что Елю Чуцай называл победой  величайшей  цивилизации  в  истории  Земли,
являлось на самом деле тупиковым путем развития, ловушкой, попав в которую
человечество погибло бы.
   Если Ариману удастся осуществить свой  план,  пространственно-временной
континуум будет нарушен, Ормузд свергнут со своего трона,  а  человечество
уступит место порождениям Тьмы.
   Спасти жизнь Угэдэю! Вот чего добивался Ариман. Следовательно, я должен
помешать ему. Мое путешествие во времени  осуществлялось  не  ради  смерти
Аримана.
   "Я должен был убить Угэдэя".
   Проклиная на чем свет стоит темень  и  непогоду,  я  развернул  коня  и
поехал в сторону Каракорума.
   Где-то позади меня в бескрайней степи осталась Агла.
   Я спешил в Каракорум,  чтобы  убить  человека,  считавшего  меня  своим
другом.



        "21"

   Я  привязал  свою  лошадь  под  навесом  у  нашего  домика.  Дождь   не
прекращался ни на минуту. Площадь  перед  шатром  Угэдэя  была  совершенно
пуста. Огромные костры, день и  ночь  полыхавшие  перед  входом  в  жилище
Великого хана, погасли. Да и сам шатер, казалось, вот-вот унесет неистовый
ветер, который все продолжал усиливаться.
   Все мои мысли и чувства остались в дикой степи, рядом с затерявшейся  в
ней Аглой. Она отправилась туда, чтобы спасти мою жизнь, а я  предательски
покинул ее там, среди бури, ради убийства другого, близкого мне  человека.
Но нечто большее, чем чувство, влекло меня в противоположном  направлении.
Подобно  солдату,  поднявшемуся  в  атаку,  вопреки   страху   смерти,   я
продвигался в сторону шатра Угэдэя, борясь с  порывами  ураганного  ветра.
Вероятно,  из  меня  получился  бы  неплохой  убийца.  Вместо  того  чтобы
направиться прямо ко входу в шатер, я сделал большой полукруг и обошел его
сбоку - этот маневр гарантировал мне  в  такую  ночь  почти  стопроцентную
безопасность. Проскользнув внутрь, я оказался посреди хорошо знакомого мне
зала для аудиенций. Сейчас здесь было пусто и  темно.  Длинный  серебряный
стол стоял пустым. Убранными оказались  и  шелковые  подушки,  на  которых
отдыхала монгольская знать, входившая в свиту Великого хана.
   Пробравшись вдоль стены зала, я оказался в непосредственной близости от
входа в личные апартаменты Угэдэя. Перед занавеской, отделявшей их от зала
приемов, стояли на страже два  вооруженных  телохранителя.  Я  забрался  в
пространство между свисавшими с потолка гобеленами и внешней стенкой шатра
и затаился там, пытаясь собраться с мыслями.
   Вне зависимости от  того,  спал  Угэдэй  или  нет,  при  нем  неотлучно
находятся шесть глухонемых воинов его личной охраны.
   Я мог добиться успеха только в одном случае:  ворвавшись  в  спальню  и
убив  Угэдэя  прежде,  чем  его  телохранители  успеют   сообразить,   что
происходит. Какая судьба ожидала в этом случае меня самого, не  имело  для
меня особого значения. Я знал, на что иду, и  не  хранил  иллюзий  на  сей
счет.
   Но мне не давала покоя судьба Аглы. Подсознательно я мечтал  только  об
одном - отказаться от убийства, разыскать Аглу, бежать  вместе  с  ней  из
Каракорума и найти для нас уединенное местечко, где бы  мы  могли  жить  в
любви и покое до окончания наших дней.
   Но о каком покое можно мечтать, когда на моей совести останется  гибель
человечества? Я невольно содрогнулся.
   - Агла, - прошептал я так тихо, что сам едва мог разобрать свои  слова.
- Прости меня, моя любимая. Может быть, мы  еще  когда-нибудь,  где-нибудь
встретимся...
   Достав кинжал,  я  аккуратно  разрезал  стенку  шатра,  проскользнул  в
апартаменты Угэдэя и спрятался за шелковой занавеской.  Никто  не  заметил
моего появления. Шатер был слабо освещен.  Сквозь  шелковую  ткань  я  мог
различить только тени находившихся внутри шатра мужчин, но ничто не  могло
помешать мне слышать их голоса.  Первый  из  них  принадлежал  Ариману.  Я
прирос к полу, опасаясь малейшим движением выдать свое присутствие.
   - Вы скоро уснете, мой повелитель, Великий хан, - произнес  Князь  Тьмы
густым, низким голосом.
