ежках свозили их в углы помещения склепа.
     Главный каменотес подошел к Октавио Карго, поправляя маленьким хоботом край каски.
     - Придется подрывать один саркофаг, эфенди, - произнес он. - Иначе нельзя.
     - Взрывайте, - коротко приказал архивампир.
     - Саркофаг древний, - пояснил тапир. - Он может стоить больших денег.
     - Взрывайте, черт побери.
     - Хотты не владели магическими силами. Они открыли эти силы в других. Хотты ненавидели детей мрака. Они дали своим врагам могущество, равного которому не знала Вселенная.
     Тьма есть иное измерение астрала. Она существует вне нашего мира. У нее собственные законы и свое течение времени. В маленьких точках происходит слияние мирозданий. Порождения мрака приходят в наш мир, чтобы поселиться в нем и принести с собой крылья сумерек.
     Дети тьмы всегда жили рядом с детьми света, смешавшись друг с другом, более неотделимые друг от друга.
     Пророки хоттов нарушили ход астральных часов. Они пошли против велений вечности, что пронизывает собой каждую секунду обманчивого времени. Коуди заставили сумерки сгущаться. Капли мрака текли по универсуму, собираясь в дрожащие озерца.
     И тогда в мир пришли архивампиры.
     Глаза каменных пророков смотрят вниз, к подножиям своих саркофагов. Один из них уже взорван, нижняя его часть превращена в каменную крошку. Маленькие юркие гоблины относят ее в дальние углы помещения. Но этих существ словно нет на дне склепа, как нет и одетых в защитные каски каменотесов.
     Они подобны бликам, скользящим по поверхности стекла, - сейчас они есть, сверкая и отбрасывая отражение, так что уставший взгляд не в состоянии разобрать, что там, под прозрачным листом, а через мгновение они сгинут, и станет ясно: в действительности их никогда не существовало.
     Бурая пыль поднимается столбами, высекаемая дрожащими наконечниками отбойных молотков. Широкие лучи ламп, установленных на касках каменотесов, ловят клубы новорожденного песка.
     Черные дыры, грубо проверченные в плитах, устремляются вглубь. Каменный пол гробницы растекается, струясь вверх столбами пыли и скважинами низвергаясь вниз. Острыми спицами пронзают они пространство, и каменотесы движутся между ними серыми тенями. Иногда свет падает на одного из них, и тогда из серого он становится красным, чтобы через мгновение сумерки стен вновь поглотили его очертания.
     - Вселенная прикасается гранями к другим вселенным. Дети мрака способны открывать двери, что соединяют собой сферы астрала. Это под силу только самым сильным из них. Для всех остальных дорога в иные измерения отрезана.
     Архивампиры существовали на стыке нескольких мирозданий. Они находились одновременно и в царстве Света, и в царстве Тьмы. Это наделяло их силой, равной которой не было ни в одной из сфер астрала, замкнутых каждая в себе самой. Питаясь энергией мрака, архивампиры умели переправлять ее в мир света, принося разрушения и искривляя реальности.
     Первым из архивампиров был Иоахим. Его называли магистром. Он раньше других осознал могущество, которое обрел, и научил других пользоваться им. Страх охватил хоттов, когда они осознали содеянное Но больше, чем смерти, боялись они запятнать имена пророков.
     Иоахим был схвачен. Даже под жесгокими пытками он отказался назвать имена других архивампиров. Тайна коуди, с помощью которой им удалось одолеть астральную силу вурдалака, сгинула вместе со страной хоттов.
     Но перед своей смертью всплеском энергии тьмы Иоахим проклял шестерых пророков. Он обещал им смерть, он обещал, что имена их будут забыты, а потомки преследуемы. Он сказал, что архивампиры смогут вернуть себе власть мрака, стоит лишь одному из них дотронуться до его могилы.
     Шесть лебедок скрипят, задыхаясь в облаках каменной пыли.
     Шесть подъемных устройств, принесенных и смонтированных каменотесами у краев вырубленного ими отверстия. Крепкие веревки натягиваются, проходя через лучи ламп, лучи, никогда не знающие покоя.
