ке своими мягкими чудными пальцами.
   - Тебе еще многому придется учиться, мой храбрый Орион, хотя ты  и  так
уже знаешь больше, чем предполагаешь.
   Я решился задать ей еще один вопрос:
   - Ты теперь человек или... богиня?
   Аня рассмеялась:
   - Нет ни богов, ни богинь, Орион, ты сам  знаешь.  Просто  мы  обладаем
большими познаниями, силами и способностями, чем люди, жившие до нас.
   "Да, вы намного сильнее", - подумал я.
   Словно прочитав мои мысли, Аня произнесла:
   - Твои силы растут, Орион. Ты многое познал  с  тех  пор,  как  Золотой
впервые послал тебя охотиться за Ахриманом. Ты становишься одним из нас.
   - Так вас можно убить? - взорвался я.
   Ей стал понятен мой испуг.
   - Убить можно любого,  Орион.  Например,  разрушить  весь  континуум  и
погубить все, что он в себя включает.
   - Тогда нам нигде не найти покоя? Не найти времени, где  можно  жить  и
любить, как обычные люди?
   - Нет, мой дорогой. Даже обычным смертным  подобное  счастье  достается
лишь изредка. Самое светлое - и теперь можно на это надеяться - то, что мы
будем вместе встречать радости и горести жизни,  пойдем  рядом  через  все
времена и вселенные.
   Я вновь обнял ее, ощутив при этом не  просто  удовлетворение  -  высшее
блаженство. Какое счастье - быть вместе... Все равно - где и когда, ничего
другого мне просто не нужно.



        "ЭПИЛОГ"

   Вместе с Аней мы вышли из древнего храма и окунулись в тепло солнечного
сияния зарождающегося дня. Вокруг пышно цвел сад: повсюду зеленели кусты и
деревья, ветви которых сгибались под тяжестью сочных плодов.
   Мы медленно шли вдоль берега могучего Нила, который величаво  нес  свои
воды через века и тысячелетия.
   - В каком же времени мы сейчас находимся? - спросил я.
   -  Пирамиды  еще  не  построены.  Край,  который  впоследствии  назовут
Сахарой, все еще изобилует  дичью,  здесь  буйствует  разнотравье,  вольно
кочуют племена охотников...
   - А что это за сад? Он похож на Эдем.
   -  Ничего  подобного,  -  печально  улыбнулась  она.  -  Здесь  обитает
существо, статую которого ты видел на алтаре.
   Я взглянул на маленький храм - простенькое строение из камня с  плоской
дощатой кровлей.
   - В свое время  египтяне  станут  поклоняться  ему,  считая  могучим  и
опасным богом, - сообщила Аня. - И нарекут его Сетхом. Правда,  изображать
его будут несколько иначе.
   - Он - один из творцов?
   - Нет. Он не имеет к нам никакого отношения. Это враг -  один  из  тех,
кто стремится использовать континуум для достижения своих целей.
   - Как Золотой бог, - подсказал я.
   Аня сурово посмотрела на меня:
   - Золотой, хотя и обезумел от жажды власти, по крайней мере трудится на
благо человечества.
   - Он твердит, что сам и сотворил людей.
   - Не без помощи других. -  Она  улыбнулась,  и  на  щеках  ее  заиграли
ямочки.
   - А это существо? Сетх? Создание с головой ящерицы?
   Улыбка Ани угасла.
   - Он явился из далекого мира, Орион. И хочет изгнать нас из континуума.
   - Так почему же мы здесь, в этом времени и месте?
   - Чтобы отыскать его и уничтожить, любимый, - отозвалась Аня.  -  И  мы
сделаем это. Ты и я. Охотник и богиня-воительница. В любом пространстве  и
времени.
   Заглянув в ее глаза, я осознал,  что  таково  мое  предназначение,  моя
судьба. Я Орион-Охотник. И пока моя богиня-воительница,  моя  возлюбленная
рядом со мной, все вселенные будут для меня охотничьими угодьями.



        Бен Бова.
        Орион в эпоху гибели

   -----------------------------------------------------------------------
   OCR & spellcheck by HarryFan, 17 July 2002
   -----------------------------------------------------------------------


                     Посвящается Лестеру Дель Рею, наставнику

                     Если некий разум в данный момент времени  располагает
                  знанием обо всех действующих во вселенной силах, а также
                  о местоположении всех составляющих ее вещей, - он сумеет
                  облечь в одну формулу и движение величайших тел  в мире,
                  и бег  мельчайших  атомов,  если  только  его  интеллект
                  достаточно могуч, чтобы охватить все данные анализа; для
                  него не останется ничего непредсказуемого; и прошлое,  и
                  грядущее будут открыты его взору.
                                                      Пьер Симон де Лаплас

                     А что, если бы подобная личность была не одинока?


