лой.
   - За мной, - бросил Золотой бог, поворачиваясь ко мне спиной.
   Трое других творцов исчезли, словно  пламя  свечей,  задутых  внезапным
порывом ветра.
   Я висел в воздухе,  беспомощный,  как  новорожденное  дитя,  а  впереди
сверкал плащ Золотого. Он пошел впереди, хотя мне показалось, что на самом
деле он не тронулся с места - просто все вокруг  сдвинулось,  замерцало  и
начало меняться. Я не ощутил никакого движения, словно мы с ним находились
на просцениуме, а декорации двигались мимо нас.
   Мы спускались с покрытой облаками поверхности, словно по  склону  горы,
хотя  ощущения  движения  по-прежнему  не  было.  Я  просто  полулежал  на
невидимых носилках и наблюдал  за  тем,  как  вокруг  меня  все  меняется.
Миновав длинную тропу, мы спустились в  поросшую  травой  широкую  долину.
Вокруг  петлявшей  речушки  росли  высокие  тенистые  деревья.  Высоко   в
безупречно голубых небесах сияло теплое желтое солнце, играя в чистой воде
ослепительными бликами. Над головой спокойно  проплывали  два-три  розовых
облачка, отбрасывая на зелень спокойной долины пестрые тени.
   Я искал в мирном небе тускло-багровый уголек цвета запекшейся  крови  -
Шеол. Но не находил. Существует ли он в этом времени? Или просто скрыт  за
горизонтом?
   Вдали  замаячил,  мерцая,  золотой   купол   изящных   очертаний.   Уже
приблизившись, я понял, что он прозрачен - казалось, будто смотришь сквозь
тончайшую золотую сетку. Под куполом находился город, ничуть не походивший
на виденные мной прежде. Высокие стройные  шпили  протянулись  к  небесам,
величественными  рядами  выстроились  колоннады  храмов,  крутые  каменные
ступени вели к святилищам на вершинах зиккуратов, широкие площади окружали
изящные резные аркады, широкие проспекты украшали изваяния и  триумфальные
арки.
   Узнав одно из величественных зданий, я невольно затаил  дыхание  -  это
был  Тадж-Махал,  окруженный  великолепным  садом.  Должно  быть,  вон  то
гигантское изваяние - Колосс  Родосский.  Лицом  к  нему  стояла  покрытая
зеленой патиной статуя Свободы. А подальше сиял  в  лучах  солнца  главный
храм Ангкор-Ват, будто только что отстроенный.
   И  никого.  Полнейшее  безлюдье.  Скользя  над  землей   на   невидимых
энергетических носилках вслед за Золотым, шагавшим впереди,  я  так  и  не
сумел отыскать взглядом ни единой живой души; ни птицы, ни кошки -  вообще
никаких признаков жизни. Ни клочка бумаги, ни единого лепестка,  летевшего
над землей по воле ласкового ветерка.
   Вдали  высились  зеркальные  башни  из  стекла  и   хрома,   кубами   и
параллелепипедами вздымаясь над остальными зданиями  и  будто  бы  свысока
взирая на них.
   Золотой ввел меня в самую  высокую  башню;  сквозь  просторный  атриум,
отделанный  полированным  мрамором,  -  на  металлический  диск,  начавший
медленный подъем, как только  мы  на  нем  оказались.  Диск  двигался  все
быстрее и быстрее, и вот мы уже со свистом рассекали воздух, приближаясь к
стеклянной кровле. Вокруг нас  стремительно  мелькали  бесчисленные  ярусы
кольцевых балконов - и вдруг мы застыли на  месте,  мгновенно,  не  ощутив
торможения.
   Диск вплыл в полукруглую нишу на балконе яруса.  Ни  слова  не  говоря,
Золотой сошел на балкон, а я последовал за ним, будто  несомый  невидимыми
слугами.
   Подойдя к двери, он распахнул ее и вошел внутрь. Когда я вплыл  следом,
меня охватил трепет узнавания. Комната напоминала лабораторию. Вдоль  стен
выстроились  машины,  смутно  помнившиеся  мне  массивные  конструкции  из
металла и пластика. В центре находился хирургический стол. Невидимые руки,
державшие мои энергетические носилки, приподняли меня и положили на стол.
   Не знаю, то ли  я  был  слишком  слаб,  чтобы  шевелиться,  то  ли  эти
невидимые руки продолжали удерживать меня.
   - Усни, Орион, - с досадой в голосе приказал Золотой.
