раченная нами колония. Ее деятели, все эти
Адамсы, Джефферсоны и Франклины, ведут открыто враждебную нам
политику, и столкновение с драконом американской революции
неизбежно. Это тем опаснее, что население Франции волнуется, ее
нищие крестьяне бунтуют, города восстают, а Париж сделался
столицей безбожных и возмутительных учений. Русская царица
Екатерина с каждым годом расширяет свои владения и на юг и на
запад. Флот ее уже разгромил могущество турок. Древняя Порта
обречена. Это опасно... - Отхлебнув изрядный глоток, он
продолжал: - Мировой котел кипит. Сейчас Англии нужны твердые,
цепкие руки. Нужно успеть выхватить из этого котла самые жирные
куски, пока их не схватили другие. Я не вижу твердости в
действиях нашего правительства. Иногда приходится быть волком в
овечьей шкуре но нельзя быть овцой в шкуре волти... Дорогой мой
мистер Уильям! Сэр Фредрик просил передать вам пожелание доброго
здоровья.
   К удивлению пастора, хозяин довольно сухо принял его слова:
   - Интересы "Северобританской компании", принадлежащей на
девять десятых мистеру Райленду, я защищаю уже в течение трех
лет, но эта деловая сторона пока не побудила ни меня, ни моего
знатного клиента к личному знакомству. Отношения с компанией я
поддерживаю через ее коммерческого директора, моего друга
мистера Норварда.
   С этими словами мистер Томпсон поднял бокал, сощурил веки и
стал рассматривать сквозь налитое в сосуд вино пламя углей в
камине. Пастор Редлинг поперхнулся и умолк. Наступило неловкое
молчание.
   - Мистер Томпсон! - заговорил судостроитель Паттерсон, до
сих пор молчавший. - Здесь собрались старые друзья вашего дома.
Быть может, вы наконец поведаете нам о тех подводных рифах между
вами и сэром Фредриком, которые так заметны вашим друзьям?
   - Мистер Паттерсон удивительно точно предвосхитил мою
мысль! - воскликнул Ленди. - Появление лорда Райленда в нашем
городе вызвало много толков благодаря трагическим
обстоятельствам, омрачившим его переезд из Индии в Европу. О
них, помнится, писали газеты, но очень скупо.
   - Я знаю его не первый год, джентльмены, - продолжал
Паттерсон. - Моя верфь выстроила для компании две шхуны - "Глорию"
и "Доротею" - и бриг "Орион", а ныне работает над четвертым
заказом. Это будет лучший корабль, когда-либо выходивший из
английских верфей. Сотрудничать с этим джентльменом приятно: у
него смелая натура и широкий размах. Однако сознаюсь: и для меня
этот замкнутый человек и его молчаливая супруга с ее печальным
взглядом - до сих пор наполовину загадка!
   - Дорогой мистер Паттерсон и вы, мой старый друг Сэмюэль, -
несколько патетически произнес мистер Томпсон, - я охотно исполню
ваше желание, но для этого я должен просить разрешения Ричарда
огласить одну подробность, известную пока лишь нам, родителям
Ричарда.
   При этом Томпсон-старший бросил вопрошающий взгляд на своего
наследника. Тот утвердительно кивнул и добавил:
   - Я надеюсь на честь наших друзей, отец. Эта семейная тайна
не должна стать достоянием молвы...
   Джентльмены склонили головы в знак согласия, а господин
викарий даже возвел руки горе. Впрочем, ему, как священнику, эта
интимная подробность была уже известна. Он знал, что сэр Фредрик
Райленд отбил невесту у мистера Ричарда, но как и при каких
обстоятельствах совершилось это прискорбное событие, ему самому
не терпелось послушать.
   - В таком случае, джентльмены, вы сейчас услышите одну из
удивительных современных трагедий. Она сделала бы честь
Друри-Лейнскому театру [театр Друри-Лейн - самый известный в Лондоне, с
классическим репертуаром], попадись она в старину под перо Марлоу
или Шекспира. Разрешите огласить вам интересный документ,
врученный мне для сохранения. Автор, предоставив документ в мое
распоряжение, разрешил его огласку в тех пределах, какие я сам
счел бы уместными.
   С этими словами королевский адвокат направился в свой кабинет
и вернулся с тетрадью, переплетенной в коричневую тисненую кожу.
Надев очки, старый джентльмен приступил к чтению.

