по
сравнению с когтями чудовища, но другого оружия у меня не было. На бегу  я
заметил сгрудившихся за  ящером  людей;  я  отметил,  что  они  совершенно
парализованы ужасом и даже  не  пытаются  удрать  или  как-нибудь  отвлечь
чудовище. От них мне помощи ждать не приходилось.
   Ящер  двинулся  в  мою  сторону,  потом,  поднявшись  на  задние  лапы,
вздыбился, будто разъяренный медведь. Его громадное тело возвышалось  надо
мной, а головка на змеиной шее с шипением покачивалась между  разведенными
широко в стороны передними конечностями. Зубы у него оказались  мелкими  и
плоскими.   Его   нельзя   было   назвать   хищником,   скорее    машиной,
предназначенной для убийства.
   Вдруг по бокам шеи  чудовища  распахнулись  ярко-желтые  брыжи,  отчего
голова ящера словно вдвое увеличилась в размерах -  трюк  для  запугивания
противника, но я знал его предназначение.
   Подбегая к ящеру, я заметил, он  собирается  нанести  мне  удар  слева.
Будто в тягучем сне, я наблюдал устремившийся ко мне кончик хвоста. Оценив
его скорость, я подпрыгнул, и он безо всякого вреда  для  меня  просвистел
внизу. Инерция несла меня прямиком под  чешуйчатое  брюхо  чудовища,  и  я
всадил кинжал в его утробу, вложив в удар всю свою силу до капли.
   Ящер издал рык, похожий на пароходный гудок, и попытался схватить меня.
Увернувшись от когтистых лап, я снова всадил в него кинжал.
   В пылу битвы я упустил из виду его хвост, и на сей раз его удар  достиг
цели, сбив меня с ног. Застигнутый врасплох, я грохнулся на траву, зарычав
от боли. Ящер снова потянулся ко мне, но ускоренное  восприятие  позволяло
мне легко уследить за каждым его движением, и я  откатился  в  сторону  от
лязгнувших когтей.
   Хвост снова по дуге  метнулся  ко  мне.  Нырнув  под  него,  я  вспорол
чудовищу бедро, оставив кровавую рану. Клинок  наткнулся  на  кость,  и  я
начал вгонять его поглубже в надежде повредить  коленный  сустав  и  таким
образом обездвижить ящера. Но вместо этого я ощутил, что его когти впились
мне в живот, увлекая меня в воздух. Застрявший в колене кинжал вырвался из
моей ладони.
   Ящер поднял меня над головой и окинул холодным взглядом желтых  глаз  с
узкими щелями зрачков - сначала одним, потом другим. Я понимал,  что  хотя
его зубы не способны разрывать плоть, но они легко  смогут  размолоть  мои
кости. Именно так он и намеревался поступить. Его желтый  воротник  слегка
опал - монстр больше не чувствовал опасности.
   Я изо всех сил пытался вырваться из когтей чудовища, но был беспомощен,
как младенец всего несколько секунд назад.
   - Орион! Держи!
   Голос Ани заставил меня посмотреть вниз,  вывернувшись  в  мощной  лапе
ящера. Она примчалась за мной следом  и  теперь  вытащила  мой  клинок  из
колена чудовища. Не успело оно сообразить, что происходит, как Аня метнула
кинжал - точно и мощно, как и положено профессиональному воину.  Клинок  с
приятным слуху чавканьем вонзился в мягкие  кожные  складки  под  челюстью
ящера.
   Он попытался свободной лапой дотянуться до пронзившей горло стали, но я
оказался проворнее. Ухватившись за торчавшую  рукоятку  кинжала,  я  начал
вспарывать  кожу  под  челюстью  ящера  сверху-вниз,   к   брыжам,   снова
развернувшимся во всю ширину. Чудовище зарычало и выпустило  меня.  Но  я,
уцепившись за шею динозавра, вскарабкался ему на спину, вытащил кинжал  из
его глотки и всадил в основание черепа.
   Он внезапно зашатался - я перебил ему спинной мозг. Мы вместе рухнули в
траву. Я ощутил страшный удар, и свет для меня померк.



        "3"

   Открыв глаза, я будто сквозь туман  увидел  прекрасное  лицо  Ани.  Она
стояла рядом со  мной  на  коленях,  и  на  ее  прекрасном  лице  читалась
серьезная тревога. Затем она улыбнулась и спросила:
   - Ты цел?
   Боль пронзала меня с головы до ног.  Грудь  и  поясница  были  изодраны
когтями ящера, но я велением разума перекрыл капилляры,  чтобы  остановить
кровотечение,  и  отключил  центры  боли  в  мозгу.  Потом  заставил  себя
улыбнуться своей любимой.