        "ПРОЛОГ"

   Вместе с Аней мы вышли из древнего храма и окунулись в тепло солнечного
сияния зарождающегося дня. Вокруг пышно цвел сад: повсюду зеленели кусты и
деревья, ветви которых сгибались под тяжестью сочных плодов.
   Мы медленно шли вдоль берега могучего Нила, который величаво  нес  свои
воды через века и тысячелетия.
   - В каком же времени мы сейчас находимся? - спросил я.
   -  Пирамиды  еще  не  построены.  Край,  который  впоследствии  назовут
Сахарой, все еще изобилует  дичью,  здесь  буйствует  разнотравье,  вольно
кочуют племена охотников...
   - А что это за сад? Он похож на Эдем.
   -  Ничего  подобного,  -  печально  улыбнулась  она.  -  Здесь  обитает
существо, статую которого ты видел на алтаре.
   Я взглянул на маленький храм - простенькое строение из камня с  плоской
дощатой кровлей.
   - В свое время  египтяне  станут  поклоняться  ему,  считая  могучим  и
опасным богом, - сообщила Аня. - И нарекут его Сетхом. Правда,  изображать
его будут несколько иначе.
   - Он один из творцов?
   - Нет. Он не имеет к нам никакого отношения. Это враг, один из тех, кто
стремится использовать континуум для достижения своих целей.
   - Как Золотой бог, - подсказал я.
   Аня сурово посмотрела на меня.
   - Золотой, хотя и обезумел от жажды власти, по крайней  мере,  трудится
на благо человечества.
   - Он твердит, что сам и сотворил людей.
   - Не без помощи других. -  Она  улыбнулась,  и  на  щеках  ее  заиграли
ямочки.
   - А это существо... Сетх... создание с головой ящерицы?
   Улыбка Ани угасла.
   - Он явился из далекого мира, Орион. И хочет изгнать нас из континуума.
   - Так почему же мы здесь, в этом времени и месте?
   - Чтобы отыскать его и уничтожить, любимый, - отозвалась Аня.  -  И  мы
сделаем это. Ты и я. Охотник и богиня-воительница. В любом пространстве  и
времени.
   Заглянув в ее глаза, я осознал,  что  таково  мое  предназначение,  моя
судьба. Я Орион Охотник. И пока моя богиня-воительница,  моя  возлюбленная
рядом со мной, все вселенные будут для меня охотничьими угодьями.




        "ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. РАЙ"

                                Этот райский, с ручьями журчащими край
                                Чем тебе не похож на обещанный рай?
                                Сколько хочешь валяйся на шелковой травке,
                                Пей вино и на ласковых гурий взирай!


        "1"

