и кривыми пальцами вылавливали из булькающей жидкости куски мяса.
     Волосатые тела орков закрывали доспехи, сшитые из шкур их восьмилапых скакунов. Двухглавые дубинки лежали в примятой траве возле своих хозяев. Кочевнику было достаточно протянуть лапу, чтобы сжать пальцы на древке.
     Гигантские степные пауки, на которых ездили кочевники, паслись поблизости. Они не были привязаны; твари, еще более дикие, чем их хозяева, знали, что только вблизи кочевников смогут получать свежее человеческое мясо. Пока что они утоляли свой голод луговой травой.
     Один из орков, самый крупный, правый клык которого был выбит и кривился обломком, поднял голову и посмотрел в степь. На его толстой шее висел золотой знак, отличавший в нем главу дозорного отряда.
     Орк поднес лапу к маленьким глазкам, жир закапал на его шерсть.
     - Всадник, - прорычал он.
     Кочевники повскакивали с мест, хватая дубинки. Согнувшись и опустив плечи, они ждали приближавшегося к ним всадника.
     - Не нападать, - рыкнул предводитель отряда. - Наверное, это гонец. Люди сдаются.
     Орки засмеялись рыгая.
     Франсуаз резко осадила лошадь перед костром кочевников. Ее серые глаза в одно мгновение охватили всех орков, оценив достоинства и слабые места каждого из степных воинов.
     - Ты не гиберийка, - глухо произнес предводитель отряда.
     Его слова были сбивчивы, из-за обилия рыкающих звуков их трудно было разобрать. Подняв приплюснутую голову, орк ждал ответа.
     - Нет, - ответила Франсуаз. - Они прислали меня кое-что вам передать.
     Гнедая лошадь приплясывала, азартная улыбка играла на лице демонессы.
     Орк глухо заревел, и этот звук должен был обозначать смех.
     - Они уже знают, что самарийская армия не придет, - произнес орк, тоже переходя на свой язык. - Трусливые друиды ничто перед конницей орков. Какой выкуп они дают?
     Франсуаз весело засмеялась.
     - Вашу смерть, - ответила она.
     Меч вылетел из заплечных ножен девушки, и его острый конец погрузился в голову главного орка. Череп кочевника раскололся, словно орех. Грязные волосы его смешались с мозгом.
     Степные воины были потрясены. Никто из них не мог ожидать, что всадница в одиночку атакует целый разъезд. Но еще больше ошеломило их то, что своей дикой смелостью и беспощадной яростью она превзошла даже их.
     Франсуаз послала гнедую в бешеный галоп. Копыта лошади проломили череп орка, оказавшегося на ее пути. Лезвие меча опустилось, и голова третьего кочевника покатилась по траве.
     Только секунда - и девушка уже промчалась мимо степных воинов, оставив их далеко позади. На ходу она подрубила опоры всех трех шатров, и те упали на головы орков.
     - Простите, что испортила суп вашими мозгами, - бросила демонесса.
     Степные воины были не из тех, кого можно победить, ошеломив внезапным нападением. Трое их товарищей были убиты; это наполнило сердца кочевников лютой ненавистью, которая удесятеряет силы.
     Резкий посвист взлетел над степью. Восьминогие твари встрепенулись и поспешили к своим хозяевам.
     Гигантские степные пауки не шли, не бежали, но скользили по траве, быстро переставляя ноги. Двигались только их мохнатые, вывернутые вверх суставы. Сам же корпус ровно плыл над поверхностью степи.
     Орки запрыгивали на спины пауков, не дожидаясь, пока те окажутся рядом с ними. Кочевники не пользовались ни седлами, ни уздечкой. Они запускали кривые, когтистые лапы в шерсть паука и, дергая, направляли его.
     - Давайте, мальчики! - прикрикнула на них Франсуаз. - Или вы умеете только щупать своих коней?
     Демонесса гарцевала на гнедой лошади. Она даже не пыталась скрыться. Орки привыкли к тому, что нападать на них осмеливаются лишь те, кто во много крат превосходит их численностью. То, что девушка не испугалась их, восприняли как кочевник оскорбление.
     Семь черных пауков заскользили по бескрайней степи. Они стремительно приближались к девушке. Ни один конь не был способен состязаться в скорости с восьминогим степным чудовищем.