   - Боль особенно сильна сегодня ночью, - услышал я слабый голос Угэдэя.
   - Это все сырость, мой повелитель, - объяснил  Ариман,  -  в  дождливую
погоду боль всегда становится сильнее.
   - Поэтому ты и сделал питье более сильным?
   - Это было необходимо, Великий хан, чтобы заставить боль отступить.
   - Но она все усиливается, перс. Каждую ночь она становится  сильнее.  Я
продолжаю ощущать ее, несмотря на твое лекарство.
   - Она не оставляла вас и во время охоты?
   - Куда там. Без твоего зелья я вообще бы не смог сесть в седло. Но если
бы не Орион, я был бы уже мертв этой ночью.
   Я услышал, как Ариман издал долгий свистящий звук, похожий  на  шипение
змеи.
   - Ты по-прежнему настаиваешь, что он послан сюда, чтобы убить меня?
   - Он ассасин, Великий хан. Это его работа.
   - Я не верю тебе, перс.
   Голос Аримана, казалось, разросся и заполнил все помещение.
   - В следующий раз, когда вы  увидите  его,  он  попытается  убить  вас.
Помните, я предупреждал вас.
   - Довольно, - приказал Угэдэй. - Если бы он  жаждал  моей  смерти,  ему
надо было только позволить вепрю довести дело до конца. Он спас мою жизнь,
колдун.
   - И тем самым завоевал ваше доверие.
   Угэдэй не ответил.
   Пару минут я не слышал ничего, кроме завывания ветра и скрипа крепежных
канатов.
   - Мой повелитель, Великий хан, - продолжал Ариман, - всего через  месяц
Субудай-багатур во  главе  своей  армии  пройдет  земли  немецких  князей,
пересечет могучую реку Рейн и вступит в страну франков. Франки  могучие  и
отважные воины. Они заставили отступить сарацинов много  лет  тому  назад.
Они сегодня сражаются у стен Иерусалима против турок. Но Субудай  сокрушит
их мощь  и  разрушит  до  основания  их  города.  Он  достигнет  побережья
Последнего моря и водрузит ваш штандарт на его берегах. Тогда ваша империя
займет все пространство между двумя Великими океанами. Европа и Азия будут
принадлежать вам.
   - Ты обещал мне  это  и  раньше,  колдун,  -  произнес  Угэдэй  слабым,
полусонным голосом.
   - Верно, - согласился Ариман. - Но ничего этого не произойдет, если мой
повелитель умрет и все орхоны и военачальники вынуждены будут съехаться  в
Каракорум на выборы нового Великого хана. Орион знает это. Вот  почему  он
должен нанести свой удар  в  ближайшие  несколько  дней,  если  собирается
спасти Европу от армии Субудая.
   - Я слышу тебя, колдун, - сказал Угэдэй, с трудом выговаривая слова,  -
но я не верю тебе.
   - Я еще никогда не ошибался в своих пророчествах, Великий хан.
   - Оставь меня, колдун. Позволь мне уснуть в мире.
   - Но я...
   - Я сказал, уходи, - приказал Угэдэй неожиданно окрепшим голосом.
   До меня донеслись тяжелые шаги Аримана, он пересек  шатер,  прежде  чем
исчезнуть в ночи. Несколько минут я  продолжал  стоять  в  своем  укрытии.
Лампы, освещавшие помещение,  за  исключением  одной,  постепенно  угасли.
Ждать дальше было бессмысленно. Я вышел из своего укрытия.
   Угэдэй лежал на  своей  постели,  одетый  в  грубую  домотканую  ночную
рубашку, обратив к потолку покрытое потом, изможденное  лицо.  Он  еще  не
спал и увидел меня, едва  я  выбрался  из  своего  убежища.  Телохранители
отреагировали мгновенно. Шесть клинков одновременно сверкнули  в  воздухе.
Слабым движением руки Угэдэй остановил их. Они замерли на месте, продолжая
сжимать рукоятки обнаженных кинжалов.
   - Они видят кинжал у тебя в руке, Орион, и  опасаются,  что  ты  пришел
убить меня.
   Только сейчас я понял, что продолжаю держать в руке  оружие.  Я  разжал
пальцы и позволил клинку упасть на ковер. Угэдэй сделал новый  знак  своим
телохранителям, и они, вложив сабли  в  ножны,  один  за  другим  покинули
спальню Великого хана.
   Мы остались одни.
   Похоже, у Угэдэя уже просто не осталось сил. Он с  трудом  сфокусировал
свой взор на моем лице, и я увидел агонию в его глазах.