   Сбросив на траву просторное серебристое платье, Аня осталась в  костюме
из ткани с металлическим блеском, плотно облегавшем ее с головы до ног, от
кончиков ботинок до высокого стоячего воротника. В этом костюме она смутно
помнилась мне как видение из иного времени,  отстоявшего  от  сегодняшнего
дня на много  веков:  ослепительная  богиня.  Ее  темные  волосы  каскадом
ниспадали до лопаток, бездонные серые глаза, казалось, таили  воспоминания
о всех сущих временах.
   На мне не было ничего, кроме  кожаной  набедренной  повязки  и  жилета,
сохранившихся с  того  времени,  когда  я  жил  в  Древнем  Египте.  Рана,
послужившая причиной моей смерти, бесследно исчезла  с  груди.  К  правому
бедру под повязкой был прикреплен любимый кинжал. Одежда, кинжал  да  пара
веревочных сандалий составляли все мое достояние.
   - Пойдем, Орион, - сказала Аня. - Надо убраться отсюда поскорее.
   Я любил и люблю ее, люблю со всей страстью,  с  какой  только  способен
мужчина боготворить женщину. Я много раз умирал ради нее, а  она  снова  и
снова пренебрегала собратьями творцами, чтобы быть со мной в любой  эпохе,
куда бы они ни отсылали меня. Ни пространство,  ни  время,  ни  даже  сама
смерть не в силах разлучить нас.
   Я взял ее за  руку,  и  мы  пошли  по  широкой  аллее  среди  деревьев,
сгибавшихся под тяжестью плодов.
   Казалось, мы шли по саду не один час,  направляясь  прочь  от  древнего
Нила, плавно несущего свои воды, орошая край, который впоследствии нарекут
Египтом.  Солнце  поднялось  уже  довольно  высоко,  но   день   оставался
восхитительно прохладным, а воздух чистым и  свежим,  будто  здесь  царила
весна. Из тех мест, что в свое время станут  безжалостной  Сахарой,  веяло
ласковым освежавшим ветерком.
   Хоть Аня и опровергла мои слова, сад  напомнил  мне  слышанные  некогда
легенды об Эдеме. По обе стороны от  нас,  насколько  мог  охватить  взор,
тянулись ряды деревьев, и не было среди  них  двух  одинаковых.  Их  ветви
гнулись под тяжестью плодов; чего здесь только не  было  -  фиги,  оливки,
гранаты, сливы и  даже  яблоки.  Высоко  над  ними  покачивались  стройные
пальмы, усыпанные спелыми кокосовыми орехами. Среди деревьев  в  тщательно
продуманном порядке были высажены  шпалеры  цветущих  кустов;  от  щедрого
буйства цветов сад буквально пламенел всеми оттенками красок.
   Но нигде не было видно ни одной живой души.  Сложный  ковер  травы  был
подстрижен идеально ровно и казался чуть ли не искусственным. Среди ветвей
не порхали птицы; не слышно было даже жужжания насекомых.
   - Куда мы идем? - поинтересовался я у Ани.
   - Подальше отсюда, - отвечала она, - и чем быстрей, тем лучше.
   Я протянул руку к кусту, увешанному аппетитными плодами манго,  но  Аня
схватила меня за запястье.
   - Не надо!
   - Но я голоден!
   - Лучше потерпи, пока мы не уберемся из этого  парка.  Иначе...  -  Она
искоса оглянулась через плечо.
   - Иначе появится ангел с огненным мечом? - поддразнил я.
   Аня осталась абсолютно серьезна.
   -  Орион,  парк  является   ботанической   экспериментальной   станцией
существа, изображение которого мы видели в храме.
   - Того, которого зовут Сетхом?
   Она кивком подтвердила, что я прав.
   - Мы не готовы к встрече с  ним.  Мы  совершенно  безоружны  и  еще  не
разобрались в обстановке.
   - А что уж такого ужасного произойдет,  если  сорвать  парочку  плодов?
Можно поесть и на ходу.
   - Он очень ревниво относится к своим растениям. - Аня слабо улыбнулась.
- Когда их кто-нибудь трогает, он как-то узнает об этом.
   - И что же?
   - Он убивает тех, кто осмеливается на подобное святотатство.
   - А он не изгоняет их из рая, дабы они добывали хлеб  насущный  в  поте
лица своего? - Несмотря на свой ернический тон, я невольно пошел быстрее.
   - Нет. Он убивает их, и вернуть их к жизни невозможно.
   Я умирал неоднократно, но всякий раз творцы возрождали  меня,  чтобы  я
