меет право выбирать свой путь, - задумчиво произнес старейшина. - Но ты прав - их выбор мне воистину непонятен. А теперь пошли, друг мой. Мы еще успеем посмотреть, как распускаются цветки первых в этом году гнилушек.

***

     Тело Франсуаз содрогнулось, глаза прекрасной демонессы открылись.
     - Это все, - сказала она. - Я готова. - Девушка не отпускала моих рук.
     - Майкл, - медленно сказала она. - Я предупреждала тебя... Про образы, живущие в моем сознании. Ты... - Она пыталась подобрать слова. - Ты что-нибудь видел?
     - Нет, - солгал я.
     Франсуаз вздохнула.
     Она попыталась скрыть свое облегчение, с места взяв бодрый, веселый тон, но подготовка к ритуалу слишком утомила девушку, и она не смогла меня обмануть.
     - Пойдем ужинать? - спросила она.
     - Да, - кивнул я. - Помни - ты должна мне дракончика.

11

     - Как поживает наш новый друг мистер Лэндор?
     В голосе сэра Томаса было столько жизнерадостности, что ее хватило бы на освещение всей тундры в течение полярной ночи.
     Чартуотер прекрасно понимал - мне нечего ему ответить. Для того чтобы предсказать поведение Генри, надо было быть прорицателем. А провидцем в нашей компании являлся именно он.
     Однако сэру Томасу очень хотелось услышать хорошие новости. Наверное, в глубине души он надеялся, что именно их я ему и сообщу, если только удастся зажечь меня оптимизмом.
     Эльфы стараются никогда не огорчать своих собеседников, поэтому я не стал делиться с Чартуотером своими сомнениями. Я ответил просто:
     - Он спит.
     Сэр Томас довольно крякнул, хотя довольным явно не выглядел.
     Он критически посмотрел на меня, словно раздумывал, не дам ли я ему более обнадеживающий ответ, если повторить вопрос еще раз.
     Поняв, что шансов на это мало, он нерешительно покрутился на месте, словно пытаясь ввинтиться в землю, и с печальной миной отбыл на другую сторону веранды.
     Возрадовавшись вновь обретенной свободе, я подошел к перилам.
     Солнце пряталось за далекими горами. Кактусы отбрасывали длинные черные тени на грязную поверхность пустыни. Поднялся легкий ветер, но он был сухим и вместо прохлады приносил только колючую пыль.
     - Хорошее место, - заметила Франсуаз.
     Я не понял, шутит она или в самом деле так думает.
     Девушка подошла ко мне сзади. Я не обернулся.
     - Это ранчо долгое время пустовало, - сказал я. - Великая Церковь сняла его, чтобы присматривать за тюрьмой Сокорро. - И задал вопрос, на который сам только что не смог ответить: - Как там твой друг Генри?
     - Он готов к ритуалу.
     В голосе Франсуаз не было ни тени сомнения.
     - Да? - спросил я.
     - Да.
     - А мы можем ему верить?
     - Нет.
     - Тогда что мы станем делать?
     - Проведем ритуал.
     Это был бессмысленный разговор - один из тех, которые люди ведут, когда не уверены в чем-то, но боятся признаться.
     В такие минуты я жалею, что вернулся живым после Лернейской кампании, а не гнию где-нибудь в болоте, окруженный смеющимися кикиморами.
     Опасность, ответственность, приближение чего-то большого - и полная неспособность повлиять на ход происходящих событий.
     Это страшно.
     По крайней мере для меня.
     - Смотри, Майкл, - произнесла Франсуаз. - Вон там. Монахи.
     Шесть человек стояли в дальнем конце веранды. Их головы были покрыты серыми капюшонами, лиц не было видно.
     Вернее, их не было вообще.
     - Это обязательно? - спросил я. - От этих ребят у меня мороз по коже. Видишь, даже сэр Томас не жаждет с ними поручкаться.
     - Ритуал, который предстоит Лэндору, слишком сложен.
     - Скажи лучше - слишком опасен.
     - И это тоже. Люди, солнце, ветер, даже камни - все будет его отвлекать. Поэтому нужна полная тишина. Проклятые монахи будут за него молиться.
     - А кто станет молиться за тебя?
     - Ты.
     - Я умоляю. Я даже не знаю, как зовут хотя бы одного из верховных богов.
     Я был готов продолжить разговор.
     Эта тема обещала быть столь же бессодержательной, как и предыдущая, а потому позволяла забыть на время о том, чему суждено было случиться.
     Или притвориться, что забыл.
     Однако новое событие заставило нас выбросить из головы небесных богов, ибо были они далеко, если вообще существовали. То же, что появилось на небосклоне, было вполне реальным, и оно приближалось к нам.