   - Ты пришел исполнить пророчество  Аримана  и  убить  меня?  -  спросил
Угэдэй.
   - Если это единственный выход.
   По его губам пробежала слабая улыбка.
   - Монгольский воин не может сам лишить себя жизни. Но внутри моего тела
живет дьявол, Орион. Я горю, как в огне. Он медленно убивает меня, дюйм за
дюймом.
   "Рак!"
   Так вот почему Ариман снабжал Великого хана болеутоляющими препаратами!
Но даже искусство Владыки Тьмы не могло помочь Угэдэю на последней  стадии
его болезни.
   - Мой повелитель, Великий хан...
   - Орион, друг мой. Мне уже не суждено погибнуть в сражении.  Я  слишком
болен и стар для этого. Я едва  пережил  последнюю  охоту.  Но  ты  можешь
помочь мне. Убей меня. Дай  мне  возможность  умереть  достойной  смертью,
вместо того чтобы влачить жалкое существование.
   Я с трудом перевел дыхание.
   - Как я могу убить человека, назвавшего меня своим другом?
   - Смерть всегда побеждает, рано или поздно. Она не пощадила даже  моего
великого отца. Доберется она и до меня. Весь  вопрос  в  том,  когда...  и
сколько боли мне еще предстоит испытать. Я не трус, Орион, - он на секунду
закрыл глаза, и все его тело  содрогнулось  от  нестерпимой  боли,  -  но,
поверь мне, то, что  я  уже  испытал,  более  чем  достаточно  для  одного
человека.
   Я стоял рядом с постелью хана, не в силах пошевелить даже рукой.
   - Ты верный друг, - произнес  Угэдэй,  -  ты  колеблешься  потому,  что
знаешь, если ты убьешь меня, пророчество Аримана  никогда  не  сбудется  и
монголы так и не будут править миром.
   Как я мог сказать ему, что именно стремясь предотвратить  возникновение
мировой империи монголов, я и пришел убить его?
   - Твои пророчества нравятся мне куда больше, Орион. Пусть монголы живут
в мире и согласии. Предоставим другим народам  сражаться  между  собой  за
право править миром. До тех пор, пока мы сами будем наслаждаться  миром...
и покоем...
   Его глаза снова закрылись, а тело изогнулось от приступа  боли,  как  у
человека, поджариваемого на медленном  огне.  Когда  он  открыл  глаза,  я
увидел в них слезы.
   - Я плачу, как женщина, - произнес он, улыбаясь с неописуемой  горечью,
- даже лекарство Аримана не может помочь мне сегодня.
   Моя рука невольно скользнула к пустым ножнам, висевшим у меня на поясе.
   - Не годится моим подданным видеть своего властелина  столь  слабым,  -
продолжал он, когда боль несколько  отступила.  -  Великий  хан  не  может
показаться на людях со слезами на глазах.
   Вспомнив,  что  Ясса  запрещает  пролитие  крови  среди   монголов,   я
повернулся и взял подушку, лежавшую на полу, рядом с ложем Великого хана.
   Заметив мое движение, Угэдэй улыбнулся.
   - Прощай, мой друг с далекого запада. Прощай.
   Я положил подушку на его лицо. Когда я поднял ее,  в  моих  собственных
глазах стояли слезы.
   Я медленно вышел из шатра, миновав телохранителей, все еще остававшихся
на  своем  посту.  Буря  утихла,  и  небо  очистилось  от  облаков.   Ночь
закончилась, а с нею ушла и буря. Я  добрался  до  своей  хижины,  отвязал
лошадь и вскочил в седло.
   Где-то в степи находилась моя Агла. У меня еще оставался шанс добраться
до нее прежде, чем монголы узнают о моем преступлении.
   В течение двух дней я колесил по степи, теряясь в догадках  -  пережила
ли Агла грозу, начали ли уже монголы охоту на меня  и  какие  новые  козни
замыслил против меня Ариман.
   Утром третьего дня я увидел лошадь без всадника, мирно щипавшую  траву.
Я направил коня вдоль цепочки  следов,  отчетливо  отпечатавшихся  на  еще
влажной почве. Наконец я увидел маленькую фигурку, распростертую на земле.
Пришпорив коня, я во весь опор поскакал к ней.
   Но прежде чем я успел добраться до нее, весь мир закружился прямо перед
моими глазами. Я почувствовал, что проваливаюсь в пустоту.
   - Агла, - только и успел прошептать я, прежде чем все ощущения оставили
меня.