   Мои веки тотчас же сомкнулись, дыхание замедлилось,  стало  глубоким  и
ровным.  Но  я  не  уснул.  Воспротивившись  его  приказанию,  я   остался
бодрствовать, гадая,  что  этому  причиной  -  моя  собственная  воля  или
вмешательство Сетха.
   Казалось, я долгие часы провел в  неподвижности,  ничего  не  видя.  До
слуха время от времени доносился негромкий  гул  электричества,  и  ничего
более - ни шагов, ни дыхания, не считая моего собственного.  Оставался  ли
Золотой в человеческом обличье или вернулся  в  свой  истинный  вид,  пока
машины обследовали меня?
   Все это время я не ощущал ничего, кроме жесткой поверхности стола. Если
в мое тело  и  погружали  какие-либо  зонды,  то  нематериальные.  Золотой
сканировал меня, на расстоянии обследовал мое тело атом за атомом -  точно
так же космическая станция с орбиты обследует расположенную внизу планету.
   Насколько мог судить, в мой рассудок он не  вторгался.  Я  оставался  в
сознании и настороже. Мою память не пробуждали. К моему мозгу  Золотой  не
приближался.
   Но почему?
   - Он _здесь_! - Голос Ани! Озабоченный, почти сердитый.
   - Сейчас мне нельзя мешать! - резко отозвался Золотой.
   - Он вернулся по собственной воле, а ты мешаешь мне увидеться с ним!  -
с упреком бросила Аня.
   - Неужели ты не понимаешь?! - возразил он. - Он не  способен  вернуться
сам. Кто-то _послал_ его сюда.
   - Позволь взглянуть... ох! Посмотри на него! Он умирает!
   Голос Ани дрожал от сдерживаемых чувств.
   "Она тревожится обо  мне!"  -  возликовал  я.  "Как  тревожилась  бы  о
домашней кошке и раненой лани", - тотчас  же  откликнулся  во  мне  другой
голос.
   - Он очень слаб, - сказал Золотой, - но жить будет.
   - Так ты разобрался, что с ним произошло?
   Золотой долго молчал. Потом наконец признался:
   - Не знаю. Мне неизвестно ни откуда он прибыл, ни каким образом.
   - Ты спрашивал у него?
   - Вкратце. Он не ответил.
   - Его пытали! Посмотри, что сделали с его бедным телом!
   - Не обращай внимания! У нас  серьезная  проблема.  Когда  я  попытался
прозондировать его сознание, мне это не удалось.
   - Его память полностью стерли?
   - Едва ли. Я будто наткнулся на  стену.  Его  память  каким-то  образом
заблокирована.
   - Заблокирована? Но кем?
   - Да не знаю я! - сердито отрубил Золотой. - И не узнаю, если не  смогу
пробиться через барьер.
   - А ты сможешь?
   Я понял, что он кивнул.
   - Была бы энергия, а сделать я могу что угодно. Проблема  лишь  в  том,
что, если приложить слишком большую силу,  это  необратимо  уничтожит  его
сознание.
   - Не надо!
   - Я и не хочу. Мне необходимо извлечь то, что хранится под его черепной
коробкой.
   - Тебе на него наплевать, - упрекнула Аня. - Для тебя он лишь орудие.
   - Вот именно. Но теперь это орудие в чужих руках. Я должен  выяснить  в
чьих. И почему.
   А в моей  душе  бушевали  катаклизмы,  разрывавшие  ее  на  части.  Аня
пытается меня защитить, в  то  время  как  Золотому  нужно  лишь  то,  что
спрятано в моем рассудке. Я жаждал его убить. Я жаждал любить ее,  получая
взамен  ее  любовь.  Но,  уничтожая  эти  эмоции,  затопляя  их   потоками
расплавленного железа, Сетх сжал тиски своего  неослабного  контроля  надо
мной. Я снова увидел прежний кошмар. И, ужаснувшись, понял,  что  убью  их
всех.



        "28"

   - Позволь мне забрать его, - попросила Аня.
   Последовало долгое молчание, потом я услышал ответ Золотого:
   - Ты чрезмерно привязана к этому творению. Неразумно позволять тебе...
   - Да как ты  можешь  позволять  ревности  влиять  на  твои  суждения  в
подобный момент?
   - Ревности?! - опешил Золотой. - Да разве ревнует орел к бабочке? Разве
Солнце ревнует к праху?
   Смех Ани рассыпался прохладным звоном серебряного бубенчика.
   - Позволь мне позаботиться о нем,  помочь  ему  набраться  сил.  Может,
тогда он сумеет рассказать нам, что с ним произошло.
   - Нет. С моим оборудованием...
   - Ты уничтожишь его разум своими варварскими методами. Я  поставлю  его
на ноги. Затем мы сможем расспросить его.
