в команду у
кабестана. Чернобородый матрос перемахнул через борт, а следом
за ним бросились в воду и матросы-негры. Бурная вода кипела у
скал; ветер доносил брызги до самой вершины мыса. Борясь с
волной, чернобородый плыл на боку, расчетливо держа направление
не прямо к берегу, а чуть наискось, к горловине пролива Женщина
в белом, стоявшая на шканцах, видимо, заметила среди волн голову
пловца. Он махнул ей рукой...
   Все последующее свершилось почти мгновенно. Капитан,
длинноногий, худой человек, мигом слетел с мостика и, вцепившись
в перила фальшборта, выхватил пистолет. Из дула вылетел дымок,
звук выстрела отнесло ветром. Капитан целился в чернобородого
пловца. Женщина с быстротой дикой кошки бросилась на стрелка,
ударила его по голове доской, отколовшейся от фальшборта, и
спрыгнула в воду. Ее бурнус остался висеть на перилах;
Бернардито успел разглядеть короткую белую тунику женщины,
мелькнувшую в воздухе. Чернобородый был уже около женщины.
Ветер, гнавший воду в пролив, помогал беглецам.
   Капитан и его помощник открыли стрельбу, но большая волна
подняла разбитую шхуну с рифа и потащила прямо на скалы берега.
Негры, выбравшие для бегства другое направление, удалялись вдоль
берега, и корпус судна скрыл их из поля зрения Бернардито.
   Теперь все его внимание сосредоточилось на гибнущем корабле.
Нос шхуны задрался и ударился о гряду камней перед мысом.
Следующий огромный вал накрыл собою судно целиком. Затем
вынырнули поваленные мачты, увитые снастями. Новый удар волны с
огромной силой перекинул разбитый корабль через гряду на
каменистый берег. Шхуна завалилась на борт, обнажив днище, пена
клочьями свисала с темного корпуса, словно с боков загнанного
оленя. Набегающие волны довершали разрушение корпуса. Вдалеке на
миг мелькнули головы шести плывущих негров, потом уступ мыса
скрыл их окончательно. Белых пловцов, мужчину и женщину,
Бернардито тоже потерял; они, по-видимому, уже достигли пролива.
   Из-под взломанной палубы корабля показались десятки черных
кудрявых голов. Люди выбирались из трюмов, заливаемых водой.
Капитан избивал кого-то рукояткою пистолета. Рыжебородый
человек, балансируя на обломках палубы, размахивал хлыстом.
Десятка три белых матросов, успевших оправиться от перенесенного
страха смерти, выгоняли негров на узенькую полоску прибрежных
камней... По-видимому, разбитая шхуна принадлежала работорговцам.
   Старый корсар, удерживая собаку за ошейник, бегом пустился к
берегу пролива. Выглянув из-за скалы, он увидел близко перед
собою бугристые, сердитые волны. Они врывались в пролив,
переполняли горловину, вздымались до середины береговых утесов и
заливали расселины, оставляя пену на ветвях кустарника. Пловцы
достигли уже середины пролива; здесь течение стихало, волна была
меньше, но женщина уже ослабевала. Чернобородый поддерживал ей
голову над водой.
   - Карнеро, принеси! - крикнул Бернардито и отпустил ошейник.
   Остроухий бросился в воду, а сам корсар, положив на камень
штуцер, плащ и куртку, вышел из-за скалы и стал показывать
чернобородому пловцу направление к ближайшей удобной площадке.
   Женщина ухватилась рукой за ошейник, и Карнеро уже плыл
обратно, увлекая ее за собою. Чернобородый пловец все более
отставал от сильного животного. Рука пловца была окровавлена; он
тяжело дышал и, ныряя, долго не показывался из воды. Бернардито
вошел по пояс в воду, подхватил полубесчувственную женщину,
вынес ее на берег и уложил на своем плаще. Собака, отряхиваясь,
взвизгивала и порывалась назад, ко второму пловцу, но не шла в
воду: справа, со стороны отмели, среди мелкой волны, показалась
длинная голова крокодила. Приближался он довольно медленно,
очевидно, полагая, что добыча не может ускользнуть.
   Пловец исчез под водой. Бернардито взял в зубы нож и нырнул.
Тогда следом за хозяином кинулся в волны и Карнеро. В
зеленоватой подводной мгле Бернардито заметил расплывчатое
коричнево-белое пятно. Он схватил человека за волосы и с силой
вытащил на поверхность. Вместе с Карнеро они преодолели
последний десяток ярдов до берега и подтянули человека к полоске
гальки между скалами. Горько разочарованному крокодилу
Бернардито погрозил с берега штуцером.