   Не берусь судить, сколько времени я пребывал в таком  состоянии,  да  и
существовало ли само понятие времени там,  где  оказалась  моя  бесплотная
сущность. Но странное дело, мой мозг продолжал работать. Сначала я  решил,
что это очередные происки Аримана, решившего отомстить  мне.  Но  затем  я
увидел далеко впереди свет одинокой звезды и понял, что  ошибался.  Звезда
медленно увеличивалась в размерах, пока не обратилась  в  золотой  шар,  в
свою очередь преобразовавшийся в знакомую фигуру Золотого бога.
   Ормузд!
   "Ты хорошо поработал, Орион".
   Я не мог слышать его слов в пустоте, но  они  ясно  прозвучали  в  моем
сознании.
   Значит, это Ормузд, а не Ариман унес меня от Аглы  после  того,  как  я
исполнил   свое   предназначение?   Так   вот    какова    его    награда,
предназначавшаяся мне за успешное выполнение моей миссии!
   "Но твоя работа далеко не закончена, - продолжал Ормузд. -  Ариман  все
еще   угрожает   существованию   континуума.   Ты   только    приостановил
осуществление его дьявольских замыслов, но не заставил его  отказаться  от
них".
   Золотой  бог  исчез.  Я  продолжал  свое   падение   в   бесконечности,
преисполненный гнева, но не против своего врага Аримана, а против Ормузда,
моего создателя.



        "ИНТЕРЛЮДИЯ"

   Безжизненное тело Ориона медленно дрейфовало  в  вакууме  пространства.
Золотой  бог,  появившийся  словно  ниоткуда  в  уже  привычном  для  него
человеческом образе, стал придирчиво изучать творение своих рук.  Закончив
осмотр, он удовлетворенно улыбнулся.
   - Ему не пришлось умирать на  этот  раз?  -  услышал  он  обеспокоенный
голос.
   Золотой бог счел излишним даже поднять свою златокудрую голову.
   - Нет, но он до сих пор не желает откликнуться на мой призыв.
   - Он начинает ненавидеть тебя.
   -  Или  понимать,  что  его  собственные  ничтожные  желания  ничто  по
сравнению с моей волей, - возразил он. - В данный момент  он  более  всего
ненавидит богоподобное создание, известное ему под именем Ормузда. Но  это
всего лишь малая часть меня, как тебе известно.
   Серебряная небожительница, называвшая себя Аней, в свою очередь приняла
человеческий облик и появилась рядом с Ормуздом. Ее платиново-серые  глаза
с нежностью обратились к лицу Ориона.
   - Ему очень хотелось остаться там, где он был счастлив.
   - Рядом с тобой?
   - Что ж, мы были счастливы вместе.
   Золотой бог сделал неопределенный жест, который мог быть истолкован как
угодно: от выражения полной покорности судьбе до демонстрации  откровенной
досады.
   - Я посылал его в путешествие не для того,  чтобы  обрести  счастье,  -
произнес он  холодно.  -  У  него  было  задание,  которое  ему  надлежало
исполнить.
   - Ты послал его убить Владыку  Тьмы,  но  не  позаботился  одарить  его
силой, достаточной для выполнения вашего поручения.
   - В надлежащее время она у него будет. Таково мое намерение.
   - Но почему бы тебе не позаботиться об этом уже  сейчас,  -  настаивала
Аня.
   - Но тут есть и твоя вина, - усмехнулся Ормузд.  -  Тебе  не  следовало
ослаблять его.
   - Мне?
   - Ты дала ему возможность понять, насколько он одинок. Ты заставила его
искать дружбы, более того, любви.
   Аня высокомерно вздернула подбородок:
   - А тебе не приходило в голову,  что  пока  ты  играл  в  свои  игры  с
пространством и временем, изменился не только он, но и я?
   - Вздор, ты не могла...
   - Но я действительно люблю его, - прошептала она. - Там, на  Земле,  он
был просто великолепен. Иногда он напоминал мне тебя,  но  он  никогда  не
имел твоих недостатков.
   - В самом деле? - высокомерно улыбнулся Ормузд.
   - Да, он ни в чем не уступает нам, - убежденно повторила она.  -  Кроме
того... - Она запнулась.
   - Что же еще?
   - Кое в чем он даже превосходит нас. У него есть качество, которого нет
ни у тебя, ни у меня.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Способность к  самопожертвованию.  -  Голос  Ани  внезапно  стал  еле
слышным. - Неужели так трудно понять, что миссия, которую ты  возложил  на
него, ему не по силам. Но он возложил ее на  себя,  не  имея  ни  малейших
шансов на успех.