     Стрелы энергетических домкратов гнутся, с неимоверным трудом справляясь с тяжестью груза. Они стоят под саркофагами пророков, каждый у основания гроба. Рабочие более не ходят вокруг глубокой ниши в полу. Их фигуры замерли возле подъемных механизмов.
     Октавио Карго возвышается над краями пролома. Расплывчатые лучи света скрещиваются за его спиной. Они оставляют его лицо невидимой темной маской и образуют нимб вокруг его головы. Не отрываясь, он смотрит вниз, где фут за футом вползает на каменные склоны шестиугольный гроб.
     Каменные изваяния взирают под ноги, не смея заглянуть дальше.
     - Вселенная почти забыла о деяниях тех, кто захоронен в склепе. Забыла о нем самом. Ненависть слабее любви, но настоящая любовь встречается в тысячи раз реже, чем настоящая ненависть.
     Ненависть Иоахима пережила столетия. Она захоронена вместе с ним и вернется, когда будет отворена крышка гроба. Иоахим не знал, когда это произойдет. Но он был уверен, что мир всегда будет готов ее принять.

15

     Врата склепа начали растворяться. Тяжелые створки пустились в круговой путь, который им приходилось совершать слишком редко, чтобы они могли привыкнуть к этому. Они двигались с глухим стоном, который поднимался, казалось, со дна самих гробниц коуди, принося с собой пепел из далекого времени, когда народ хоттов вел крестовую войну против всех народов.
     Я ступил в округлый зал. Это помещение почти не отличалось от того, что встретило нас за порогом склепа пророков. На сей раз оно было правильной формы; широкие двери чернели в противоположной стене.
     Солдат Карго здесь не было, как не было и вообще ничего - ни предметов, ни барельефов, ни даже символа, выбитого в стене и обреченного на одиночество.
     То, что распростерлось перед нашими глазами, являлось самим выражением отсутствия. Восемь недвижных тел, сваленные на неровном полу, окаймляли углубление в толстых плитах. Ни шума шагов, ни голоса не было слышно поблизости, только где-то внизу, скрипя, работали камнедробильные машины.
     Франсуаз со свистом разрезала воздух своим мечом и вогнала его обратно в ножны.
     - Эти люди мертвы, - произнесла она.
     - Это не люди, - возразил я.
     Девушка опустилась на колени над безжизненным телом, что одиноко скорчилось у краев высохшего бассейна. С первого взгляда можно было определить, что еще при жизни несчастный подвергался страданиям и боль была далеко не самым страшным из них.
     Тонкие пальцы демонессы осторожно перевернули убитого. Лицо человека было обезображено следами страшной болезни. Кожа его расходилась серыми струпьями, раньше времени поседевшие волосы выползли, очертаний носа почти не было видно.
     - Это вампир, - произнесла Франсуаз. - Ему долго не давали пить кровь перед тем, как убить. Симптомы ломки выражены очень ярко.
     В основании шеи вампира виднелось неширокое отверстие, очевидно, от кинжального удара. Девушка осмотрела его и быстро подняла на меня серые глаза.
     - Крови нет, - сказала она. - Лезвие пробило артерию, здесь все должно быть в крови.
     - Кровь была здесь. - Я указал девушке на полукруглое отверстие в полу. - Ритуал хоттов - церемониальное убийство, в жертву приносился кто-нибудь из детей мрака. Это было необходимо Карго, чтобы хранители открыли ему двери гробницы. А там лежат сами стражи.
     Я наклонился над одним из охранников, закованным в темно-красный панцирь.
     - Не трудись, Майкл, - жестко произнесла Франсуаз. - Они все мертвы. Карго не оставил бы живых.
     - Ты права, - ответил я. - Кто из них менее человечен, Френки, - Карго или те, кого он здесь убил?
     Серые глаза девушки вспыхнули огнем.
     - Всем им место в аду.
     Октавио Карго стоял неподвижно, глядя перед собой отсутствующим взглядом. Губы вампира были плотно сжаты, словно он боялся, что любое неосторожное слово - да что там? - самое дыхание его способно нарушить ход происходящего.
     На Октавио Карго, единственном из всех, кто находился в зале саркофагов, не было ни брони наемника, ни защитной каски каменотеса.
