лась мозаика,  изображавшая
скорбящего Христа, поднявшего раненые руки  в  жесте  благословения.  Меня
поразило портретное сходство иконы с творцом, которого я называл Зевсом.
   Под  стенами  церкви,  обращенной  в  вертеп,  предавались   праздности
вооруженные воины, пьянствуя и беседуя между собой.  Но  меня  их  внешняя
неторопливость обмануть не могла - я знал, что эти люди  в  мгновение  ока
снесут голову любому, кто сделает хоть один угрожающий жест. Даже женщине.
Стоит Субудаю сказать хоть слово - и они с радостью вознаградят  человека,
солгавшего или чем-нибудь не угодившего полководцу;  а  наградой  послужит
расплавленное серебро, залитое неугодному в глаза и уши.
   Но все-таки верность я честь для этих  варваров  -  куда  более  святые
понятия, чем для так называемых культурных народов. А уж  в  их  отваге  и
сомневаться нечего. Если будет приказано, они живой волной хлынут на стены
мощнейшей крепости и либо одержат победу, либо погибнут все до единого.
   Субудай прихлебывал вино из золотого  кубка,  украшенного  драгоценными
камнями. Окружавшие его подручные держали сосуды попроще  -  серебряные  и
медные. Меня всегда изумляло, что даже в  самых  бедных  и  невежественных
племенах жрецы имели золото и серебро, а храмы становились  для  мародеров
самой желанной добычей.
   - Орион! - воскликнул Субудай, подскакивая на ноги. - Человек с запада!
   Похоже, он встретил меня с искренней радостью. Несмотря на  седину,  он
остался гибок и проворен, как юноша.
   - О мой повелитель Субудай! - Остановившись шагах в  пяти  от  него,  я
отвесил ему приличествовавший случаю глубокий поклон. Меня тоже обрадовала
встреча с ним. Прежде в нем буквально бурлила  неуемная  энергия,  гнавшая
его и его армии на самый  край  земли.  Я  был  счастлив  видеть,  что  он
деятелен и полон сил. Они ему понадобятся, если Субудай согласится на  мое
предложение.
   Он протянул мне руку, и я пожал ее.
   - Рад видеть тебя снова, человек с запада.
   - Я принес тебе дар, мой  повелитель,  -  торжественно  глядя  на  него
сверху вниз, сообщил я, сбросил с плеч отсыревшую шкуру  и  протянул  ему.
Голова зверя была откинута назад,  так  что  Субудай  лишь  сейчас  увидел
страшные тигриные клыки и уставился на них, вытаращив глаза.
   - Где ты нашел такого зверя?!
   - Мне ведомы места, где  есть  много  диковинных  и  чудных  зверей,  -
ухмыльнулся я.
   Он ухмыльнулся в ответ и повел меня к груде подушек.
   - Так поведай же мне новости из Каракорума.
   Когда он пригласил меня садиться на подушки по правую руку от  себя,  я
мысленно издал вздох облегчения. Субудай ни за что не пожал бы  мне  руку,
если бы намеревался  меня  убить.  Он  совершенно  не  способен  вероломно
обмануть друга. Значит, ни он, ни другие не знают, что я убил их  Великого
хана Угэдэя, которого в другой жизни считал своим другом.
   И пока молодая красивая блондинка вручала мне золотой кубок, а столь же
очаровательная девушка наливала туда приправленное специями вино, я просто
сообщил ему, что Угэдэй умер во сне, а я видел его в ту самую ночь.
   - Он был спокоен и доволен, что Монгольская империя мирно правит  почти
всей вселенной. По-моему, он  был  счастлив  знать,  что  у  монголов  нет
врагов.
   Субудай кивнул, но лицо его омрачилось.
   - Скоро может случиться немыслимое, Орион. Монгол  пойдет  на  монгола.
Старые междоусобицы могут вспыхнуть вновь, как прежде в Гоби,  но  на  сей
раз несметные войска будут биться друг с другом  на  просторах  от  одного
края вселенной до другого.
   - Да как такое может быть?! - Я был искренне шокирован. - Ясса [сборник
правил и поучений Чингисхана, являвшихся в Монгольской  империи  законами]
запрещает кровопролитие среди монголов.
   - Знаю, - печально откликнулся Субудай, -  но,  боюсь,  даже  закон  не
сможет предотвратить грядущих раздоров.
   Мы лежали на шелковых  подушках  под  строгими  взглядами  византийских
святых, взиравших на нас с золоченых небес, и Субудай  объяснил  мне,  что
сейчас творится с монгольскими полководцами - джихангирами.