   - Я жив.
   Аня помогла мне  подняться.  Оказывается,  прошло  всего  две  секунды.
Огромный ящер распростерся на  траве,  превратившись  в  украшенный  яркой
чешуей холм.
   Рабы же разительно  переменились.  Они  были  настолько  напуганы,  что
вместо того, чтобы выразить мне признательность за освобождение,  впали  в
ярость.
   - Вы умертвили одного  из  надсмотрщиков!  -  с  выпученными  от  ужаса
глазами заявил тощий бородатый старец.
   - Хозяева взвалят вину на нас! -  причитала  какая-то  женщина.  -  Нас
накажут!
   Я ощутил к ним чуть ли не презрение - эти люди  стали  рабами  даже  по
складу ума. Вместо того чтобы поблагодарить меня за помощь, они дрожали от
страха перед гневом хозяев. Ни слова не говоря, я подошел к сдохшему ящеру
и вытащил из его шеи кинжал.
   - Не могли же мы сложа руки наблюдать, как чудовище убивает младенца! -
сказала им Аня.
   Младенец остался жив - мать сидела на траве, молча прижимая его к своей
тощей груди. Пустой взгляд ее огромных карих глаз был устремлен  на  меня.
Если она и чувствовала  благодарность  за  мой  поступок,  то  хорошо  это
скрывала. На ее ребрах и спине красовались два длинных багровых рубца.  На
обнаженной коже ребенка тоже пламенел след от удара.
   А вот тощий старец дергал себя за спутанную седую бороду и ныл:
   - Хозяева набросятся на нас, и мы примем смерть в страшных  муках!  Они
бросят нас в вечное пламя. Всех до единого!
   - Лучше было дать ребенку погибнуть, - подхватил другой мужчина,  такой
же тощий, как старик, с такими же грязными, спутанными волосами и бородой.
- Лучше уж помрет один, чем всех нас замучают до смерти. Мы  всегда  можем
завести новых детей.
   - Если хозяева не смогут вас найти, то не смогут и наказать, - возразил
я. - Мы вдвоем смогли угробить эту ящерицу-переростка,  а  уж  все  вместе
наверняка сумеем постоять за себя.
   - Это невозможно!
   - Где можно спрятаться, чтобы они не нашли нас?
   - Они видят даже в темноте.
   - Они могут летать по воздуху и пересекать великую реку.
   - Их когти остры. А еще у них есть неугасимый огонь!
   Освобожденные рабы с гомоном сгрудились вокруг нас с  Аней,  будто  ища
защиты, они то и дело смотрели на небеса и оглядывали горизонт,  словно  с
минуты на минуту должны были подоспеть драконы-мстители, а то и кто-нибудь
похуже.
   - Что с вами будет, если мы уйдем и оставим вас на произвол  судьбы?  -
кротко осведомилась Аня.
   - Хозяева увидят, что тут произошло, и покарают нас, -  заявил  старик,
вновь дергая себя за бороду. Похоже,  он  был  вожаком  в  этой  группе  -
вероятно, просто потому, что являлся старейшим из всех.
   - Как они вас покарают? - поинтересовался я.
   - Это уж им решать, - развел он костлявыми руками.
   - Они сдерут с нас живьем кожу, - подал голос один из подростков,  -  а
потом бросят в неугасимое пламя.
   Остальные содрогнулись. В их расширившихся глазах застыла мольба.
   - Допустим, я останусь при вас, когда сюда придут хозяева, -  предложил
я. - Накажут ли они вас, если мы сообщим, что тварь убил я, а  вы  тут  ни
при чем?
   Они воззрились на нас, как на наивных младенцев.
   - Разумеется, нас покарают! Покарают всех до единого. Таков закон.
   - Тогда надо убираться отсюда, - обернулся я к Ане.
   - И уводить их с собой, - согласилась она.
   Я  огляделся  вокруг.  Нил  прорезал   широкую,   глубокую   долину   в
известняковых скалах, окружавших реку зубчатыми стенами. Как говорила Аня,
за скалами раскинулась широкая равнина, поросшая разнотравьем.  Бели  этот
район в самом деле когда-нибудь станет Сахарой, то он должен  простираться
на сотни миль к  югу  и  на  тысячи  миль  к  западу.  Унылое  однообразие
ландшафта лишь изредка нарушается одиноким холмом или неширокой  речушкой.
Не самое подходящее место, чтобы укрыться от преследования, тем более если
враг может летать по воздуху и видеть  во  тьме.  Но  уж  лучше  это,  чем
оказаться в ловушке между рекой и скалами.
