и, но знал, что раны мои  глубоки,
быть может - смертельны. Однако  едва  Аня  коснулась  прохладной  ладонью
моего опаленного, обожженного лба, как я ощутил прилив новых сил.
   - Он просто сыграл свою роль. Все шло, как я задумал.
   - Ну-ну, Атон, - приподнял Зевс одну бровь, - если бы не Орион, нам  бы
ни за что не удалось пробить оборону Сетха.
   - Орион отвлекал  монстра  настолько  долго,  что  я  успела  захватить
источник энергии и уничтожить его, - не без горячности подхватила Аня.
   Я оглядел двор. Повсюду виднелись следы учиненного мной  погрома.  Туши
издохших динозавров высились небольшими холмами,  среди  которых  валялись
трупы рептилий Сетха. От кольцевой стены осталась лишь половина.  Огненный
фонтан лавы исчез.
   - Это был  кокон  времени,  -  тихонько  пояснила  Аня.  -  Сетх  хотел
погрузить тебя в адский гейзер и оставить в нем навечно.
   - Но вместо... - удушенно прохрипел я пересохшим горлом.
   - Но вместо тебя мы затолкнули Сетха в его же собственный ад.  Пока  ты
его отвлекал, мы смогли перекрыть источник его энергии и вернуться сюда из
укрытий, чтобы открыто атаковать его.
   - Он мертв?
   - Он в остановленном времени, - пояснил  Зевс.  -  Горит  в  неугасимом
огне.
   - Значит, его можно освободить? - встревоженно приподнялся я на локте.
   - Никто из _нас_ не освободит его! - насмешливо улыбнулся Атон. - А ты,
Орион?
   - Лучше бы его убить, - тряхнул я головой. Мысли у меня путались, как у
пьяного.
   - Это не так-то просто, любимый. Радуйся и тому, что мы победили.
   - Множество динозавров вырвались на свободу!.. - вдруг вспомнил я.
   - Славная дичь  для  твоих  монгольских  друзей,  -  откликнулся  Атон,
поплотнее запахнув плащ и заискрившись.
   - Погодите! - выкрикнул я.
   Все творцы посмотрели на меня - кто с любопытством, кто с раздражением.
   - А как же Субудай? У него тут лишь корпус телохранителей, менее тысячи
человек.
   - Вполне достаточно, я полагаю, - заявил Зевс.
   - Я обещал ему, что приведу всю его армию. Всех его воинов, их  женщин,
их домашний скот и птицу, юрты и все пожитки.
   - К чему утруждаться? - презрительно бросил Атон. - Полководец варваров
ничего не добился. Он бесполезен для нас.
   - Он мой друг. Я обещал ему,  -  с  трудом  приняв  сидячее  положение,
ответил я.
   - Нелепо! - осклабился Атон.
   - А это не тебе одному решать, - осадила его Аня.
   - Боюсь, здесь я согласен с Атоном, - вмешался Зевс. - Это не  принесет
никакой конкретной пользы.
   - И так уж достаточно трудно удерживать  континуум  от  расползания,  -
подал голос узколицый Гермес.  -  Так  зачем  же  вносить  изменения,  без
которых можно обойтись?
   - Я сделаю это сам, - бросил я.
   Все уставились на меня.
   - Ты?! - захохотал Атон. - Сотворенная мной кукла берет  на  себя  роль
бога?
   - Кто из вас доставил сюда Субудая с тысячей его воинов?  -  с  вызовом
спросил я.
   Творцы принялись переглядываться. В конце концов все взгляды обратились
к Ане.