12

     Тот, кто никогда не видел летающего корабля гномов, вряд ли может представить себе это прекрасное зрелище.
     Вообразите парусник - изящный, стремительный, скользящий по небу высоко над вашей головой. Он настолько легок, что кажется невесомым. Ни двигателя, ни генератора нет на борту летающего корабля. Единственная сила, которая приводит его в движение, - волшебство.
     Я часто видел это творение гномов, но подобное зрелище никогда не надоедает.
     Пока парусник скользит по небу, приближаясь к ранчо Великой Церкви, стоит описать тех, кто стоит на его борту.
     Капитана корабля звали Курт Тидволл. Это был высокий лизардмен, настолько крупный, что достигал плеча обычного человека.
     Его голову украшал добрый десяток шрамов. Видны из них были только три или четыре, самые глубокие. Мягкая кожа, нарастающая под проломленной чешуей, почти полностью скрадывала остальные.
     Розовый язык свободно вываливался из полуоткрытой пасти.
     Несмотря на то что Курт Тидволл был капитаном "Сантариса" - а именно так назывался корабль, - распоряжался здесь все же не он.
     Невысокий мужчина, стоявший, скрестив руки на груди и приложив пальцы одной из них к подбородку, был истинным хозяином и корабля, и всей команды.
     Темная борода, кое-где уже начинающая седеть, раскрывалась широким веером под его подбородком. На поясе не виднелось оружия, и лишь в неподвижных руках было нечто злое.
     Он пользовался очень дурной репутацией, этот человек, но в тех кругах, в которых он вращался, дурная слава признавалась наилучшей.
     Тем временем "Сантарис" приближался к ранчо на всех парусах. Люди, стоявшие на веранде, не могли оторвать от него взор. И только проклятые монахи, закрытые серыми балахонами, оставались безучастны ко всему вокруг.
     Летающий корабль начал снижаться. Ветер усиливался, раздувая белоснежные паруса.
     - Дешевый выпендреж, - пробормотала Франсуаз с глубокой неприязнью. - Мог бы просто на машине приехать. Что это за придурок?
     Моя партнерша сама любит покрасоваться. И эффектное прибытие незнакомца не могло не вызвать у демонессы негодования.
     Я сразу понял, что Франсуаз вряд ли подружится с нашим гостем. Впрочем, меня это мало волновало.
     Корабль приземлился; он глубоко зарылся носом в песок, словно причалил к берегу и в этот момент весь океан высох вокруг него.
     Это выглядело великолепно, и Франсуаз взбесилась еще сильнее.
     Человек с черной бородой спустился на землю по веревочной лестнице. Конечно, можно сделать люк на уровне земли, но разве тогда это был бы парусник?
     - Позволь представить тебе, Френки, - произнес я. - Дон Октавио Карго. Самый влиятельный из местных наркобаронов и мой школьный товарищ.
     - Майкл, добрый мой друг! - воскликнул бородач, подходя ко мне. - Сколько же мы не виделись? Знаю, что много!
     Он обнял меня и похлопал по спине так энергично, что я поздравил себя с тем, что не успел позавтракать. Обычно я не выношу даже рукопожатий, однако объятия были частью школьного ритуала, и мне даже в голову не пришло уклониться от такого приветствия.
     Карго относился к моим школьным годам, и я вел себя с ним так, как предписывали тогдашние правила.
     - Я мог бы солгать, сказав, что прилетел сюда ради встречи с тобой, друг мой! - воскликнул Октавио. - Но, по правде говоря, меня очень интересует тот ритуал, который намерена провести здесь Великая Церковь. Однако я был очень, очень рад, когда узнал, что ты тоже будешь здесь! Постой-ка...
     Вся эта сцена произвела на Франсуаз крайне скверное впечатление. Мало того что Карго прибыл, как паладин на белом коне, и затмил своим эффектным появлением красоту демонессы - так он еще смел узурпировать все права на меня.