вновь служил им в ином времени, в ином месте. И все равно я боялся смерти,
боялся сопровождающих ее мучений,  боялся  вновь  распасться  на  атомы  и
раствориться в пространстве. Но на  сей  раз  по  мне  прокатился  холодок
ужаса: в голосе Ани прозвучал страх. Ведь она  из  творцов,  она  истинная
богиня, переходившая из эпохи в эпоху с той же легкостью, с какой я иду по
садовой аллее, - и совершенно очевидно боится какого-то ящера, чья  статуя
украшает алтарь храма на берегу Нила.
   Я на мгновение прикрыл глаза, чтобы представить статую более явственно.
Поначалу я принял ее за изображение человека в тотемической маске  -  тело
как  у  людей,  а  морда  чуть  ли  не  крокодилья.  Но  теперь,  мысленно
вглядевшись в нее, я понял, что первое впечатление было обманчивым.
   Действительно, существо обладало телом гуманоида - две ноги, две  руки.
Но  ноги  были  трехпалые,  с  острыми  изогнутыми  когтями.  Передние  же
конечности - тоже трехпалые  -  имели  два  чешуйчатых  когтистых  пальца,
противостоявших третьему, вроде клешни. Суставы плеч и бедер выглядели  по
меньшей мере странно.
   Да, и морда. Подобной морды у рептилии мне еще ни  разу  не  доводилось
видеть: пасть с заостренными зубами, вполне подходящими  для  того,  чтобы
рвать мясо и перекусывать кости;  глаза  посажены  так,  чтобы  обеспечить
бинокулярное зрение; над глазами выдаются костные  валики;  куполообразный
череп удивляет величиной.
   - Теперь ты начинаешь осознавать, с кем нам  предстоит  иметь  дело,  -
словно прочитав мои мысли, заметила Аня.
   - Золотой бог послал нас сюда выследить и уничтожить тварь,  называемую
Сетхом? Мы должны сделать это вдвоем, голыми руками, без оружия?
   - Нас послал не Золотой, Орион, а совет творцов.
   Нас отправили сюда те, кого древние  греки  называли  богами;  те,  кто
живет на собственном Олимпе в весьма отдаленном от этого времени будущем.
   - Совет, - повторил я. -  Это  означает,  что  ты  согласилась  принять
участие.
   - Чтобы быть около тебя. Они хотели послать тебя одного, но я  настояла
на том, чтобы отправиться с тобой.
   - Я-то как раз особой ценности не представляю, - возразил я.
   - Для меня представляешь.
   За эти слова я полюбил бы ее еще больше, если бы такое было возможно.
   - Ты сказала, что это творение, называемое Сетхом...
   - Он не наше творение, Орион, - быстро поправила  меня  Аня.  -  Творцы
вовсе не создавали его, как людей. Он прибыл с иной  планеты  и  стремится
уничтожить нас всех.
   - Уничтожить?.. Даже тебя?!
   От ее улыбки будто взошло второе солнце.
   - Даже меня, любимый.
   - Ты сказала, что он может ниспослать  смерть  такую,  при  которой  не
остается надежды на возрождение?
   Улыбка Ани угасла.
   - Он и ему подобные обладают безграничным могуществом. Если им  удастся
изменить континуум достаточно глубоко, чтобы  уничтожить  творцов,  то  мы
погибнем и никогда не вернемся к жизни.
   На протяжении многих эпох я считал, что смерть  освобождает  от  мук  и
тяжких трудов жизни, которая всегда проходит в страданиях и опасностях. Но
всякий раз воспоминание об Ане - богине, любящей меня  и  любимой  мною  -
заново пробуждало во мне стремление жить. И  вот  наконец  мы  вместе,  но
угроза окончательного ухода в небытие нависла над нами, будто  заслонившая
солнце туча.
   Мы шагали, пока ряды деревьев вдруг не кончились. Остановившись в  тени
широко раскинувшего ветки каштана, мы оглядели зеленое пространство  трав.
Дикое,  не   тронутое   рукой   человека   разнотравье   простиралось   до
известняковых скал, отмечавших границу прорезанной  Нилом  долины.  Порывы
ветра раскачивали траву, поднимая на ней волны, катившиеся к  нам,  словно
зеленый прибой.
   На фоне дальних скал медленно двигалось несколько  темных  пятнышек.  Я
указал  на  них.  Посмотрев  в  указанном  направлении,   Аня   вполголоса
произнесла:
   - Люди. Команда рабов.
   - Рабов?!
   - Да. Погляди-ка, кто их охраняет.



