етку взял. Он не привык никому подчиняться, только вот как отказаться? Каждый избранный имел на первых порах учителя. Только у него учитель уж слишком вонючий оказался. Ну да ладно, либо он сам помрет, либо ему можно будет помочь. Все великие так поступали и сейчас, и до смещения мирозданий.
     Тадеуш взял монету, чуть наклонил голову, изображая благородное послушание, и отправился к фонтану.
     "Помедли этот кретин еще пять минут, пришлось бы его убить", - со злобой подумал Иоахим.
     Он запер за хозяином дверь, пошел на кухню, вытащил из брошенного там мешка упитанную крысу, пойманную им по дороге, с наслаждением впился в нее зубами и принялся высасывать кровь. Та же участь постигла вторую крысу и третью. Немного утолив голод, Иоахим предусмотрительно выбросил мертвых животных.
     Теперь надо было выработать план действий.
     Исполнительный олух действительно притащился ровно через сорок пять минут.
     Тадеуш положил монету на стол, чтобы его не могли упрекнуть в корыстолюбии, и вопросительно уставился на своего наставника.
     - Отведешь меня туда, где живут демонесса и ченселлор.
     - Сейчас? - недовольно спросил Тадеуш, который проторчал около часа возле фонтана и намеревался передохнуть.
     Кроме того, его страшно заботил вопрос, где будет жить странный старик.
     Если у него, то что он будет есть? Конечно, как истинный вампир своего ранга, он питается настоящей кровью. Что же он подумает, если узнает, что Избранный гоняется за кошками и голубями, а по особым праздникам толчется возле мясобойни.
     - Не разочаровывай меня, - холодно промолвил Иоахим. - Совет предложил десять избранных. Я выбрал тебя. Но все еще можно изменить. Мы идем, притом сейчас.
     Тадеуш шел впереди архивампира. Ему все время приходилось оглядываться и подстраиваться под мелкую семенящую походку Иоахима. Странные и тревожные мысли не давали покоя молодому честолюбцу. Не так все рисовалось ему долгими бессонными ночами.
     Но вот мечта почти сбылась, однако нет ни радости, ни счастья.
     При дневном свете Иоахим выглядел еще хуже, чем в комнате. Мертвенно-бледная кожа свидетельствовала о долгих годах лишений. Глаза ввалились, под глазницами черные круги. Похоже на глаза снулой рыбы.
     Внимание путников привлек какой-то шум. Публика на тротуаре гомонила, на мостовой полицейские и медики суетились возле столкнувшихся автомобилей. Тадеуш затрясся от возбуждения. Сквозь запах гари пробивался восхитительный аромат свежепролитой крови.
     "Как глупо, сколько пропадает чудесного эликсира жизни".
     Тадеуш уж хотел было поделиться своими чувствами, повернулся к старику - и был неприятно поражен его видом и поведением.
     Иоахим стал как будто выше ростом, щеки порозовели, плечи расправились. Он смотрел, не отрываясь, на стонущих людей, он просто купался в их страданиях.
     Старик был похож на гурмана, которого на долгое время отлучили от любимых яств, и вот неожиданно он попал на изумительный пир.
     В душе Тадуша шевельнулось смутное, неприятное подозрение. Еще в детстве он слышал о возможной двойственной природе вампиров. Лишенные естественного источника питания - крови или ее заменителя, некоторые, особенно те, кто имел черную холодную ауру, проявляли свою вторую, демоническую ипостась.
     Здесь существовала закономерность. Чем менее сильным был вампир, тем более мощным демоном он мог стать. По сути здесь не было противоречия, кровь ему заменяли похищенная душа и вытянутая энергия.
     Совсем по-другому обстояло дело с сильными вампирами. Чем сильнее вампир, тем более слабым демоном он становился. Он не мог похищать человеческие души и питаться ими, он промышлял страданиями и горем.
     Тадеуш видел, как на глазах менялся его спутник. Он мог поклясться, что у Иоахима даже осколки источенных зубов приобрели более пристойный вид.

4

     - Я говорила с сэром Томасом Чартуотером, - сказала Франсуаз.
     Я открыл перед ней дверцу военного джипа, и она уселась на заднее сиденье, продемонстрировав мне стройные ноги.
     Колин Зейшельд и полковник Кэрриган устроились впереди. Кэрриган завел мотор, и машина тронулась.