     Любая девушка никого не ненавидит так сильно, как друзей своего парня.
     И хотя Октавио, разумеется, другом мне не был - мы с ним даже не виделись неведомо сколько, - однако он дал Франсуаз повод так думать, чем моментально превратил себя в ее злейшего врага.
     Вот почему девушка сразу же отошла от нас и стушевалась. Ей необходимо было спокойно побеситься, прежде чем перейти в сокрушительное наступление.
     Если у читателя создалось впечатление, что я преувеличиваю вздорность характера Франсуаз или же что такое поведение свойственно только демонам, то он ошибается.
     Женщины все такие, и они сами это отлично знают. Только не признаются.
     Однако как бы Франсуаз ни пыталась прятаться в тени, Октавио Карго был не из тех, чей взгляд может упустить красивую девушку. Да и, к слову, прятаться на открытой веранде было особо негде.
     - Кто эта писаная красавица, Майкл?! - воскликнул Карго. - И почему ты до сих пор скрывал ее от меня?
     Я мог бы ответить, что он как-никак не мои родители и мне не с чего было знакомить его с Франсуаз. Впрочем, его реакция в любом случае оказалась бы намного лучше.
     - Это Франсуаз Дюпон, - ответил я. - Мой демон.
     - Твой - кто? - спросил Октавио.
     Не то чтобы он никогда не слышал о демонах, но красота девушки настолько заворожила его, что он, поди, и имя-то не запомнил.
     - Сеньор Октавио!
     Это подошел сэр Томас; на его лице было намазано столько доброжелательности, что хватило бы на добрую сотню бутербродов.
     Кардиналы всегда любят богачей, ведь как иначе покупать золотые кресты и шелковые ризы. И не важно, каким путем получено богатство, - можно отпустить любой грех в обмен на хорошее пожертвование.
     На широком лице Октавио отразилась легкая досада. Он предпочел бы остаться и попорхать вокруг Франсуаз радужным мотыльком. Но Карго не возглавлял бы крупнейший в Аспонике наркокартель, если бы не умел разделять работу и удовольствия.
     - Прошу прощения, свет моих очей, - галантно произнес он и поклонился так низко, что ему на спину вполне можно было бы поставить поднос с чашками. - Дела зовут меня. Уверен, мы еще увидимся. Майкл! Нам многое надо вспомнить.
     Пальцы сэра Томаса уже ненавязчиво легли на рукав Карго, а хватка у Чартуотера была столь же мертвой, как у голодного осьминога. Ему уже не терпелось отвести Октавио в сторону и обсудить накопившиеся дела.
     Наркобарон сделал в нашу сторону прощальный жест рукой, и сэр Томас уволок его прочь, как гиена утаскивает обглоданный грифами скелет.
     - Если это преступник, - произнесла Франсуаз в тщетной попытке пристыдить меня, - то что он здесь делает?
     - Сэр Томас как-то сказал, будто заморозить тюрьму Сокорро было легко. Он сильно преувеличил. Но даже он не смог бы утверждать, что это дешево. Работа магов и некромантов требует денег, а средства необходимо откуда-то брать.
     - Значит?
     - Октавио Карго финансировал погружение тюрьмы Сокорро во временной стаз. Финансировал полностью, к вящему удовольствию Великой Церкви. Теперь, разумеется, он имеет право принять участие в том, за что заплатил.
     - А с чего это он решил раскошелиться? Не думаю, Майкл, чтобы он хотел замолить грехи.
     - Нет, конечно. Но Карго всегда стремится расширить сферу своего влияния, когда представляется такая возможность. Тюрьма Сокорро и ее окрестности ранее были вотчиной коменданта. Теперь здесь правит Октавио.
     - То есть и Великая Церковь, и Конклав нежити, и проклятые монахи, и мы с тобой устраиваем здесь балаган ради торговца наркотиками?
     - Нет, Френки, - ответил я. - Ради почтенного жертвователя. А это большая разница. По крайней мере для тех, кто берет у него деньги.