        "2"

   Я напряженно вглядывался в даль, пытаясь рассмотреть силуэты рабов и их
охранников. У меня всегда имелся дар сознательно управлять всеми функциями
своего тела, направляя волевой импульс к нервным  окончаниям  и  заставляя
любую часть организма делать именно то, что нужно.
   Теперь я сосредоточился на цепочке двигавшихся по  травянистой  равнине
людей. Но вел их не человек.
   Поначалу неведомое существо показалось мне динозавром, хоть я  и  знал,
что эти исполинские рептилии вымерли  миллионы  лет  назад.  А  может,  не
вымерли? Если творцы могут искривлять  время  по  собственной  прихоти,  а
чужак, именуемый Сетхом, не уступает им в могуществе,  почему  бы  ему  не
перенести динозавров в каменный век?
   Чудовище  плавно  вышагивало  на  четырех  стройных  ногах,  размахивая
длинным хвостом. Шея у него была тоже длинная, так что ящер достигал никак
не менее двадцати футов в длину, чуть ли не как взрослый африканский слон,
только не в пример этому тяжеловесному созданию динозавр казался подвижным
и даже грациозным. У меня сложилось впечатление,  что  бегает  он  быстрее
человека.
   Чешуйчатая  шкура  пестрила  полосками  красного,  синего,  желтого   и
коричневого цветов. Вдоль хребта шли роговые  наросты,  напоминавшие  ряды
пуговиц. На конце длинной шеи покачивалась крохотная  головка  с  коротким
тупым рылом и широко расставленными глазами  по  бокам  выпуклого  черепа.
Глаза с вертикальными щелями зрачков были лишены век.
   Монстр  выступал  во  главе  вытянувшейся   цепочкой   группки   людей,
оглядываясь на них.
   Это несомненно были рабы. Четырнадцать человек, все до  единого  одетые
лишь в изодранные набедренные повязки, практически не прикрывавшие их тел.
Мы могли даже с такого большого расстояния видеть, насколько они  истощены
- кожа да кости. Усталые,  изнуренные  люди  тяжело  дышали,  стараясь  не
отставать от своего стража - динозавра. Одна из женщин несла  привязанного
за спиной ребенка. Среди идущих я заметил двоих подростков и  лишь  одного
седовласого мужчину. Большинству вряд ли удается дожить до седых  волос  в
столь ужасных условиях.
   Спрятавшись за ствол каштана на краю райского сада, мы несколько секунд
в молчании следили за этой жалкой процессией.
   Затем я спросил:
   - Зачем ему рабы?
   - Разумеется, чтобы ухаживать за  садом,  -  шепнула  Аня.  -  А  также
выполнять любые желания Сетха и его приспешников.
   Вдруг женщина с  ребенком,  споткнувшись,  упала  на  колени.  Рептилия
тотчас же развернулась, затрусила к упавшей и нависла над  ней,  застыв  в
угрожающей позе. Даже с такого расстояния я слышал плач младенца.
   Женщина поднялась на ноги - точнее, попыталась это  сделать,  но  ящеру
показалось, что она чересчур мешкает. Его тонкий хвост яростно хлестнул ее
по спине, задев ребенка. Женщина завизжала,  ребенок  завопил  от  боли  и
ужаса.
   И  снова  хвост  кнутом  рассек  воздух,  жестоко  ударив  жертву.  Она
повалилась ничком на траву.
   Я рванулся вперед, но Аня, схватив за локоть, удержала меня на месте, с
отчаяньем прошептав:
   - Нет, ты ничего не сможешь сделать!
   Ящер застыл над  распростершейся  женщиной,  низко  склонив  голову  на
длинной шее, чтобы обнюхать недвижное тело.  Младенец  вопил  по-прежнему.
Остальные люди стояли молча, застыв, как статуи.
   - Почему они не сражаются?! - вспылил я.
   - Голыми руками против такого чудовища?
   -  По  крайней  мере,  могли  бы  разбежаться,  пока  оно   отвлеклось.
Рассыпаться...
   - Орион, они не настолько наивны.  За  ними  будут  охотиться,  как  за
дичью, и предавать очень долгой и мучительной смерти.
   Тем временем ящер присел на задние лапы и хвост, чтобы  потрогать  тело
женщины когтистой передней лапой. Та не шелохнулась.
   И тут чудовище вытащило младенца из перевязи на спине матери и  подняло
высоко в воздух, запрокинув голову. Я тотчас  понял,  что  оно  собирается
загрызть ребенка.
   Теперь ничто не могло удержать меня на месте. Я выскочил из  укрытия  и
стремглав кинулся к чудовищу, на бегу вопя во все горло. Как всегда в  час
опасности, все мои  чувства  обострились  до  крайности,  восприятие  мира
многократно ускорилось. Казалось,  все  вокруг  замедлило  свое  движение;
события развивались вяло, будто во сне.
   Я видел, что ящер держит верещавшее дитя на  весу,  поворачивая  в  мою
сторону свою длинную змеиную шею и вертя головой  туда-сюда,  будто  хотел
сказать мне "нет". На самом же деле он пытался обоими глазами взглянуть на
источник шума.
   Ящер по-прежнему сжимал  в  когтистой  лапе  младенца,  молотившего  по
воздуху  крохотными  ножками.  От  плача  личико  ребенка   сморщилось   и
покраснело. А его мать,  на  обнаженной  спине  которой  пламенели  рубцы,
оставленные  хвостом  чудовища,  приподнялась  на  локте,  тщетно  пытаясь
дотянуться до ребенка.
   Ящер выронил младенца и с шипением повернулся  ко  мне.  Из  пасти  его
выскочил язык; небольшая головка  завертелась.  Хищник  опустился  на  все
четыре ноги, и его хвост молнией рассек воздух.
   Я сжимал кинжал в правой руке. Клинок  казался  ничтожно  маленьким