     - Что ты ему сказала?
     - Я сообщила, что на Золотом побережье найден свидетель по его делу и мы вылетели туда.
     - Ты соврала, дорогая?
     - Да, Майкл. Этот человек знает, что мироздание может рассыпаться на тысячу частей, как витрина после встречи с единорогом. Он рассчитывает, что мы выполним задание, порученное нам Конклавом. Мы это сделаем, но сперва нам нужно закончить дела здесь. Однако сэр Томас вряд ли правильно оценит то, что мы отложили его дело как менее срочное.
     - И если он позвонит нам домой и узнает, что мы отправились неизвестно куда, он сильно расстроится, да?
     - Да, Майкл. Я не хочу, чтобы он падал духом.
     - Какая ты у меня предусмотрительная, Френки.
     - Да, я такая.
     - Вот здесь, - сказал Кэрриган, - находятся комнаты для наших сотрудников. Там вы сможете переодеться.
     - Прямо на территории аэропорта? - спросил я.
     - Аэропорт находится на территории нашей базы, - ответил полковник.
     - Надеюсь, на базе террористов нет аэропорта, - сказал я.
     - Нет, но вертолет приземлиться может.
     - Вы контролируете их базу с воздуха?
     - Да.
     - Вы довели дело до того, что ведете военные действия на Золотом побережье, хотя это запрещено общим соглашением. - Франсуаз спрыгнула на асфальт.
     Джип остановился перед невысоким зданием, столь же уродливым, как и полевая военная форма.
     В здании было три этажа и плоская крыша, я мог бы держать пари, металлическая и гулкая, если по ней ходить.
     Окна, прямоугольные, шли ровными рядами по бледно-голубой поверхности стен.
     Иностранных шпионов, без сомнения, на первых же уроках учат, что именно так выглядят секретные объекты вражеских государств.
     - Комнаты направо, на втором этаже, - сказал Кэрриган. Второй джип остановился позади нашего, и из него вышел наш стюард с двумя кофрами.
     Кэрриган бросил на него тяжелый взгляд.
     - Почему бы вам не пользоваться нашим оружием, Амбрустер? - спросил он. - Чем вам не нравятся армейские образцы?
     Он так и не понял, что я не собираюсь с ним разговаривать.
     - Теперь давай по порядку, Колин, - сказал я. - Ты протрепался во время всего полета по телефону, утрясая со своими продажными боссами ничего не значащие детали.
     - Я обсуждал только то, что было необходимо.
     - Мы со своей партнершей успели сыграть две партии в боевых роботов, пока ты разговаривал. Эта игра развивает стратегическое мышление, Колин, но перед операцией лучше заняться тем, что имеет к ней непосредственное отношение.
     Мы вошли в пустой, гулкий, неуютный холл с низким потолком. Вооруженный вахтер сидел за конторкой, при появлении полковника Кэрригана он вытянулся во фрунт.
     Тот прорычал что-то невнятное и, не обращая внимания на лифты, застучал сапогами по широкой лестнице.
     Наверное, он так тренировался. Возможно, он даже заставлял делать это своих подчиненных.
     - В чем цель данной акции, Колин? - спросил я.
     - Мы хотим получить эту базу обратно, - сказал Зейшельд.
     - Кто вам мешает?
     - Вы не понимаете, господин Амбрустер.
     Я все прекрасно понимал, но мне хотелось, чтобы Колин сам произнес это вслух.
     - Это частное владение, господин Амбрустер. Мы не можем просто так ворваться туда.
     - Разбомбите с воздуха, - посоветовал я. Он принужденно засмеялся.
     - Да черт возьми! - прорычал Кэрриган. - Конечно, можем ворваться, жополиз вы этакий, Зейшельд. Дайте мне пару часов, и мои ребята не только вытрут с базы последние следы этих гнид, но и саму базу на кусочки разнесут. Никто и не догадается, что там что-то строили со времен смещения мироздания.
     Я взглянул на полковника. Похоже, мы с ним придерживались одинакового мнения относительно Колина Зейшельда, а это значило, что стоит пристальнее посмотреть, что собой представляет Кэрриган.
     Зейшельд молчал, не пытаясь возразить военному. Я дал ему подняться на полпролета и подтолкнул его сзади.
     - Объясните ему, Колин, почему.