   Попросту говоря, им уже нечего завоевывать. Чингисхан  -  предводитель,
которого почитали столь сильно, что ни один монгол не осмеливался  назвать
его по имени, - вывел племена Гоби на путь завоевания мирового господства.
Их ждала битва за Китай, за всю Азию - так что гобийские  воины  забыли  о
непрестанных племенных раздорах и ринулись  завоевывать  мир.  Теперь  мир
почти завоеван, не считая унылых сырых окраин вроде  Европы  или  обширной
Индии, где зной убивает и людей, и лошадей.
   - Избрание нового Великого хана вызовет раскол среди монголов, - мрачно
прорицал Субудай. - А уж это послужит поводом для междоусобных войн.
   Я понял его. Империя Александра  Великого  распалась  точно  так  же  -
полководец бился с полководцем, чтобы отстоять уже захваченную  территорию
или захватить территорию прежнего соратника.
   - И как же поступишь ты, мой повелитель? - поинтересовался я.
   Осушив кубок, Субудай поставил его рядом с собой, и  рабыня  тотчас  же
наполнила сосуд до краев.
   - Я не нарушу закона. Я не пролью крови других монголов.
   - По собственной воле, - уточнил один из сидевших рядом.
   С угрюмой решимостью, крепко сжав губы, Субудай  утвердительно  склонил
голову и, помолчав, проговорил:
   - Я поведу своих воинов на запад, Орион, за ту реку, что зовется Дунай.
Там трудный край - холодный и заросший мрачными лесами. Но лучше уж такое,
нежели биться между собой.
   Если Субудай надумает заявиться  в  Европу,  то  разрушит  цивилизацию,
только-только начавшую сбрасывать оковы невежества и варварства, в которых
она оказалась после падения Римской империи. Пройдет еще несколько  веков,
и начнется Возрождение, оказав безмерное влияние на развитие  человеческой
мысли и свободолюбие. Если только монголы  не  опустошат  всю  Европу,  от
Москвы до Ла-Манша.
   - Мой повелитель Субудай, - медленно вымолвил я, -  некогда  ты  просил
меня рассказать об этой стране, где сейчас ты раскинул  свои  шатры,  и  о
странах дальше к западу.
   - Да! - Былой жизнерадостный огонек снова вспыхнул в его взгляде.  -  А
теперь, раз ты вернулся ко мне, я больше всего на свете  хочу  услышать  о
германцах, франках и прочих силах западных стран.
   - Я поведаю тебе все, что знаю, но, как ты  понял  и  сам,  их  страны,
холодные, густо поросшие лесом, не очень-то удобны для монгольских воинов.
   - Никаких других стран моим людям не осталось.  -  Он  испустил  тяжкий
вздох.
   - Я знаю место, мой повелитель, - победно улыбнулся я, - где степь  так
широка, что ее за год верхом не объедешь. В том краю живут огромные  тигры
с саблями вместо зубов и прочие звери, даже более кровожадные.  -  Субудай
широко раскрыл глаза, а нукеры зашевелились. - Там почти нет людей;  можно
ехать неделю за неделей, не встретив ни единой живой души.
   - Нам не придется воевать?
   - Вам _придется_ воевать, - возразил я. - Тем краем правят не  люди,  а
чудовища, каких никто прежде не видал.
   Воины загалдели:
   - Чудовища? А какие?
   - Ты видел их сам?
   - А ты не плетешь небылицы, пытаясь запугать нас, человек с запада?
   Субудай нетерпеливым взмахом руки велел всем замолчать.
   - Я бывал там, - отвечал я, - видел этот край и чудовищ,  правящих  им.
Они свирепы, могучи и омерзительны.
   Добрый  час  ушел  на  рассказ  о  Сетхе,  его  клонах  и   динозаврах,
доставленных из мезозоя.
   - Описанные тобой чудовища, - наконец заметил Субудай, - больше  похожи
на мангусов, персидских джиннов или демонов-си, которых так боятся горцы.
   - Да уж, их воистину следует бояться. Сила их велика. Но они не духи  и
не демоны. Они смертны, как вы да я. Я сам убивал их одним лишь  копьем  и
ножом.
   Субудай откинулся на свои шелковые подушки,  погрузившись  в  раздумья.
Остальные пили и подставляли кубки, чтобы им налили еще вина. Я тоже  пил.
И ждал.
   Наконец Субудай подал голос:
   - Ты можешь указать нам дорогу в сей край?
   - Да, мой повелитель Субудай.
   - Я бы взглянул на тех чудовищ своими глазами.