   Я ничуть не сомневался в правдивости рассказов  рабов  об  их  страшных
хозяевах.  Тварь,  которую  мы  с  Аней  только  что   убили,   совершенно
определенно являлась  динозавром.  Почему  бы  в  таком  случае  здесь  не
оказаться крылатым птерозаврам или прочим рептилиям, способным  улавливать
тепло человеческих тел наподобие гадюк?
   - Тут есть поблизости лес? - спросила у рабов Аня. - Не сад,  а  дикий,
естественный лес?
   - А-а, - оживился старейшина, - вы говорите о  Рае!  Далеко  к  югу,  -
поведал он, - есть леса и реки, где в беспредельном изобилии водится дичь.
Но на тот край наложен запрет. Хозяева не позволят нам вернуться туда.
   - Ты некогда жил там? - поинтересовался я.
   - Давным-давно, - горестно промолвил он. - Когда я был моложе Крона,  -
указал он на младшего из двух отроков.
   - А далеко это?
   - Много солнц отсюда.
   - Тогда мы направляемся в Рай, - указав на юг, решил я.
   Люди не стали возражать, но совершенно очевидно  пришли  в  ужас.  Силу
духа у них отбили начисто; но даже если они и  не  желают  идти  под  моим
предводительством, выбора у них нет. Хозяева внушают  рабам  такой  страх,
что им абсолютно все равно, куда идти, - они уверены, что  так  или  иначе
будут пойманы и подвергнуты жуткой каре.
   Первым  делом  надо  убраться  подальше  от  трупа  ящера.   Тот,   кто
распоряжается садом - по-видимому, сам Сетх, - не  сразу  догадается,  что
одна из его дрессированных тварей погибла и рабы разбежались.  Пожалуй,  у
нас в запасе несколько часов, а там и ночь придет. Если мы будем двигаться
достаточно быстро, у нас есть шанс спастись.
   Мы вскарабкались по  скале;  это  оказалось  не  столь  трудно,  как  я
опасался, - потрескавшийся камень лежал террасами,  отчасти  напоминавшими
ступеньки. Я полез во главе цепочки пыхтевших и отдувавшихся людей, а  Аня
шла замыкающей.
   Взобравшись наверх, я убедился в том, что она  была  права.  Бескрайнее
море колыхавшихся трав простиралось до  самого  горизонта  пышным  зеленым
ковром. Ни малейшего следа животных я не заметил. Северные просторы Африки
представляли собой обширную безлесную  равнину,  раскинувшуюся  до  самого
побережья Атлантики. Если  верить  седобородому  рабу,  на  юге  находится
лесной край, который он назвал Раем.
   - На юг! - скомандовал я, левой рукой указывая направление.
   Я быстро зашагал вперед,  стараясь  задать  самый  высокий  темп.  Рабы
торопливо семенили следом, пыхтя и кряхтя, время от  времени  переходя  на
бег, чтобы не отставать. Но люди не жаловались - наверное, просто  слишком
устали, чтобы тратить время на болтовню. Всякий раз, взглянув через плечо,
чтобы проверить, не отстал ли кто-нибудь,  я  замечал,  как  они  боязливо
оглядывались.
   Я почти не вспотел, несмотря на жаркое солнце, клонившееся к горизонту.
Для меня солнце отождествлялось с Золотым богом - полусумасшедшим творцом,
в одну эпоху называвшим себя Ормуздом, а в другую  -  Аполлоном,  творцом,
одержимым гигантоманией, который создал меня, дабы я уничтожал, как  дичь,
его врагов, скитаясь по векам и странам.
   - Надо дать им передышку, - сказала Аня, легко шагавшая по  высокой  по
колено траве. - Они совсем обессилели.
   Я неохотно согласился. Впереди виднелся невысокий  пригорок,  не  более
тридцати футов в высоту. Дойдя до его подножия, я  остановился.  Все  рабы
тотчас же повалились на землю, судорожно, с хрипами вдыхая воздух. Пот лил
с них ручьями, оставляя борозды на покрывавшей их тела корке грязи.
   Взобравшись на вершину пригорка, я огляделся. Нигде ни деревца. Ничего,
кроме  безбрежного  моря  трав.  Есть  что-то  волнующее  в  прогулке   по
просторам, где человек еще не проторил ни дорог, ни троп. Небо  на  западе
залила пламеневшая киноварь. Выше свод  небес  потемнел,  из  синего  став
лиловым. И уже загорелась первая звезда, хотя до сумерек было еще далеко.