     Орки разевали пасти, бешено рыча. Франсуаз усмехнулась. Ее рука скользнула к поясу, и сапфировый сюрикен завращался в воздухе.
     Он остановился во рту одного из орков, насквозь пробив гортань и проникнув в мозг. Кочевник мешком свалился с паука, и тот, лишившись всадника, закрутился на месте.
     - Не подавился? - крикнула демонесса.
     Она дотронулась до застежки пояса, и смертоносная звездочка, вырвавшись из головы орка, вернулась на ее пояс.
     Восьмилапые твари приближались. Орки размахивали в воздухе двуглавыми палицами, каждый удар которых был смертелен для человека.
     Франсуаз направила лошадь вперед, прочь от настигающих ее орков. Происходящее доставляло демонессе огромное, ни с чем не сравнимое удовольствие.
     С каждым движением мохнатых лап кочевники сокращали расстояние, отделявшее их от девушки. Степь раскрывалась перед всадниками бескрайним простором, и, казалось, демонессе негде было здесь укрыться.
     Но внезапно все изменилось. Десятки ополченцев, лежавшие до того в засаде и скрытые травой, выпрямились, широким рядом преградив дорогу наступающим оркам.
     Каждый из солдат держал в руках лук или короткий арбалет. Град стрел и металлических болтов обрушился на степных воинов.
     Нехитрые снаряды гиберийцев отскакивали от паучьих волосатых шкур, прочных, как чешуя гидры. Та же судьба ждала стрелы, попадающие в корпус орков - его защищал доспех.
     Но несколько острых наконечников все же достигли цели. С криками боли кочевники хватались за руки и ноги, пронзенные стрелами или раздробленные арбалетными болтами. Торжествующие крики пронеслись по ряду ополченцев. Не привыкшие воевать, эти люди не понимали, что такие раны не смогут остановить конных орков.
     Франсуаз ударила гнедую сапогами, и лошадь взмыла вверх в головокружительном прыжке. Восьминогие чудовища орков не были созданы для прыжков.
     Никто из орков даже не попытался повторить скачок девушки. Они не сомневались, что без труда сомнут ряд пеших ополченцев и тогда уже догонят ее.
     Гнедая приземлилась перед цепочкой солдат. Гиберийцы приветствовали ее громкими криками. Девушка развернулась к своим преследователям, жестокая улыбка появилась на ее лице.
     - Ревите громче, - выкрикнула она. - Когда будете умирать.
     Следуя сигналу демонессы, двое из ополченцев наклонились, опуская факелы к зеленой траве. Пламя перекинулось на разлитое по степи кедровое масло, и языки его окрасились в голубоватый цвет.
     Орки придержали своих восьмилапых лошадей. Они оглядывались вокруг, и их клыкастые морды выражали растерянность. Они еще не понимали, что им предстоит умереть здесь.
     Голубые струи пламени распространялись по степи быстрее, чем бежал по ней вольный ветер. Демонесса заставила орков въехать в центр кольца, залитого густым слоем кедрового масла. Теперь западня наполнялась рокочущим пламенем.
     Орки развернули гигантских пауков, готовясь вернуться в степь. Но голубые языки пламени уже окружили их, замкнув круг.
     Демонесса позаботилась о том, чтобы первой занялась пламенем граница кольца, и лишь затем то, что находилось внутри него. Гигантские пауки, боящиеся огня, поджимали лапы.
     Орки нещадно хлестали восьминогих коней бичами с вплетенными в них металлическими крючьями. Кочевники видели, что у них еще есть шанс прорваться сквозь огонь, воспользовавшись скоростью пауков. Но даже самые жестокие удары не могли заставить скакунов перебороть свой страх.
     - Что, мальчики? - закричала Франсуаз, перекрывая рокот беснующегося огня. - Не жарковато?
     За ее словами последовали одобрительные возгласы ополченцев.
     Это было последнее, что смогли расслышать погибающие орки. Густой, едкий дым забивался в их ноздри, наполнял рот и выдавливал слезы из глаза. Пламя уже охватило весь круг, залитый маслом. Горючий слой был так толст, что огонь поднимался до самых лиц всадников.