   - Я могу отвести вас.
   - Когда? Долгим ли будет поход?
   И тут я вдруг сообразил, что по  собственной  вине  оказался  меж  двух
огней. Чтобы доставить Субудая или хоть кого-нибудь из монголов в каменный
век, надо признаться им в своих способностях; они  тут  же  решат,  что  я
чародей. А с чародеями монголы не фамильярничают - либо рубят им головы на
месте, либо подвергают пыткам, которые приводят к смерти более медленной и
более мучительной.
   А в неолите при виде  Сетховых  рептилий  они  могут  решить,  что  это
сверхъестественные существа. И хотя в бою монголы неустрашимы,  шайтаниане
могут вселить в них ужас.
   - Мой повелитель Субудай, - осторожно начал я,  -  до  упомянутой  мною
земли не доберешься верхом. Если ты пожелаешь, я могу  отвести  тебя  туда
завтра поутру, но поход покажется тебе странным.
   - Говори яснее, Орион! - Он искоса оглянулся на своих  соратников.  Все
подались вперед, охваченные не страхом, а любопытством.
   - Тебе ведомо, что я прибыл из дальних мест.
   - Из-за моря, что простирается до небес, - подхватил Субудай, припомнив
мои слова, сказанные много лет назад.
   - Да, -  подтвердил  я.  -  В  моей  стране  люди  путешествуют  весьма
диковинными способами. Им не нужны  лошади.  Они  в  мгновение  ока  могут
переноситься через высокие горы и широкие моря.
   - Колдовство! - выпалил кто-то.
   - Нет, - возразил я, - просто более быстрый способ путешествовать.
   - Вроде ковров-самолетов в сказках багдадских базарных рассказчиков?  -
осведомился Субудай.
   - В самом деле, мой повелитель, - ухватился я за эту  мысль.  -  Весьма
схоже.
   - А я всегда считал подобные истории детскими сказочками,  -  приподнял
он брови.
   - Детские сказочки порой сбываются, мой повелитель,  -  слегка  склонив
голову, чтобы не выглядеть вызывающе, ответил я. - Ты сам свершал  деяния,
казавшиеся твоим праотцам невозможными.
   Он снова тяжко вздохнул. Остальные хранили молчание.
   - Ладно, - подытожил Субудай.  -  Завтра  утром  отведешь  меня  в  тот
странный край, о котором говорил. Меня и моих телохранителей.
   - И сколько же человек всего? - уточнил я.
   - Тысяча, - ухмыльнулся полководец. - С конями и оружием.
   - Тебе понадобится большой ковер, Орион, - без  улыбки  заметил  нукер,
сидевший по левую руку от Субудая.
   Остальные  прыснули.  Субудай  сперва   осклабился,   затем,   подметив
написанное на моем лице изумление, закатился  смехом.  В  дураках  остался
все-таки я. Все присутствовавшие,  повалившись  на  подушки,  хохотали  до
слез, до изнеможения. Я тоже смеялся. Монголы не смеются ни над чародеями,
ни над колдовством. Раз они хохочут - значит, не боятся меня.  А  раз  они
меня не боятся - значит, не всадят нож в спину.



        "35"

   Суровый, покрытый боевыми шрамами ветеран отвел меня на церковные хоры,
где из одеял и подушек была устроена приемлемая постель.  Спал  я  крепко,
без сновидений.
   Утром сквозь рваную пелену  косматых  туч  проглянуло  бледное  солнце.
Дождь перестал, но улицы Киева уже превратились в грязное  серо-коричневое
болото.
   Должно  быть,  квартирмейстер  Субудая   всю   ночь   выискивал   среди
награбленного у русских добра одежду моего размера.  Вещи,  сшитые  самими
монголами для себя, мне бы явно не подошли.
   В неф я спустился, уже  облачившись  в  кольчугу,  кожаные  шаровары  и
сапоги - чуточку тесноватые, но зато теплые. На боку у меня  висел  ятаган
из дамасской стали с украшенной  драгоценными  камнями  рукояткой.  Верный
железный кинжал, подаренный мне Одиссеем, я заткнул за пояс.
   Рыжеволосая рабыня вывела меня под затянутое облаками рассветное  небо,
где дожидались два монгольских всадника на низкорослых лошадках.  При  них
был третий конь, чуть побольше ростом, - для меня. Ни слова не говоря,  мы
поехали по грязным улицам и оказались у тех  же  ворот,  через  которые  я
вошел вчера.