   - Это не я, - с улыбкой покачала она головой. - Я  пряталась  в  недрах
Земли, выжидая момента для удара по  ядерному  колодцу  Сетха.  А  вы  тем
временем затерялись среди звезд.
   - Ты что, хочешь сказать, что Орион сделал  это  сам?!  -  чуть  ли  не
прокричал Атон.
   - Должно быть, он. Ни один из нас этого не делал.
   - Я сделал это сам, - повторил я.
   - Орион, ты обретаешь могущество бога, - без глумления улыбнулся Зевс.
   - Никаких богов нет, - мрачно отозвался я. - Только существа,  подобные
вам... и Сетху.
   Все беспокойно переминались на месте.
   - Раз Орион хочет доставить людей Субудая сюда, я считаю,  он  заслужил
это право, - решительно заявила Аня.
   Перечить никто не стал.
   Я закрыл глаза, испытывая к ней столь всеохватную благодарность, что не
мог бы выразить ее словами.  В  одном  мгновении  прозрения  вся  грядущая
история  разыгралась  передо   мной,   будто   стремительно   прокрученная
кинопленка.
   Я видел,  как  народ  Субудая  расселяется  по  щедрой  степи,  которая
простиралась от Красного моря до Атлантики.
   Видел,  как  монгольские  воины  насаживают  карнозавров  на  копья   -
бронзовокожие люди в обтрепанных кожаных одеждах и стальных шлемах, верхом
на коренастых гобийских  лошадках,  -  дав  будущим  поколениям  пищу  для
прекрасных  рассказов  о  рыцарях   в   сверкающих   латах,   истреблявших
огнедышащих драконов, чтобы спасти зачарованных принцесс.
   Видел, как те же монголы учатся земледелию у туземцев Рая, поколение за
поколением соединяясь с ними узами брака, а ледники отступают из Европы на
север, унося с собой благодатный дождь и обращая  обширное  разнотравье  в
бескрайнюю выжженную пустыню, названную потом Сахарой.
   Видел, как истерзанный Шеол, испустив последний пламенный вздох, сжался
в пеструю сферу. Он стал бешено кружившейся  планетой,  украшенной  яркими
полосками, все еще не  остывшей  после  взрыва,  сопровождаемой  десятками
обломков рассыпавшегося в прах Шайтана. Зевсу будет приятно, когда планету
нарекут в его честь.
   А еще - сердце мое мучительно сжалось - я вдруг  осознал,  что  ужасная
бойня, которую учинил я сам, уничтожение Шеола и  Шайтана,  эпоха  Гибели,
обрушенной мною на Землю, истребление динозавров  и  несметного  множества
иных форм жизни - все входило в замысел Золотого.
   Снова озирая вакханалию смерти, моими стараниями распространившейся  на
Земле, я услышал его издевательский смех.
   - Аз есмь  эволюция!  -  напыщенно  провозгласил  Золотой.  -  Аз  есмь
движущая сила природы!
   - Убийственная сила. - Я едва не всхлипнул.
   - Так  было  надо.  Мои  планы  простираются  на  века  и  тысячелетия.
Динозавры представляли собой для меня такую же помеху, как и для Сетха. Не
истребив их, я ни за что  не  сумел  бы  создать  человечество.  Это  _ты_
уничтожил их, Орион, - для меня! Ты думаешь, что почти сравнялся с  богом,
но ты по-прежнему мое творение, моя кукла. И я волен  пользоваться  ею  по
своему усмотрению.