     Вскоре он перешел на мохнатые тела гигантских пауков. Орки оказались погружены в океан огня, и единственный выбор, который у них оставался, - это принять смерть в седле или соскочить с него и умереть на бегу.
     Франсуаз с жестоким удовлетворением наблюдала за тем, как умирают ее враги. Крики орков поднимались к небу вместе с черными клубами пламени. Огонь бушевал недолго, очень скоро он выгорел, и лишь обугленные, обезображенные трупы остались в центре выжженного круга напоминанием о разъезде орков.

9

     - Вы видели, что там произошло? - спрашивал Колтон. - Нет, вы видели?
     - Да, - ответил я. - Я видел.
     Вблизи Колтон выглядел гораздо моложе, чем могло показаться в полутемном Зале собраний или когда он стоял перед строем своих солдат поодаль от меня.
     На мгновение мне показалось даже, что он совсем юн. Но нет, это впечатление улетучилось, стоило лишь взглянуть на него повнимательнее.
     Нет, он далеко не юноша, подумал я, приглядевшись. Лет тридцать пять - тридцать семь, не меньше. Просто в отличие от большинства ему удалось пронести сквозь время юношеский задор и остроту ощущений. Обычно это с годами проходит, увядает, словно нежный цветок под холодным ветром.
     Колтон любил жизнь, и она нравилась ему такой, какой он ее видел. Он не был наивен и понимал, что мир далеко не совершенен; но он был готов трудиться не жалея сил, чтобы изменить его. Я почти не знал Колтона, но не сомневался, что жрица Мириэль сказала мне правду. Колтон на самом деле был готов умереть за то, во что верил.
     И все же он был наивен, бывший лесничий, ставший командиром гиберийского ополчения. Он все еще думал, что можно изменить мир и не измениться при этом самому.
     - Мы победили.
     В голосе Колтона не просто звучало возбуждение. Он был весь переполнен им, словно кровь его превратилась в божественный напиток, дающий ему способность летать.
     Это ощущение, которое знакомо только наркоманам, поэтам да мистикам. Обычные люди испытывают его лишь в те редкие моменты, когда жизнь поднимает их ввысь на волне восторга и упоения. Но они не знают, что это всего лишь миг, что волна схлынет, а то и накроет с головой и поглотит.
     Колтон был простым лесничим, и дело, за которое он взялся, превышало его возможности. По крайней мере, это касалось Колтона - хранителя леса.
     Каким мог стать он теперь, не знал даже он.
     - Мы уничтожили орков, - говорил Колтон, и глаза его сияли. - Майкл, мы не потеряли ни одного человека.
     Это было прекрасное ощущение - то, которым он был охвачен. Он не знал сомнений, его рассудок молчал.
     - Конница орков подойдет скоро, - продолжал Кол-тон, - и мы уничтожим ее. Раньше я не думал, что такое возможно. Но теперь я увидел все своими глазами.
     Он повернулся ко мне, и в его волнении было нечто, схожее с тем, что я видел в глазах жрицы Мириэль.
     - Мы победим, нам даже не потребуется самарийская армия. В самом деле, к чему нам их легионы? Я давно говорил, что незачем платить налоги их императору. Достаточно оплачивать армию наемников.
     Ход мыслей Колтона резко изменился, но сам он этого не замечал. Все, о чем он говорил, служило продолжением одной темы.
     - А вы видели, как она скачет на лошади? - говорил он. - А тот прыжок. Я никогда...
     Мириэль стояла у ствола древнего кедра. Она видела Колтона и слышала все, что он говорил. Колтон не заметил друиды и прошел мимо, продолжая увлеченно говорить.

10

     - Мне рассказали о победе, которую вы одержали, - произнес генерал Грантий.
     - Да, - коротко ответила Франсуаз.
     Девушка быстрым шагом проходила по городской улице. По обе стороны, прислоненные к домам, корчились сделанные из дерева преграды. Огромные ветви деревьев, обструганные и заостренные, вывороченные из земли корни, ежи, сколоченные из досок.
     Они вытягивали вперед крепкие щупальца, поднимаясь на высоту лошади, и ждали лишь того, что вражеский всадник напорется на них. Их создали жители Гиберии, для которых кедр всегда был покровителем и заступником.