   У спасенного пловца вылилось немного воды изо рта, и он
задышал глубоко и неровно. Повиснув на плече корсара и поминутно
спотыкаясь, человек сделал несколько шагов вверх по тропе и уже
осмысленно взглянул на своего провожатого.
   - Отдохните и помогите женщине, - сказал ему Бернардито
по-английски. - Карнеро, лежать! Ожидайте меня здесь и не
трогайтесь с места, если не хотите попасть на глаза своему
капитану.
   Оставив собаку около спасенных, Бернардито снова поднялся на
вершину. Разбитая шхуна находилась в прежнем состоянии. Все
прибрежные камни были усеяны чернокожими. Матросы уже
распоряжались выгрузкой на камни каких-то тюков и ящиков. Второе
судно едва темнело сквозь мглистую дымку.
   Капитан этого корабля, видя, что якоря не удержат напора
стихий, решился на смелый маневр. Грязное полотно кливера
всползло над бушпритом и затрепетало в штормовом вихре. Другой
парус до половины развернулся на марсовых реях. Кабестан
завертелся, носовые якоря пошли вверх, и, нацелившись на пролив,
судно двинулось вперед, волоча за собой по твердому грунту
кормовые якоря. Когда до горловины пролива осталось полтора
кабельтовых, цепи якорей лопнули. Волны вокруг корабля бесились,
грозя размозжить его о камни.
   Толстый моряк в капитанском мундире махнул рукой с мостика.
Матросы, сгрудившиеся на носу, опрокинули по обе стороны
форштевня несколько бочек растопленного жира.
   Маслянистая жидкость разлилась по бурной воде, и яростные
волны вокруг корабля на мгновение стихли. Перед шхуной открылась
горловина пролива с успокоившейся, чуть бугристой и рябой от
дождя поверхностью. Корабль в секунды преодолел расстояние до
горловины.
   Шквал ветра врывался в нее, словно в узкую трубу. Он сорвал
паруса и погнал шхуну с быстротою стрелы. Если бы пролив был
прямым, корабль благополучно влетел бы в защищенную бухту, но
узкий рукав изгибался влево, и маневр поворота не вполне удался.
   Послышался треск, корму с белой надписью "Глория" занесло на
камни, руль шхуны разлетелся в щепы. Ударом снесло грот-мачту,
проломило обшивку над ватерлинией. По инерции "Глория" сорвалась
с камней и, благополучно миновав край песчаной отмели, достигла
бухты. Шхуна не потеряла плавучести, днище ее уцелело. Мелкая
волна в бухте, похожая на речную, заплескалась у изуродованных
бортов.
   "У этой "Глории" добрый капитан и недурная команда, -
рассуждал Бернардито. - "Порт Бультон"! Значит, оба судна
следуют вместе... Потеряли два якоря, мачту, руль и получили
дырку в корме. Отделались недорого! Бросили якорь... Пора
убираться отсюда. Они начнут рыскать по острову и найдут хижину!"
   Бернардито не застал спасенных на прежнем месте. Когда
"Глория" показалась в проливе, чернобородый мужчина оттащил
женщину подальше от берега и укрылся за камнями. Собака
настороженно следила за чужими людьми и угрожающе рычала, когда
они двигались.
   - Хватит ли у вас сил, чтобы очень быстро пойти следом за мною
по лесным тропам? - спросил островитянин.
   Женщина первой поднялась на ноги. Мокрый костюм ее был
необычен и не имел ничего общего с дамским нарядом европейского
покроя, но лицом она походила на француженку или итальянку. На
Бернардито она посмотрела пристально, и такое сильное волнение
отразилось в ее лице, что старый корсар испытал некоторое
смущение. Однако положение было слишком критическим, чтобы
задерживаться хоть на минуту. Женщина помогла своему спутнику
встать на ноги. Его раненая рука была уже перевязана обрывком
влажной туники.
   Теперь Бернардито разобрал, что перед ним - совсем молодой
человек, едва ли достигший двадцати лет. Черная борода и давно
не бритые щеки придавали ему более зрелый вид. Незнакомке на вид
было лет тридцать. На ее лице, красивом и тонком, легко читались
следы лишений.