        "ЭПИЛОГ"

   Вернувшись в не знающий времени город под золотистым  силовым  куполом,
Аня залечила мои раны - и телесные, и духовные. Творцы оставили нас  одних
среди  пустынного  города-мавзолея,  одних  среди  храмов  и   памятников,
возведенных творцами самим себе.
   Мои ожоги заживали быстро, но мысль о пропасти, разделившей  нас  после
притворного предательства Ани, не переставала терзать меня. Я понимал, что
она вынуждена была делать вид, будто  бросила  меня  на  произвол  судьбы,
иначе Сетх, зондируя  мое  сознание,  непременно  обнаружил  бы,  что  она
готовит  ему  засаду.  Однако  боль  все  равно  не   проходила,   ужасное
воспоминание о бездонной муке крайнего одиночества  по-прежнему  приносило
мне страдания. Вместе с тем дни шли  за  днями,  и  наша  взаимная  любовь
мало-помалу перекинула мостик через ужасную пропасть.
   Мы с Аней стояли на окраине города перед грандиозной пирамидой  Хеопса,
торжественно сиявшей ослепительной  белизной  полированного  известняка  в
свете утреннего солнца, - великий глаз Амона  только-только  начал  сиять,
сверкая все больше по  мере  того,  как  дневное  светило  поднималось  по
небосклону.
   Меня томило беспокойство. Хотя в наше распоряжение  предоставили  целый
город, я никак не мог отделаться от неприятного чувства, что мы  не  одни.
Пусть  остальные  творцы  разлетелись  по   вселенным,   стремясь   спасти
пространственно-временной  континуум  от  разрушения,  ими  же  самими   и
вызванного - пусть и  непроизвольно,  -  я  никак  не  мог  отделаться  от
тягостного покалывания в затылке, свидетельствовавшего о том, что за  нами
наблюдают.
   - По-моему, здесь  ты  чувствуешь  себя  несчастным,  -  заметила  Аня,
неспешно шагая вдоль основания колоссальной пирамиды.
   Я не мог не признать, что она права.
   - В лесах Рая было намного лучше.
   - Да, - согласилась Аня. - Мне тоже там нравилось, хотя тогда  я  этого
не ценила.
   - Можно отправиться обратно.
   - Ты этого желаешь?
   Не успел я ответить, как перед нами  появился  мерцавший  золотой  шар.
Несколько секунд повисев  над  полированными  каменными  плитами,  которые
образовывали  дорожку  вокруг  пирамиды,  шар   коснулся   их   и   принял
человеческий облик, оказавшись Атоном, облаченным в великолепные  латы  из
листового золота с высоким стоячим  воротником  и  эполетами,  украшенными
изображениями лучистых солнц.
   - Да неужели ты возмечтал об уходе на покой, Орион?  -  изрек  он  чуть
менее насмешливо, нежели обычно. Однако в улыбке его было больше  издевки,
чем человеческого тепла. И, повернувшись к Ане, добавил: - А ты, дражайшая
соратница, имеешь обязанности, от которых не можешь уклониться.
   - Я не твоя "дражайшая соратница", Атон! - Аня подошла ближе ко мне.  -
А если мы с Орионом хотим немного побыть наедине в иной эре, тебе-то что?
   - Есть неотложная работа, - улыбка бога померкла, тон стал серьезным.
   Я понял, что он завидует - завидует нашей с Аней взаимной любви.
   Прежний высокомерный цинизм тотчас же вернулся к Атону, и он  приподнял
золотистую бровь, воззрившись на меня.
   - Завидую? - Он прочитал мои мысли.  -  Да  как  бог  может  завидовать
своему собственному творению? Не болтай глупостей, Орион!
   - Неужели я мало для вас сделал?! - зарычал я. -  Неужели  не  заслужил
отдых?
   - Нет, нет и нет!  Мои  собратья  творцы  твердят  мне,  что  ты  почти
сравнялся с нами в могуществе и мудрости. Они поздравляют меня с созданием
столь полезной... творения.
   Он хотел сказать "куклы", но, заметив мои  сжавшиеся  кулаки,  прикусил
язык.
   - Ладно, Орион, -  продолжил  Атон,  -  раз  ты  собираешься  присвоить
божественные  полномочия,  то  должен  быть  готов  взвалить  на  себя   и
ответственность наравне с остальными.
   - Ты же говорил,  что  я  твое  создание,  орудие,  которым  ты  можешь
пользоваться по собственному разумению.
   Бросив взгляд на Аню, он пожал плечами.
   - Что так, что этак, все едино. Либо выполняй свой долг, как остальные,
либо подчиняйся моим приказам. Выбирай сам.
   - Ты имеешь право отказать ему, любимый. - Аня положила ладонь  мне  на
плечо. - Ты честно заслужил это.
   - Может, так оно и есть, - ухмыльнулся Атон. - Да только ты, богиня, не
можешь уклониться от исполнения своего долга. Впрочем, как и я.
   - Континуум может некоторое время обойтись и без меня,  -  почти  столь
высокомерно, как и Атон, бросила Аня.
   - Нет, не может. - Он вдруг стал безмерно  серьезен.  -  Кризис  вполне
реален и неотвратим. Конфликт охватил  множество  звездных  систем  и  уже
грозит всей галактике.
   Аня побледнела, обратив бездонные серые глаза  ко  мне.  В  них  стояла
настоящая мука.
   Я понимал, что  мы  можем  ускользнуть  в  Рай,  если  пожелаем.  Разве
несколько дней, лет или даже веков, проведенные в иной эпохе, могут играть
какую-нибудь роль для существ, способных управлять временем?  Мы  в  любой
момент можем вернуться в  эту  точку  пространственно-временного  вектора,
именно к  этой  развилке  в  континууме.  Кризис,  пугающий  Атона,  может
подождать.
   Но разве  мы  сможем  насладиться  счастьем,  зная,  что  время  нашего
пребывания в Раю ограничено? Даже если мы проведем там тысячу лет, задача,
которую нам предстоит решить, будет грозной тенью маячить над нами,  будто
разверзшаяся впереди пропасть, будто нависший над головой дамоклов меч.
   Не успела Аня ответить, как я сказал:
   - Ну что ж, Раю придется подождать, не так ли?
   - Да, любимый, - печально проговорила она и  кивнула.  -  Раю  придется
подождать.

   Ben(jamin) Bova. Orion in the Dying Time (1990) ("Orion" #3).
   Пер. - Ю.Соколов. М., "Армада", 1996.