     Демонесса оценивала каждый заслон внимательным взглядом и указывала ополченцам, какие из них можно отвозить в степь и устанавливать, готовясь к приходу оркской конницы. Если укрепление нуждалось в доработке, девушка останавливалась перед ним и в нескольких словах объясняла солдатам, что следует изменить.
     - Говорят, там было пять десятков, - сказал Грантий. - Многовато для разъезда. Франсуаз усмехнулась.
     - Только десятеро. Набейте еще шипов, здесь и здесь. Заслон должен закрыть большую площадь. Вот так.
     - Всего десять? Генерал покачал головой.
     - Выходит, слухи как всегда преувеличивают реальность... Я не хочу умалить ваши заслуги, Франсуаза, но победить десять орков, заманить их в ловушку - это еще ничего не значит.
     - Для них, - демонесса кивнула на людей, что окружали нас, - это значит очень много.
     Франсуаз внимательно следила за тем, чтобы никто из ополченцев не мог услышать наш разговор. Она не хотела, чтобы солдаты узнали о неуверенности генерала Грантия.
     - Этот хорош... Можете его нести.
     - Это так, но боевой дух не может заменить выучки, - возразил самаринский полководец. - Эти люди не выдержат и минуты под натиском оркской конницы. Я настаиваю на том, что необходимо отступать в лес.
     Громкий, полный ужаса крик пронесся над улицей. Топот бегущих ног смешивался с грохотом деревянных заслонов, падавших на булыжную мостовую. Франсуаз побежала туда, где над крышами домов поднимался шум, расталкивая людей и сбивая их с ног.
     Грозное рычание орка взмыло над всеми другими звуками. Теперь не оставалось сомнений, что стало причиной охватившей горожан паники. У меня не оставалось ни малейшего шанса догнать Франсуаз. Она неслась слишком быстро, а люди, сбитые ею, пытались подняться и преграждали мне путь.
     Я остановился и начал смотреть на белое облачко, плывшее в голубой дали. Генерал Грантий пытался поспеть за девушкой, но расстояние между ним и ею все увеличивалось, пока ее голова с развевающимися каштановыми волосами не исчезла среди домов.
     Я подошел к деревянному заслону, стоявшему ближе всего ко мне. Поставив ногу на нижний из шипов, я взошел по нему как по лестнице, и перепрыгнул на крышу соседнего дома. Толстые кедровые доски без труда выдержали мой вес.
     Я прошел по плоской кровле и перепрыгнул на соседнюю крышу. Спустившись по ней, я перешагнул на высокий забор, ограждавший выгон для трехголовых гусей, и неторопливо перешел по нему как по канату.
     Спрыгнув на середину городской площади, я первым делом удостоверился в том, что не помял своего костюма. Огромный орк стоял впереди меня, потрясая в воздухе сжатыми кулаками.
     Площадь опустела. Люди, которые имели несчастье оказаться на ней, когда здесь появился кочевник, жались к стенам. Не у всех хватило решимости убежать сразу, а теперь они боялись даже пошевелиться.
     Булыжная мостовая хранила следы разгрома. Повозки торговцев были перевернуты, фрукты и овощи раскатились по площади. Большинство лотков валялись разбитые в щепы.
     Орк осматривал людей, боязливо стоявших вокруг него. Он не мог решить, кого из них атаковать первым.
     Кочевник не расслышал, как я спрыгнул позади него, поэтому мне пришлось его окликнуть. Он развернулся, и его растерянности пришел конец. Теперь он знал, на кого выплеснуть свою ненависть к гиберийцам.
     Франсуаз выбежала на площадь с противоположной ее стороны и остановилась. Она совершенно не запыхалась. Увидев меня, она сердито поморщилась.
     Орк пошел на меня, разводя в стороны длинные когтистые лапы.
     - Хотел бы я знать, - произнес я, - что ты здесь делаешь.
     Кочевник склонил голову, блеснув на меня желтым глазом. Я поднял руки, выставляя их ладонями вперед.
     - Тише, дружок, - сказал я. - Ты здесь не за тем, чтобы в одиночку выиграть войну, верно? Давай поговорим.
     Генерал Грантий, наконец, смог догнать Франсуаз. Он остановился за ее спиной, в тревоге осматривая площадь. - Когда глаза полководца остановились на мохнатой фигуре орка, рука генерала потянулась к мечу.