   Бернардито быстро повел незнакомцев через лесную чащу. Они с
трудом продирались сквозь колючие кустарники. Буря качала
деревья, обдавая путников холодными брызгами. Свой старый плащ
Бернардито отдал женщине, и шипы изорвали его куртку в несколько
минут. Труднее всех пришлось полуголому незнакомцу, весь наряд
которого состоял из черных матросских шаровар и грязного
красного пояса. Наконец путники выбрались на тропу. Бернардито
повел их к лесному озеру. Непроходимая чаща бамбуковых зарослей
раскинулась перед ними на полмили. Под ногами захлюпала болотная
жижа.
   - Ступайте вперед, держите направление на тот далекий утес.
Пробираться будете по пояс в воде, но в середине болота, если вы
правильно возьмете направление, наткнетесь на песчаный островок.
Скройтесь там и ждите меня. Собака останется с вами. Я принесу
вам поесть и отведу потом в безопасное место, в горы. Если вы
готовы драться с вашими врагами, то возьмите это ружье и нож.
   Полуголый человек схватил ружье.
   - Драться я буду до последней искры жизни, - сказал он
решительно. - Доротея, узнаешь ли ты это ружье? Мистер Фред,
перебираясь на "Орион", оставил его в хижине на острове. Раньше
этот штуцер принадлежал Джакомо.
   - Дай мне нож, Антони, - глухо произнесла женщина. - Я не
вернусь к ним живой.
   Странная догадка озарила Бернардито. Уж не синьора ли Ченни
перед ним? Но Антони - близкий сподвижник и любимец Грелли, а
его сестра - любовница Леопарда. Из чьих же рук вырвались эти
люди? Однако рассуждать и проверять догадки было некогда.
Мальчик один сидел в пустой хижине; неведомые пришельцы с
работорговых шхун ежеминутно могли обнаружить жилище охотников...
   - Синьор, назовите ваше имя! - крикнул молодой человек вслед
удаляющемуся охотнику.
   - Это вы узнаете, когда будете в безопасности, - отвечал
Бернардито, и заросли бамбука сомкнулись за ним.
   Собака метнулась было к нему, но он резко послал ее назад,
указав направление в глубину болота.
   Шестеро негров благополучно преодолели полосу прибоя у скал и
выбрались на сушу. Эти беглецы с разбитой шхуны тоже поспешили
укрыться в лесу. Здесь они чувствовали себя уверенно, как дома!
   Вся шестерка принадлежала к числу самых лучших охотников
большого племени с берегов Конго. Углубившись в чащу, воины
стали вооружаться первыми попавшимися средствами самозащиты -
палками, сучьями и острыми камнями с зубчатыми гранями.
Несколько часов они провели на деревьях, прислушиваясь к лесным
шорохам. Перед закатом они тронулись в путь через заросли. По
лесу они двигались, как безмолвные черные тени, и ни одной
царапины не появилось на стройных матово-черных телах. Лес
поредел. Плоскогорье стало понижаться; большие деревья уступили
место низкорослым кустарникам; болотная вода стала проступать
из-под ног, и в лучах проглянувшего вечернего солнца беглецы
увидели сплошные заросли бамбука.
   Внезапно один из негров предостерегающе поднял руку. Он
заметил на болоте следы двух человек, прошедших здесь не позднее
полудня. В ту же минуту из зарослей выскочило громадное серое
животное. Оскалив страшную пасть, зверь кинулся на чернокожих.
   - Бросьте оружие! - раздался голос из-за кустов.
   Слова эти были произнесены на киши-конго - родном языке черных
воинов. Чернобородый Антони показался из чащи.
   - Бросьте дубинки, друзья, иначе этот дьявольский пес
перервет вам глотки. Назад, Карнеро! Идите за мной...
   Антони повел беглецов через болото к песчаному островку.
Собака, проявляя сильнейшее беспокойство, шла по пятам за
людьми, с вожделением посматривая на мелькающие икры. Карнеро
несколько успокоился и перестал рычать, когда черные воины
уселись рядом с двумя белыми людьми под бамбуковым шалашом.
Антони и Доротея успели прикрыть свое легкое сооружение листьями
огромных папоротников. Едва кто-нибудь из сидящих пробовал
пошевелиться, бдительный Карнеро угрожающе рычал, и всем
поневоле приходилось сидеть смирно, словно школьникам под
охраной сердитой классной дамы.
   - Антони, - говорила женщина своему спутнику, и голос ее
дрожал от волнения, - я уверена, что не ошибаюсь. Это он, тот
самый человек. Я всего на один миг выглянула тогда в окно
каюты, но лицо его запомнилось мне на всю жизнь. Говорю тебе,
Антони: человек этот - пират Бернардито Луис, укравший моего
Чарли.