     Казалось, этому человеку нет дела до того, что случится с ним. Он и в самом деле находился в том состоянии, когда бессознательность сливается с высшим просветлением. В такие мгновения будущее наполняется глубочайшим смыслом, а собственная жизнь не имеет более значения.
     Октавио Карго сложил на груди руки - очень давно, может быть, несколько столетий назад. Его глаза были прикованы к шестиугольному гробу, что поднимался сейчас над краями проломленного в полу отверстия.
     Но Карго более его не видел, также как не слышал скрежета, с каким цепи наматывались на барабаны лебедок, и коротких фраз, которые бросали друг другу рабочие. Он был очень далеко, в другом времени.
     Засыпанная обломками крышка гроба была покрыта рунами. Рабочие, стоявшие у подъемных устройств, следили за тем, как возносится из темноты саркофаг Иоахима, не освещаемый ни единым лучом, хотя над ним светило несколько ламп.
     Навершие саркофага, вздрагивая и осыпаясь кусочками каменистой породы, показалось над уровнем плит, составлявших пол. И только теперь крышка озарилась светом, словно лучи ламп внезапно увидели ее и все одновременно поспешили дотронуться до ее холодной поверхности.
     Саркофаг был теперь ярко освещен, его крышка отражала свет, точно большое зеркало, усиливая его десятикратно. Луч света упал на лицо Октавио Карго, заставляя вампира вернуться из мира, им выдуманного, в мир реальный и усилием воли сопрячь их, превращая свои видения в действительные события.
     - Она поднимается, - тихо произнес человек, и руки его приподнялись, приветствуя восходящее сияние. - Заря нового мира.

16

     - Поднимайте, - отрывисто приказал Карго.
     Скрип лебедок, затихший на несколько мгновений, возобновился. Черные бока саркофага показались над неровными краями ямы.
     Ни один луч света не падал более на лицо Октавио Карго, но глаза его так ярко горели внутренним огнем, что даже стоявшие вокруг склепа вооруженные солдаты оцепенели от этого пугающего зрелища.
     Не отрываясь, смотрели они на происходящее.
     Ни один из тех, кто высадился на острове вместе с Карго, не знал, какая цель привела сюда их хозяина. Но все они чувствовали - на их глазах разворачивается нечто великое, неподвластное их уму.
     Лебедки, натужно скрипя, подняли черный саркофаг и начали поворачивать, чтобы опустить затем на грубо отшлифованный пол у подножия одного из изваяний.
     Тяжелый вздох пронесся под сводами гробницы, строительные рабочие, испуганные, начали в недоумении переглядываться. Им почудилось, будто приглушенный стон исходил из самих гробов, в которых покоились пророки хоттов.
     Октавио Карго следил за тем, как саркофаг плывет над плитами пола. Глаза его горели торжеством. И не столько сама победа заставляла его кровь быстрее бежать по жилам, сколько сознание того, что он прикоснулся к судьбе и самой истории. История изменялась, и он был в центре этого.
     Был он в тот момент еще более неподвижен, чем изображения коуди, высвеченные пляшущими лучами ламп. Сияющий гроб, тяжело качнувшись, замер над плоскостью пола.
     - Да, - прошептал Октавио.
     Сияние вокруг саркофага становилось все ослепительней. Край его со стуком коснулся пола. Цепи лебедок натянулись и внезапно обвисли. Глухой гул вырвался из плит, устилавших пол гробницы пророков, когда они приняли на себя вес черного гроба.
     Правая рука Октавио Карго поднялась, палец его указывал на крышку саркофага.
     - Вскрывайте, - приказал он. - Отворите гроб. Я прикоснусь к праху.
     Широкий обшлаг, венчавший собой рукав одеяния Карго, откинулся, его рука потянулась к черному саркофагу.
     - Сделайте это, - повторил он. - И власть, которая принадлежит мне по праву, наконец станет моей.
     Пальцы вампира почти касались поверхности саркофага, испещренной письменами и знаками. Лицо его выражало уверенность в том, что ничто уже не способно остановить его на пути к могуществу.
     - Хочешь для себя такой же, Карго? - прозвучал над его головой уверенный голос.
     Рука, простершаяся в воздухе, замерла, точно владелец ее вдруг окаменел. Карго как будто указывал кому-то путь. Его голова медленно повернулась в ту сторону, откуда раздались насмешливые слова.