   Одинокая яркая звезда - такой я не видел ни в одну из эпох,  в  которых
мне приходилось жить. Она совершенно не мигала, горела  ровным  оранжевым,
чуть ли не кирпично-красным  светом  -  яркая  и  настолько  крупная,  что
наводила на мысль, будто я вижу диск, а не точку. Может,  это  Марс?  Нет,
Марс никогда не был настолько ярок, даже в прозрачных небесах Трои.  Да  и
цвет   звезды   темнее,   чем   рубиновое   сияние   Марса,   -   мрачный,
коричнево-красный, напоминающий запекшуюся кровь. Но это и  не  Антарес  -
красный гигант в сердце Скорпиона горит, как и положено всякой звезде.
   Тут раздался вопль  ужаса,  вырвавший  меня  из  глубоких  раздумий  об
астрономии.
   - Смотрите!
   - Он приближается!
   - Они нас ищут!
   Проследив направление, указанное костлявыми руками  моих  спутников,  я
заметил пару крылатых тварей, пересекавших темнеющий небосвод на севере от
нас. Почти наверняка птерозавры. Громадные кожистые крылья чудовищ  лениво
взмахивали, затем следовало плавное  скольжение.  Их  длинные  заостренные
клювы были направлены к земле. Вне сомнений, они искали нас.
   - Никому не шевелиться! - скомандовал я. - Ложитесь на землю и  храните
полнейшую неподвижность!
   Крылатые рептилии, летевшие на небольшой  высоте,  должны  были  прежде
всего полагаться на зрение. Кожа  рабов  цветом  почти  не  отличалась  от
земли. Если они не привлекут внимания движением, то птерозавры могут их не
заметить. Люди прильнули к земле, полускрытые высокой травой даже от моего
взора.
   Но мне бросилось в глаза, что металлическое одеяние Ани ярко блестит  в
лучах заходившего солнца. Я хотел было сказать, чтобы  она  перебралась  в
тень пригорка,  но  времени  на  это  уже  не  осталось  -  глазки-бусинки
птерозавров наверняка отметят движение. Поэтому  я  пластом  вытянулся  на
вершине пригорка, отчаянно надеясь, что крылатые рептилии не слишком  умны
и металлический блеск не привлечет их внимания.
   Казалось, прошли долгие часы, а гигантские бестии все парили в небесах,
выписывая зигзаги, как вышедшие  на  охоту  ищейки.  Может,  на  земле  их
вытянутые  морды  и  торчавшие  на  затылке  костяные  наросты   выглядели
уродливыми и нелепыми, но в полете птерозавры были просто великолепны. Они
парили  без  малейших  усилий,  грациозно  скользя   по   восходившим   от
травянистой равнины потокам теплого воздуха.
   Наконец они пролетели мимо и скрылись на западе. Едва  они  исчезли,  я
вскочил на ноги и зашагал на юг.  Рабы  охотно  последовали  за  мной,  не
хныкая и не сетуя. Пережитый страх придал им новые силы.
   На закате я заметил в отдалении небольшую рощицу. Мы поспешили  туда  и
обнаружили ручеек, пробивший в земле глубокое русло. Его глинистые  берега
густо поросли лиственными деревьями.
   - Сегодня заночуем здесь, под деревьями, - сказал  я.  -  Недостатка  в
питье у нас не будет.
   - А что мы будем есть? - заныл старейшина.
   Я взглянул на него сверху вниз  -  без  гнева,  но  с  отвращением.  Он
настоящий раб - ждет, когда его кто-нибудь  накормит,  вместо  того  чтобы
добыть пропитание самому.
   - Как тебя зовут? - спросил я.
   - Нох. - В глазах его вдруг плеснулся страх.
   Положив ладонь на его худое плечо, я продолжал:
   - Ладно, Нох, меня зовут Орионом. Я охотник. Сегодня  я  раздобуду  вам
чего-нибудь   поесть.   Завтра   вы   начнете   учиться   добывать    пищу
самостоятельно.
   Срезав с дерева небольшую ветвь, я заточил ее с одного конца, насколько
мог остро. Юный  Крон  тем  временем  с  любопытством  наблюдал  за  моими
действиями.
   - Хочешь научиться охотиться? - поинтересовался я.
   - Да! - Даже во мраке было заметно, как засияли глаза юноши.
   - Тогда пошли со мной.
   То, что я делал, вряд ли можно было  назвать  охотой.  Мелкие  зверьки,
жившие у ручья,  еще  ни  разу  не  видели  человека.  Животные  оказались
настолько  непугаными,  что  я  смог  просто  подойти  к  ним,  когда  они
спустились к ручью на водопой, и насадить  одного  на  самодельное  копье.