     - Это просто невозможно, полковник, - сказал Зейшельд, сильно волнуясь. - Это должна быть тихая, скрытая операция. Тем более что часть террористов сейчас в городе. Мы не хотим, чтобы ваши люди устроили там второй Лерней.
     - Захлопните пасть, Колин, - сказал Кэрриган. - Что вы можете знать о Лернее?
     Мы подошли к дверям комнаты, которую выделили нам с Френки, и стюард занес туда наши вещи.
     - Все дело в том, что толстяки в Итиунте уже облажались дважды, - сказал Кэрриган. - В первый раз, когда прикармливали этих паскуд и давали им оружие, чтобы потом они из него убивали наших же солдат. И второй, когда не перестреляли их к чертовой матери, а только сделали ручкой. - Он стиснул зубы. - А теперь ты хочешь облажаться и в третий раз, Колин?
     Зейшельд ответил:
     - Вы не осознаете ситуации, полковник. Если позволите, я скажу, что вы не видите всей картины. Вы не подчиняетесь генеральному командованию, но вы все равно работаете на правительство.
     Франсуаз внимательно осмотрела комнату - это необходимо, когда входишь в чужое помещение. Я расчехлил первый кофр.
     - Правительственные сотрудники не должны в этом участвовать, вы же понимаете, полковник, - сказал Зейшельд.
     - Черта с два, - прорычал тот. - Выбить паскуд из нашей собственной страны мы, видите ли, не имеем права.
     Он выругался.
     Я вынул из чехлов и раскладывал пистолеты и штурмовые винтовки.
     - Для того чтобы провести официальную операцию, - Зейшельд выпрямился, ибо слово "официальный" придало ему сил, - нам нужно одобрение федеральных властей. А у нас его нет.
     - Ибо для того, чтобы его получить, вам потребуется рассказать, какой мерзостью занимались вы и ваши боссы, - сказал я. - Колин, нам надо переодеться.
     - Что это такое? - Полковник Кэрриган подошел ближе и протянул руку к одному из лежавших в кофре стволов. - Это оружие запрещено на Золотом побережье.
     - Можете нас арестовать, - бросила Франсуаз. Он хмуро покосился на меня.
     - Пойдемте, полковник, - заторопился Зейшельд, точно боялся, что поведение Кэрригана может заставить нас передумать. - Пусть они делают свое дело.
     - Это мое дело, черт возьми! - взорвался Кэрриган. - Это моя территория, и если здесь завелась падаль, я должен вычистить от нее побережье. И мне не нужна пара наемников из Города эльфов, которые больше похожи на крючкотворов с правительственного банкета, чем на настоящих солдат.
     Зейшельд положил ему руку на спину и осторожно, чтобы, не дай бог, не оскорбить, стал подталкивать к выходу.
     Кэрриган упрямо не двигался с места.
     - Позвольте сделать это мне, Зейшельд, - сказал он. - Десятеро ребят вычистят место. Никто не узнает, что мы там были. Мы даже трупы унесем с собой. Позвольте мне это сделать.
     Лицо Зейшельда стало жестким.
     - Нет, - сказал он.
     Он умел говорить это слово, хотя по внешнему виду Колина сложно было об этом догадаться.
     Но он умел. Когда было необходимо. На скулах полковника заиграли желваки.
     - Хорошо, - медленно произнес он. - Настанет день, когда власть будет у меня, Зейшельд. И тогда берегитесь.
     Колин прошел мимо него и исчез за дверью. Кэрриган оглянулся.
     - Вам нужна какая-нибудь помощь, ребята? - спросил он. - Оружие, оборудование. Я могу послать с вами столько своих людей, сколько будет нужно.
     - Спасибо, полковник, - сказал я. - С пятью противниками мы как-нибудь справимся сами. Но все равно - еще раз спасибо.
     Он коротко кивнул и вышел.

5

     Высокие, грязные стены, узкая улица, синее, прокаленное жарой небо высоко в прямоугольнике зданий.
     Люди, которые не ходят по улицам, а либо слоняются, либо шныряют.
     Половина из них ничего не делает, другая делает что-то противозаконное.
     Я нахожусь почти в четырех тысячах миль от Города эльфов. Франсуаз останавливает машину и треплет меня по колену.
     - Пошли.