   "Возлюбленной моей дочери Мери от ее отца, Томаса Мортона,
атерни [член английской корпорации юристов]
калькуттской нотариальной конторы "Ноэль-Абрагамс и
Мохандас Маджарами".
   Моя дорогая дочь!
   Тетрадь эта содержит подлинные путевые записки, начатые мною в
Калькутте и оконченные в Бультоне сего декабря 20-го дня года
1768-го. С неустанной мыслью о тебе и горячими молитвами о
ниспослании мне радости скорее обнять мою любимую дочь приступал
я перед отъездом к этим запискам и потом продолжал их в пути,
глотая слезы отчаяния и горя. Сохрани эту тетрадь, где
запечатлены обстоятельства гибели нашего судна, а также
подробности нашего пленения и спасения. Волею всевышнего лишь я
и два моих спутника пережили эти грозные события. Имена же
бесчисленных погибших - ты, господи, веси! In sanct martyris
sanguis - est salus tuus, Britfnnia! ["В крови святых мучеников -
суть спасение твое, Британия!" (лат.)]
   Томас Мортин, солиситор [низшее юридическое звание в старой Англии].


   Калькутта, 19 февраля 1768 года.
   Решение мое оставить Калькутту и переехать навсегда в Европу
побудило моих шефов, мистера Заломона Ноэль-Абрагамса и
мистера Маджарами, поручить мне два дела в Англии, по
исполнении которых я могу считать себя свободным от службы и
жить уже без деловых забот на свои сбережения и небольшую
пенсию. Я горячо надеюсь найти себе кров в родном Портсмуте,
оставленном мною ровно сорок лет назад, когда я был
десятилетним мальчиком. Там, в Портсмуте, ждет меня дочь Мери,
отправленная в Англию двенадцать лет назад, когда я лишился
своей незабвенной супруги, племянницы мистера Маджарами.
   Оба порученных мне дела связаны с конторой "Уильям Томпсон и
сын" в Бультоне, имеющей репутацию одной из самых солидных
юридических контор в метрополии.
   Первое поручение касается введения в наследство эсквайра
Фредрика Джонатана Райленда, клиента нашей калькуттской
конторы.
   Дальние предки мистера Райленда были выходцами из
Нидерландов, состоя по женской линии в родстве с Оранским
домом. При Вильгельме III Оранском [Вильгельм III Оранский -
король Англии, правил страной с 1688 года по 1702 год] мистер Френсис Райленд
получил за свои заслуги перед английским престолом титул
виконта и небольшое бультонское поместье Ченсфильд.
   Сын первого виконта Ченсфильда, Генри Райленд, поддавшись
уговорам своего знатного соседа маркиза Блендхилла, яростного
сторонника партии тори, принял участие в заговоре против
короля Георга I и, лишенный пэрского достоинства, окончил свои
дни в ченсфильдской ссылке. До недавнего времени поместьем
Ченсфильд владел сын опального сэра Генри - сэр Эдуард
Райленд. Младший его брат, офицер королевских войск Уильям
Майкл Райленд, уехал в Индию, в Калькутту, где у него в 1742
году родился сын Фредрик Джонатан.
   Мистер Фредрик рано лишился своих родителей, и опекуном его
стал мой отец, служивший юристом той же нотариальной конторы,
куда впоследствии поступил и я. По окончании английского