   - И преуспел, - жестко  остановил  ее  Ормузд.  -  Он  сумел  сохранить
континуум в неприкосновенности.
   - Но какой ценой!
   - Это не имеет значения, моя дорогая. Важен только результат.
   -  Но  ты  был  готов  пожертвовать  им  и  всем   человечеством   ради
собственного спасения.
   - И твоего в том числе.
   - Добавьте сюда и Князя Тьмы. Он тоже необходим вам.
   - Нет. Рано или поздно он будет сокрушен.
   - Но ты не можешь уничтожить его, не погубив нас.
   - Заблуждение. Ничто не может продолжаться вечно. Орион все сделает для
меня.
   Аня бросила недоверчивый взгляд на неподвижное тело Ориона.
   - Ты должен понимать, что он не  в  состоянии  справиться  с  Ариманом.
Орион всего лишь творение твоих рук. Ему не  сравниться  с  могущественным
Владыкой Тьмы.
   - И тем не менее он победит.
   - Это невозможно!
   - Говорю тебе, так оно и будет. Орион уже дважды сумел  нарушить  планы
Князя Тьмы. Я буду посылать его на борьбу с Ариманом столько раз,  сколько
потребуется, пока не добьюсь своей цели.
   - Неужели в своей гордыне ты не в состоянии хоть  раз  реально  оценить
ситуацию? - не выдержала она. - Неужели ты настолько  самоуверен,  что  на
самом деле веришь в то, что победишь?
   - Я все время выигрываю, - надменно возразил Золотой бог.  -  Континуум
до сих пор сохранен, вопреки всем усилиям Князя Тьмы.
   Аня подняла руку, и внезапно пустота вокруг них приобрела зримые  черты
космического пространства.
   -  Взгляни,  -  потребовала  она,  указывая   рукой   на   стремительно
расширявшуюся вселенную. - Суди сам, что происходит с твоим континуумом. И
ты все еще продолжаешь утверждать, что способен победить  в  этой  борьбе?
Выиграть в ситуации, в которой победителя просто быть не может?
   Золотой бог щелкнул пальцами, и картина  вселенной  мгновенно  исчезла.
Они снова находились в абсолютной пустоте.
   - Пусть тебя не  пугают  подобные  эффекты,  моя  милая,  -  усмехнулся
Ормузд. - Главное сражение происходит на Земле. Именно там решается судьба
мироздания.
   - Ты на самом деле веришь в то, что сейчас  говоришь?  -  не  унималась
Аня.
   - Моя вера и есть истина, - высокомерно изрек Ормузд. - Моя  вера  суть
сам континуум.
   - И сколько еще времени ты сможешь контролировать ситуацию? -  спросила
Аня иронически. - Неужели ты не  понимаешь,  что  еще  немного  -  и  тебе
придется признать свое поражение, независимо от того, хочешь ты этого  или
нет. Только слепой может не заметить, что силы Тьмы  возрастают  день  ото
дня.
   - Все переменится, когда Князь Тьмы будет уничтожен.
   - Из этого следует, что ты снова намерен послать его туда, - прошептала
Аня, бросив взгляд на своего возлюбленного.
   - Таково мое намерение, - холодно произнес Ормузд.
   - В таком случае я пойду вместе с ним.
   - Это неразумно, - заметил Золотой бог, пожимая плечами.
   - Я люблю его! - возразила она.
   - Но ты не можешь постоянно оставаться рядом с ним. Ведь он всего  лишь
игрушка. Прошу тебя, Аня, будь благоразумна.
   - Я уже говорила, что он напоминает мне тебя, - горячо возразила она. -
Пусть ему недостает твоего могущества и уверенности в себе.  Он  с  лихвой
компенсирует эти недостатки терпимостью и отвагой. И самое  главное  -  он
тоже любит меня.
   Не в силах скрыть раздражения, Ормузд круто повернулся спиной  к  своей
собеседнице и мгновенно исчез.
   Бросив последний взгляд на Ориона,  Аня  неохотно  последовала  примеру
Золотого бога...
   Даже у бессмертных бывают свои слабости.
   Возможно, поэтому они так охотно спускаются на Землю.




        "ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ПОТОП"


        "22"

   Когда я открыл глаза, надо мной сияло голубое  небо,  покрытое  легкими
кучевыми облаками. Воспоминания о Каракоруме, Угэдэе и  монголах  казались
такими же далекими и нереальными, как голубой свод  у  меня  над  головой.
Только Агла как живая по-прежнему стояла у меня перед глазами. Ее  нежный,
мелодичный голос все еще звучал у меня в ушах, и аромат нежной,  бархатной
кож