   - Нет времени!
   - Нет времени? - с откровенной насмешкой подхватила она. - У  Золотого,
неустанно твердившего, что он способен путешествовать по  континууму,  как
по океану, - и нет времени?  Нет  времени  у  того,  кто  заявляет,  будто
понимает течения вселенной лучше, чем мореход понимает море?
   Он тяжело вздохнул.
   - Пойдем на компромисс. С помощью своих приборов  я  могу  восстановить
его физическое здоровье  куда  быстрее,  чем  ты,  как  бы  ты  с  ним  ни
нянчилась. Как только он достаточно окрепнет, чтобы ходить и говорить,  ты
сможешь начать его расспрашивать.
   - Согласна.
   - Но если ты не сумеешь дней за пять выяснить, как  он  сюда  попал,  -
предупредил Золотой, - то я вернусь к своим методам.
   - Согласна, - неохотно протянула Аня.
   Она ушла, а меня снова подняла энергетическая подушка и понесла прочь с
лабораторного стола. Попытавшись чуточку приоткрыть глаза,  чтобы  узнать,
куда меня несут, я обнаружил, что не владею  собственными  веками.  Пальцы
рук тоже мне не подчинялись;  я  не  мог  напрячь  ни  одной  мышцы.  Либо
Золотой, либо Сетх полностью контролировали мои движения. Наверное, в этот
момент они работали заодно.
   Я ощутил, как мое тело вдвигают в  какой-то  горизонтальный  резервуар,
похожий  на  цилиндрическую  трубу,  холодивший   мою   обожженную   кожу.
Послышался  гул,  мягкое  журчание  жидкости.  Я  погрузился  в  настоящее
забытье; рассудок окутала глубочайшая тьма, напряжение полностью  покинуло
меня. Столь полной расслабленности я не знал веками  -  будто  вернулся  в
материнское лоно. Последней моей сознательной мыслью  было  то,  что  этот
металлический или  пластиковый  цилиндр,  по  сути,  и  являлся  для  меня
материнским лоном. Я знал, что рожден не от женщины, как Сетховы  рептилии
не вылуплялись из яиц.
   Я спал, испытывая невыразимое блаженство забытья без сновидений.
   Пробудил меня мерный говор прибоя,  накатывавшегося  на  песок.  Открыв
глаза, я обнаружил, что полулежу в  кресле  -  мягком,  но  упругом,  а  с
высокого  балкона  открывается   прекрасный   вид   на   бирюзовое   море,
простиравшееся до самого горизонта. В безоблачном голубом небе парила стая
грациозных белых птиц. Далеко внизу без малейших  усилий  скользили  среди
волн гибкие серые тела  дельфинов;  их  изогнутые  плавники  на  мгновение
рассекали поверхность и исчезали, чтобы через пару секунд вынырнуть снова.
   Я набрал  полные  легкие  чистого,  свежего  воздуха.  Ласковое  солнце
согревало меня своими лучами, а ветерок с моря приносил приятную прохладу.
Силы вернулись ко мне. Оглядев себя, я увидел, что одет в шорты и  длинную
белую сорочку с короткими рукавами.
   Несколько секунд я просто лежал в кресле, наслаждаясь  ощущением  того,
что ко мне вернулись силы. Кожу покрывал здоровый загар, все шрамы и ожоги
бесследно исчезли. Руки и ноги снова забугрились мускулами.
   Медленно встав, я убедился, что чувствую себя уверенно, потом подошел к
перилам и оглядел бескрайний золотой пляж,  расстилавшийся  далеко  внизу.
Никого. Ни единой живой души. Вокруг пляжа росли величавые пальмы, плотной
стеной обступавшие здание, в котором я находился.
   Волны с шелестом разбивались о песок. Дельфины серыми стежками мелькали
на бирюзовом полотне моря. Одна птица, сложив крылья, с плеском  врезалась
в воду и тут же вынырнула с рыбой в клюве.
   - Привет!
   Я стремительно обернулся. В проеме дверей балкона стояла Аня. Ее  хитон
из белого шелка с серебряной нитью поблескивал на  солнце.  Пышные  черные
волосы обрамляли  ее  лицо,  классические  черты  которого  воплощали  для
древнегреческих ваятелей  идеал  красоты.  Богиня  Афина  вдруг  оказалась
передо мной во плоти, теплая и полная жизни.
   И тут же удила железной хватки Сетха обуздали  мои  чувства.  Любовь  и
ненависть, страх и надежда - все было погребено под вечным льдом.
   - Аня... - только и сумел проронить я.