   - Дороти, это невозможно. Я сам видел следы их трупов. Не
терзай себя напрасной надеждой, бедная моя сестра. Я не знаю,
кто этот островитянин с завязанным глазом, но Бернардито погиб
в пещере вместе с ребенком. Он хотел помочь мистеру Фреду, но
не предвидел лавины и обвала.
   - Как же попало в руки этого человека ружье Джакомо?
   - Когда "Орион" покидал остров, мистер Фред оставил в хижине
полное снаряжение. Он думал, что, может быть, судьба вновь
забросит сюда одинокого мореплавателя, и даже положил на стол
записку: "Неведомому другу от трех первых жителей острова".
   - Но почему у этого человека тоже завязан глаз? Почему он
скрывается от капитанов кораблей?
   - Может быть, он сам расскажет нам об этом. Одно я знаю
твердо: капитан Бернардито уже шестой год спит в могиле. И
могилу эту я видел своими глазами.
   Внезапно Карнеро кинулся в заросли. Фигура Бернардито,
обвешанная оружием, появилась из кустов. Негры, заранее
предупрежденные Антони, встали перед неведомым "хозяином
острова" и поклонились ему.
   - Вы разговариваете так громко, что сами выдаете свое
убежище. Я невольно подслушал вашу беседу. Усадите-ка ваших
чернокожих друзей, господа! Такие низкие поклоны отдают только
их страшным богам, а не воскресшему пирату. Некоторые мертвецы,
синьор Антони, ухитряются воскресать даже по два раза...
Синьора Доротея, надежды ваши не напрасны. Ваш сын жив, и через
час вы обнимете его... Антони, да поддержите же синьору, ей
дурно! Бедняжка, она уже без сознания. Ступайте вперед, нам
нужно скорее добраться до гор. Я сам понесу вашу сестру.


   Мистер Вильсон, капитан "Глории", сипло командовал разгрузкой.
Шхуна стояла в бухте Корсара. Три шлюпки непрерывно крейсировали
между берегом и кораблем. Вечернее солнце золотило воду, ветер
улегся, и только валы мертвой зыби бились в каменную грудь
мысов. Стало жарко. Рои москитов наседали на лица и руки моряков.
   Уже все негры из трюмов "Глории" были высажены на берег и
рубили лес под охраной двух десятков матросов. Поодаль работали
спасенные с "Доротеи". Между работающими бродили надсмотрщики,
суданские арабы и берберийские туареги с бичами в руках. В
больших черных котлах, подвешенных на жердях, варилась пища.
   Шлюпка доставила с берега на борт "Глории" сухопарого капитана
Хетчинсона, рыжего американского ирландца О'Хири и еще
нескольких моряков с погибшей шхуны. Вильсон пригласил их в
каюту своего помощника, датчанина Оге Иензена.
   - Велики ли повреждения "Доротеи"? - осведомился капитан
Вильсон у своего коллеги.
   Хетчинсон вздохнул.
   - Велика ли дырка в разбитой бутылке? - сердито проворчал
О'Хири. - Мы утопили свои барыши, черт побери! Дернуло вас лезть
на скалы, Хетчинсон! Весь излишек негров, который мы решили
утаить от Райленда, теперь на дне... И еще эта сбежавшая
француженка... За нее можно было взять хорошие деньги...
   - Не стоит ссориться, джентльмены, - примирительно сказал
Вильсон. - Француженка никуда не денется от нас на этом островке,
если только не утонула. Вы подсчитали негров на берегу, мистер
О'Хири?
   - С обеих шхун высажено сто двадцать мужчин, триста женщин и
около сотни подростков. Уцелевшую мелочь не подсчитывал, ее
осталось немного. Хетчинсон утопил этих ребятишек в трюме, как
щенят, а в придачу еще семьдесят матерей и столько же мужчин.
Штук полтораста утонуло, а может быть, и сбежало... Скверно!
   - Ну, брат, в нашем деле - где найдешь, где потеряешь...
Досадно только, что утопили-то мы негров мистера Райленда, тех,
что присланы сюда для островной плантации, а наши две сотни
лишка остались у Каррачиолы в Капштадте... "Доротее" теперь
конец, а мою "Глорию" будем чинить месяц. Как бы тем временем
Каррачиола не уплыл с неграми в Америку. Вот тогда-то плакали
наши денежки за весь избыток чернокожих! Ваше мнение, мистер
О'Хири?