        Бен Бова.
        Орион и завоеватель

   -----------------------------------------------------------------------
   OCR & spellcheck by HarryFan, 17 July 2002
   -----------------------------------------------------------------------


                                    Майклу, Мишель, Майклу, Линдси и Хейли

                                    Как мухам дети в шутку, нам
                                    боги любят крылья обрывать.
                                                     У.Шекспир. Король Лир


        "ПРОЛОГ"

   Вернувшись в не знающий времени город под золотистым  силовым  куполом,
Аня залечила мои раны - и телесные, и духовные. Творцы оставили нас  одних
среди  пустынного  города-мавзолея,  одних  среди  храмов  и   памятников,
возведенных творцами самим себе.
   Мои ожоги заживали быстро, но мысль о пропасти, разделившей  нас  после
притворного предательства Ани, не переставала терзать меня. Я понимал, что
она вынуждена была делать вид, будто  бросила  меня  на  произвол  судьбы,
иначе Сетх, зондируя  мое  сознание,  непременно  обнаружил  бы,  что  она
готовит  ему  засаду.  Однако  боль  все  равно  не   проходила,   ужасное
воспоминание о бездонной муке крайнего одиночества  по-прежнему  приносило
мне страдания. Вместе с тем дни шли  за  днями,  и  наша  взаимная  любовь
мало-помалу перекинула мостик через ужасную пропасть.
   Мы с Аней стояли на окраине города, перед грандиозной пирамидой Хеопса,
торжественно сиявшей ослепительной  белизной  полированного  известняка  в
свете утреннего солнца - великий глаз  Амона  только-только  начал  сиять,
сверкая все больше по  мере  того,  как  дневное  светило  поднималось  по
небосклону.
   Меня томило беспокойство. Хотя в наше распоряжение  предоставили  целый
город, я никак не мог отделаться от неприятного чувства, что мы  не  одни.
Пусть  остальные  творцы  разлетелись  по   вселенным,   стремясь   спасти
пространственно-временной  континуум  от  разрушения,  ими  же  самими   и
вызванного - пусть и  непроизвольно,  -  я  никак  не  мог  отделаться  от
тягостного покалывания в затылке, свидетельствовавшего о том, что за  нами
наблюдают.
   - По-моему, здесь  ты  чувствуешь  себя  несчастным,  -  заметила  Аня,
неспешно шагая вдоль основания колоссальной пирамиды.
   Я не мог не признать, что она права:
   - В лесах Рая было намного лучше.
   - Да, - согласилась Аня. - Мне тоже там нравилось, хотя тогда  я  этого
не ценила.
   - Можно отправиться обратно.
   - Ты этого желаешь?
   Не успел я ответить, как перед нами  появился  мерцающий  золотой  шар.
Несколько секунд повисев  над  полированными  каменными  плитами,  которые
образовывали  дорожку  вокруг  пирамиды,  шар   коснулся   их   и   принял
человеческий облик, оказавшись Атоном, облаченным в великолепные  латы  из
листового золота с высоким стоячим  воротником  и  эполетами,  украшенными
изображениями лучистых солнц.
   - Да неужели ты возмечтал об уходе на покой, Орион?  -  изрек  он  чуть
менее насмешливо, нежели обычно. Однако в улыбке его было больше  издевки,
чем человеческого тепла. И, повернувшись к Ане, добавил: - А ты, дражайшая
соратница, имеешь обязанности, от которых не можешь уклониться.
   - Я не твоя "дражайшая соратница", Атон! - Аня подошла ближе ко мне.  -
А если мы с Орионом хотим немного побыть наедине в иной эре, тебе-то что?
   - Есть неплохая работа. - Улыбка Золотого померкла, тон стал серьезным.
   Я понял, что он завидует - завидует нашей с Аней взаимной любви.
   Прежний высокомерный цинизм тотчас же вернулся к Атону, и он  приподнял
золотистую бровь, воззрившись на меня.
   - Завидую? - Он прочитал мои мысли.  -  Да  как  бог  может  завидовать
своему собственному творению? Не болтай глупостей, Орион!
   - Неужели я мало для вас сделал?! - зарычал я. -  Неужели  не  заслужил
отдыха?
   - Нет, нет и нет!  Мои  собратья  творцы  твердят  мне,  что  ты  почти
сравнялся с нами в могуществе и мудрости. Они поздравляют меня с созданием
столь полезной... творения.
   Он хотел сказать "куклы", но, заметив мои  сжавшиеся  кулаки,  прикусил
язык.
   - Ладно, Орион, -  продолжил  Атон,  -  раз  ты  собираешься  присвоить
божественные  полномочия,  то  должен  быть  готов  взвалить  на  себя   и
ответственность наравне с остальными.
   - Ты же говорил,  что  я  твое  создание,  орудие,  которым  ты  можешь
пользоваться по собственному разумению.
   Бросив взгляд на Аню, он пожал плечами.
   - Что так, что этак, все едино. Либо выполняй свой долг, как остальные,
либо подчиняйся моим приказам. Выбирай сам.
   - Ты имеешь право отказать ему, любимый. - Аня положила ладонь  мне  на
плечо. - Ты честно заслужил это.
   - Может, так оно и есть, - ухмыльнулся Атон. - Да только _ты_,  богиня,
не можешь уклониться от исполнения своего долга. Впрочем, как и я.
   - Континуум может немного посуществовать и без меня, - почти  столь  же
высокомерно, как и Атон, бросила Аня.
   - Нет, не может. - Он вдруг стал безмерно  серьезен.  -  Кризис  вполне
реален и неотвратим. Конфликт охватил  множество  звездных  систем  и  уже
грозит всей Галактике.
   Аня побледнела, обратив свои бездонные серые глаза ко мне. В них стояла
настоящая мука.
   Я понимал, что  мы  можем  ускользнуть  в  Рай,  если  пожелаем.  Разве
несколько дней, лет или даже веков, проведенных в иной эпохе, могут играть
какую-нибудь роль для существ, способных управлять временем?  Мы  в  любой
момент можем вернуться в  эту  точку  пространственно-временного  вектора,
именно к  этой  развилке  в  континууме.  Кризис,  пугавший  Атона,  может
подождать.
   Но разве  мы  сможем  насладиться  счастьем,  зная,  что  время  нашего
пребывания в Раю  ограничено?  Даже  если  мы  проведем  там  тысячу  лет,
предстоявшая  задача  будет  грозной  тенью  маячить   над   нами,   будто
разверзшаяся впереди пропасть, будто нависший над головой дамоклов меч.
   Не успела Аня ответить, как я сказал:
   - Ну что ж, Раю придется подождать, не так ли?
   - Да, любимый, - печально проговорила она и  кивнула:  -  Раю  придется
подождать.