   - Как ты себя чувствуешь? - Она шагнула ко мне.
   - Нормально. Намного лучше, чем... прежде.
   Она заглянула на самое дно моих глаз, и  я  заметил  в  ее  собственных
серебристо-серых глазах тревожный вопрос.
   - Какое сейчас время? - поинтересовался я.
   - Утро, - мимолетно улыбнувшись, ответила она.
   - Нет, я хочу сказать - какой год? Какая эра?
   - Это эра, в которую ты создан, Орион.
   - Золотым.
   - По-настоящему его зовут Атоном.
   - Так египтяне называли своего солнечного бога.
   - Сам знаешь, в самомнении ему не откажешь, - наморщила она лоб.
   - Я был создан, - медленно проговорил я, - чтобы охотиться за Ариманом.
   - Да, вначале. Атон обнаружил, что ты полезен и в других делах.
   - Он безумен, знаешь ли. Золотой - Атон.
   - Орион, мы не бываем безумны.  -  Улыбка  Ани  угасла.  -  Мы  слишком
совершенны для этого.
   - Вы ведь не настоящие люди, правда?
   - Мы те, кем стали люди. Мы потомки человечества.
   - Но это тело, в котором ты мне являешься... Это иллюзия, так ведь?
   Она сделала последний шаг,  преодолев  разделявшее  нас  расстояние,  и
поднесла ладонь к моей щеке. Ее прикосновение было полно трепетной жизни.
   - Мое тело состоит точно из таких же атомов и молекул, как твое, Орион.
В моих жилах течет кровь. Все, как у обычной женщины.
   - А есть ли еще люди? Существуют ли еще настоящие мужчины и женщины?
   - Да, конечно. Некоторые даже живут здесь, на Земле.
   -  Расскажи!  -  возбужденно  выдохнул  я,  понукаемый   волей   Сетха,
затаившейся в моем сознании. Своим голосом, своими словами я взмолился:  -
Я хочу знать все-все, что касается тебя!
   Рассказ Ани занял пару недель.
   Мы странствовали в энергетическом коконе, скользившем над  морем,  едва
касаясь   верхушек   волн.   Среди   волн   резвились   сотни   дельфинов,
величественные исполины-киты  пели  в  глубинах  свои  пугающе  прекрасные
песни. Мы проплывали по прохладным чащам, словно летевшие  по  воле  ветра
призраки. По лесам грациозно разгуливали олени  -  настолько  ручные,  что
можно было их погладить. Мы взмывали над вершинами гор, зелеными лугами  и
щедрыми степями, окруженные силовым полем - невидимым,  но  защищавшим  от
любых опасностей. Стоило нам проголодаться, и блюда  появлялись  прямо  из
воздуха - вкусные, будто только из печи.
   Видел я и крохотные деревеньки. На черепичных  крышах  сверкали  панели
солнечных  батарей,  а  жившие  под  этими   крышами   обыкновенные   люди
возделывали поля и ухаживали за скотом. Нигде я не видел  ни  следа  дорог
или каких-либо  повозок.  Изрядная  часть  мира  оставалась  незаселенной,
пребывая в первозданной чистоте, радовавшей глаз зеленью, буйством  красок
диких цветов и девственно-голубыми небесами.
   Остались даже болота,  где  встречались  и  крокодилы,  и  черепахи,  и
лягушки.  Однажды  я  заметил   силуэт   тираннозавра,   высившегося   над
кипарисами, но Аня развеяла мой инстинктивный страх.
   - Весь этот район изолирован  силовым  экраном.  Оттуда  даже  муха  не
вылетит.
   Я снова жил бок о бок с любимой женщиной, не расставаясь с ней ни днем,
ни  ночью.  Но  мы  ни  разу  не  притронулись  друг  к  другу,  даже   не
поцеловались. Потому что были не одни. Я знал, что Сетх затаился  во  мне.
Аня, по-моему, тоже это ощутила.
   И все-таки показывала, каким стал мир во времена творцов. Я даже  и  не
думал, что Земля может быть настолько прекрасной, истинным оплотом  жизни,
прибежищем   мирного   покоя   и   изобилия,   уравновешенной    экологии,
поддерживаемой за счет энергии Солнца под контролем потомков  человечества
- творцов. Идеальный мир; слишком идеальный для меня. Все  здесь  было  на
своем месте. Погода всегда оставалась солнечной и тихой. Дожди шли лишь по
ночам, но и тогда нас защищал силовой купол. Даже насекомые не  беспокоили
нас. У меня вдруг  возникло  ощущение,  что  мы  движемся  через  обширный
искусственный парк, а все живое в нем - машины, управляемые творцами.
