонек. У
самого борта, прислонив ружье к стенке, часовой спокойно
раскуривал трубку. Бернардито узнал его сразу. Это был мулат
Энрико Рой, некогда прислуживавший Грелли на "Черной стреле".
   Одним прыжком Бернардито очутился на палубе. В слабом свете,
падавшем из занавешенного окна чьей-то каюты, перед Роем
предстала фигура его прежнего грозного капитана, с мокрой
бородой и длинными волосами, спадающими до плеч, с черной
повязкой на лице. Единственный глаз этого привидения сверкал,
как уголь, а в руке матово серебрился кинжал. Рой попятился от
страшного призрака, вынырнувшего из морских недр, но в тот же
миг сильные пальцы Педро схватили мулата сзади и сдавили ему
горло.
   - Стой, отпусти его, Педро! Энрико Рой, ты всегда был плохим
матросом и негодным часовым. Не вздумай кричать, или тебя
задушат на месте. Повинуйся мне беспрекословно. Показывай, где
сын Джакомо Грелли. Веди нас к его каюте. Педро, держи его
крепче, я пойду сзади вас. Вперед!
   Шатаясь под тяжестью руки, державшей его за шиворот, Рой,
согнувшись, заковылял в носовую часть. За ними крался
Бернардито, держа ружье мулата наготове.
   Два окна большой каюты пропускали на палубу сильный свет
через щели бархатных штор. До слуха Бернардито долетели из этой
каюты голоса мистера Фреда и Грелли. В каюте двигалась тени
нескольких человек. В этот миг где-то во внутренних помещениях
судна захлопали двери, послышались голоса и шаги, словно только
что окончился какой-то прием или совещание, с которого много
людей расходились по кораблю. Нужно было спешить! Нагнувшись,
все трое проскользнули через освещенную полосу и остановились
под окном с закрытой створкой жалюзи. За окном было тихо, свет в
каюте погашен.
   - Кто находится при ребенке?
   - Доротея, кормилица.
   - Постучи и скажи, чтобы она открыла окно.
   Рой повиновался. За окном послышался шорох. Женский голос
спрашивал, кто стучит. Бернардито прижал острие клинка к животу
мулата. Тот отозвался на голос женщины, и задвижка окна щелкнула.
   - Педро, прыгай внутрь и делай все быс