Остальные бросились врассыпную, но вскоре вернулись. Минут за пять я успел
убить двух енотов и трех кроликов.
   Крон пристально следил за мной. Потом  я  вручил  ему  копье,  и  после
нескольких промахов  он  все-таки  пригвоздил  к  земле  белку,  с  писком
испустившую дух.
   - Это была приятная часть дела, -  сообщил  я  ему.  -  А  теперь  надо
освежевать добычу и приготовить ее.
   Всю эту работу проделал я, поскольку нож был  только  у  меня  и  я  не
собирался никому его доверять. Снимая шкурки и потроша  дичь  под  алчными
взглядами всего крохотного племени, я с беспокойством взвешивал, стоит  ли
разводить костер. Если здесь есть рептилии,  способные  улавливать  тепло,
как гремучие змеи или кобры, то даже миниатюрный костерок  будет  для  них
ярче прожектора.
   Впрочем, кажется, подобных  рептилий  поблизости  не  было.  Птерозавры
пролетели мимо больше часа назад, а  других,  даже  мельчайших  ящериц,  я
здесь не видел.  Кругом  одни  лишь  мелкие  млекопитающие  да  мы,  кучка
уставших людей.
   Я решил рискнуть и развести костер - но только для приготовления  пищи,
чтобы, покончив с этим, сразу же погасить его.
   Аня изумила меня, продемонстрировав, что  способна  разжечь  огонь  при
помощи двух палочек, пролив несколько  капель  пота.  Остальные  изумленно
таращились, когда от трения палочки в ее руках сначала задымились, а потом
и затлели.
   - Помню, мой отец добывал огонь таким  же  способом,  пока  хозяева  не
убили его, а меня не забрали из Рая, - опустившись рядом с ней на  колени,
с благоговением проговорил седобородый Нох.
   - У хозяев есть неугасимый огонь,  -  подала  голос  какая-то  женщина,
скрытая пляшущими тенями, закружившимися за костром.
   Но больше  никого  огонь  хозяев  уже  не  тревожил,  поскольку  жаркое
испускало аппетитные ароматы, которые вызывали у всех урчание в животах.
   После еды, когда почти все погрузились в сон, я поинтересовался у  Ани,
у кого она научилась разводить огонь.
   - У тебя, - отвечала она. Потом, заглянув мне в глаза, добавила:  -  Ты
разве не помнишь?
   Помимо воли я сосредоточенно сдвинул брови.
   - Холод... Я помню снег и лед и небольшой отряд мужчин и женщин. На нас
была форма...
   - Так ты _помнишь_! - Вспыхнувшие глаза Ани будто озарили  тьму.  -  Ты
способен преодолеть барьеры, установленные в твоем мозгу в соответствии  с
программой Золотого, и вспомнить предыдущие жизни!
   - Я помню очень немногое, - возразил я.
   - Но Золотой стирал твою память начисто после  каждой  жизни.  То  есть
пытался. Орион, ты набираешься сил. Твое могущество растет.
   В данный момент меня больше заботили другие проблемы.
   - Неужели творцы считают, что мы должны победить Сетха голыми руками?
   - Вовсе нет,  Орион.  Теперь,  утвердившись  в  этой  эпохе,  мы  можем
вернуться к творцам и взять с собой все необходимое - инструменты, оружие,
машины, воинов... словом, все что угодно.
   - Воинов? Вроде меня? Людей, созданных Золотым или другими  творцами  и
посланных в прошлое, чтобы выполнить за них грязную работу?
   - Не надеешься же ты, что они сами отправятся  воевать?  -  со  вздохом
долготерпения проговорила Аня. - Они ведь не воины.
   - Но _ты-то_  здесь!  Сражаешься.  Не  будь  тебя,  это  чудовище  меня
прикончило бы.
   - Я атавистичная натура, - чуть ли не с удовольствием проговорила  она.
- Я воительница. Настолько глупая женщина, что влюбилась в одно  из  наших
собственных творений.
   Огонь давным-давно был погашен, и  землю  озарял  лишь  просачивавшийся
сквозь листву холодный, алебастрово-белый свет луны. Однако  его  хватало,
чтобы я мог разглядеть, как прекрасна Аня, отчего любовь к ней вспыхнула в
моей душе с новой силой.
   - Мы сможем отправиться в обитель творцов, а потом вернуться в  это  же
самое время и место?
   - Да, конечно.
   - Даже если проведем там долгие часы?
   - Орион, в мире творцов есть великолепная башня на  вершине  мраморного
утеса, мое любимое пристанище. Мы можем отправиться туда  и  провести  там
долгие часы, дни или д