   - Нет, все вокруг  настоящее  и  естественное,  -  сказала  Аня  как-то
вечером, когда мы лежали бок о бок, глядя на звезды.  Орион  находился  на
своем обычном месте; Большая Медведица  и  остальные  созвездия  выглядели
привычно. Мы забрались в  будущее  не  настолько  далеко,  чтобы  небосвод
неузнаваемо изменился.
   Зато  багровый  Шеол  бесследно  пропал.  Я  ощущал  тревогу  Сетха   и
наслаждался ею.
   - Поворотным пунктом в истории человечества, - объясняла Аня,  -  стали
события, разыгравшиеся за пятьдесят тысяч  лет  до  нынешней  эры.  Ученые
нашли пути управления генетическим  материалом,  скрытым  в  самом  сердце
каждой  живой  клетки.   Спустя   миллиарды   лет   естественного   отбора
человечество  целенаправленно  взяло  в  руки  контроль   не   только   за
наследственностью,  но  и  за  генетическим  усовершенствованием   каждого
растения и животного Земли.
   Вокруг  допустимости   генетической   инженерии   разыгрались   жаркие,
отчаянные баталии. Разумеется, не обошлось без ошибок  и  бедствий.  Почти
столетие планету сотрясали Биовойны.
   - Но шаг был сделан, раз и навсегда, - продолжала  Аня.  -  Как  только
наши предки научились  управлять  генами  и  видоизменять  их,  вычеркнуть
знания из памяти было уже невозможно.
   Слепая  естественная  эволюция  уступила   место   целенаправленной   и
управляемой.  Того,  для  чего  природе  требовались  миллионы  лет,  люди
добивались за поколение.
   Срок человеческой жизни увеличивался скачками. Два века. Пять столетий.
Тысячелетия. Практически бессмертие.
   Человечество вышло в космос - сначала в Солнечную систему, затем, минуя
газовые  гиганты,  устремилось  к  звездам  в  исполинских  кораблях,  где
размещались тысячи мужчин, женщин и детей, посвятивших жизнь поискам новой
земли.
   - Кое-кто видоизменил свой облик, чтобы жить  в  условиях,  смертельных
для обыкновенных людей, - рассказывала Аня. - Другие  решили  остаться  на
борту своих кораблей, сделавшихся для них родиной.
   Но каков бы ни был их выбор, все звездоплаватели сталкивались с одним и
тем же вопросом: люди ли они? Хотят ли оставаться людьми? Жесткая радиация
космических пространств и чуждое окружение  новых  миров  вызывали  у  них
неуправляемые мутации.
   Они нуждались  в  мериле,  "стандартном  образце"  нормального  земного
генотипа, с  которым  могли  бы  сравнить  себя  и  принять  окончательное
решение. Они нуждались в связи с Землей.
   Тем временем на Земле упорные  исследователи  поколение  за  поколением
подбирались к самой сути природы живого. Стремясь к истинному  бессмертию,
и никак не менее, они взяли в руки бразды правления собственной  эволюцией
и положили начало ряду мутаций, которые в конце концов привели к появлению
существ,  способных  по  своей  воле   осуществлять   взаимопреобразование
вещества и энергии, превращая свои тела в сферы чистого света,  питавшиеся
лучистой энергией звезд.
   - Творцы, - подсказал я.
   Аня склонила голову, но возразила:
   - Еще не творцы, Орион, поскольку мы ничего не сотворили. Мы лишь стали
конечным  итогом  исканий,   начатых,   пожалуй,   еще   первыми   людьми,
осознавшими,  что  смерть  неизбежна.  Они  так   и   не   стали   истинно
бессмертными. Их можно убить. У меня сложилось впечатление, что  они  даже
убивали друг друга на  самом  деле,  только  давным-давно  в  прошлом.  Но
все-таки они фактически бессмертны. Их жизнь может длиться вечно - до  тех
пор, пока существует источник энергии.  Для  подобных  созданий  время  не
имеет значения. Но бессмертные потомки любознательных приматов, имевшие  в
своем распоряжении целую вечность,  считали  время  брошенным  им  в  лицо
вызовом.
   - Мы научились манипулировать временем, - продолжала  Аня.  -  Для  нас
транслировать себя в прошлое и в будущее ничуть не труднее, чем пройти  по
лугу.
   И    тогда    они,    к    своему    ужасу,    обнаружили,    что     в
пространственно-временном континууме существует отнюдь не одна вселенная.
   -  Вселенных  бесчисленное  множество,  они  постоянно  расщепляются  и
сливаются, - сообщила Аня. - Атон  -  Золотой