13

     Октавио Карго любил себя, деньги, дорогую одежду приглушенных тонов, игру по правилам.
     Многие из них были подсказаны самой жизнью, когда он был подростком, остальные он придумал сам, чтобы неукоснительно следовать им и никогда не проигрывать. Их было немного, но они помогали ему быть своим в среде сенаторов, дипломатов, грязных дельцов и честных бизнесменов.
     Особой разницы между ними Карго не видел - все дело только в размерах бизнеса и величине счета в банке.
     Несмотря на свой возраст и привлекательную внешность, он никогда не был женат и не собирался совершать подобной глупости.
     Он хорошо помнил историю своих родителей, их вечное соперничество за власть в клане Карго. Папаша Тони подстроил любимой супруге автокатастрофу, не зная, что неделю назад выпил бокал токайского с ядом медленного действия. Ирония судьбы - они умерли почти одновременно. Мать разбилась насмерть в горящей машине, а Тони Карго целый час корчился в муках, покрытый мерзкими язвами. Все знали, что от этого яда нет спасения, и бросили умирающего одного в роскошном туалете, чтобы оказаться поближе к новому отцу клана.
     Октавио не мог им стать, потому что был слишком юн, но не настолько глуп, чтобы оставаться в особняке отца. Спустя недолгое время он вернулся, чтобы остаться навсегда. С ним пришли его люди, а прежний хозяин с приспешниками отбыли в неизвестном направлении.
     - Им стало стыдно, что они обидели сироту, - имея в виду себя, объяснял он потом шефу полиции Аспоники, которому тут же вручил от имени своего отца богатый подарок. - Я помню, что родители высоко ценили ваши незаурядные таланты, они хотели отблагодарить вас, но не успели.
     Подношение было принято, следствие закрыто.
     Лишь сам Октавио да нанятый им умелец таксидермист знали, что стало с головами врагов. Потом, правда, и умелец уехал с богатыми дарами. Конечно, если бы кто-нибудь удосужился провести раскопки в великолепной оранжерее Октавио, то был бы немало удивлен зловещим содержанием почвы. Но кому это надо в счастливой Аспонике? Одним голодным ртом меньше, другим останется больше.
     Немалое уважение снискал Октавио своей заботой о трех женских школах. Его люди выбирали среди девушек самых хорошеньких и направляли на учебу. Все не уставали хвалить своего патрона. Стипендиатка присылала два-три благодарственных восторженных письма, делала успешную карьеру, уезжала в другие страны или выгодно выходила замуж. Все любят сказку о Золушке со счастливым концом.
     Красавицу доставляли на день или неделю в покои Октавио Карго - все зависело от его настроения и ее умений. Любовная утеха заканчивалась пиршеством. Вампир вонзал острые белые зубы в шею ничего не подозревающей девушки и наслаждался горячей кровью. После этого она бы еще могла выжить, но правило Октавио Карго гласило: никогда не оставлять в живых свидетелей. Игрушка развлекла, игрушка должна умереть и исчезнуть.
     И вот теперь появилась возможность приобрести важную вещь, очень полезную - существо по имени Лэндор. Он может оказаться полезным. Надо поближе присмотреться к нему.
     Несколько настораживало квохтанье вокруг этой персоны, прорицатель, предсказатель. То да се.
     Если это правда, как заставить идиота работать на себя? Слишком много всяких важных шишек ошиваются вокруг него. Но слишком велико было искушение.
     Сами обстоятельства складывались в пользу Карго. Кто же мог забыть, что он был одним из самых крупных спонсоров, вложивших деньги в замораживание этого зловещего места, тюрьмы Сокорро, так что его присутствие рассматривалось как само собой разумеющееся.
     - О чем он сейчас думает? - размышлял Октавио, наблюдая за полукровкой у окна. - Растерян, обеспокоен, никому не верит. Придется ему помочь. Хотя, может быть, на него не стоит терять время. Великий прорицатель, понимает будущее... да он правый ботинок от левого отличить не может. А если он такой, как о нем говорят, смогу ли я взять его дар под контроль? Вдруг он заартачится, нужно будет с ним что-то решать. Хотя, с другой стороны, все эти бесноватые имеют очень нестабильную психику. Никого, пожалуй, не удивит, если он возьмет, да и повесится, или отравится, или с моста спрыгнет. На вид его соплей перешибить можно. Покончил с собой, потому что испугался своих видений или от сильного запора.
     Последняя мысль настроила Октавио на веселый лад. "Великий прорицатель покончил с собой из-за сильного запора".