колледжа в Мадрасе молодой мистер Райленд совершил несколько морских
экспедиций в качестве младшего помощника капитана, обнаружив хорошие познания
в астрономии и навигации.
   В 1763 году мистер Фредрик Райленд уехал в Европу и навестил в
Лондоне своего дядю, сэра Эдуарда, виконта Ченсфильда,
владевшего бультонским поместьем. Бездетный вдовец, сэр Эдуард,
возненавидевший Ченсфильд - место ссылки своего отца, - жил в
британской столице, ведя довольно рассеянный образ жизни,
беспечно предоставив управление поместьем мистеру Монтегю Уэнту.
Запущенное поместье давало мало дохода. Сэр Эдуард принял
племянника довольно холодно, и тот вернулся в 1767 году назад в
Индию, где увлекся научными занятиями и провел несколько месяцев
с исследовательскими целями в глухих индийских джунглях.
   В конце 1767 года мистер Эдуард скончался. Племянник его, сэр
Фредрик Райленд, унаследовал небольшой капитал и разоренное
бультонское поместье. К нему должен перейти и титул виконта
Ченсфильда, если права на него, весьма мало интересовавшие сэра
Эдуарда, не безнадежно утрачены.
   Бультонская контора "Томпсон и сын", клиентом коей состоял сэр
Эдуард, обратилась к нашей для розыска наследника. Бумаги сэра
Фредрика хранились у моих шефов, и, учитывая мое желание
навсегда вернуться в Англию, они выдали мне доверенность на
производство всех формальностей, связанных с введением сэра
Фредрика в права наследства.
   Второе поручение моих шефов заключается в ликвидации дел и
имущества небольшой бенгальской торговой фирмы "Гарди и
Демюрье", по решению единственного ее владельца, мистера
Натаниэля Гарди. Мистер Гарди родился в Бультоне, но большую
часть жизни провел в Индии, где вместе с французским инженером
месье Демюрье приобрел серебряный рудник в Бенгалии. От брака
мистера Гарди с дочерью его компаньона родилась в 1749 году
девочка, окрещенная по католическому обряду. По настоянию
матери, она воспитывалась в одном из аббатств во Франции, где и
прожила до восемнадцати лет. В 1767 году она совершила
путешествие в Калькутту к родителям, но уже не застала в живых
своей матери. Лишившись супруги, а также своего компаньона,
мистер Гарди, подобно мне, ощутил глубокую тоску по доброй
старой Англии. Он продал рудник и решил закрыть свои небольшие
конторы в Бультоне и Портсмуте. Все предварительные хлопоты по
его делам приняла на себя наша контора, поручив их мне.
   Сейчас; когда я пишу эти строки, мистер Гарди со своей
единственной дочерью Эмилией, так же как и наследник сэра
Эдуарда мистер Фредрик Райленд, будущий виконт Ченсфильд,
деятельно готовятся к дальнему пути. Приготовления их, равно как
и мои, уже близятся к концу. Большой караван судов выходит в
море из Калькутты в начале марта. Мною уже куплены две каюты на
английской бригантине "Офейра": одна предназначена для мистера
Райленда и меня, вторая - для мистера Гарди и мисс Эмили. Мистер
Гарди - сама доброта. Он очень любезен и называет меня своим
гувернером. Увидеть его дочь мне еще не представилось случая.