        "ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. НАЕМНИК"

                                  Война есть акт насилия, предназначенный,
                               чтобы заставить противника  выполнить  нашу
                               волю... Война - это всего лишь  продолжение
                               политики другими средствами.
                                               Карл фон Клаузевиц. О войне


        "1"

   Поступь  их  была  подобна  поступи  гиганта  -  десять  тысяч   мужчин
маршировали в едином ритме, воздух и земля содрогались под стопами воинов.
   Они  приближались.  Тяжелые  длинные  сарисы  [копье  длиной   6-8   м,
находившееся на вооружении в древней  Македонии]  первого  ряда  уже  были
направлены в наши лица, следующие  еще  вздымались  над  головами  солдат,
словно к нам приближался лес копий.
   - Стоять! - закричал командир нашей фаланги. - Пусть они тратят силы.
   Мы расположились на вершине небольшого каменного холма. Утреннее солнце
уже  пекло,  раскаляя  небо  так,  что  вверх  было  больно  смотреть.  На
противоположной  стороне  долины  из  скалистых  холмов  вырастали   стены
осажденного города Перинфа. Мы пришли, чтобы снять осаду.
   Я находился в конце десятого ряда  нашей  двенадцатирядной  фаланги,  и
ничей щит не  прикрывал  мой  правый  бок.  Военачальники,  конечно,  были
впереди, только командиры последних четырех рядов находились слева. Я  был
выше едва ли не всех  гоплитов  и  легко  справлялся  с  двенадцатифутовым
копьем. Но к  нам  приближалось  войско,  вооруженное  шестнадцатифутовыми
сарисами, и оно пользовалось репутацией непобедимого.
   Как и всегда их правый фланг был сильнее, насчитывая полных шестнадцать
рядов. Впрочем, войско противника, топавшее  по  голой  земле,  утонуло  в
поднятой  им  пыли.  Позади  фаланги,  слева  от  нас,  возле  приземистых
деревьев,  на  склоне  расположилась  их  кавалерия;  всадники  на  нервно
переминавшихся с ноги на ногу конях ожидали приказа к выступлению.  У  нас
не было конницы, и я опасался, что, как  только  начнется  битва,  гоплиты
Перинфа обратятся в бегство, поставив нас под удар.