     Отель называется "Будка часового". Интересно, что имеется в виду? В любом случае, часовых у дверей здесь нет, а пятеро террористов развлекаются в одном из номеров третьего этажа.
     Франсуаз не запирает машину - мы намерены возвращаться не на ней.
     Мы заходим в холл одновременно. Администратор поднимает на нас глаза, пытаясь понять, любовники мы или детективы, выслеживающие любовников.
     Франсуаз берет меня за правую руку, слегка пожимает.
     Ей нравится прикасаться ко мне.
     Я облокачиваюсь на стойку.
     - Один парень должен мне деньги, - говорю я с улыбкой. Франсуаз не улыбается, и это производит на администратора еще более глубокое впечатление.
     - Я? - испуганно спрашивает он.
     - Расслабься, приятель, - говорю я. - Он остановился где-то на третьем этаже.
     - Ты ведь хочешь, чтобы мы вернули свои деньги? - спрашивает Франсуаз.
     В ее голосе нет ни металла, ни угрозы. Франсуаз редко кому-нибудь угрожает. Ей достаточно просто посмотреть на человека.
     - Как выгладит... этот ваш друг? - спрашивает администратор.
     - Он нам не друг, - отрезает Франсуаз.
     Администратор смотрит на нас, и опыт, собранный по крупицам за четыре десятка лет жизни в трущобах, подсказывает ему, что с этой девушкой лучше не спорить.
     - Конечно, - говорит администратор, - Он вам не друг.
     - Пятеро людей с Золотого побережья, - говорю я. - Приехали вчера утром, развлекались весь день.
     Франсуаз презрительно фыркает - у моей партнерши свои представления о развлечениях.
     Я кладу на стойку фотографию парня, которого эта компания считает главным.
     - Помнишь или улучшить тебе память? - спрашивает Франсуаз.
     По лицу администратора видно - он раздумывает, не потребовать ли денег. Но это длится лишь мгновение.
     - Я помню, - говорит он и называет номер комнаты. Франсуаз передергивает плечами:
     - Надеюсь, недоноски наверху тоже будут благоразумными. Услышишь шум сверху - не дергайся. Они быстро замолчат.
     Он кивает раз семь.
     Мы не уходим.
     Администратор смотрит на нас.
     - Запасной ключ, тупица, - говорит Франсуаз. Он достает из-под стойки то, что у него требуют. Франсуаз берет телефон и с корнем вырывает провод из стены.
     - Постарайся быть умненьким, - говорит она, всовывая ему в руки аппарат.
     Мы поднимаемся по лестнице.
     Франсуаз носит на поясе два пистолета, я довольствуюсь запасным револьвером у ботинка.
     Но нынче не время и не место для перестрелки.
     - Я войду первая, - говорит девушка.
     Я не отдаю ей ключ.
     Теперь наша цель - войти в гостиничный номер, в котором сидят пятеро вооруженных людей, полусумасшедших террористов, готовых убивать каждого.
     Скорее всего, они пьяны или находятся под действием наркотиков - значит, непредсказуемы, не особо чувствуют боль, инстинкт самосохранения ослаблен.
     Нам надо войти, разоружить их, обездвижить и сделать это без единого выстрела. С их стороны. Потому что если выстрелы прогремят, их эхо может докатиться до бандитов на базе. Полковник Кэрриган уверял, что они не смогут пройти сквозь его посты, но что, если он ошибается? Жители Золотого побережья такого не заслужили.
     Войти, разоружить, обездвижить - и сделать все бесшумно.
     Если кто-то скажет, что это возможно, я буду сильно удивлен.
     Я вынимаю пластиковый пузырек-распылитель, направляю струю на ключ. Он покрывается мелкими капельками смазки - теперь замок не будет так скрипеть.

6

     - Работаем чисто или грязно? - спрашивает Франсуаз.
     - Как тебе больше нравится.
     Она улыбается и вынимает из-за пояса оба ствола.
     Они выглядят длиннее из-за глушителей.
     Франсуаз называет их презервативами и постоянно бурчит, что так оружие носить неудобно.
     Франсуаз любит устраивать шум.
     Я вставляю ключ в замочную скважину, на лице Франсуаз застыло сосредоточенное выражение.
     Я выбросил за этот тюбик полторы тысячи динаров. Посмотрим, стоил ли он того.
     Я поворачиваю ключ, замок не скрипит.