   Порт Калькутта, 3 марта 1768 года.
   Итак, оба трюма "Офейры" приняли последние тонны груза.
Бригантина доставит в Европу весьма ценные товары - дорогие
краски для тканей, благородные металлы в слитках, самоцветные
камни для ювелиров Голландии, шелка для отечественных модниц и
лекарственные средства для аптекарей Европы. Большая и самая
ценная часть груза - серебро в слитках и прекрасные самоцветы -
принадлежит мистеру Гарди.
   Пассажиры уже заняли свои места в каютах. Бригантина так мала,
что нам придется обходиться услугами команды - собственную
прислугу негде поместить. Мисс Эмили, дочь мистера Гарди,
поистине очаровательная молодая леди! Кажется, того же мнения
придерживается и мистер Райленд. Впрочем, мой клиент
неразговорчив и не особенно учтив со мною.
   Завтра на рассвете мы снимаемся с якоря. Другие суда нашего
каравана грузятся неподалеку. Вооруженные конвойные суда уже
ожидают на океанском рейде. Караван состоит из восьми торговых
и четырех охраняющих кораблей. Вооружены и торговые суда - на
нашей бригантине я видел две медные пушки. Да хранит нас
всевышний в дальнем пути!


   Бенгальский залив. Борт "Офейфы", 5 марта.
   Сегодня мы простились с устьем священного Ганга. Второй день
мы находимся в плавании, и величавая дельта реки, низменное
побережье с пышной зеленью и массивными пагодами уже исчезают на
горизонте. Океан спокоен, путешествие идет пока очень приятно.
Караван держит курс на Мадрас.
   Впереди движется сто пушечный трехпалубный корабль "Хемпшир",
прибывший в наши воды из Вест-Индии. Он направляется в Плимут -
значит, до конца рейса мы пойдем под его надежной охраной. Два
легких фрегата защищают фланги каравана, один корвет замыкает
строй судов. Наша бригантина следует в хвосте каравана, под
охраной пушек корвета.
   Весь вчерашний день я провел на палубе в беседе с мистером
Гарди, о котором навсегда сохраню самые приятные воспоминания.
Мой собеседник обрадовал меня известием, что глава бультонской
юридической конторы господин Томпсон-старший и сам мистер Гарди
- не только земляки, но и школьные товарищи. Между ними
существует даже дальнее родство. В течение последних тридцати
лет старики поддерживали переписку, находясь в разных частях
земного шара. В ней приняли участие и дети, после того как мистер
Гарди прислал старому другу свой акварельный портрет, на котором
он изображен вместе с дочерью. Вскоре отец и дочь получили в
ответ изображение мистера Уильяма Томпсона с его сыном Ричардом.
Молодые люди понравились друг другу на расстоянии, и родители
считают их помолвку, официально еще не оглашенную из-за различия
вероисповеданий, делом окончательно решенным. Предстоящий брак
Ричарда с мисс Эмили - тоже одна из причин, побудивших мистера
Гарди поторопиться с отъездом в Англию.
   Молодой Фредрик Райленд ухитрился достать из воды и
преподнести мисс Эмили последний цветок лотоса в устье Ганга.
Пока мы беседовали с мистером Гарди, сэр Фредрик и наш любезный
капитан посвящали мисс Эмили в тайны мореходного искусства. Сэр
Фредрик Райленд очень спокойный, уверенный в себе человек.
Держится он с большим достоинством. Лицо его приветливо, черты
отличаются благородством. У него красивый орлиный нос, темные
волосы..."

   - Здесь, в этом месте, тетрадь несколько пострадала. В ней
много подмоченных страниц, кое-где строчки почти смыты, - прервал
чтение мистер Томпсон.
   - Мне кажется, что пострадал всего лишь услужливый панегирик
мистеру Райленду. Мне эта потеря не представляется
невознаградимой, - брюзгливо произнес мистер Ленди. - Просим вас
читать далее, где текст отчетливее.
   Мистер Томпсон продолжал:

   - "...носит короткие баки. На корабле почти нет таких работ,
с которыми он не мог бы справиться. В то же время его ученость и
знание индийских народов с их таинственным магическим искусством
делают его неоценимым собеседником, когда он изволит нарушать
свою необщительность.


   Бенгальский залив 17 марта.
   Двое суток мы простояли на рейде в Мадрасе, не сходя на берег:
в городе свирепствует оспа. Приближаемся к берегам Цейлона. Нас
задерживают сложные маневры с большим количеством судов. Поэтому
мы двигаемся несколько медленнее, чем одиночные корабли.


   Порт Коломбо, Цейлон, 25 марта.
   Плавание идет благополучно. Миновали пролив и любуемся
сказочными красотами Цейлона.
   Если бы я владел пером, как поэт, то посвятил бы Цейлону
большую поэму. Меня всегда удивляло, почему люди селятся в
пустынях и среди скал, когда есть такие райские места на свете,
как Цейлон, где население не отличается особенной плотностью.


   Борт "Офейры", безбрежный океан, 3 апреля.
   Ровно месяц, как мы с сэром Фредриком делим эту каюту, но я
знаю его так же мало, как в день нашего знакомства.
   Впрочем, в присутствии мисс Гарди он не только блистательно
учтив, но и становится весьма щедрым на рассказы и остроумные
шутки. С наступлением темноты он развлекал вчера отца и дочь
объяснениями искусства кораблевождения по небесным светилам.
Лицо мисс Гарди с большими, выразительными глазами,
устремленными во время его объяснений к звездному небу, было так
прекрасно, что в голосе сэра Фредрика появились новые,
несвойственные ему мягкие нотки. Молодая леди слушала как
зачарованная, и это вдохновляло рассказчика. Она сама много
путешествовала, и вопросы, которые она задавала,
свидетельствовали о ее наблюдательности и живом уме.