***

     Генри Лэндор в костюме полувоенного покроя, скорбно ссутулившись, стоял у открытого окна и смотрел в ту сторону, где некогда был его дом. Правая рука коменданта тюрьмы Сокорро не выглядел устрашающим или жестоким, да и не был таким. Наоборот, он был растерян и несчастлив.
     Лишите белку колеса, по которому она бегала всю свою жизнь, и отпустите на волю. Она могла бы скакать по деревьям и пользоваться неограниченной свободой. Но зверек все время будет оглядываться в поисках своего колеса, к которому привязан всей душой. Это его жизнь. Так и Лэндор, отпущенный на волю, не знал, что ему с ней делать.
     Утро Генри начиналось в кабинете коменданта крепости. Лэндор стоял и выслушивал распоряжения сидящего коменданта. Выпив кофе, начальник плескал в ту же чашку остатки холодного черного кофе и предлагал подчиненному. Лэндор терпеть не мог кофе, но всегда с благодарностью принимал угощение. Таков порядок вещей, выше которого нет ничего на свете.
     Лэндор с детства ощущал себя не таким, как другие. Ему слышались голоса, он видел картины и грезил наяву. Родители махнули на него рукой - какой он им помощник. Старики даже рассказали все местному священнику, чтобы тот изгнал из мальчишки дьяволов.
     Но все обернулось по-другому. Комендант Сокорро взял парня к себе и определил в помощники. Он открыл перед Генри истины, которые помогли ему понять себя и свое место в этом мире.
     Каждое утро в сопровождении шофера Лэндор ездил туда, куда указывал комендант, он просто колесил по назначенному пути, обращался к людям, говорил с ними. Он не понимал многого из того, что видел или слышал. Его работой было приехать и доложить обо всем. После этого на душе становилось спокойно и радостно. Он приводил в действие колесо истины для коменданта и был полезным.
     Картины и видения по-прежнему приходили к нему, но это уже не имело значения, они не нужны коменданту, значит, на них не следует обращать внимания.
     Теперь же на него вновь нахлынула волна первобытного ужаса. Сознание раздваивалось, ему некому было рассказывать о виденном, Генри не знал, что делать, и всерьез боялся, что голова может лопнуть от кривляющихся в ней демонов.
     И вдруг он почувствовал - что-то произошло. В голове наступил порядок. Он оглянулся. На него пристально смотрел какой-то чуть полноватый мужчина. Костюм приглушенно серого тона, туфли, красивая стрижка, умный взгляд, располагающие манеры - все в нем было завершенно и прекрасно.
     Лэндор мысленно представил, что человек одним взглядом прогоняет тревоги, протягивает ему руку и все становится хорошо. "Это моя судьба", - решил Генри. Мужчина широко улыбнулся и приветливо помахал прорицателю рукой. Так состоялась встреча, которая во многом изменит ход многих событий.
     - Я вернулся, - приятным теплым баритоном обратился Карго к прорицателю. - И больше никогда не оставлю вас на произвол демонов.
     Карго сумел найти именно те слова, которых так долго ждал прорицатель, боявшийся своего дара. Горячая волна признательности затопила Генри. Ему даже показалось, что небеса смилостивились над ним. И позволили совершиться этому волшебному перевоплощению.
     Несчастному показалось, что перед ним - в новом обличье, обладающий еще большим могуществом - стоит комендант тюрьмы Сокорро. И все вернулось на круги своя. Умудренный великим провидением, с новым лицом, но это все же он, его господин, его хозяин.
     На глаза Лэндора навернулись слезы.
     "Определенно психический, - подумал про себя Октавио. - Какова же цена его прорицаниям, если он такой идиот".
     Прожженный циник, обладающий острым умом, Карго понял, что великим даром прорицания, которым наделен этот полоумный, никто не руководил. Это было самое страшное, что могло случиться с любым существом, - он мог видеть будущее