     Октавио Карго прекрасно знал, кого он там увидит. Он не смог бы забыть этот голос, эти каштановые волосы, эти горящие серые глаза.
     - Франсуаз, - глухо прошептал он.
     Прекрасная демонесса стояла на вершине лестницы, ведущей в гробницу. Ее чувственные губы изгибались в улыбке превосходства.
     Попирая ногами ступени древнего склепа, демонесса возвышалась и над Октавио Карго, и над всеми людьми, которые взирали на нее снизу, потрясенные ее внезапным появлением, и над надгробными изваяниями пророков.
     - Я оставила тебе жизнь, Карго, - произнесла девушка, неторопливо спускаясь по крутой лестнице. - Но ты не оправдал моего доверия.
     Карго злобно ощерился.
     - Тебе надо было убить меня, Френки, - произнес он. - Тогда сегодня ты осталась бы жива.
     Солдаты вампира, стоявшие двойной цепью вдоль стен склепа, не двигались, неуверенно поглядывая на своего нанимателя, не прикажет ли тот атаковать.
     Однако главное их внимание было отдано демонессе, что шла по каменным ступеням столь величественно и уверенно, словно королева спускалась к подобострастным придворным, а не приближалась к нескольким десяткам вооруженных людей, готовых убить ее.
     - Сейчас я все исправлю, - пообещала девушка. - Постарайся не шевелиться, тогда почти не будет больно.
     Темные глаза Карго встретились с серыми Франсуаз; вампир полагал, что это ее смутит, но ему самому пришлось отвести взор.
     - Ты не знаешь, во что вмешиваешься, - произнес он. - Но ничего. Ты станешь первой, на кого я обрушу свою новую силу. Я не мог даже мечтать о таком.
     Вампир подался вперед, протягивая правую руку к крышке гроба. Сапфировая молния разорвала воздух, и Карго, громко вскрикнув от боли, прижал к груди окровавленную ладонь.
     В центре ее, с тыльной стороны, подрагивала метательная звезда. Два из пяти ее остро заточенных краев глубоко ушли в руку человека, разорвав сухожилия и парализовав пальцы.
     - Я же предупреждала. - Франсуаз сочувственно покачала головой. - Не шевелись, а то будет больно.
     Руку Карго крутило и жгло, словно вампир опустил ее в бушующее пламя. Привыкший управлять людьми и событиями, он боялся физической боли и не умел ее переносить.
     - Я предупреждала, - повторила Франсуаз.
     Октавио Карго съежился и прикусил нижнюю губу - рука болела так, что хотелось закричать и начать кататься по земле. Еще больше, чем от боли, он страдал оттого, что его унизили на глазах у его людей.
     И все же самое страшное было не это - душа Октавио разрывалась от боли, потому что в самый миг торжества колесница Истории покатилась прочь, оставив его в дорожной пыли.
     - Убейте ее, - глухо прошептал он.
     Солдаты только этого и ждали. Они с вожделением смотрели на красавицу, на ее сильное, соблазнительное тело. Каждому из них хотелось обладать ею, но она была недоступна, им никогда не суждено провести с ней ночь, а потому они были готовы ее убить.
     Девушка тихо засмеялась. Она прекрасно знала, что Октавио Карго, оглушенный болью, не в состоянии подойти и распахнуть крышку саркофага, исполнив тем самым древний ритуал. Длинный меч со свистом выскользнул из ее ножен.
     - Ну что же вы? - насмешливо выкрикнула она. - Вам не говорили, что на лестнице нельзя толкаться?
     Солдаты бросились к ней. Каждый из них прошел не одну кампанию. Видя ужасную смерть своих менее осторожных товарищей, они твердо усвоили, что нельзя использовать обычное оружие там, где воздух пропитан колебаниями астрала.
     Здесь же, на дне склепа хоттов, который не знал ни солнечного света, ни дуновения ветра, каждый дюйм был наполнен дыханием сопредельных сфер.
     Наемники Карго были вооружены кистенями с шипастыми гирями. Это оружие пользовалось большим уважением у наемников. Редкий меч способен был прорубить хорошую броню, а удар кистеня сбивал с ног даже имперского шерифа, закованного в сплошной панцирь.