   Борт "Офейры", 6 апреля.
   Если бы не календарь, где я вечерами зачеркиваю дни, то я
утратил бы счет совершенно одинаковым суткам. Они начинаются и
кончаются однообразным перезвоном корабельных склянок
[бить склянки - бить в корабельный колокол; склянки бьют через
каждые полчаса; один двойной удар означает один час, полуудар -
полчаса; вахтенный следит за временем по песочным часам - склянкам]; эти
звуки сопровождают все события нашей корабельной жизни.
   Сегодня на западе исчезли очертания Мальдивских островов.
Попутный ветер благоприятствует плаванию, и скорость движения
удвоилась. Теперь мы делаем в среднем пять-шесть узлов
[узел - мера скорости судна; равна одной миле (1852 м) в час], что
составляет в сутки до ста сорока миль. Мистер Райленд находит,
что это хороший ход для большого каравана. Своего соседа я почти
не вижу в каюте. Он проводит целые дни на палубе или в нижней
каюте, в обществе мистера и мисс Гарди. Судя по взглядам,
которыми мисс Эмили встречает каждое его появление, я боюсь, как
бы мистеру Ричарду Томпсону не пришлось впоследствии жалеть о
своем отсутствии на борту в эти дни!


   Борт "Офейры", 10 апреля.
   Кругом открытое море. Через несколько суток бросим якорь у
острова Иль де Франс, или, как его еще называют, острова
Маврикия. Мы уже на широте южной оконечности Мадагаскара. Очень
сильная жара.


   Борт "Офейры", 12 апреля.
   Дни эти кажутся мне бесконечными, но мисс Эмили в моем
присутствии пожаловалась отцу, что время летит со сказочной
быстротой. Бедный мистер Ричард!


   Борт "Офейры" .. апреля.
   Вчера у острова Маврикия пополнили запас пресной воды. Ее
доставили в бочках с помощью шлюпок. Суда стояли несколько часов
на открытом рейде, в миле от холмистого острова. Сэр Фредрик и
мисс Гарди побывали на берегу и посетили французского
губернатора острова. Ночь была душная, с каким-то горячим
маревом испарений, и звезды мерцали необыкновенно сильно. Сэр
Фредрик говорит, что это предвещает непогоду. Мисс Гарди
задержала вечером при расставании с ним свою руку в его руке. О
моя молодость, как ты далека!


   Борт "Офейры" .. апреля, вечером.
   По предсказанию капитана, близится шторм; барометр падает.
Духота нестерпима. Дует горячий северо-восточный ветер.
Мистер Райленд называет его бейдевиндом по отношению
к нашему курсу. От острова Маврикия и еще каких-то небольших
островов того же архипелага нас отделяют уже триста миль. Держим
курс на южную оконечность Африки; приближаемся к водам
Мадагаскара.
   Час назад на горизонте замечены паруса двух неизвестных
кораблей. Скоро они пропали из виду, так как видимость
уменьшилась из-за туч. Утром, далеко на севере, прошла какая-то
встречная шхуна. Флаг ее различить не удалось.
   Мисс Эмили взволнована и не замечает никого и ничего вокруг.
По-видимому, ее отношение к мистеру Ричарду было наивной,
почерпнутой из модных чувствительных книг "возвышенной
склонностью". Встреча же с мистером Райлендом впервые разбудила
в ее сердце настоящую женскую любовь. Это понимает и сам мистер
Гарди, который очень смущен и сбит с толку неожиданными
обстоятельствами, угрожающими спутать все его давно взлелеянные
планы. Но разве нынче дети нашего плачевного века поступают
согласно помыслам родителей? Впрочем, мистер Гарди не может не
отдавать должное уму, талантам и безупречному поведению сэра
Фредрика Райленда. Да и следует ли забывать, что он все же
"сэр", а может быть, и "милорд"
[сэр - в соединении с именем - титул дворянина, рыцаря или
баронета; слово "сэр" служит также как обращение нижестоящих лиц
к вышестоящим, в частности, детей к отцу; милорд - обращение к
лицам, имеющим лордское достоинство (бароны, виконты, графы и
герцоги)] и имеет блестящую будущность
на родине своих предков!
   Покамест же дай бог нам всем благополучно перенести штормы и
прочие трудности пути и ступить здоровыми на землю нашей
родины..."

   - Дальнейший текст на протяжении нескольких страниц очень
неразборчив, - поднял на слушателей глаза мистер Томпсон. - Но так
как именно последующие страницы, покрытые кляксами и помарками,
содержат описание наиболее драматических событий этого
несчастного плавания, я приложу все усилия, чтобы все же
прочитать вам эти места, ибо они делают честь лучшим чувствам
автора... Фрейсис, добавьте еще свечей!

   "Борт французкого военного корвета "Бургундия", 24 апреля 1768
года.
   О моя возлюбленная дочь! Перо не в силах описать все ужасы,
пережитые твоим несчастным о