     Франсуаз перехватила его движение, не позволив Грантию вынуть оружие.
     - Что вы делаете? - воскликнул военный. - Ему нужна помощь.
     - Не нужна, - коротко ответила девушка.
     Услышав позади себя громкий голос, орк обернулся. Его зубы вновь оскалились в злобной гримасе.
     - Но... - начал генерал. Орк сделал шаг по направлению к нему. Франсуаз резко ударила Грантия локтем в живот. Генерал задохнулся и, хрипя, начал опускаться на колени.
     - Я сказала - заткнись, - процедила девушка.
     - Ладно, - сказал я, обращаясь к орку. - То, что произошло там, - неинтересно. Она это ежедневно делает. Расскажи мне, зачем ты здесь.
     Я не мог сказать, понимает ли орк мои слова. Я говорил на оркском наречии, но не мог знать наверняка, к какому из племен кочевников принадлежит этот степной воин. Его диалект мог отличаться от того, который избрал я.
     Но тон моей речи, без сомнения, проникал в сознание орка. Он ступил еще на пару шагов, но уже скорее по инерции, нежели с желанием растерзать меня на куски.
     Я попытался встретиться с ним взглядом, и мне это удалось.
     То, что я увидел в желтых глазах степного воина, удивило меня. Я прочитал в них те чувства, которые дикий кочевник испытывает к жителям городов. Ненависть к тем, кто отличается от него образом жизни. Презрение к мирным, не знающим войны, крестьянам. Желание разграбить и сжечь дома, которые окружали его, заняв место привольной степи.
     Но все это было сейчас придавлено к дну желтых глаз орка. Над привычными чувствами кочевника господствовало иное - и для самого орка было оно еще более неожиданным, чем для меня.
     Орк был растерян.
     Он не знал, почему очутился в центре городской площади. Инстинкт кочевника толкал его разрушать, но то же чутье подсказывало степному воину, что он оказался в какой-то ловушке и надо быть осторожным.
     Я сильно пожалел о том, что не ношу оружия. Я мог бы вынуть его и положить перед собой, показывая, что не хочу сражаться.
     - Спокойно, - тихо говорил я. - Все хорошо. Скажи мне, как ты здесь оказался?
     Орк затравленно обернулся. Этот жест говорил о многом. Кочевник привык чувствовать себя частью великого целого, лишь одним всадником из огромной орды. Теперь он был отрезан от своего мира, и это служило еще одним подтверждением того, что он пришел сюда не разведчиком и не диверсантом.
     Степной воин чувствовал, что ему надо кому-то довериться. Душа кочевника не могла смириться с тем, что придется говорить с человеком.
     - Все хорошо, - сказал я. - Говори со мной.
     Орк подался назад. Его лапы опустились, а плечи ссутулились. Это служило знаком, что он не станет нападать.
     Я сел на землю, подогнув под себя ноги. Это было знаком начала переговоров, принятым у кочевых племен степи.
     Орк несколько мгновений смотрел на меня почти не моргая. Потом оперся руками о землю, садясь передо мной.
     Что-то просвистело в воздухе, и короткий арбалетный болт вонзился в горло кочевника.
     Я вскочил, Франсуаз в бешенстве обернулась в ту сторону, откуда раздался выстрел. Один из самарийских легионеров, до того стоявший неподвижно на высокой крыше, спустил тетиву.
     Франсуаз схватила генерала Грантия за горло и заставила его распрямиться. Военачальник еще не мог прийти в себя после удара девушки.
     Шея полководца хрустнула, когда он был вынужден поднять голову.
     - Что вы наделали? - прошипела Франсуаз. - Мы должны были допросить его.
     Генерал не смог ответить сразу, ему пришлось откашляться, чтобы его горло вновь обрело возможность пропускать сквозь себя слова.
     - Мои люди не привыкли говорить с орками, - произнес он. - А я не мог дать им сигнала - по вашей вине.
     Самарийский военачальник только что получил сильный удар в живот, и он не собирался оставлять этого безнаказанным. Но когда Грантий встретился с серыми, полными бешенства глазами Франсуаз, он понял, что лучше смириться.
     Его пальцы, затянутые в белые перчатки, судорожно сжались.
     Франсуаз подошла к мертвому орк