   - Никуда он без нас не уйдет! Закуплено много грузов для
островной плантации. Не бросит же он все в Капштадте?
Волей-неволей придется ему ждать возвращения наших посудин с
острова или идти сюда следом за нами.
   - В Капштадте хозяева алмазных копей давали по тридцать
фунтов за штуку. Надо было продать весь избыток чернокожих там,
на месте, и делить деньги сразу. Нечего было слушать
Каррачиолу... Дескать, в Америке продадим вдвое... Вот и
продали... рыбам! - Мистер Вильсон с досадой кивнул на
сверкающую воду бухты.
   - Вы отрядили погоню за беглецами? - помолчав, спросил
О'Хири у Хетчинсона.
   - Да. В полдень шесть человек с боцманом Броуном отправились
в лес на охоту. К вечеру всех поймают.
   - Сомневаюсь... - возразил О'Хири. - Ничто не выгонит их из
чащобы. Остров достаточно велик, чтобы и укрыться и найти себе
пропитание. Полагаю, что завтра придется устроить облаву всем
экипажем. Обшарить придется весь остров. Нужно поймать и
французов. Экая досада, что они удрали! Вы видели их, Вильсон?
   - Нет, я только здесь и узнал, что у вас на борту были двое
белых из погибшей экспедиции "Святого Антуана". Почему вы не
показали их Каррачиоле в Капштадте, мистер О'Хири?
   - Понимаете, Вильсон, я сам обнаружил их только по пути из
Капштадта на остров. Вы помните, как мы грузились на Заире?
Ночь, сутолока... "Доротея" приняла две сотни мужчин для острова
и все бабье с мелюзгой. Эти двое при погрузке затерялись среди
чернокожих; в трюме они все время прятались в самой гуще. В
Капштадте мы не простояли и суток, а по пути сюда матросы стали
пошаливать с черными красавицами и выволокли на палубу эту
француженку. Тогда и спутник ее обнаружил себя. До тех пор они
оба обматывали лица тряпьем. Оказалось, что они попали в плен к
неграм и прожили четыре года среди племени Конго. Вместе с
неграми они угодили в наши руки. Она назвалась Мартой Сабо, а он
- Франсуа Пише. Этого Франсуа Пише и шестерых здоровенных негров
я заставил работать наверху; он толковый матрос, знает все эти
негритянские тарабарские языки и научил негров работать с
парусами. У нас не хватало матросов. А женщину я решил приберечь
для себя. Она была сиделкой в больничной каюте на "Святом
Антуане". Красивая особа, но... с характером, чертовка! В любой
части света на нее нашлись бы покупатели. Я рассчитывал взять за
нее хорошие деньги. Хетчинсон все испортил этим крушением!
   - А эти ваши матросы-негры... покинули вас, мистер О'Хири?
   - Да, покинули, черт возьми! Одновременно с французами.
Хетчинсон стрелял, да, кажется, промахнулся.
   - Вероятно, этот промах мистера Хетчинсона придется
исправить после поимки, - задумчиво сказал Вильсон своим осипшим
голосом. - Мистер Райленд не любит лишних свидетелей.
   - Если они оба живы, то француз пригодится на плантации как
переводчик. Бежать отсюда трудно. Ну, а если заявится сюда
какое-нибудь чужое судно, тогда этот месье Франсуа... получит
свою порцию. Однако для этого его нужно сначала вернуть.
   Оге Иензен погрузился в свои воспоминания. Ему вспомнилась
некая не столь давняя весна, дорога в Афины, укромная бухта,
шхуна Каридаса и лодка с маленьким сыном того человека, чья
могила находится на этом острове... Он, Оге Иензен, стрелял из
шлюпки в этих людей, ибо так велел ему Каррачиола... Кто-то
вскрикнул на лодке... Потом появился лейтенант Уэнт с
баркасом... Неудачно все получилось...
   В каюту ввалился боцман "Доротеи".
   - Поймал беглецов, Броун? - насмешливо спросил О'Хири.
   - Пока нет, - прогудел боцман смиренным тоном. - Но в лесу я
нашел хижину. Судя по всему, жильцы покинули ее несколько часов
назад. Пока мы осматривали хижину, в ограду вбежала черная
собака с обрывком веревки. Мы поймали ее и привели с собой.
   - Значит, островок-то обитаем, джентльмены? - в недоумении
спросил О'Хири.