   За городской стеной меня  дожидались  телохранители  Субудая  -  тысяча
закаленных боями воинов, прошагавших победным маршем от Великой  китайской
стены до берегов Дуная, разбив все противостоявшие им рати. Оседлав  своих
коренастых лошадок, они выстроились идеальным воинским строем,  разбившись
на десятки и сотни; каждый воин имел при себе две-три  запасные  лошади  и
все необходимое для битвы снаряжение.
   А во главе строя приплясывал великолепный белый жеребец Субудая. Должно
быть, ему тоже передалось нетерпение великого полководца.
   - Орион! - окликнул меня Субудай. - Мы готовы тронуться в путь.
   Эти простые слова означали для меня и приказ,  и  вызов.  Мне  придется
переместить сквозь пространство и время целое войско, но я опасался делать
это столь же внезапно, как транслировал по континууму себя.
   Поэтому, решив разыграть небольшой спектакль, я с прищуром посмотрел на
тусклое солнце, полуобернулся в  скрипучем  седле  и  указал  примерно  на
север.
   - Туда, мой повелитель Субудай!
   Он  отдал  гортанное  приказание  ехавшему  рядом  нукеру,  весь  строй
повернулся, образовав походную колонну, и неспешной  рысью  последовал  за
нами.
   Я повел их в унылый сумрак леса, начинавшегося примерно в  полумиле  от
городских стен. Сосредоточившись с предельным напряжением,  неведомым  мне
прежде,  я  вознес  к  Ане  безмолвную  мольбу  о  помощи   и   постарался
сконцентрировать для переноса монголов сквозь  пространство  и  время  всю
энергию, какую только мог собрать.
   Лес скрылся в сыром мареве. С земли серыми  космами  поднялся  холодный
туман, охватив нас студеными щупальцами. Лошади бежали вперед неторопливой
рысью. Субудай ехал бок о бок со мной, а его телохранители чуть позади, но
достаточно близко, чтобы изрубить меня в капусту,  случись  мне  допустить
малейшую оплошность. Туман укутал нас плотным  одеялом,  заглушавшим  даже
звук. Слышался лишь приглушенный топот копыт по сырой  земле,  да  изредка
доносилось фырканье лошади или лязг меча о стальное стремя.
   Не отвлекаясь, не обращая внимания даже на Субудая, я собрал силу своей
мысли в единый поток и послал весь  наш  отряд  сквозь  континуум,  ощутив
знакомую одномоментную вспышку обжигающего холода, но она кончилась, почти
не начавшись.
   Только тут я сообразил, что еду, плотно зажмурившись. Открыв  глаза,  я
снова увидел лес  -  но  туман  уже  рассеивался,  быстро  испаряясь.  Под
копытами  лошадей  была  твердая  сухая  почва,  сквозь  листву   деревьев
пробивался яркий, ласковый свет солнца.
   Мы оказались в лесах  Рая,  направляясь  на  северо-восток,  к  опушке.
Сейчас ранний неолит. Именно это место и время Сетх  решил  сделать  своим
оплотом,  чтобы  стереть  с  лица  земли  род  человеческий,   пока   люди
немногочисленны и слабы, - тем самым отомстив мне и творцам за уничтожение
родной планеты, а заодно захватив Землю для своих рептилий.
   Субудай спокойно ехал вперед, но так и стрелял глазами по сторонам.  Он
понял, что мы уже покинули студеную  сырую  Русь.  Солнце  припекало  даже
сквозь  листву  величественных  деревьев.  Пристальный   взор   полководца
подмечал каждое дерево, каждый камешек, даже крохотных зверушек, шнырявших
по кустам.  Впервые  оказавшись  в  совершенно  незнакомом  краю,  он  уже
мысленно составлял карту местности.
   Наконец Субудай поинтересовался:
   - Так ты говоришь, тут больше нет людей?
   - Несколько немногочисленных разобщенных племен. Но они малы и слабы. У
них никакого вооружения, кроме грубых деревянных копий и луков, ни в какое
сравнение не идущих с монгольскими.
   - Значит, женщин тоже мало?
   - Боюсь, весьма и весьма мало.
   - А чудовища? - хмыкнул он. - Они-то чем вооружены?
   - Они заставляют сражаться вместо себя огромных ящеров.  Каждый  дракон
больше десятка лошадей, да вдобавок вооружен острыми когтями и  ужасающими
зубами.
   - А, звери... - протянул он.
   - Звери, направляемые разумом своих хозяев, так что бьются они с умом и
отвагой, - поправил я.
   После этого Субудай снова погрузился в молчание.