     Я распахиваю дверь и отхожу с линии огня.
     Комната не должна быть большой, но может такой оказаться.
     Секунда на то, чтобы определить, сколько человек внутри, кто из них вооружен, кто собирается подать голос.
     Но самое главное - кто они.
     Каждый человек внутри должен быть идентифицирован как террорист, до этого огонь открывать нельзя.
     Идентифицирован по нашим источникам - они самые надежные.
     Человек стоит у окна, застегивая рубашку. Он делает это снизу вверх, чего я терпеть не могу.
     Это один из шести убийц, которые должны здесь находиться.
     Франсуаз посылает ему пулю в сердце, и еще одну - в правое плечо.
     Это необходимо для того, чтобы уравновесить силу удара. Иначе он вылетит в окно, выбивая стекла, и приземлится на асфальте где-нибудь на улице.
     А мы ведь не хотим, чтобы он свалился кому-нибудь на голову.
     Он успевает повернуться и увидеть холодные глаза девушки.
     Пуля попадает ему в плечо уже после того, как Франсуаз его убила.
     Он проворачивается на месте, точно танцор, и падает, гак и не застегнув рубашки.
     Я стою за дверью, и стена закрывает мне комнату справа и слева. Но я слышу шаги человека и скрип деревянного стула.
     Один поднимается на ноги, другой устремляется к двери.
     Он растерян - иначе не стал бы перемещаться по прямой, а залег бы, достал пистолет и прицелился.
     Франсуаз входит в комнату, разводя руки. Пуля с легким свистом входит в голову человека на стуле. Он кряхтит и опрокидывается вместе со стулом.
     Пистолет падает на пол - мужчина даже не успел сжать его в руке.
     Почти одновременно Франсуаз нажимает на второй спусковой крючок.
     Я захожу следом за ней и вижу, как третий убийца хватается за горло, из которого двумя струйками вырывается кровь. Он пытается что-то сказать, разевая рот. Франсуаз всаживает в него пулю.
     Он прислоняется к стене и обмякает.
     Франсуаз наблюдает за ним, пока он не затихает.
     Трое мужчин лежат в гостиничном номере, их тела пробиты пулями, а они даже не успели позвать на помощь.
     Две двери - одна направо, другая налево.
     Одна в ванную, другая в спальню.
     Еще предстоит выковырять из стен пули.
     Я указываю Франсуаз на дверь в ванную, сам приближаюсь к двери в спальню.
     Пружины скрипят, кто-то смеется.
     Франсуаз выходит из ванной. У нее слегка разочарованный вид - она никого не нашла.
     - Захлопни пасть, шлюха, - слышу я из спальни. - Эй, братва, чего замолкли?
     Франсуаз пересекает комнату менее чем за две секунды. Теперь предстоит войти и разрядить ситуацию до того, как преступники забеспокоятся и схватятся за оружие.
     - Там девушка, может быть, не одна, - шепчу я.
     - Девушка? Шлюхи не бывают девушками, - презрительно отвечает моя партнерша.
     Она выносит дверь ударом ноги, я вхожу.
     Мужчина сидит на постели, обнимая за плечи голую девицу. Та хлопает искусственными ресницами и хочет о чем-то спросить.
     Еще одна девица лежит на кровати.
     Второй мужчина стоит и тянется к пистолету.
     Я пробиваю ему левый глаз, но его по-прежнему нельзя ни с кем спутать - это он был правой рукой лидера террористов.
     Девица, сидящая на кровати, кричит.
     Это не страшно - проститутки здесь часто кричат. Иногда потому, что их трахают, иногда потому, что бьют, часто - из-за действия наркотиков.
     Но уж не потому, что счастливы.
     Я направляю дуло пистолета на человека, который сидит рядом с ней.
     - Руки на одеяло, приятель, - предлагаю я. Он повинуется, его зубы стучат.
     Девица, лежащая на кровати, мелко дрожит. Мне хорошо видно, что она тянется под подушку.
     Я позволяю ей вынуть пистолет и только тогда всаживаю пулю в подбородок.
     Она тоже есть в моем досье - она шестая.
     Другая девица - местная шлюшка.
     Человек на кровати тихо подвывает.
     - Одевайся, - говорю я. - Станешь теперь заниматься политикой в тюрьме.

7

     Человек, к