     Франсуаз покрутила дайкатаной, описав круг.
     - Не обольщайтесь, - сказала она с усмешкой. - Вы умрете в склепе, но вас здесь не похоронят.
     Солдаты взбегали по крутым ступеням. Двое из них значительно опередили остальных.
     Тяжелые гири свистели над их головами, раскручиваясь на деревянных древках. Оба наемника знали, что Октавио Карго щедро наградит их, когда они принесут ему голову демонессы.
     Франсуаз улыбалась. Она вонзила лезвие своего меча в лицо одному из нападавших и пнула второго сапогом в живот. Человек покатился по ступеням; его тело наполнялось кровью, хлынувшей из разбитых внутренностей.
     Девушка выдернула дайкатану из головы убитого солдата и взмахнула ею, разбрызгивая вокруг себя кровь.
     - Вы готовы умереть ради Карго? - крикнула она.
     Наемники остановились. Эти суровые люди видели многое на своем веку, но даже их потрясла быстрая и безжалостная расправа над их товарищами.
     - Если потребуется, - произнес один из них. Губы девушки изогнулись в жестокой улыбке.
     - Тогда начинайте, - сказала она.
     Франсуаз положила руку на пояс и расстегнула боковую застежку, выполненную в форме пятиугольника.
     Пояс девушки был украшен звездами, топырившимися остро отточенными лучами. Застежка, расстегнувшись, высвободила рукоять короткого хлыста, который до того был совершенно незаметен на поясе из драконьей кожи.
     Франсуаз резко распрямила руку, тугой хлыст мелькнул перед глазами взбиравшихся по лестнице солдат.
     Длинный ряд звездочек, как оказалось, был прикреплен не к поясу, а к хлысту, и теперь они засверкали над головой демонессы. Когда она взмахнула хлыстом, двенадцать сапфировых звезд сорвались с него, прорезая собою веками стывший воздух склепа.
     Острые звезды поворачивались в полете и вонзались острыми гранями в солдат.
     Наемники хватались за горло, пачкая руки своей кровью, другие закатывали глаза, пытаясь рассмотреть сюрикен, вонзившийся в лоб.
     Двенадцать солдат повалились замертво на каменные ступени, придавливая друг друга. Сапфировые звезды несли не ранения, а только смерть. Оставшиеся в живых наемники опешили. Две трети их отряда уже лежали убитые на высокой лестнице.
     Тела мертвых товарищей мешали им продолжать путь. Но солдаты понимали, что перед ними только два исхода - сдаться или продолжить восхождение.
     Они бросились вперед.
     Франсуаз приложила к поясу рукоятку хлыста, и он сам лег в предназначенные для него пазы. Сапфировые звезды, погруженные в убитых солдат, задрожали и начали вырываться из мертвых тел. Одна за другой возвращались они на пояс красавицы. Вращаясь в полете, они сбрасывали с себя капельки крови.
     Глаза оставшихся наемников были прикованы к прекрасной демонессе. Даже Октавио Карго, стоявший на коленях, баюкая свою искалеченную руку, не мог отвести от нее глаз.
     Рабочие испуганно жались к стенам, стараясь держаться подальше от места, где происходила схватка.
     Я положил руку на каменную плиту, и стена склепа начала поворачиваться, открывая боковой проход. Я ступил в помещение гробницы в то мгновение, когда двенадцатый сюрикен, такой чистый, словно и не побывал только что в распаханном горле наемника, лег на пояс Франсуаз.
     Тринадцатый все еще оставался в руке Октавио Карго.
     Я негромко окликнул рабочих, те судорожно обернулись, боясь увидеть, наверное, что-то еще более страшное, притом совсем рядом.
     - Хотите досмотреть? - спросил я. - Или уйдете пораньше? - Я отступил от прохода в шершавой стене, указывая рабочим путь, и добавил: - На поверхности вас ждет корабль, на котором вы улетите отсюда.
     Люди были ошеломлены тем, чему стали свидетелями в последние несколько часов. На их покрытых пылью лицах было написано желание как можно скорее покинуть это ужасное место.
     Торопливо идя к выходу, они пригибались и старались производить как можно меньше шума, словно кому-ни