   Большую  часть  дня  мы  ехали  по  лесу.  Монгольские  воины  бесшумно
скользили среди деревьев, будто призраки. Не останавливаясь на обед, мы на
ходу пожевали вяленого мяса, запив его водой из фляг.
   Наконец перед самым закатом мы выехали к опушке  и  увидели  бескрайнее
море трав, простирающееся за горизонт.
   - Велик ли сей край? - окликнул меня монгольский полководец.
   Сделав быстрый подсчет в уме, я прокричал в ответ:
   - Как от Багдада до Каракорума!
   Испустив неистовый  торжествующий  вопль,  Субудай  пришпорил  жеребца,
погнав  его  галопом.  Испуганные  телохранители  с  улюлюканьем  ринулись
следом,  оставив  меня  позади.  Не  покидая  седла,  я   любовался   этим
непривычным зрелищем  -  взбудораженные  монголы  радостно  вопили,  будто
мальчишки, не в силах сдержать переполнявшего их души ликования.
   И тут высоко в синеве небес проплыл птерозавр.
   "Добро пожаловать обратно, Орион! -  зазвучал  в  моем  сознании  голос
Сетха. - Как я погляжу, ты притащил кучу шумных  обезьян,  чтобы  досадить
мне. Славно! Истребив их, я получу огромное наслаждение".
   Я закрыл для него сознание. Чем меньше Сетх будет знать об этих  людях,
тем лучше. Пусть место и время битвы определяет он, но мне жизненно  важно
сохранить за собой хоть какой-то элемент неожиданности.
   Субудай наслаждался скачкой по зеленым просторам добрых полчаса, прежде
чем вернулся ко мне с широкой улыбкой на мужественном лице.
   - Доброе дело, Орион! Этот край похож на Гоби по весне.
   - Он остается таким круглый год. - Несколько тысячелетий  спустя  здесь
раскинется самая  знойная  пустыня  Земли,  как  только  сковавшие  Европу
ледники отступят на север и благодатные дожди уйдут следом. Но  этот  край
еще может порадовать плодородной щедростью и Субудая,  и  его  сыновей,  и
сыновей его сыновей.
   - Надо привести сюда остаток армии и наши семьи с их юртами и  стадами,
- с  жизнерадостным  подъемом  провозгласил  Субудай.  -  А  уж  тогда  мы
разделаемся с твоими демонами и драконами.
   Я уже хотел  согласиться,  но  заметил  на  горизонте  горбатый  силуэт
зауропода и указал в его сторону:
   - Вон одна из этих тварей. Это не боевой дракон, но и он опасен.
   Субудай незамедлительно пришпорил коня, помчавшись к зауроподу.  Дюжина
телохранителей устремилась следом. Я тоже погнал своего конька галопом,  и
мы вместе ринулись к горбатому  серовато-коричневому  динозавру,  медленно
шагавшему прочь. Упоение  скачкой  наполняло  мою  душу  восторгом,  ветер
трепал волосы, упругие мышцы лошади плавно перекатывались  под  лоснящейся
кожей.
   Когда мы  были  уже  близко,  зауропод  изогнул  длинную  змеиную  шею,
обернувшись к нам. Я понял, что Сетх использует его в качестве разведчика,
он разглядывал нас глазами ящера, проникнув в его  сознание.  Я  уловил  в
своем сознании шипение, заменявшее ему довольный смех.
   Ящер заковылял к пригорку, заросшему густым ягодником.
   - Осторожно! - крикнул я Субудаю, перекрывая топот копыт. -  Там  могут
быть и другие!
   Он уже снял с плеча крутой монгольский лук, зажав  удила  в  оскаленных
зубах. Остальные монголы тоже накладывали стрелы на тетивы своих луков, не
замедляя скачки ни на миг.
   Я вдруг явственно ощутил, что в кустах и за пригорком спрятались клоны.
Верхом на драконах. Ударив каблуками в бока лошади, я погнал ее вперед еще
быстрей, стараясь поравняться со стремительно летевшим вперед Субудаем.
   Зауропод дошел до пригорка, но вместо того, чтобы подняться наверх  или
обогнуть его, обернулся к нам, издал визгливый рев и вздыбился  на  задние
лапы, подняв голову почти на сорок футов над землей.  Когти  его  передних
конечностей угрожающе сверкнули на солнце.
   Субудай выпустил стрелу, угодив  прямо  в  открытую  грудь  ящера.  Тот
рявкнул и ринулся на него. Испугавшись, жеребец Субудая вскинулся на дыбы.
Любого другого человека просто вышвырнуло бы